Нынче всю тяжелую работу делают машины, и кетмень редко увидишь у когонибудь чудом сохранившимся в хозяйстве,- ржавый да грязный, завалявшийся гденибудь на задворках. Не то было тридцать лет иазад. Словно серебряные, под солнцем блестели кетмени в руках людей. Припоминаю смутно, как однажды, вскоре после войны, когда плов был еще редкостью, в колхозном саду все собрались както на хашар1. Еда венчала трудовой день, в громадном десятипудовом чугунном котле шипел, издавая неповторимый аромат, плов. Народу собралось видимоневидимо, в основном все больше молодые ребята. Посуды не хватало. Тогда один парень аккуратно вымыл в арыке свой кетмень и поднес повару. Помню, на блестящую поверхность кетменя тот навалил целых два капгира2. И, поглядев на парня, с аппетитом уплетавшего плов, повар решил, что это выход из положения.
- Кто хочет есть плов, подходите с вымытыми кетменями! - бросил он клич.
В тот день и я вместе с мамой ел плов таким вот образом и запомнил это на всю жизнь. Ейбогу, не было плова вкуснее...
Мать тщательно следила за своим кетменем, как это делали все наши мужчины, сама точила, когда это было нужно. Ну и доставалось бедняжке кетменю! Двенадцать месяцев в году не знал он отдыха, ручка его истончалась на глазах, металл срабатывался до основания.
Всем, конечно, известно, как трудно растить хлопчатник. Уход за ним словно за дитем малым: и капризен он, и внимания требует неотступного. Но зато уж если не жалеешь сил для него, до того красив и пышен становится -загляденье, и коробочек дает - по уходу... Ну, а коли спустя рукава глядишь за ним, не вывезешь в поле вовремя удобрения, не очистишь оросительную сеть, не проведешь планировку почвы, чтоб вода доходила до каждого кустика, то брошенные в землю, семена обидятся, не взойдут. Упаси бог, если семечко окажется под невзрыхленной землей, под комочком глины, пусть даже с детский кулачок, и тоже проку не будет: полежитполежит в земле, пожелтеет и сгниет в конце концов. Поэтомуто все комочки, какие есть, надо тщательно разрыхлить, камешки все до единого собрать, сделать землю нежной да мягкой, словно пудра. Но и это еще не все. И тут подстерегает очередная неожиданность. Пройдет ливень или град ударит, земля покроется жесткойпрежесткой коркой, и нежные всходы корка эта задушить может. Вот и снова работа до седьмого пота: чтоб не пересевать заново, надо как можно проворнее разрыхлить эту самую корку...
Теперь с этим злополучным явлением справляются машины. Но в детстве моем, помню, наши матери кто
тешой1, кто кетменем разбивали корку. Тогда, давно, кусты сеяли гуще, на каждом гектаре самое малое сто тридцать тысяч кустов. Звено моей матери получало зысокие урожаи на пятнадцати гектарах, значит, она сама, по нехитрой арифметике, освобождала от тисков земли до полумиллиона кустов хлопчатника. Стремясь объяснить мне как можно понятнее ту меру людского труда, которого требует каждый год хлопок, как он нежен и прихотлив, она не раз приговаривала:
- Сынок, хлопок растет не в поле, на ладони человека!..
Когда уже хлопок раскрывается, настает наконец пора, где поистине промедление смерти подобно. Маленькая капелька хлопка в каждой коробочке - от силы тричетыре грамма. И чтобы выбрать его оттуда, рука не один раз прикоснется к ней. Всю эту операцию человек проводит, согнувшись в три погибели: приземист (хлопок, вот и кланяйся при сборе несчетное число раз. К тому же, представьте, чтоб собрать килограмм сыр`ца, сколько нужно движений рукой сделать. Причем согнувшись. Моя мама, помню, каждую осень собирала четырепять тысяч килограммов... Предвижу заранее, некоторые скептики досадливо морщатся, когда им приходится сталкиваться с цифрами: наверное, плохо себе представляют, что за ними... Я же, когда впервые узнал о том, что ковровщица вяжет миллионы миллионов узлов, чтобы соткать даже самый простенький ковер, горько подумал: "О, какой же это адский труд! Какой дорогой ценой добывается строгий, простой рисунок! И только те, кто помнит, кто видел или знает, что такое кетмень, каково пришлось нашим матерям, с лихвой хватившим тяжести изнурительного труда, могут по достоинству оценить нынешние машины". .
Два, три, а то и четыре раза рыхлили землю. Поливы,1 Хашар - субботник или воскресник.
