1. `Скачок` как часть идеологии русского социализма

Прения, вероятно, разъяснили бы многое, но тут, как пишут
провинциальные репортеры, "Дамоклов меч рассек Гордеев узел".
Оставалось взять шапки и пойти домой[1].

П. Перцов, русский журналист

Человеческий потенциал... - превратился в ведущий фактор
развития, в решающей мере определяющий темпы экономического
роста .., а в целом - будущее политическое, экономическое
и военное могущество государств[2].

А. Подберезкин


К 2011 году необходимость общенациональной дискуссии относительно развития России, ее стратегии, - стала очевидной. Но только не для всей правящей элиты, навязавшей обществу и науке свои представления о российской и международной действительности. И будущем страны. "От правящей элиты в ее нынешнем составе было бы напрасно ожидать кардинальных реформ. Для многих ее представителей критика в адрес системы (вплоть до признания факта криминализации государства) отражает прежде всего стремление в какой-то мере словесно отмежеваться от нее на случай политического кризиса, появления и усиления влиятельных реформаторских сил. Дело в том, что в элите появляются сомнения в отношении способности нынешней власти предотвратить такое развитие. Но реформаторские настроения в элите очень слабы. Ее сопротивление реформам будет скорее нарастать, чем ослабевать. Вероятность превентивных репрессивных мер со стороны государства достаточно велика. Ведь элита может слишком много потерять даже от поверхностных реформ. Правда, для нее возможности не реагировать ни на объективную необходимость реформирования системы, ни на тенденцию к усилению социальной напряженности не столь очевидны, как это было еще совсем недавно.

До сих пор главная черта ситуации в стране заключается не в сопротивлении общества системе, а в развертывающихся процессах ее саморазрушения, более того - процессах разложения всего общества вследствие пагубного влияния системы. Причем очевидно, что процесс разложения даже не тормозится властью, он выходит из-под ее контроля, ускоряется и разрастается. Поведение подавляющего большинства правящей элиты, несмотря на появление у нее тревожных настроений, по-прежнему практически полностью определяется ее всепоглощающей заинтересованностью в сохранении своей независимости от общества, продолжении произвола, подавлении любых посягательств на основы существующей общественной модели"[3] - справедливо считает член-корреспондент РАН К.И.Микульский.

Долгосрочная национальная стратегия необходима при всех обстоятельствах и во всяких условиях. Причем в условиях кризиса, когда ресурсов становится меньше, а форс-мажорных обстоятельств больше, - особенно. Еще важнее иметь долгосрочную стратегию после кризиса, когда существенно изменились условия, в которых эту стратегию приходится реализовывать. Причем не только экономические, но и политические, социальные, научно-технические, международные. В 2011 году Россия, как и весь мир столкнулись с новыми, посткризисными реалиями. Эти обстоятельства стали объективной причиной для возникновения в начале 2011 года дискуссии о "Стратегия-2020", которая приобретала все более острые формы.

Есть и другие обстоятельства. Например, политические, приближающиеся выборы в Госдуму и президента России. Или социальные - очевидная нарастающая социальная несправедливость, сложившаяся в российском обществе, рост цен и падение уровня жизни. Все это привело к падению доверия к власти и ее лидерам, которое во многом определялось недоверием к политическому курсу элиты. В марте 2011 года, например, 40% против 23% граждан заявили, что "не верят в способность правительства добиться в ближайшее время позитивных изменений в стране", а в целом доля позитивных оценок, по мнению социологов, снизилась до рекордно низкого уровня за 5 лет.

Не верят в своем большинстве граждане и абстрактным идеалам модернизации, а значит политическому руководству, превозносившему модернизацию в качестве своей идеологии. Что крайне опасно. Власть стала стремительно терять социальную опору, которую сформировала в первом десятилетии нового столетия. В марте 2011 года 42% против 40% россиян полагало, что страна движется в неверном направлении[4].



Налицо, таким образом, очевидный кризис доверия, который создает реальные предпосылки для организованных социальных протестов и существенно дестабилизирует внутриполитическую ситуацию.

Но это еще и кризис доверия к программам модернизации, предложенным властью, и, конечно же, отсутствию значимых результатов в реализации таких программ.

