Манзанова Г.В. - сотрудник Центра стратегических и политических исследований Института Востоковедения РАН, член Совета по Аграрной Реформе при Президенте Республики Бурятия
В основе поставленной нами темы лежат различные представления о стратегиях трансформации аграрного сообщества России. На сохранении исторических традиций и инерционности развития хозяйственных практик, унаследованных от предыдущих этапов развития сельского социума, основывается адаптационная стратегия.
Примером ее использования является опыт трансформации аграрных сообществ Китая, Японии и стран Юго-Восточной Азии. Напротив, эволюционная стратегия построена на коренных, модернизационных преобразованиях уже сложившихся в данной аграрной системе форм хозяйственных практик. Примером использования этой стратегии является опыт аграрных преобразований в странах Западной Европы и США. Если избрать среди приоритетов трансформации хозяйственных практик, сложившихся в аграрном сообществе той или иной страны, адаптационную стратегию и сохранение инерционности развития сельского социума, то это
будет одна модель развития страны и одни меры перехода к более эффективному развитию (например, как в Китае и ряде стран Юго-Восточной Азии). Если же предпочесть новации и модернизационный поход, по опыту стран Запада и США, то это будут другая модель развития и совершенно другие направления перехода к рынку (как, например, в России, странах ЦВЕ и СНГ). Что же выбрать, и с каких точек отсчета нужно начать, чтобы обеспечить переход страны к более эффективному развитию: развитие традиций или внедрение новаций и как сочетать эти две разнонаправленные составляющие реформ?
1.1.Особенности трансформации аграрного сообщества России.
Как известно, в основу концептуального обеспечения перехода к более эффективным практикам хозяйствования стран СНГ и ЦВЕ легла известная теория экономического роста. Инновации рынка, разработанные для этих стран по методике Всемирного банка, должны были заложить фундамент для формирования рыночных структур в аграрной сфере, а конкуренция создать стимулы к достижению автоматического равновесия между различными элементами организационных структур аграрного рынка. Однако, как уже показал опыт трансформации аграрных сообществ России, Польши и ряда стран СНГ, в условиях распада хозяйственных связей и создавшегося хаоса, отсутствии у крестьян навыков
работы и недостаточности информации о рынке, мотивация деятельности хозяйственных субъектов в этих странах была, с точки зрения рыночных критериев, не всегда рациональной. Как показал ряд социологических исследований, проведенных в этих странах, шок, стресс и неготовность крестьян этих стран к кооперации, риску, а также недостаточность знаний рынка, оказались основным препятствием при внедрении рыночных новаций (См.11, с.15).В этих странах новации - цель которых повышение эффективности сельской экономики и трудовой активности крестьян, закончились, напротив, тяжелейшим аграрным кризисом, разрушением трудовой мотивации крестьян, и возврату к патриархальным практикам ведения сельского хозяйства.
В настоящее время в России взят новый курс на ускоренное технологическое перевооружение отраслей экономики и технологический прорыв, необходимость которого в аграрном секторе давно назрела. Как показали практики перехода различных стран Юго-Восточной Азии к более эффективным системам хозяйствования, технологии являются огромным потенциалом для подъема экономического развития этих стран. И если последовательно придерживаться развиваемого уже новыми авторами реформ подхода, то различия в качестве жизни населения России и развитых стран Запада, могут быть легко преодолены при помощи использования современных технологических новаций. Однако, как считает известный представитель институционального анализа Д. Норт, что "упущено ими" - современными реформаторами - "из анализа, так это ответ на вопрос, "почему же потенциал различных стран реализуется не полностью и почему образовалась такая огромная пропасть между богатыми и бедными странами, если технологии в своей массе доступны всем. Эта пропасть, существующая в реальности" - как он считает, и мы полностью разделяем его точку зрения, имеет "параллель в виде пропасти в теориях и моделях, разрабатываемых экономистами"(10, с.43).
