4. Нравственность и развитие институтов социального потенциала в стратегии национального развития

"Элита в России оторвана от общества, но при этом
она берет на себя право предлагать институты ...
проблема заключается в том, что элита эти институты
выдумывает[1].

Д. Бутрин

Ни сегодня, ни через 50 лет российская
демократия не сможет походить на
модели демократического устройства
во Франции, США или Германии[2].

А. Торкунов, ректор МГИМО(У)


Игнорирование правящей элитой значения институтов социального потенциала привело к глубочайшему за всю историю России нравственному кризису. Без выхода из этого кризиса говорить о развитии нации, тем более опережающем и долгосрочном, - бессмысленно. Этот кризис выражается в двух основных особенностях: во-первых, в создании в обществе атмосферы терпимости, безразличия к безнравственному поведению правящей элиты и, во-вторых, к безнравственному и эгоистическому всевластию бюрократии.

О первой особенности очень хорошо сказал Д. Дондурей: "Произошел очень значимый процесс, связанный с тем, что общественная мораль больше не табуирует эти поведенческие модели как негативные, в качестве отрицательных свойств личности, больших социальных групп, целых сословий, да и народа в целом. Плутовство, коррупция, казнокрадство, конечно же, существовали и в XVI-м, и в XX-м веке. Достаточно вспомнить русско-японскую войну 1905 года, когда несколько миллионов пар обуви, поставленных армии, оказались без подметок. Тем не менее, отношение к этим явлениям никогда прежде не было в обществе таким нейтральным, терпимым, как сейчас. По большому счету, морально обществом не осуждаемым"[3].

Вторую особенность описал, ссылаясь на М. Вебера, известный экономист В. Андрианов, выделяя общие черты бюрократии, которые в российских условиях превратились при отсутствии эффективных институтов социального потенциала в свой абсолют:

- иерархия: каждый чиновник имеет четко определенную сферу полномочий в иерархичной структуре и подотчетен в своих действиях вышестоящему начальству. Эта черта приобрела значение поведенческого приоритета - А.П.

- последовательность: должность является основным видом деятельности, дающим жалованье и перспективу ... ("должность" стала заменять семью, друзей, принципы - А.П.);

- безличность: характер работы определяется в соответствии с утвержденными правилами, регламентом (регламентация в России в первом десятилетии дошла до идиотизма - А.П.);

- специальные знания: чиновники отбираются на основе способностей, получают необходимую подготовку и контролируют доступ к служебной информации (последнее качество приобрело характер болезни, даже мании, когда людей увольняют из аппарата даже по подозрению в утечке информации - А.П.)[4].

На этом фоне правящая элита занялась "институтотворчеством", создавая искусственные и ненужные "институты развития", ни один из которых в реальности так и не заработал. Даже в узкой "технологической" области. При этом в общественно-политической области подобное "творчество" не просто игнорировалось, но всячески преследовалось. Сложился и все увеличивается удивительный разрыв между технологическим подходом к модернизации у власти и ее сверхконсервативному отношению к институтам социального потенциала, между "страстью" к нововведеям и боязнью использовать национальный человеческий потенциал[5].

К 2011 году в России наконец-то осознали, что слепое копирование западного опыта и моделей развития не является продуктивным, хотя часть влиятельных сторонников либеральной традиции и вестернизации страны и сохранялась в элите. Но вот новую модель, новую идеологию предложить не смогли. В качестве такой идеологии была предложена идея модернизации в ее крайне ограниченной технологической форме. Эта логика неизбежно продолжала игнорировать приоритетность нравственно-гуманистических ценностей и соответствующих институтов социального потенциала. Примечательно, что даже часть либеральной элиты поняла эту необходимость в 2011 году. В докладе ИНСОРа, в частности, признается необходимость "социокультурной модернизации"[6].

И не только российская модель демократии никогда не будет походить на западную, но и модель общества, экономики, науки, здравоохранения, образования. Все эти наши национальные модели несут на себе отпечаток культуры, истории, духовности нации и старейшего государства Европы, которые можно модернизировать с учетом современных реалий, но которые нельзя "отменить", "забыть", "заменить"[7]. Пусть на самые симпатичные кому-то и даже эффективные западноевропейские модели. Пытаться сделать это - означает повторение ошибки 90-х годов, когда правящая элита попыталась грубо, бесцеремонно, вопреки воли нации, сломать существующую систему ценностей, искусственно насадив чужую и не воспринимаемую большинством общества.