Но, на мой взгляд, самые тревожные симптомы проявились в декабре 2010 года в связи с выступлениями молодежи на Манежной площади и в других городах России, которые продемонстрировали, что национальные чувства русских не просто ущемлены, но и готовы вырваться наружу. Во многом это стало следствием падения доверия к В. Путину и Д. Медведеву, которые перестали в глазах значительной части общества отражать национальные интересы страны. Примечательно, что общественное мнение резко разделилось в марте по вопросу о бомбардировке Ливии: абсолютное большинство, поддержало критику В. Путина и, наоборот, отказало в поддержке Д. Медведеву.

Провал в 2008-2011 годах "Стратегии-2020", безусловно, добавил свою порцию негатива. Фактически была дискредитирована вся стратегия модернизации, провозглашенная В. Путиным еще в 2005 году. На мой взгляд, прежде всего из-за неверно выбранных в стратегии целей и приоритетов развития, не вполне адекватного понимания национальных интересов и ценностей, а также - что особенно важно - неправильного распределения национальных ресурсов.

В 90-е и последующие годы я неоднократно подчеркивал, что идея опережающего развития, а тем более - скачка - России может основываться только на концепции развития человеческого потенциала[5]. А та, в свою очередь, на новой социальной идеологии, которая должна не просто сменить набор неолиберальных идей, но и выступать базой для стратегии опережающего развития страны. Но власти эта дискуссия была не нужна. Ей нужны были "конкретные" программы, которые в конечном счете заканчивались...конкретными негативными результатами. Обществу, как говорится, оставалось "взять шинель и пойти домой". Но удивительно, что стратегия модернизации не получила общественной поддержки, осталась формальным документом части элиты с абстрактными целями и в конечном итоге негативными результатами.

Без стратегии опережающего развития, естественно вытекающей из устойчивости системы взглядов, любая политика обречена на шараханье, смену ориентиров, принятие противоречивых решений и прочую сумятицу. Особенно, когда возникают непредвиденные обстоятельства. Такие, например, как мировой кризис 2008-2010 годов, который для России оказался самым тяжелым не только из-за ее отсталой экономической структуры, но и из-за отсутствия внятной и обязательной к выполнению стратегии и идеологии развития. Фактически в стратегии отсутствовали и другие важнейшие элементы - долгосрочный и качественный прогноз (который заменила экстраполяция) и стратегическое планирование. Как справедливо признает уже в 2011 году В.Н. Расторгуев, "Еще лет 20 назад в нашей стране долгосрочное планирование почти полностью отсутствовало как в сфере государственной политики, так и в области бизнеса, а сама идея планирования воспринималась многими политиками и экономистами как атавизм советской политической системы. Результаты - постоянно ускорявшаяся динамика распада страны и ставка на "короткие деньги". Разумеется, современная генерация ведущих политиков работает в режиме плотного и даже сверхплотного графика планирования: "политические часы" настроили, наконец, и они предсказывают не только ближайшие события, но и траектории передвижения звезд первой величины и прочих "политических тел" на годы и десятилетия вперед. Появился и первый опыт создания рукотворных сверхновых событий, способных изменить ход политического времени. Однако сама сердцевина планирования - долгосрочная и сверхдолгосрочная стратегия развития, - пустует, как и прежде"[6].

В определенном смысле Россия в 2011 году оказалась перед таким же выбором стратегии развития, как и СССР в конце 80-х годов. Сегодня, можно сказать, что выбор М. Горбачева был сделан крайне неудачно, хотя даже в наши дни, когда катастрофичный результат известен, сторонники "шоковой терапии" так не считают. Опыт китайских реформ, на мой взгляд, однозначно свидетельствует об этой ошибке, которую важно не повторить сегодня. Кстати, также считают и некоторые авторитетные западные экономисты. "Постепенный переход от плановой системы к рыночной, успешно осуществленный в Китае, был в принципе возможен и в СССР, и только ошибки тогдашнего руководства привели к тому, что эта возможность осталась нереализованной", - считает экономист ICSEAD Назрул Ислам (Nazrul Islam)".

"Результаты постреформенного развития России не могут не вызывать разочарования, - продолжает Н. Ислам, - особенно на фоне очевидных успехов Китая (см. рис.). Так что вопрос об общей оценке эффективности проведенной в России шоковой терапии требует дальнейшего изучения. Многие экономисты сегодня изменили свой взгляд на шоковую терапию и не склонны высоко оценивать возможности такой формы преобразований. Джеффри Сакс, один из основоположников так называемой гипотезы Сакса-Ву (Sachs-Woo hypothesis), напротив, по-прежнему придерживается той же точки зрения. Сакс является одним из главных теоретиков шоковой терапии, принимавший участие в ее разработке и внедрении в России""[7].