На протяжении 20 лет переходного периода социологи села фиксируют несоответствие между реальными социально-экономическими практиками крестьян и внедряемыми на уровне государства инновационными для села институтами рынка. Многочисленные социологические исследования, проведенные в годы реформ в различных регионах страны, фиксируют сохранение, несмотря на все новации властных структур, ориентаций крестьян на социальную защищенность и труд в коллективных формах организации сельских хозяйств. И устойчивое воспроизведение в течение 20 лет перехода к рынку неэффективных хозяйственных практик и институтов в виде колхозов (просто переименованных в АО), натурального обмена продукцией между различными субъектами аграрного рынка (например, между колхозами и личными хозяйствами крестьян), патриархального семейного хозяйствования, унаследованных от предыдущего этапа развития аграрного сообщества России. Исходя из уже сложившихся реалий развития аграрного сектора России, уже трудно представить, как у различных акторов, например, простых крестьян, произойдет формирование необходимых ориентаций и предпочтений на выбор той или иной формы технологических инноваций, проводниками которых должны быть соответствующие организации, например, современные аграрные корпорации и, поддерживающие их институты корпоративного менеджмента и управления? Патриархальные практики (институты) ведения хозяйствования, недостаток квалификации и отсутствие вследствие этого у подавляющей части российских крестьян стимулов к ускоренному освоению новых технологий и новаций рынка, станут тормозом на пути технологического прорыва и дальнейшего развития этой отрасли. Как показывают данные опросов, владельцы ЛПХ не стремятся к самостоятельному хозяйствованию, так как это повлечет за собой отсоединение от источников многих ресурсов, социальных услуг (предоставляемым колхозами), увеличивает социальную незащищенность и риск. При неразвитости рыночных инфраструктур, а также финансовых, материальных и технических ресурсов для развития хозяйств крестьян, ЛПХ всецело зависят от поддержки колхоза. Колхоз выделяет земельные наделы, снабжает кормами, техникой для обработки земли, семенами и т.д.
Деятельность, ресурсы и возможности различных акторов представляют собой социальный капитал, унаследованный различными социальными группами от предыдущего состояния развития данной социальной системы. В условиях переходного периода, когда только происходит формирование основных институтов рынка, неравный доступ представителей различных социальных групп к ресурсам, капиталу и информации, унаследованный ими от предшествующего периода развития, ограничивает действие механизма конкуренции. Как показывают результаты социологических исследований, проведенных в 90-е годы, в России на старте аграрных реформ одна группа крестьян, в частности, директора колхозов и представители властных структур, унаследовавшие с советских времен практики свободного доступа к материальным, финансовым и властным ресурсам, в условиях отсутствия инфраструктуры рынка использовала свои преимущества для закрепления на рынке. И в пользу этого свидетельствует сохраняющаяся на протяжении всего переходного периода стабильная численность фермеров (2% от численности занятых в сельском хозяйстве) и доли фермерских хозяйств среди числа хозяйств всех форм собственности (6%). В результате использования отдельными (привилегированными) социальными группами преимуществ, унаследованных от предыдущего советского периода, на начальном этапе рынка в аграрном сообществе возникает эффект монополизма (кастовости) в экономике. Вследствие отсутствия практик коммерции, финансовых и материальных ресурсов для развития фермерства, недостаточных знаний рынка, потенции других групп крестьян так и остались нереализованными.
И в настоящее время нишей, создавшейся на аграрном рынке, для внедрения технологических новаций, воспользуются наиболее подготовленные крупные предприниматели и монополисты-аграрники для создания организаций в виде, например, агрохолдингов, используя создавшиеся преимущества для упрочения своего монопольного положения на рынке. Это еще более усилит закрепощенность крестьян и нелигитимность с их точки зрения происшедших аграрных преобразований.
1.2. Анализ различных концепций трансформации социальных систем.
Несовместимость в условиях перехода к рынку большинства успешно функционирующих на Западе институтов - формальных регуляторов и реального экономического поведения организаций и акторов - российских крестьян отмечается историками, экономистами, культурологами. По этому поводу, известный социолог Т.И. Заславская, выражая солидарность с мнением ряда авторов, пишет о том, что "...попадая в российскую среду, формально-правовые нормы либерального типа меняются до неузнаваемости... Дело обстоит так, как если бы они подвергались мутации и в результате становились бы неспособными выполнять свое предназначение - служить общезначимым правилам игры" (6, с.49). Решение проблемы видится автору в создании или значительном усилении работоспособных механизмов контроля enforcement "т.е. принудительного внедрения рыночных институтов в российскую экономику" (там же). Она ссылается также на мнение Р.И. Капелюшникова о том, что "российская экономика не зажила по новым и обязательным для всех правилам, прежде всего, из-за отсутствия эффективных публичных механизмов контроля соблюдения законов и контрактных установлений" (там же, с.51). В этом положении автора вновь, на наш взгляд, интересно переплетаются совершенно разные подходы: рыночные методы регулирования экономики и методы жесткого административного контроля, унаследованные с советского периода. Но как могут сочетаться рыночные (инновационные) и административные (традиционные) методы регулирования экономики, и вообще возможно ли их сочетание? На этот вопрос автор не дает ответа.