Это очень напоминает китайскую культурную революцию 60-х годов прошлого века, когда пытались уничтожить "элиту знаний". Произошло это, кстати, через 20 лет после китайской революции. В России, после революции 1991 года, также наблюдается аналогичный процесс - российская культурная революция, направленная на уничтожение науки и культуры. Как справедливо заметил Д. Косырев, "остается спросить: как назовут поколение, учившееся в России после революции 1991 года, то самое, у которого зарегистрированы снижение интереса к чтению, незнание истории и много других особенностей? На Китай не похоже, но если вдуматься, что-то есть"[8].

Эта российская культурная революция, уничтожающая знания, культуру, образование, разрушает прежде всего институты: науки, культуры, образования, - тот реально существующий социальный потенциал, который создавался столетиями. Это называют "реформами", хотя в результате этих реформ старые институты были разрушены, либо деградируют, а новые не создаются. "Другой фронт открыт. Полностью, без стеснений. Расследовать не надо - все "легализовано". Торговля обязательными нормами (их принятием и распространением). Массовый сбыт лицензий и сертификатов, не гарантирующих ни качества, ни безопасности. Продажа индульгенций, снимающих ответственность за нарушения до нового прихода (инспектор садится за стол с легким чувством голода, аппетит приходит во время беды). Наконец, "публичные услуги", навязываемые уже по не сходным ценам. И даже монополизация экспертного рынка посредниками, оставляющими реальным исполнителям долю, на которую делается либо халтура, либо себе в убыток. Этими схемами пользуются даже те, кто с ними аналитически борется на высшем уровне, люди вроде из либералов"[9].

Покойный академик Д.С. Львов писал по этому поводу: "Трансформация институтов российского общества серьезно сказалась на его социальной структуре. Изменились и продолжают меняться отношения собственности и власти, перестраивается механизм социальной стратификации, идет интенсивная смена элит, на общественную сцену выходят новые социальные группы, растет слой маргиналов, расширяется "социальное дно", все более криминализируются экономические отношения. Соответственно, меняются групповые интересы, способы поведения, социальные взаимодействия. Эти, на первый взгляд, разрозненные явления на деле являются разными сторонами процесса социальной трансформации российского общества как целостной социальной системы. Важнейшими характеристиками этой системы служат, во-первых, социальная структура, т.е. состав, положение и отношения определяющих ее развитие групп и, во-вторых, стратификация или расположение названных групп на иерархической шкале социальных статусов"[10]. От чего во многом зависит и нравственная атмосфера, которая, в свою очередь, делает невозможной сколько-нибудь эффективное развитие. Даже под нажимом верховной власти. Как справедливо заметил Д. Ольшанский, "инициативы руководства страны, которые можно расценивать как прогрессивные, оказываются блокированы не потому, что этим инициативам кто-то сопротивляется. Нет, они блокируются просто потому, что практически не осуществимы в ситуации, когда единственной мотивацией реального принятия решения - не того, что слышно в телевизоре, а мелкого, местного, настоящего принятия реального решения - является частная выгода. Причем частная не в смысле частного бизнеса, а в смысле частных лиц. Очень сложно модернизировать страну, не строя хорошие, удобные дороги. Но от того, сколько будет раскрадено на этой стройке, помрачится воображение"[11].

Наличие и развитие институтов социального потенциала зависит от социальной структуры нации. Чем хуже социальная структура общества, тем хуже, как правило, структура и качество институтов социального потенциала. Это, в свою очередь, немедленно отражается на качестве общества и экономике, что хорошо видно на примере коррупции.

Я считаю, что коррупция в сегодняшней России - социальное и идеологическое явление, - с одной стороны, и механизм, созданий в последние 25 лет, управления обществом -, с другой. Именно поэтому бороться с ней правоохранительными мерами бесполезно. Как бесполезно и вводить формальные отчеты о доходах и расходах чиновников, что стало отличительной чертой политической деятельности Д. Медведева в 2010-2011 годы. В эту работу не верят ни сами чиновники, ни общество. Причем, чем шире борьба такими мерами, тем меньше в нее верят, что показывают соцопросы[12].