2 Капгир - плоский черпак, применяемый для раскладки плова. 1 Теша - остроконечный молотоподкормка, прореживание, прололка, чеканка, культивация... Однажды мы с Ялкином подсчитали, что нашей матери, когда она была передовой звеньевой, вокруг каждого кустика хлопчатника, обрабатывая его, приходилось хлопотать самое малое раз по двенадцать. Вокруг каждого! А между тем на пятнадцати гектарах их полтора миллиона! Снова цифры, и снова недоверие скептиков... Самым тяжким процессом в этих работах было глубокое рыхление, которое приходилось всегда на самые жаркие дни лета. Пекло невероятное, пятьдесят пять градусов на солнце, а мама со своим звеном все машет и машет кетменями: взмах двумя руками - и с силой удар в землю, подобно молоту кузнеца. Уж и йе знаю, не считал, сколько раз в день кузнец поднимет й опустит свой молот, мама же взрыхляла почву на десяти сотках! Мало это или много? На каждой сотке - до тысячи кустов. Если на четыре стороны по четыре раза опустить кетмень, получается за день сорок тысяч взмахов. А. за лето почву рыхлят три четыре раза, на гектар полтора миллиона взмахов!
Простая, но такая тяжелая арифметика!..
Както вечером, придя с поля, мама показала нам с Ялкином свой кетмень, сточившийся до стержня, и сказала:
- Глядите, даже железо не выдерживает. Пока вы растила вас, пять или шесть кетменей вот так сработа лось. Не удивляйтесь, дети мои, я все считаю: за два дцать два года я собрала девяносто тонн хлопка, поду мать только - по граммам собрать и донести до весов девяносто тонн! Это не считая коробочек, которые мы собирали прямо из под снега и чистили ночами. Сколь ко еще пудов ляжет на мои плечи, если и их под считать?..
Вздохнув, Ялкин тоскливо взглянул на худенькие, хрупкие плечи матери. У брата была привычка: если глубоко задумается или хочет сообщить чтото очень важное, тут же хватается за тюбетейку. Схватился й тогда.
1. Мама, поверь, - обратился он к матери, - я чув ствую себя последним скотом оттого, что ничем не могу тебе помочь.
Не принимай, сынок, на свой счет мои слова. И тебе ведь нет покоя ни днем ни ночью. Да как же ты не помогаешь - после конного культиватора нам куда легче стало рыхлить.
1. Э, да что там конный культиватор! Немногим луч ше кетменя! Всю эту работу машины должны делать. Знаешь, я по радио слышал, говорят, уже есть трактор рыхлитель и хлопкоуборочная машина, вроде проходят испытания...
2. Ну, сынок, радио может всякое сказать, - засме ялась мама.
3. Не верите? Хотите, докажу?
- Ну, давай, давай докажи, - подзадоривала мать. Назавтра в сумерках с Ялкином пришел парень лет
двадцати пяти в диагоналевой зеленой фуражке и форменном кителе без погон, главный инженер МТС Джабир Ташбеков из соседнего кишлака.
Сели ужинать. Съели шавлю1 и приступили к чаю, когда Ялкин решил осторожно продолжить начатый вечером разговор.
1. Джабирака, скажите, вы видели хлопкоубороч ную машину?
2. Да, в прошлом году на Янгиюльской испытатель ной станции. В этом году осенью и нам обещают, а трак горрыхлитель "Универсал" ждем со дня на день...
3. Трактор будет рыхлить? - удивилась мама. Да, тетушка Шарофат, и проведет культивацию вдоль и поперек поля, так что радуйтесь, совсем избави тесь от этой процедуры! Машины будут у всех и в ско ром времени, об этом заботится наша партия. Теперь позарез нужны кадры, чтоб управлять этими хитрыми машинами. Вот в каждой области теперь есть школу подготовки механизаторов - это по государственному плану...
4. Всетаки заботливое оно, наше правительство, o- вдруг, значительно помолчав, сказала мама, раздумывай над словами Джабира.
5. Ну, раз одобряете, тетушка, наше правительство, значит, нужно поступать, как оно советует, - засмеялся инженер.
6. Да, такто оно так, - подозрительно взглянула на него мать, словно чувствуя какойто подвох.
Джабир незаметно переглянулся с Ялкином, подмигнул_ему и снова взглянул на маму. 1 Шавля- рисовая каша с мясом. Чего от нас наше правительство требует в насто ящее время? - хитро спросил он. И тут же сам ответил на свой вопрос: - Обучать механизаторов, таких парней как ваш Ялкин, например, способных, любящих тех нику...
Мать растерялась от такого неожиданного оборота разговора, хотя и предчувствовала его.