В течение десяти лет последнего (путинского) периода управления в российской экономике усиливалась административная составляющая регулирования рынка, внедрялись механизмы жесткого контроля соблюдения контрактных и договорных отношений, унаследованные с советского периода. Однако они дали лишь временный эффект, загоняя внутрь накопившиеся проблемы. И сейчас в условиях создавшейся неопределенности, связанной с мировым финансовым кризисом и возможной смены ориентиров, эти проблемы вышли наружу, приводя к высокой инфляции, кризису финансовых институтов, сельскохозяйственных предприятий и стагнации аграрной экономики в целом. Характерно, что в настоящее время те же самые процессы происходят и в странах Запада, откуда были импортированы новации рынка. И в стихию так называемого свободного рынка, все больше внедряются методы государственного регулирования для поддержки важнейших финансовых институтов и производственных корпораций
стран Запада.
По мнению ряда видных российских социологов-институционалистов С.В. Кирдиной и О.Э.Бессоновой, институциональные системы российско-советского типа обладают особенно высокой инерционностью, которая делает импорт западных институтов практически невозможным. Но чем определяется инерционность развития социально-экономической системы, как формируются механизмы и стимулы действий акторов на рынке, способствующие ее самоподдержанию, как обеспечивается устойчивость развития социальных систем, и в частности аграрного сообщества России?
Д.Норт предложил теорию, дающую возможность предсказать ход эволюции социально-экономических систем на основе концепции институциональных изменений. Институты - это социальные нормы и порядки, действующие в обществе или правила игры, по которым это общество функционирует и осуществляется взаимодействия индивидов. При резкой смене социальных норм и порядков, заимствованных из других моделей социальных систем, возникает неопределенность, сопровождающаяся высокими рисками внедрения инноваций. Возникают издержки трансакций, т.е. издержки заключения сделок, проведения контрактов, соглашений, затрудняющих деятельность акторов в экономике. Для минимизации рисков, сопровождающихся издержками трансакций, акторам (например, простым крестьянам) приходится использовать опыт, уже апробированный ими в предшествующем периоде. В России в условиях распада старой системы хозяйствования в результате стремительного внедрения рынка для поддержания своих подсобных хозяйств (ЛПХ), социальной сферы села, неимущих и пенсионеров крестьяне использовали опыт, уже апробированный в предшествующем периоде, в виде взаимодействия колхозов и ЛПХ, что и обеспечило сохранение колхозов, зачастую только переименованных в АО. В условиях создавшегося хаоса и неопределенности это и обеспечило минимизацию рисков и выживание сельского социума, несмотря на все рыночные новации.
Таким образом, традиции, т.е. исторически унаследованные практики и институты являются именно тем механизмом, который осуществляет селективный отбор преобразований путем минимизации трансакционных издержек инноваций. В результате действия именно этого механизма, как мы считаем, внутри отдельной социальной системы, например, аграрного сообщества России, происходит постепенный селективный отбор происходящих преобразований и очерчивание рамок, отличающих аграрное сообщество одной страны от другого. Как считает Д. Норт, "эволюционные модели" трансформации социальных систем "представляют собой сочетание постоянства (наследования) и изменения. Должны быть как неизменные, так и меняющиеся элементы и даже сам меняющийся элемент должен быть наследуемым" (10, с. 18) и далее: "Устойчивость институтов определяет каналы, русло, "исторический коридор" эволюции конкретных обществ" (10, с. 57) и задает общее направление траектории социальных изменений. Сохранение преемственности социальных практик и институтов обеспечивает устойчивость социальной системы при переходе из одного качественного состояния в другое и инерционность развития социальных систем. Возможность снижения трансформационных издержек при переходе социальных систем из одного качественного состояния в другое возникает лишь при сохранении преемственности инновационных институтов и институтов, унаследованных от предшествующего периода развития социальных систем. Поэтому основная задача исследователя, в чем мы согласны с Д. Нортом, состоит в том, чтобы выяснить как деятельность традиционных институтов "отражается на затратных функциях экономической системы" (цит. по 10, с.61), т.е. способствует минимизации трансакционных издержек в ходе трансформации социальных систем. Однако прежде нужно объяснить, как у различных акторов, например, простых крестьян, происходит формирование ориентаций и предпочтений в выборе именно такой формы инноваций, проводником которых являются именно такие организации и как в ходе их развития возникает эффект минимизации трансакционных издержек, и постепенная модификация действия основных институтов рынка. И это нам представляется очень важным для выбора элементов новаций, наиболее подходящих к элементам данной социальной системы, прогностической оценки эффективности и последствий аграрных преобразований для государств с различными типами институциональных устройств.
