Актеры, пробующие себя на режиссерском поприще, часто уступают в качестве работ выпускникам режиссерского факультета ВГИКа. Но не всегда. Яркий и харизматичный актер Олег Фомин давно освоил режиссерскую профессию и не перестает удивлять своими новыми работами. Лирический школьный фильм "Милый Эп", криминальный сериал Next, лихая комедия "День выборов", а теперь еще и участие в "Самом лучшем фильме-2", где он режиссер, но не автор. "Новые Известия" выяснили у Олега ФОМИНА, насколько современный режиссер является "зависимой фигурой" на съемочной площадке, чем отличается работа над телесериалом и прокатным кино и, наконец, как грозная внешность Фомина влияет на его судьбу и карьеру.
- Олег, у вас иногда такой вид, что кажется, будто вы в любой момент готовы развернуться и заехать любому, кто вас тронет. Это только кажется или на самом деле так?
- Когда снимали "Стервятников на дорогах", Самвел Гаспаров то и дело кричал: "Фомин, перестань пугать!". Приходилось отвечать: "Это меня папа такой внешностью наградил. Я ничего не делаю - просто задумался!"
- А боксерские привычки?
- Бокс для меня значил немного. Просто нужно было куда-то энергию девать.
- Если вас назовут "мачо", как вы к этому отнесетесь?
- На "Холостяках" мне сказали: "Будешь гетеросексуалом". Пришлось в словаре справляться, кто это (смеется). "Мачо", "секс-символ" - все эти обозначения так условны... Некоторые, правда, в это играют. Человеку сказали, что он секс-символ, и он будто несет на себе плакат: "Я - секс-символ!". Лучше быть самим собой, в том числе в работе.
- Странно слышать это от актера, который должен сегодня быть одним, а завтра - другим...
- Мой учитель Николай Александрович Анненков, когда ему было 85 лет, сказал: "Я только сейчас понял, как нужно играть. Тебе для этого не потребуется столько времени, сколько мне - возьми то, что я знаю, и иди дальше. Запомни главное - никакого "образа", который ты должен создать, нет. Есть ты, и есть поступки, которые тебе нужно совершить в предлагаемых обстоятельствах". Откуда брать, если не из себя? Даже когда играешь что-то совсем невозможное в жизни - все равно достаешь откуда-то изнутри. Я очень давно понял, что помимо профессии нужно заниматься собой. Делать себя. Насколько ты интересен на сцене и на экране, зависит от того, какие поступки ты совершал в жизни. Когда они накапливаются, то начинают работать на тебя. Поэтому я могу молчать, а вам будет казаться, что я вас пугаю... (смеется и молчит).
- Я имел в виду не то, что у вас устрашающий вид, а то, что у вас такой вид, что вы в любую секунду готовы ответить на удар.
- У меня действительно было желание защищаться, вооружаться, точить когти и строить крепостные стены. Но ведь то самое "я", которое ты хочешь защитить, начинается задыхаться в этих стенах. Анатолий Васильев, с которым мы репетировали спектакль, после двух месяцев репетиций вдруг схватил меня за грудки, стукнул о стену и шепотом сказал, хотя мы были одни в пустом коридоре: "Ты очень закрыт. Я сам так жил. Откройся, иначе кончишься как артист. Откройся. Тебе будет очень трудно жить, но очень легко работать". И в самом деле, было страшно чувствовать себя незащищенным, но работать стало действительно легче. Когда я играл Калигулу, товарищ мне сказал: "Старик, ты рвешь себя на части. Побереги нервы". Я его спросил: "А ты хоть раз видел, чтобы я вне сцены так орал и так выходил из себя?".
- Желание заняться режиссурой появилось у вас еще в студенческие годы?
- Нет. Тогда я еще не мог взять на себя такую ответственность. Оно возникло позже. До режиссуры нужно было дорасти. Потом распробовать на вкус...
- И как?
- Как наркотик. Чувствуешь кайф и драйв одновременно. И чем сложнее задача, тем больше азарт. Голова боится, руки делают.
- Не знаю, самым ли сложным, но самым неожиданным из всего, что вы сделали как режиссер, был "День выборов"...
- Да я сам не ожидал, что это сделаю. Жизнь подтолкнула.
- У вас был опыт участия в выборной кампании?
- Была такая партия - "Наш дом - Россия". Но я не был партийцем, а работал как нанятый человек. Зарабатывал на спектакль.
- Партийную идеологию не разделяли?
- О чем вы? Какая идеология?! Она у всех партий одна - добраться до пирога. Я наблюдал за политиками. Тоже в своем роде артисты, только больше цирковые, чем театральные или киношные. Кроме генерала Рохлина. Он произвел на меня огромное впечатление. Я с ним как с отцом разговаривал. Совершенно был не похож на военного. Беззащитный, трогательный человек...
- Вы говорили, что ваш фильм - детский сад в сравнении с тем, что вы видели в действительности.