Как видно из данных опросов, только 1-2% граждан верят, что чиновники указывают все доходы и еще 10-11%, - что большую часть. Безрезультатность этой кампании очевидна, что подтверждается и данными из международных источников, в соответствии с которыми Россия находится на 147 месте по уровню коррупции - на уровне Бангладеш и Кении. При этом, в отличие от других государств, занимающих в этом индексе такие же низкие позиции, Россия обладает относительно высоким уровнем душевого ВВП. Впрочем, как и Беларусь, и Венесуэла[13].



Таким образом уровень коррупции зависит не столько от экономического благополучия, сколько от качества институтов государства и его социального потенциала, а в целом - от качества государственного и общественного управления.

По мнению Д.С. Львова, социальная структура российского общества сформировалась в основном в 1993 году и с тех пор "испытывает лишь незначительные колебания". Представляет интерес динамики удельных групп, составляющих социальные слои России.

Динамика удельного веса групп, составляющих социальные слои России, % в пределах слоя[14]

Состав среднего слоя более разнороден. Ростом своей численности средний слой обязан в первую очередь группе высококвалифицированных специалистов (профессионалов, "кадров"). В 1993 г. доля "профессионалов" в среднем слое составляла 11%, а к 1997 г. она выросла до 28%. (В структуре всего работающего населения доля этой группы за тот же период увеличилась с 2 до 5-6%). Расширение группы преуспевающих профессионалов отражает процесс адаптации наиболее дееспособной части интеллигенции к новым условиям, преодоление ею первоначальной дезориентированности и растерянности. Не меньшую роль играет формирование новых широко востребуемых обществом видов профессиональной деятельности, участие в которых дает образованным и активным людям возможность получать высокий доход и следовать престижным образцам потребления. Безусловно, связан этот процесс и с относительной стабилизацией экономики в 1996-1997 гг. Замедление же темпов роста рассматриваемой группы к концу указанного периода позволяет предположить тенденцию к насыщению рынка специалистов. Если это соображение справедливо, то резервы роста среднего слоя за счет данной группы будут сравнительно скоро исчерпаны. Улучшить ситуацию сможет лишь начало реального экономического подъема.

Но большую часть современного среднего слоя России составляют не специалисты, а представители различных "бизнес-групп": средние и мелкие предприниматели, менеджеры, занятые в реальной и коммерческой сферах экономики, самозанятые, а также полупредприниматели, совмещающие работу по найму с ведением разных видов частного бизнеса. В 1993 г. на долю названных групп приходилось более половины (53%) среднего слоя, причем наибольшей была группа полупредпринимателей. К 1994 г. доля последних снизилась с 40 до 33% и далее оставалась на том же уровне.

Обращает на себя внимание небольшая доля креативной части общества, которая (вопреки мировой тенденции) имеет тенденцию к сокращению. Между тем именно эта часть общества создает наибольший и наиболее качественный прирост ВВП[15].

Похоже, что либеральная часть элиты пытается повторить попытку 90-х годов взять реванш за национализм в политике В. Путина в первом десятилетии XXI века. Как справедливо указывают эксперты МГИМО(У), "банальный национализм" в сочетании с требованиями порядка и справедливости породил феномен беспрецедентной и долговременной популярности В. Путина"[16]. "Банальный либерализм" Д. Медведева пока что порождает коррупцию, беспорядок и падение популярности тандема, который в марте 2011 года впервые поддержали меньше граждан, чем не поддержали.

Расхождения в целеполагании начинаются уже с самого начала. Нынешняя элита считает, что в качестве главной цели России нужна модернизация (даже не потрудившись внятно объяснить с 2008 по 2011 год, что же это такое). Другая идеология, в частности русский социализм предполагает, что главная цель - развитие НЧП. Причем количественно, в самом простом выражении, это формулируется как демографическая задача. Кстати, также примерно думают и самые "продвинутые" западные специалисты. Так, например, выступая в МГИМО(У) 22 февраля 2011 года Э. Литвак, заявил: "...конечная стратегия национального государства заключается сегодня в приращении населения - чем больше рождается детей, тем сильнее государство"[17]. Конечно, эти идеи не новы, еще в XVII в. английский экономист Чайлд утверждал, что "любая тенденция к сокращению населения страны - это тенденция к ее обеднению" и что "большинство стран цивилизованной части мира более и менее богаты или бедны в зависимости от недостаточности или обилия у них населения, а не от скудости или плодородия их земли"[18]. В XX и XXI веке эта задача получила новое, гуманистическое, понимание, которое находит все большую поддержку среди разных обществ и наций. Как заметил в свое время В.И. Вернадский, очень важно вписать интересы отдельной личности в существующие законы развития общества и человечества, "в унисон с законами ноосферы"[19]. Другими словами, приоритеты социально-гуманистического развития должны быть выше финансово-экономических. И для человечества, и для любой нации. Подчеркну, когда важна общественно-значимая цель, а не личная, тем более эгоистическая выгода. Эти нормы, если человечество захочет выжить, должны стать универсальными. В том числе и для отдельной нации.