С этой точки зрения нам представляется особенно интересным теоретический подход, развиваемый известным западным социологом З.Э. Гидденсом. Согласно этой концепции, в переходный период в процессе формирования институтов рынка и политики реформ происходит постоянное изменение трансформационных издержек и ситуаций риска, непосредственно с ними связанных, и деятельность различных акторов на рынке превращается в процесс постоянной калькуляции своих ресурсов и возможностей с трансформационными издержками и осмысления возможных для себя рисков. Согласно этой теории в аграрном сообществе России для того, чтобы снизить огромные в условиях полной непредсказуемости внедряемого "свободного" рынка трансформационные издержки и обеспечить стабильность контрактов в качестве элемента страховки акторами были задействованы элементы уже хорошо апробированных в прошлом периоде социальных практик. В условиях распада старой системы хозяйствования в качестве страховки от рисков неопределенности стремительно меняющейся среды крестьянами были задействованы практики, хорошо апробированные в советском периоде. В частности, в переходном периоде ими, используются практики взаимодействия колхозов и личных подсобных хозяйств, но уже на
основе их совместной кооперации.
С позиций концепции Э. Гидденса, агенты могут осуществлять на рынке лишь те социальные действия, которые в соответствии с результатами их "рефлексивного мониторинга" считаются нормальными, приемлемыми для совершения. Т.о. они могут воспроизводить рыночные организации и институты, делать их функциональными для себя, когда имеют не только потенциальные знания о рынке, но хотя бы минимальные рыночные ориентации, чтобы предпринимать адекватные действия на рынке, чтобы реализовать свои потенции в действительности. Отсюда следует, что в такой социальной системе как Россия, со свойственным ей инерционным характером развития, невозможно реально воспроизвести скопированные с западных образцов, рыночные институты и организации, без предварительного овладения акторами рыночными практиками и ориентациями в массовом порядке на микроуровне, которые по сути только и могут воспроизводить рыночные структуры, рыночные не по вывеске, когда, например, в ходе аграрной реформы на селе колхозы переименовываются в АО, а по существу - по утверждению в них социальных практик рыночного типа.
Оценивая перспективы преобразований, необходимо иметь в виду, что с позиций теории Э. Гидденса самоорганизующийся социальный порядок возникает из процесса "рутинализации" социально-экономических практик на микроуровне, что обеспечивает непрерывность процесса "социального воспроизводства". На начальном этапе перехода к рынку при контакте устоявшихся с советского периода практик с рыночными элементами возник эффект шока, но он не сопровождался моментальным исчезновением традиционных социальных практик, наоборот, произошел процесс их постепенного замещения новыми практиками, что в итоге привело к новой рутине и обновленному социальному порядку. В настоящее время в России происходит медленная рутинизация социальных практик, связанная с унаследованными с прошлого периода, общинными и патерналистскими традициями, которые используются акторами как элемент минимизации рисков и страхования от неопределенности рынка. Так, в аграрном сообществе России в последние годы для вывода аграрного сектора из затяжного кризиса и стимулирования крестьянских хозяйств используются различные практики их поддержки государством, унаследованные с советского времени. В частности, получают все большее распространение практики инвестирования национальных проектов АПК в форме льготного кредитования развивающихся сельскохозяйственных предприятий и личных подсобных хозяйств крестьян. В основу действия механизма национальных проектов АПК положен механизм прямой адресной поддержки государством сельских хозяйств, унаследованный от советского периода. И в отличие от 90-х годов, в последнее десятилетие ситуация в аграрном секторе несколько улучшилась. Однако эти меры дают лишь временный эффект. Поскольку при неразвитости институциональных механизмов взаимной поддержки сельскохозяйственных организаций в форме кооперации предприятий в сфере производства, переработки, сбыта сельскохозяйственной продукции возникают значительные транзакционные издержки внедрения аграрных инноваций, и деятельность акторов-субъектов хозяйствования без поддержки государственных структур и привлечения значительных государственных инвестиций становится еще более затруднительной.