- Ялкин едет учиться? Куда? - дрожащим голосом
спросила она.
1. Совсем недалеко, мама, в Андижан, - сказал Ял кин решительно. - Через год окончу и вернусь.
2. Целый год! - чуть не плача запричитала она. - Твой отец тоже обещал вернуться через год. И он тоже учился в Андижане!.. Нет, Ялкин, нет, нет и нет!.. Не пущу, что хочешь делай!..
Увидев слезы на глазах Шарофат, Джабир попытался ее както успокоить.
- Тетушка, да чтоб пропасть этой войне! Не сравни вайте, сейчас мирное время и дела наши мирные! Пус тяки же, всего какихто полсотни километров, да о чем разговор! Ялкинджан будет к вам наезжать каждый вы ходной. А научится техникой управлять, разве не ра дость это для всех нас, не подмога? Вам же в первую очередь!
1. Научитьсято он научится, да радость какая мне от этого? Будет работать в той же МТС, всю жизнь, как1 перекатиполе, из одного кишлака в другой... Нет, прош лый раз не пустила, а теперь и подавно, лучше не заво дите вы со мной этих разговоров, братец Джабир!
2. Давайте, тетушка Шарофат, договоримся: когда Ялкин вернется, мы его навсегда прикрепим к вашему колхозу. Идет?
3. Это вы сейчас так говорите, чтоб я только согла силась, а когда директор потом отправит его за триде вять земель, ничего не сделаете, у МТС ведь хозяев много...Правда ваша, тетушка, но... Умеете хранить тай ны? Тогда я вам чтото скажу! Прошло время МТС! Скоро у нас появится великое множество машин, и ни какая МТС не уместит их в одном своем дворе. И будут эти прекрасные машины, техника эта продаваться кол хозам, у каждого будет свое машинное хозяйство. Ах, тетушка, если бы бы могли взобраться на верблюда дазаглянуть вдаль! По всей стране начинается научно техническая революция. И ваш сын должен стать революционером, представляете?..
Устав от такого длинного монолога на едином дыхании, Джабир перевел дух. Убедил? Кажется, еще не очень, хотя вроде все нужные слова сказал...
- Ну, что я могу поделать с собой, такой отсталой, братец Джабир, уж какой там верблюд, боюсь я этих железных машин, ох как боюсь! Наш отец тоже был от них без ума! И я все думаю, кабы не был он так предан этим самым машинам да технике, не сел бы он никогда в танк. Вон сколько наших парней вернулись живыми, и вы, Джабирака... Может, и он бы с вами возвратился, хоть хромым, хоть безруким, а все же отец был бы детям...
Джабир не нашелся, что ответить на это матери, волнение его выдавали заблестевшие глаза, которые он тотчас поспешно опустил, да покрасневшие скулы лица - их он потер кулаками. Решительно поднявшись и уже направившись к двери, как отрезал:
- Ладно, тетушка. На этом кончим. Но вы всетаки еще раз между собой потолкуйте и решите окончатель но. Хоп! До свидания!
Ялкин после этого разговора несколько дней ходил сам не свой. Расстроенный и удрученный вид старшего сына, наверное, заставил мать отступиться от своего бесповоротного решения. Через несколько дней, когда мы вечером сидели както втроем на терраске нашего дома и ели дыню, она вдруг тихо, даже както робко спросила Ялкина:
1. Ты все еще не раздумал ехать в Андижан?;.
2. Нет, мама. Вы же понимаете не хуже меня: если сейчас не учиться, всю жизнь будешь размахивать кет менем, - в сердцах ответил Ялкин.
3. Ты же был табельщиком... - робко возразила мать.
4. Эх, да разве это работа по нынешнимто време нам - табельщик!.. Беготня одна. Если бы на моем мес те был отец, уж онто не отступился бы до тех пор, пока не отнял у вас кетмень... Вот вы говорите - танк. Да знаете ли вы, мама, что на войне пехотинцев погибло в сто раз больше, чем танкистов. А вы свое; танк во всем виноват...
Ничего больше не сказала в тот вечер наша мать, рднако дня через три, когда мы снова собрались все вместе после работы и заговорили об этом, она, словно в Омут бросаясь, решила:
-. Думаете, мне этот проклятый кетмень не надоел? А как избавишься от него? Конечно уж, если нет другого способа, что поделаешь, сынок, поезжай! Только береги себя. Ты один наша опора, сам знаешь, брат твой ТурсуH еще мал. Береги себя - береженого бог бережет, есть пословица такая,.. Возвращайся здоровым и невредимым.