Как справедливо заметили авторы фундаментальной работы "Анализ социально-экономического состояния общества", равно как и перспектив его развития, должен заключаться в исследовании решения трех основных вариантов общественно-экономического развития:

1. Каковы ценностные ориентации, превалирующие в анализируемой общественно-экономической системе?

2. Какова эффективность экономики?

3. Насколько справедлива система распределения результатов (продуктов) труда и насколько свободен сам труд?

Последнее предполагает как предоставление членам общества свободы выбора вида и интенсивности труда, так и обеспечение права на труд.

Во всех социально-экономических формациях по-разному даются ответы на эти вопросы и по-разному выделяются среди них приоритетные. В марксистской экономике ключевым вопросом явился вопрос производственных отношений, т.е. отношений между людьми в процессе производства. В рыночной экономике ключевым вопросом является вопрос эффективности производства, т.е. вопросы "что производить", "как производить", "с какой выгодой (эффективностью) производить". Последнее вызвало наибольшую критику К. Марксом, а именно, что при капиталистическом способе ведения хозяйства ориентация идет не на максимизацию удовлетворения потребностей работающих в этом хозяйстве лиц, а на получение максимальной отдачи (прибыли) от вложенного капитала"[20].

Все это имеет сугубо практическое значение для развития институтов социального потенциала в России, И прежде всего для ответа на вопрос, зачем нужен НЧП и его институты. Если - для получения выгоды, то для превращение НЧП в НЧК нужны только те институты, которые обеспечат эту выгоду. Если же под НЧК мы понимаем общественную пользу, то те институты социального потенциала, которые могут принести общественную пользу (а иногда и выгоду).

Период 2000-2011 годов характеризуется, на мой взгляд, тем, что правящая элита рассматривает в качестве полезных только те институты социального потенциала, которые могут принести выгоду. Будь то в науке, культуре или образовании. Что нашло даже свой термин - "коммерциализация" науки, культури, образования, здравоохранения. Это - стратегия, вытекающая из либеральной идеологии. Стратегия, которая сделала выбор между нравственностью и выгодой в пользу выгоды.

[21]

Как видно из приведенных данных, заметный рост основных показателей экономики в 2010-2011 годах не предполагает сокращения безработицы. Это противоречие становится существенным в оценке национального развития, так как требует специального внимания для ответственных правительств.

Ликвидация безработицы в России (если исходить из адекватной стратегии национального развития) означает безусловный рост НЧП и всей экономики. Но только при условии создания специальных институтов по развитию социального потенциала - переподготовки кадров, создания рабочих мест, стимулирования создания новых профессий и возвращения на работу тех, кто был вынужден ее оставить.

Из этого следует, что "скачок" невозможен без роста численности и качества населения, прежде всего его креативных слоев. Страна, которая в 20-тилетней перспективе может столкнуться с тем, что на одного работающего будет приходится один пенсионер, с концентрацией населения только в европейской ее части и вымиранием обширных территорий за Уралом, маргинализацией и деградацией населения, - не будет способна отстаивать свои национальные интересы. И вопрос о "большом скачке" в XXI веке переходит в плоскость национальной безопасности, когда экономика определяет политику, при этом фундаментом и основой экономического развития являются национальная политика в интересах российского общества[22].

Развивая идеи "большого скачка", требуется определить то, на что мы будем опираться в достижении такого рывка в развитии, т.е. определить "точки роста". Принимая во внимание, что все условия и состояние мировой экономики требуется сконцентрировать на внутреннем развитии и освоении обширных территорий РФ. Требуется своеобразный "план Маршала" и "новый курс" для восстановления и ренессанса российской экономики со времен Советского Союза. Этими точками может стать масштабное строительство инфраструктурных объектов, включая строительство панроссийской автомагистрали от запада на восток, строительство аэрохабов, сравнимых, например, с Дубайским авиаузлом, строительство морского порта на примере Сингапура и Шанхая, развитие сетей передачи данных, огромные вложения в образование и науку на уровне от 8-10% от ВВП, освоение Дальнего Востока, где должно жить в перспективе не менее 20-30 млн чел. (сейчас около 6 млн), и др.