"То есть различные результаты преобразований связаны именно с различиями в проводимой политике, а не предопределены исходными объективными обстоятельствами. Иными словами, судьба преобразований определена позициями политических лидеров двух стран. Если Китай при Дэн Сяопине был осторожен и прагматичен в своих преобразованиях, то советский лидер Михаил Горбачев показал крайне поверхностное понимание экономики и политики"[8].

"Таким образом, нет никаких доказательств того, что китайский путь для СССР был в принципе невозможен. Нельзя исключать, что при взвешенном дальновидном руководстве СССР также мог пойти по пути постепенных реформ. Вопрос, почему КПСС, более старая и очевидно более искушенная партия, проиграла, в то время как КПК, более молодая партия, добилась успеха, требует дальнейшего изучения. Но собственно гипотеза Сакса-Ву, как показывают результаты сравнения, - ошибочна"[9].

Опыт "китайского социализма" сегодня говорит в пользу принятия Россией модели "русского социализма" в качестве механизма проведения социальной и экономической модернизации, хотя дискуссии 2010-2011 годов показывают, что, похоже, мы опять повторяли горбачевскую ошибку, "наступая на те же грабли".

В итоге за 2008-2011 годы произошел не скачок, и даже не развитие, а глубокий провал в российской экономике, всей инновационной политики и, что еще хуже, - кризис социального потенциала - ослабление и ликвидация множества общественных, частных, научных и культурно-духовных институтов. Как справедливо признала О. Дмитриева, "Накануне кризиса в 2008 году мы достигли объема ВВП 1990 года, по прогнозу, к середине 2012 года мы снова достигнем объема 2008 года, а, следовательно, и 1990 года. Мы не то, что США, Португалию или Бразилию не можем догнать. Мы самих себя двадцатилетней давности не можем догнать. Как известно, одна часть мира развивается по траектории рост - кризис - рост; другая (Индия, Китай) по траектории рост - рост; а мы - застой - кризис - застой. Такая траектория угрожает национальной безопасности нашей страны. ... у Правительства нет ни стратегии, ни тактики, ни системы мер по выходу из кризиса через модернизацию и инновационное развитие"[10].

Хочу подчеркнуть три важных обстоятельства.

Первое. Если для развитых стран привычная система ценностей вполне может (и даже стала) основой развития человеческого потенциала, то для России возврат к либерализму означает только одно: выбор заведомо более длинного, сложного и ложного пути повторения опыта развитых стран, которые в последние полвека социализировали либерализм до неузнаваемости.

Но именно такой возврат к идеологии и стратегии либерализма произошел в России в последние годы. Те же идеи, те же люди, та же практика, естественно, - те же результаты.

Второе. Выбор новой социальной (по-существу, социалистической) идеологии и модели означает для нынешней России появление стратегии развития, легитимизацию возвращения государства в экономику и общественно-политическую жизнь, из которых оно почему-то ушло в 90-е годы, ставку на НЧП.

Кризис 2008-2010 годов показал развитым странам необходимость такого возвращения. Для России, сделавшей социалистический выбор, такое возвращение безболезненно, а стратегия - естественна. Более того, накопленный советский опыт сделает такое возвращение более эффективным.

Против этого, естественно, выступают отечественные и зарубежные либералы. Так, например, С. Гуриев и О. Цывинский писали в марте 2011 года: "Стратегия развития, которая не делает ставку на слишком жесткое регулирование, действительно характеризуется более частыми системными кризисами - но и более высокими средними темпами роста"[11].

Этому была посвящена и специальная работа ИНСОРа "Обретение будущего", где, в частности, говорится: "отказ от неконституционных практик "управления" демократией; тотальное возвращение института выборов на всех этажах политической системы; отделение представительной и судебной власти от исполнительной; установление режима политической и коммуникативной свободы с помощью интенсивного развития институтов прямой демократии и гражданского общества"[12].

Третье. Выбор в качестве оптимальной модели развития социалистической модели означает не только появление реальной стратегии, но и возвращение к национальной традиции и ценностям, отказ от которых в 90-е годы привел к дезорганизации общества как потенциала развития, породил коррупцию и другие дикие явления, резко ослабил социальный потенциал.