Будто только этих слов и ждал мой брат Ялкин - рни решили его судьбу, и все совершилось очень быстро. После его отъезда, а уехал он буквально через деньдва, дом наш словно опустел и осиротел. Не помню, чтобы мама когданибудь молилась прежде. Теперь же беседы с богом стали для нее спасительными - и после еды, и за дастарханом, и на ночь она подолгу чтото истово шептала едва слышно, заключая каждый раз молитву одними и теми же словами: "Храни детей моих!.."
Совсем не удивительно, что финал этой молитвы вместе с двумя другими словами: "Борьба за хлопок" - запал в мою душу на всю жизнь, чуть ли не с самой колыбели. Если первый человек, которого я стал узнавать, была моя мать, то первый в мире предмет, который я назвал, - это хлопок. Нам было не более пяти, когда наши матери говорили нам: "В этом году дадим материРодине один миллион тонн хлопка". В этом они клялись на колхозном собрании.
Года через четыре обязательства республики возросли уже до двух миллионов, потом до трех... Когда палран1 поднимает большой груз, тяжесть его испытывают не только руки, но и все тело, каждый мускул, каждая жилка. Подобным этому палвану был и наш маленький кишлак, где даже мы, дети, ощущали,, каких усилий, иногда просто нечеловеческих, требует этот хирман2 из Миллионов тонн хлопка.Едва я научился ходить, хватаясь за подол материнского платья, помню себя на грядках хлопчатнику Птица из поколения в поколение повторяет то, чему научилась в родном гнезде... Еще и ростом я не вышел, едва достиг высоты кустика хлопчатника, когда начал сам собирать хлопок из раскрывшихся коробочек, нередко падая, карабкаясь, едва дотягиваясь до фартука
матери. .
На опорных столбах электролиний вдоль обочин дорог прибивали ящики, куда мы, дети, складывали падавший из машин и телег хлопок, за что взрослые рас
хваливали нас кто как мог, на все лады. Когда наступила уборочная страда, весь кишлак наш от мала до велика был в поле и даже детские ясли перебирались на полевой стан. Пустели дома в кишлаке, и мы, мальштй, босые, с непокрытой головой, затевали свои нехитрые игры прямо на хлопковом поле, где от зари до зари трудились наши матери.
Не забуду, как впервые увидел хлопкоуборочную машину - СХМ. Так вот, эта самая СХМ была куда примитивней нынешней четырехрядной, но и она казалась нам тогда просто чудом невиданным, - вся синяя синяя, резиновые черные колеса и бесчисленное множество разных деталей и частей... Для меня же во всем этом событии главным было то, что машину эту, приковавшую к себе всеобщее внимание, вел мой старший брат Ялкин.
Долго идет машина по пыльной дороге. Вот уж и дети, бежавшие за ней, начали потихоньку отставать устали. Я же ног не чувствовал под собой от радости, с легкостью одолевая на своем пути все препятствия - кочки, канавки, чихая при этом от невыносимой пыли вокруг. Раз только брат оглянулся - я почти не отста
С криком и визгом несутся следом за ней ребята нашего кишлака. И взрослые побросали свои дела - еще бы, какое событие! - и разглядывают, разглядывают это чудо техники.
А на высоком сиденье в комбинезоне наш Ялкин, и огромная машина послушна каждому его движению. В ответ на крики односельчан, пытающихся перекричать грохот работающего гиганта: "Не уставать вам, Ялкинджан, не уставать!" - брат на секунду отрывает взгляд от дороги, радостно кивает головой и, улыбаясь, тоже чтото говорит, но слов его совсем не слышно.
вал,- махнул рукой, мол, давай возвращайся... Но разве мог я послушаться его, когда знал, что и ему это приятно, а еще потому, что машина шла на поле, где работала мама со своим звеном, на мне очень хотелось взглянуть, как машина станет собирать хлопок на мамином поле.
Ну, вот наконец и оно. Поле, которое с весны еще укрупнено, - поле, с которого пересажены все тутовые деревья.
Джабир Ташбеков, молодец, сдержал слово, данное год назад: Ялкин работает на полях родного кишлака.
Незадолго до возвращения Ялкина из школы механизаторов Ташбеков зашел как-то к нам.
- Вот видите, ваш сын "с отличием заканчивает шко лу, - говорил он маме. - В нашем районе он будет работать на самых сложных машинах. Если вы, апа, укрупните свои поля да засеете их квадратногнездовым способом, он будет работать здесь, - ведь кто-то должен начинать...
И, помолчав, добавил:
- Если же нет, не взыщите. Тогда переведем в другой колхоз, где понастоящему ценят механизацию...