_______________

[1] Бутрин Д. Абстрактная ненависть и желание поправиться // Мировой политический форум. 14 марта 2011 г. С. 4.

[2] Торкунов А. Российская модель демократии и современное глобальное управление. // По дороге в будущее / ред.-сост. А.В. Мальгин, А.Л. Чечевишников. М.: Аспект Пресс, 2010. С. 47.

[3] Дондурей Д. В России сегодня некультуротворная ситуация // Российская газета. 2011. 22 марта. http://www.rg.ru/2011/02/22/doudurry-site.html

[4] Андрианов В.Д. Бюрократия коррупция и эффективность государственного управления: история и современность. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 3.

[5] Как справедливо пишет С.А. Мельников применительно к традиции престолонаследия, сохранившейся и сегодня, "...механизм престолонаследия, заложенный в XV веке, был востребован российской властью и в более поздний период. Номинация (назначение) активно применялась...>>, что является "...бесспорным примером развития правовой мысли и государственного права". Добавлю, сегодня тоже, что может быть как хорошо, так и плохо. Все зависит от наследника и его команды. (См. подробнее: Мельников С.А. Престолонаследие как фактор эволюции древнерусского государства (IX-XV вв.) Автореферат докт. диссертации. М.: Счетная палата, 2010. С. 11.

[6] Обретение будущего: Стратегия 2012. Конспект. М.: Экон-информ, 2011. С. 55.

[7] Так православные предприниматели внесли весной 2011 года свое понимание в стратегию развития Русская православная традиция, например, предполагала существование часовенного прихода и касс взаимопомощи, выдававших прихожанам ссуды без процентов (См.: Гаслов И. Скидка на веру // Российская газета. 2011. 16 мая. С. 9).

[8] Косырев Д. Китайский тридцать седьмой // Известия. 2011. 16 мая. С. 6.

[9] Рубцов А. Кто шляпку спер, тот и тетку пришил // Независимая газета. 2011. 18 мая. С. 5.

[10] Львов Д.С. Социальная стратификация в России. В кн.: Путь в XXI век: стратегические проблемы и перспективы российской экономики / http://www.leadnet.ru/lvov8/

[11] Ольшанский Д. Комфорт, который мешает прогрессу. / Специальное издание Русского института. 2011. 6 мая. С. 9.

[12] Григорьева Е. Лучшие жены России // Известия. 2011. 16 мая. С. 1, 2.

[13] Clobal Corruption Report 2009. Corruption and the Private Sector. - Transparency international. С. 396.

[14] Львов Д.С. Социальная стратификация в России. В кн.: Путь в XXI век: стратегические проблемы и перспективы российской экономики / http://www.leadnet.ru/lvov8/

[15] В 2003 году я писал, что "... именно этот слой стал ведущим социальным слоем ... по влиянию на будущее любой нации. См.: Подберезкин А., Булатов Ю. Россия в глобальном мире: некоторые теоретические аспекты исследования. М.: Научная книга, 2003. С. 187.

[16] Соловей Т., Соловей В. Русский национализм при Путине-Медведеве. Кн.: Русский национализм между властью и оппозицией / под. ред. В. Прибыловского. М.: Панорама, 2010. С. 52.

[17] Харкевич М. Назад в будущее: геоэкономика XXI века в терминах реал политики XIX века / "Портал МГИМО", 2011. 25 февраля. [Эл. ресурс]. URL:http://www.mgimo.ru.

[18] Маршалл А. Основы экономической науки. М.: Эксмо, 2008. С. 211-212.

[19] См. подробнее: Подберезкин А., Янин И. Искусство жить в России, М.: 1997. С. 16-21.

[20] Социально-экономические риски: диагностика причин и прогнозные сценарии нейтрализации / под ред. академика РАН и РАМН В.А. Черешнева, академика РАН А.И. Татаркина. Екатеринбург: Институт экономики УО РАН, 2010. С. 7.

[21] Global Employment Trends 2011.The challenge of a jobs recovery; International Labour Organization 2011. .... P. 6.

[22] Я неоднократно писал о необходимости "скачка" с начала 90-х годов. См., например, раздел "Интеллектуально-технологический вариант: факторы роста / Подберезкин А., Карпенко М. XXI век: стратегия для России. М.: ПСС, 2005. С. 70-79.