В результате институционального анализа последствий трансформации аграрного сообщества России мы все больше убеждаемся в правильности концептуальных положений теории Гидденса. Эта теория, на наш взгляд, позволяет объяснить, как происходит трансформация субъектов рынка, как изменяются их стимулы к выбору организаций, ценностные ориентации под влиянием изменения институтов, а также как они, в свою очередь, трансформируясь, оказывают влияние на выбор определенных новаций и экономическую политику государства. Таким образом, теория Гидденса позволяет преодолеть свойственную другим авторам традиционную поляризацию объективных факторов (т.е. структуры институтов и организаций) и субъективных факторов - мотивов, стимулов действия различных акторов на рынке. И позволяет исследовать эффекты возникновения самоорганизующегося социального порядка из неопределенности политик конкретных институтов, организаций, возможной дезорганизации некоторых из них, а также потенциальной непредсказуемости действий различных субъектов, например, крестьян.
Таким образом, с позиций концепции структурализации З.Э. Гидденса современное состояние аграрной системы формируется не под влиянием какой-то имманентной тенденции, присущей селу, как определенной социо-культурной системе и не благодаря проекту аграрных новаций, который пытаются реализовать властные структуры. Это состояние сельского сообщества есть результат социальных изменений, которые складываются из совокупности преднамеренных и непреднамеренных действий, повседневного поведения, микросоциальных практик различных субъектов, например, простых крестьян, зачастую не имеющих никакого отношения, ни к социально-экономической политике, ни к планирующимся властными структурами экономическим и социальным реформам.
Чем дальше социально-экономические практики субъектов различных социальных систем, например простых крестьян, на микроуровне отстоят от характера внедряемых рыночных инноваций, тем больше трансформационные издержки и риски, сопровождающие их исполнение, тем менее реально выполнение заданных эндогенно инноваций. Именно поэтому в аграрном сообществе России стратегии действий акторов как реакции на внедрение инноваций, заданных сверху, могут иметь непредвиденный эффект в виде возврата к патриархальным практикам хозяйствования, унаследованным от предыдущего этапа развития сельского социума. Именно вследствие действия механизма инерционности трансформации социально-экономических практик крестьян приобретают отнюдь не равнозначный характер. В одних секторах экономики и государствах с характерным для них типом институционального устройства социально-экономические практики крестьян могут быть адекватны заданным эндогенно преобразованиям социальных систем, а в других - не вписываться в эти изменения. Задачи, поставленные перед аграрным сообществом России в период перехода к рынку, во многом сходны с теми, которые стояли перед реформами Столыпина, призванными освободить крестьянина от пут, которыми община сковывала их предприимчивость. Как и во времена Столыпина, реформы должны были открыть дорогу развитию других форм собственности и хозяйствования на селе, повысить эффективность аграрного производства, что в свою очередь требовало коренной перестройки хозяйственного механизма. Однако оказалось, что результаты курса на сплошную фермеризацию были аналогичны результатам, достигнутым в ходе реформ Столыпина. В условиях переходного периода именно колхозы, в качестве страховки от неопределенности рыночной среды, взяли на себя функции поддержания личных подсобных хозяйств крестьян, социальной сферы села, неимущих и пенсионеров. Унаследовав все черты общинной формы организации труда, они продолжили инерционность развития сельского социума, несмотря на все рыночные новации.
Изначально в основе всех аграрных реформ в России лежало стремление крестьян к земле и воле. Однако все революционные инновации, проделанные ценой огромных жертв и потерь, достигали прямо противоположного результата. После Октябрьской революции в советский период - раскулачивание, коллективизация и полное закабаление крестьян. В период перехода к рынку - "тотальная" фермеризация - реорганизация колхозов и совхозов - и вновь еще более жесткая административная и экономическая зависимость крестьян.