Надо ли говорить, что наша мать ничего не хотела так, как скорейшего возвращения, Ялкина, и, конечно, тут же согласилась на хитрое условие Ташбекова: с самого начала года она стала выращивать хлопчатник поновому, а уже летом, возвратившись, Ялкин впервые проделал продольную и поперечную обработку посевов. С тех пор заметно реже мать стала орудовать кетменем.
К приходу хлопкоуборочной машины вокруг поля засыпали оросительные арыки. Пузатый бригадир Фарман, заложив руки за спину, командовал подчиненными - кому куда.
Когда мы с машиной брата - каждый своим ходом - прибыли на поле, мамино звено заравнивало последние грядки на краю его, где должна была разворачиваться машина.
- Пришла! Пришла! - устремилась мама нам на встречу, не в силах более сдержать свою радость.
Мне очень хотелось, чтобы Ялкин прямо с дороги свернул на хлопковое поле - посмотреть, как она работает. Уж очень не верилось, что может быть такое... `` Но он остановился на краю, довольно долго "осматривал машину, подкручивал какието гайки, чтото смазывал. И тут подъехала "Победа" нашего раиса1. Дверцы ее бесшумно открылись сразу на обе стороны, из нее вышел длинноволосый парень с чемоданчиком и человек в очках с киноаппаратом (это я после узнал, до того я никогда не видел эту диковинную штуку - кинокамеру). С ними были Джабир Ташбеков и наш старый седоусый раис. Они отозвали Ялкина в сторону и негромко наперебой начали его уговаривать.
- У тебя в руках, братец, наш призовой конь. Ты сможешь взять приз? - наседал раис.
- Я постараюсь... Если будут созданы условия, - уступал под его натиском брат.
1. Какие, какие условия? Только скажи! - любопытствовал раис, заранее готовый на все.
2. Урожай большой в этом году, - степенно продолжал Ялкин. - Если какаято незначительная его часть пострадает от машины, не так она чисто убирает, не поднимайте тогда крика...
3. Выгоды компенсируют все, - заступился за Ялкина Джабир. - Смело берите на себя высокие обязательства, не прогадаете. Чтобы корреспонденты не зря старались - шум ведь на всю республику - пусть и на ша МТС хоть раз прославится!
4. Если пообещаю много, - все еще сомневался Ял кин, - вдруг подведете и не поможете, когда надо будет?..
5. Не сомневайся, поможем чем надо! - уверял Ташбеков.
Председатель торопил:
- Садись, садись скорее, сейчас начнут снимать... Я тем временем подошел к матери, но она, словно
не видя меня, зашептала, обратив свой любящий взгляд на Ялкина:
- Да благословит господь твой труд, Ялкинджан...- Она незаметно провела ладонями по своему лицу, и по этому жесту я понял, насколько велико было ее вол нение, будто она опасалась чегото страшного и пока невидимого.
Машина Ялкина заработала, шум от нее заглушил все_окружающие звуки: людской говор, слова. матери,
1 Раис - председатель.
Идущие рядом люди все же ухитрялись както переговарйваться, стараясь перекричать шум. Кинооператор ловко выбежал перед машиной и, пятясь спиной, начал наводку. Ялкин вынужден был уменьшить скорость. Вот уже отснята работа мелких зубцов шпинделей, когда хлопок, сперва зацепившись за них, крупными снежными хлопьями падает затем в бункер, расположенный наверху. Вот уже трехглазый аппарат скользнул и по лицу Ялкина, по его рукам. Все это, конечно, не могло не отвлекать внимания брата. Да, кроме того, и опыта работы а машине у него почти не было: машина, несколько раз основательно дернувшись, разбрасывала хлопок, сбивая нераскрытые коробочки. Мать, следовавшая все время за машиной, тут же подобрала их.
- Ой, чтоб мне умереть, это же грех на наши души!.. - в ужасе зашептала она.
И бригадир Фарман тут как тут, полные руки сбитого хлопчатника показывает раису.
- Абдумаликака, это как же понимать? Каждая коробочка для людей священна, словно хлеб! Зря, что ли, мы, как заклинание, повторяем каждый день: "Не потерять ни одного грамма!"? А тут что делается? Смотрите, смотрите, люди добрые, опять сбил!..- не закричал - завопил он в ужасе.
Скажи раис одно "только слово - "останови", и бригадир, несмотря на свой преклонный возраст, бросился бы под машину и загородил бы дальнейший путь Ялкину.
Но председатель молчал, показывая глазами на кинооператора, и, понизив голос до шепота, сказал:
- Эти пусть уйдут, тогда и поговорим...