В отличие от стабилизации или количественного роста ВВП, развитие экономики и общества предполагает уже изначально некую идеологию, а также стратегию, опирающихся на более широкие категории. Кроме чисто экономических и макроэкономических аспектов, идеология и стратегия развития включает в себя главное - цель развития, стратегию развития, а также план развития. Кроме того, стратегия выполняет еще одну функцию. Она распределяет ресурсы в соответствии с приоритетами. Как показал кризис 2008-2010 годов, именно этого России и не хватало: ресурсы распределялись субъективно, ситуационно. Это - прямое следствие отсутствия стратегии.

Причем стратегии политической, а не макроэкономической, стратегии, требующей политических решений. Как справедливо заметил директор Института экономики РАН Р. Гринберг, "Результаты наших реформ не заслуживают иного обозначения, кроме "позорных" уже потому, что они породили огромное число бедных, но работающих россиян, - и это после того, как в ХХ веке Россия помогла Западу стать социальным и Китаю - промышленным, утратив при этом собственные социальность и промышленность. Вывод очевиден - необходим новый механизм перераспределения доходов. Но это требует политического решения"[13].

Перефразируя его статью, я бы сказал, что "Экономика находится в руках не тех политиков". Отсюда и многие беды: финансовые власти в России с начала 90-х годов стали политической властью. Более того, фактически отстранили ее от реальной власти, сделали ее декорацией. Это относится не только к Федеральному Собранию РФ, но и многим институтам исполнительной власти, региональным властям и даже президентской власти.

Действительно, в отсутствии внятной идеологии и стратегии, решения принимаются финансовыми властями и очень узкой группой финансистов и экспертов. Часто, почти всегда, во вред нации. Это относится прежде всего к НЧП и его важной составляющей - социальному потенциалу, - который вообще "вышел" из внимания финансовых властей.

Следует оговориться, что формально может быть и план экономического и социального роста. Но этот план (как показывает Концепция социально-экономического развития 2020) - понятие условное: в нем нет ясных заданных политических параметров, исходящих из политических и идеологических установок. Он скорее представляет собой очередную макроэкономическую экстраполяцию, которая разваливается сразу же после принятия. Не более того.

Это, на самом деле, большая, даже принципиальная, ошибка политической власти. В XXI веке большинство проблем, в т.ч. социально-экономических, уже не могут быть решены только экономическими мерами. Огромное даже приоритетное значение приобретает человеческий фактор, моральный потенциал нации, без учета которого в развитых странах не принимаются финансовые решения. Так, по оценке Минобразования России, в ближайшие 10 лет около 80% используемых сегодня технологий устареет, а образование десятилетней давности будут иметь 80% работников[14]. Это же означает, что ситуация в мире через десть лет радикально изменится. Она потребует новых людей, знаний, технологий.

"Рывок", как социальный, так и экономический, должен предусматривать, даже исходить из этого неизбежного развития событий. Другими словами, сегодня, формируя стратегию развития, мы должны изначально формулировать задачу такого национального развития которое необходимо будет соответствовать новым требованиям 2020-2025 годов: новой социальной структуре, новой экономике, новым технологиям, вероятно, новым политическим реалиям.

И кризис 2008-2010 годов это показал. Там, где правительства сохраняли свою социальную политику, им удавалось стабилизировать экономическую ситуацию. Там, где нет, как это было в Ирландии, Греции и Северной Африке, - происходили смены правительств и революции. Это - ресурс развития, который нужно задействовать. Для того чтобы это произошло, нужна идеологическая система, лежащая в основе стратегии развития, где собственно экономические меры могут стать лишь частью мер по реализации стратегии. Другими словами, экономическая политика должна стать элементом системы, которой может быть только идеология. Причем эта идеологическая система должна основываться на нравственных началах, базовых национальных ценностях. На том, чего не было в 90-е годы. Среди таких базовых ценностей - развитие НЧП и, прежде всего, его нравственно-духовной части социальной составляющей. Мы все чаще говорим о том, что в своем развитии человечество зашло в тупик. И Россия, выбирая модель развития, должна учитывать это. Нужны самоограничения, даже аскеза. "Человечеству нужно менять парадигму развития. Сейчас идол всех правительств - рост ВВП. В идеале он мыслится как крутая кривая, уходящая в бесконечность. Куда, зачем, нужно ли столько?[15] - справедливо задается вопросом Е. Арсюхин.

