"Мне сильно мешали невзгоды общественной жизни... Большинство тех, которые в настоящее время имеют вид учёных, не выходят из границ обмана и бахвальства, заставляя служить знания, которыми они обладают, корыстным и недобрым целям. А, если встречается Человек, достойный по своим изысканиям истины и любви, справедливости, который стремится отбросить суетность и ложь, оставив хвастовство и обман, то он делается предметом насмешки и ненависти"
Омар Хайям, XI век
Смотром кораблей Черноморского флота Никита Сергеевич Хрущёв остался доволен. И после ужина в кают-компании предложил Александру Евстафьевичу Орлу составить компанию в "козла". Но адмирал деликатно отказался, сославшись на дела, и попросил разрешения убыть на свой корабль. Никита Сергеевич снисходительно побранил его и неожиданно спросил: "А что это у вас за фамилия Орёл?"
"Наверное, она происходит из уважения к светлому образу древнего города Орла, основанного в 1564 году как крепость на южной границе России". "Так вы ещё и историк! Ну-ка расскажите нам об Орле!"
"Успехи нашей страны принято сравнивать с достижениями царской России в 1913 году. В Орле тогда проживало около 100 тысяч жителей, было более ста начальных школ, 27 православных церквей, католическая и лютеранская кирхи, синагога, кадетский корпус, 9 библиотек и 11 лечебных учреждений. Известно, что это родина писателей И. Тургенева и М. Маркович..."
"Та-а-ак...", - протянул Хрущёв. Фамилию Тургенева он, конечно, слышал, а вот вторая ему ничего не говорила. В кают-компании стало ещё тише.
"Ну расскажите-ка нам о Марковиче".
"Мария Александровна Маркович, известная как Марко-Вовчок (1834-1907), интересна своими рассказами, близкими народному духу. О ней доброжелательно писали Н. Добролюбов и И. Тургенев, а Т. Шевченко называл её даже "своей литературной дочерью" за редкий дар вносить в рассказы поэтический колорит. Тургенев, когда ему не здоровилось, приглашал "любезнейшую Марию Александровну" почитать вместе Мицкевича. Ну а о настоящем городе Орле вы, Никита Сергеевич, знаете больше меня".
Последнее замечание помогло первому лицу государства перевести дух, а главнокомандующему ВМФ - напомнить про домино.
Пройдёт время, и адмирал Горшков припомнит своему однокашнику его начитанность, отстранит от должности командующего Балтийским флотом и настоит на назначении его начальником Военно-морской академии, несмотря на пожелание Хрущёва оставить А.Е. Орла в штабе ВМФ.
Вице-адмирал Орёл оказался единственным офицером ВМФ, кто выступил против директивных методов перевооружения. На 30 машинописных страницах были изложены его контраргументы и предложения. Письмо было отправлено в Политбюро. Александр Евстафьевич, конечно, вспоминал, как в 1941 году был исключён из партии за справедливую оценку Таллинского перехода, но совесть и долг требовали от него и на этот раз сказать правду.
Вызов в Москву последовал.
На аэродроме его никто не провожал. Глухое молчание, прямое безмолвие, отсутствие ближайших заместителей - политработников было понятно. Невольно вспомнил он и судьбу отца жены И. Городецкого, арестованного только за то, что был поляком по национальности и играл на органе в костёле.
...Председательствовал на заседании Политбюро ЦК КПСС Ф. Козлов (Н. Хрущёва в Москве не было). За столом длиной 7 метров сидели почти все члены верховного органа страны. Слева от Орла сидел Министр обороны маршал Р. Малиновский, справа - Главнокомандующий ВМФ С. Горшков.
Первый вопрос задал секретарь ЦК КПСС Ф. Козлов:
"Так вы что, с линией ЦК КПСС не согласны?"
"Я не согласен с методами их реализации и исполнения..."
"А как же так? Вас что, не спросили как командующего?"
"К сожалению, не спросили".
"Орёл ничего не знает. Мы ему даже шесть тральщиков дали", - вставил своё слово маршал Захаров.
"Вот они нам и не нужны", - парировал Орёл.
Главком ВМФ и Министр обороны молчали. Орёл доложил свои соображения о реализации постановления Правительства, после чего ему и начальнику штаба ВМФ Зазуле предложили выйти.
Заседание продолжалось. А когда закончилось, маршал Малиновский, не проронив ни слова, прошел мимо Александра Евстафьевича, а адмирал Горшков даже не глянул в сторону своего однокашника.
Два дня А.Е. Орёл провёл в неизвестности и тишине. Наконец вечером позвонил Зазуля:
"Ну, Орёл, всё оперативное управление работало на тебя днём и ночью. Твои предложения приняты. Посылаю за тобой машину".
Когда они встретились, Зазуля сказал:
"Вы, Александр Евстафьевич, проявили героизм и беззаветную храбрость на пользу флоту!"
Это была правда. Строительство и испытания первых атомоходов тесно будет связано с именем адмирала Орла.
Главком не поблагодарил однокашника за его полезную инициативу.
...А дома Александра Евстафьевича встречала родная Балтика, все офицеры штаба и политработники.
Андрей МОРОЗОВ
Санкт-Петербург
www.nev-almanah.spb.ru
12.04.2006