1.3.Особенности трансформации различных социальных систем различных стран в условиях глобализации
Результаты перехода к
рынку аграрных сообществ России и Польши, а также Китая, и ряда стран Азии, как мы считаем, весьма показательны для теоретического переосмысления существующих ранее концепций и выработки возможных направлений перехода различных стран к более эффективным системам хозяйствования. С одной стороны, Россия, Польша и ряд стран СНГ, где резкое форсирование заданных по опыту стран Запада аграрных новаций, напротив, привело к возрождению патриархальных практик семейного хозяйствования, унаследованных от предшествующего этапа развития этих стран, что в свою очередь, вызвало аграрный кризис и переход аграрных социумов этих стран в состояние депрессивности. С другой стороны, это Китай и ряд стран Юго-Восточной Азии, где, напротив, адаптация аграрных реформ к практикам, унаследованным исторически от предшествующих периодов развития этих стран, привели к взрывному росту технологических, организационных, экономических новаций и переходу аграрных социумов этих стран в более эффективное качественное состояние. Анализируя последствия рыночных реформ в странах с различными экономическими системами, Д. Норт задает вопрос "Почему богатые общества переживают многолетнюю стагнацию или даже абсолютный упадок? Ведь выдвинутая Алчияном (один из основоположников институциональной теории) в 1950 году эволюционная гипотеза предполагает, что всепроникающая конкуренция должна устранить слабые институты и способствовать выживанию тех институтов, которые лучше решают человеческие проблемы" (10, с.22).С позиций долговременных траекторий развития экономических систем, где наблюдается рост, наверное, это было
верно. Но законы свободной конкуренции работают только в условиях совершенного рынка при отлаженном функционировании регулирующих его соответствующих институтов. В условиях глобализации, когда в одних странах только происходит формирование основных институтов рынка, а в других эти институты уже отлажены и функционируют в течение длительного периода времени, внедрение институтов рынка по образцу стран Запада приводит к постоянному воспроизводству сложившегося ранее распределения стран на развитые и слаборазвитые. Как правильно отмечает Д. Норт, неравный доступ субъектов - различных стран - к ресурсам, капиталу и информации, унаследованный от предшествующего периода развития, ограничивает действие механизма конкуренции в силу того, что субъекты - представители различных социальных систем, унаследовавшие значительные преимущества с прошлого периода своего развития, начинают их использовать. В конечном счете, это ведет к возникновению эффекта монополизиции рынка, когда аграрный рынок оказывается поделен между крупнейшими странами-игроками. И об этом свидетельствует зависимость аграрного рынка России, стран СНГ и ряда стран ЦВЕ от крупнейших экспортеров стран Запада. В настоящее время 40% продовольственного рынка России занимает продукция стран-экспортеров. Это затрудняет в аграрном секторе России и СНГ внедрение эффективных инновационных технологий и способствует сохранению неэффективных форм организации экономики.
Вследствие действия эффекта монополизма и, в частности, монопольного использования развитыми
странами Запада сложившихся преимуществ на аграрном рынке, как правильно отмечает Д. Норт: "поощряется скорее деятельность по перераспределению, чем по производству материальных благ, формируются скорее монополии, чем конкурентная среда, и скорее ограничивается, чем расширяется выбор" (10, с.82). Не случайно наиболее эффективной становится деятельность акторов по перераспределению материальных благ между различными странами и социальными группами, занимающими монопольное положение на рынке аграрной продукции, чем деятельность по их производству. Поэтому в странах Запада и в странах, использующих западные модели имитации рынка, в переходный период самой эффективной становится деятельность таких структур экономики как банковские и финансовые корпорации, занимающихся перераспределением доходов и общественных благ. В результате чего еще более усиливается отставание стран, только осваивающих рынок, и не имеющих в отличие от стран Запада, развитых практик рыночной инфраструктуры и практик доступа к необходимой информации для ориентации на международных рынках, вследствие чего действия акторов осуществляются в условиях значительной неопределенности и имеют относительно низкий эффект.
Трансформации аграрных сообществ различных стран имеют инерционный характер. При резкой смене хозяйственных практик и институтов, сложившихся в течение длительного исторического периода развития страны, возникает неопределенность, сопровождающаяся высокими транзакционными и трансформационными издержками внедрения рыночных инноваций. Для минимизации возникающих при этом рисков акторам приходится использовать опыт, унаследованный от предшествующего периода развития аграрного сообщества, что приводит к новой архаике. И это особенно заметно на примере трансформации
такого традиционалистского сообщества как Россия.