Действительно, а нужен ли нам вообще такой рост ВВП, как цель "Стратегии развития"? Я, лично, уверен, что нет. Быстрый рост ВВП России в его нынешнем виде - это разбазаривание природных богатств нации, которые далеко не безграничны. По разным оценкам, их хватит на 40-60 лет, а что потом? Да и нужна ли русской нации такая модель развития, к которой нас толкает либеральная идеология и общество потребления, вообще? Сильно сомневаюсь, даже с учетом понимания реальности того, что сразу отказаться от этой модели, куда нас втянули, мы не сможем. "Общество потребления не имеет будущего. Вы можете удалить жажду морской водой? То-то. Не имеет будущего и общество, у особей которого хорошо развиты только челюсти и мышцы лица"[16], - пишет П. Демидов. И с этим выводом сегодня все больше и больше соглашаются. Тогда зачем нам изначально разрабатывать "Стратегию развития нации" ( и даже ее укрепленную социально-экономическую модель), если мы знаем уже сегодня, что у этого общества нет будущего? Не разумнее будет ли предложить такую "Стратегию нации", у которой будет будущее для общества?

Этот вывод предполагает необходимость совершения качественного скачка в понимании российской элитой того, какое общество нам нужно, а только потом, какая экономика нужна этому обществу. Только ответив на эти вопросы, мы можем разрабатывать стратегию социально-экономического развития. Ответы, заведомо упрощающие, даже вульгаризирующие эти представления, такие, как "технологическое общество", "экономика знаний" и т.д., не принимаются, ибо это ответы на вопросы более низкого порядка, а именно - какая экономика нужна этому обществу. "С началом 2000-х годов страна вступила в новую эпоху. Этот период характеризуется резким возрастанием уровня потребления. Средняя зарплата россиянина с 2000 года по 2010-й выросла с 82 до 711 долл. (данные сайта www.ороссии.соm), то есть почти на порядок. Это привело к качественным изменениям в сфере потребления. Резко развилась сфера торговли, появились супермаркеты с полными полками товаров. Понятие дефицита как таковое исчезло. После талонной системы 80-х и бедности 90-х обилие товаров стало настоящим психологическим шоком. Появились такие товары, каких никогда раньше не было, - микроволновки, импортные стиральные машины, мобильные телефоны, компьютеры, иностранные автомобили, качественные материалы для ремонта и т.д. Легко стало ездить на отдых за границу. Качественно и количественно развился шоу-бизнес, появилось множество увеселительных заведений. Жизнь неожиданно стала многомерной и интересной. В ней открылся новый смысл - стараться добыть побольше разных благ новой цивилизации. Существование снова стало осмысленным, народ все воспринял должным образом, общество на этой основе сплотилось и опять стало стабильным"[17].


_______________

[1] Перцов П. Из газетных отчетов / Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петергофе). М.: Русский путь, т. I, 2009. С. 369.

[2] Подберезкин А. Социалистический манифест. М.: 2004. С. 4.

[3] Микульский К.И. Кризис российского авторитаризма // Независимая газета. 2011. 6 апреля. С. 5.

[4] Башкатова А., Сергеев М. Абстрактная модернизация не вызывает доверия // Независимая газета. 2011. 25 марта. С. 1, 4.

[5] См., например: Подберезкин А. Человеческий капитал. М.: Европа, 2007.

[6] Расторгуев В.Н. Политическое планирование в условиях "водного голода" // Вестник МГИМО(У). 2011. N 1 (16). С. 7.

[7] Ислам Назрул (Islam Nazrul). Возможен ли был китайский путь для СССР (The International Center for the Study of East Asian Development (ICSEAD, Kitakyushu, Japan)). Перевод А. Астаховой. Цит. по: http://www.opec.ru/1348593

[8] Op. cit

[9] Op. cit

[10] Дмитриева О. Из кризиса мы выходим еще более сырьевой страной, чем в него вошли. 27.12.2010. / [Эл. ресурс]. URL:http:// / www.viperson.ru.

[11] Гуриев С., Цывинский О. Без кризиса нет роста // Ведомости. 2011. 15 марта. С. 4.

[12] Самарина А. Либеральный конспект - 2012 // Независимая газета. 2011. 16 марта. С. 1.

[13] Гринберг Р. Экономика в руках политиков // Известия. 2011. 25 февраля. С. 4.

[14] Григорьев М. Обучение non-stop // Российская газета. 2011. 3 марта. С. 14.

[15] Арсюхин Е. Зеленый тупик // Известия. 2011. 23 марта. С. 7.

[16] Демидов П. Дух и брюхо // Известия. 2011. 23 марта. С. 6.

[17] Дзюба С. Особенности национальной идеи // Независимая газета. 2011. 23 марта. С. 5.