Такое понимание инерционности развития различных социальных систем, исторической обусловленности изменения современных, происходящих в различных странах, социально-экономических процессов, открывает другие горизонты в оценке возможностей трансформации социальных систем. Трехсотлетний путь трансформации рынка, пройденный странами Запада, не может быть однозначно повторен другими странами, имеющими отличный от стран Запада опыт развития хозяйственных практик, организаций и институтов сельского социума. Чем дальше социально-экономические практики субъектов аграрных сообществ различных стран, например, простых крестьян на микроуровне отдельного сельского социума отстоят от характера внедряемых на макроуровне - властных структур - рыночных инноваций, тем больше трансформационные издержки и риски, сопровождающие их исполнение, тем менее реально выполнение заданных эндогенно реформ.
И когда мы сравниваем последствия трансформации аграрных сообществ различных стран, с одной стороны, России, Польши, стран СНГ, с другой стороны Китая и ряда стран Азии, мы имеем в виду особые пути, условия и факторы их формирования и развития, накладывающие яркий отпечаток на своеобразие происшедших в этих странах аграрных преобразований. Логика трансформации аграрных сообществ различных стран раскрывает более сложную картину становления хозяйственных практик и институтов этих стран как на протяжении всего пути их трансформации, так и в отдельные периоды их исторического развития. В условиях глобализации происходит обмен информацией и взаимопроникновение, взаимодействие различных хозяйственных практик, технологий, институтов субъектов различных социальных систем. И эта логика реализуется не как результат взаимодействия и взаимовлияния субъектов нескольких особенно высокоразвитых стран, например, стран Запада на базе их внутреннего институционального развития (практики хозяйствования, технологии, институты и т.д.). А только как результат их более широкого взаимодействия с субъектами других государств с более низким уровнем развития, с представителями аграрных сообществ, имеющих другие практики, организации и институты хозяйствования на основе взаимодействия и взаимопроникновения. И поскольку магистральная линия исторического процесса эволюции различных социально-экономических систем реализуется только во взаимодействии всех субъектов трансформационного процесса, постольку именно они являются акторами всеобщего процесса трансформации и развития различных систем, а не только, как ранее считалось, субъекты - представители высокоразвитых сообществ и государств, которые, возможно, только в конкретный исторический период времени и выступают носителями прогрессивных сторон всеобщего процесса трансформации мирового порядка.
Литература
1. Ахиезер А.С. Хозяйственно-экономические реформы в России. Как приблизиться к пониманию их природы.// Pro et contra. - М., 1999. - N2.
2. Емельянов А. Регулируемый рыночный оборот земли и частная собственность на землю // Вопросы экономики. - М., 2001. - N 8.
3. Гидденс Э. Социология. - М.: Эдиториал УРСС, 1999.
4. Гордон А.К. Китайская деревня. Рубеж тысячелетий. Реферативный сборник - М.: ИНИОН РАН, 2003.
5. Де Сото Э. Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире // М.: Олимп - Бизнес, 2001
6. Заславская Т.И. Посткоммунистические трансформации. // Россия, которую мы обретаем. Исследования Новосибирской экономико-социологической школы. - Новосибирск, 2003.
7. Калугина З.И. Парадоксы аграрной реформы в России. Социологический анализ трансформационных процессов. - Новосибирск, 2000.
8. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. - Новосибирск, 2001.
9. Лерман С. Десять лет земельных реформ: какие уроки Россия может извлечь из мирового опыта // Вопросы экономики. - М., 2001. - N 8.
10. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. - М.: Фонд экономической книги "НАЧАЛА", 1997.
11. Тягостный опыт еще раз: польский крестьянин перед лицом неопределенного будущего // Акторы изменяющейся европейской окраины / Под ред. Л.Гранберга, И.Ковача. - Будапешт, 1998.
12. Реализация приоритетного национального проекта "Развитие АПК". // Министерство сельского хозяйства РФ. Экспресс-информация. - N7.
13. Холодков А.К. Общинные традиции России // Финансы. - М., 1995. - N6.
viperson.ru