- Так и есть. Я как-то спросил: "А кому голову снесут, если проиграем?" - "Да не волнуйся, над тобой еще пятнадцать человек!" Первый дает задание второму, тот сплавляет третьему, четвертому... Однажды по этой цепочке мне вручают указание написать для Черномырдина речь о проблемах шахтеров. Пришлось сказать: "Я вообще-то не пишу, а снимаю. Могу, конечно, и написать, но вы представляете, что будет, когда он ее прочет?!" Хотя, может, было бы то же самое, что было, когда он выдавал свои знаменитые фразы...
- А могли бы снять про политику что-нибудь жесткое и драматическое?
- Не знаю. Я ее показал так, как воспринимал - как цирк...
КАДР ИЗ СЕРИАЛА "МОЛОДОЙ ВОЛКОДАВ"
- В "Господах офицерах" белый спецотряд пытается вызволить императорскую семью из рук красных. Вам не приходило в голову, что такая попытка могла быть спровоцирована, чтобы получить повод к расстрелу пленников?
- Да не нужно им было никакого повода. Версия о тайном убийстве царя нелепа. Весь город хотел порвать его на части.
- Вам кажется нелепой версия о тайном убийстве царской семьи или сама версия об убийстве?
- И та, и другая сомнительные. Убийство изучали три следователя. Один заключил, что это имитация, потому что нельзя одной бочкой кислоты уничтожить 12 человек. И погиб. Второй дает то же заключение и тоже погибает. Третьему напрямую говорят: "Старик, нам нужен расстрел". Он ведет два расследования, отдает то, которое им нужно, уезжает за границу, хочет опубликовать там настоящее и тоже погибает. А история с царским золотом, которое могли получить только Николай и царевич Алексей? Как могли расстрелять людей, за которыми такое богатство? Есть след, доходящий до сталинских времен. Дом, в котором держали секретных узников. Одним вроде был Николай. Была монахиня, которая перед смертью призналась, что она его дочь, есть ее могила с царской фамилией. И очень много другого, что тоже не укладывается в официальную версию. У меня голова кругом пошла, когда я все это изучал. К счастью, я с самого начала не собирался делать историю про царя. Меня больше интересовали офицеры. Дух чести. Бесстрашие. Мужские дела.
- Один режиссер, который, как и вы, снимает фильмы и сериалы, за рюмкой чая признался: "Одно - для искусства, другое - для заработка". К вам это относится?
- У меня такого деления нет. Я везде вкладываюсь на полную катушку.
- Но разница-то есть?
- Есть такая точка зрения, что есть. Меня из-за этого на телевидение не пускали. Со словами: "Бросьте ваши кинематографические штучки. Здесь нужен полный свет и плоская картинка". Да кто они такие, чтобы устанавливать свои правила? Кто их этому научил? Кто это придумал?
- Есть такое понятие "телеформат". К примеру, если в документальном фильме нет ведущего голоса, его по "ящику" не покажут, потому что никто смотреть не будет. К игровому телефильму тоже есть требования.
- Это другое дело. Есть законы зрительского восприятия, которым во ВГИКе не учат. Режиссер должен уметь посадить себя на место зрителя и смотреть его глазами. А в театре, в кино и у себя дома зритель видит по-разному. Размер имеет значение. И не только размер. Нельзя загружать телезрителя общими планами. Короче, нужно думать о зрителе, а не о себе, любимом. Не кокетничать перед камерой, как перед зеркалом.
- Когда я смотрел вашего "Мытаря", мне казалось, что вы иногда именно это и делаете...
- Вы преувеличиваете. За камерой же не девушка стояла, а Игорь Семенович Клебанов. Хорошее было время, хоть и малобюджетное.
- Ощущаете финансовый кризис?
- Конечно. Несколько проектов от нас сбежали. Мы с ними на русском разговариваем, а они с нами на марсианском. "А вы сделаете раскадровку?" 32-й серии, а им раскадровку! Счас я вам сяду и нарисую! Услышали словечко и повторяют как попки. Такие же клоуны, как в политике. Самое обидное, что именно таким дают деньги на кино. А они подбирают таких же исполнителей. С профессионалами разговаривать не могут, а с этими - за милую душу...
- Откуда они берутся?
- Из тепла и сырости. И слетаются, как мухи на варенье.
- Мы плавно переходим к вашей только что прокатившейся по экранам режиссерской работе - "Самому лучшему фильму-2". Чью пресс-конференцию вы демонстративно проигнорировали...
- Я? Они меня на нее и не приглашали.
- Но картину-то снять пригласили?
- Это да. И как говорится, ничто не предвещало беды. А произошло вот что: кино столкнулось с КВН. Мы пришли в полной готовности. С подготовленным графиком съемок. Они говорят: "Какой график? Мы хотим переделать сценарий". И 20 дней его переписывают. Потом еще переписывают. Начали снимать. Опять что-то не устраивает. То костюм, то исполнительница. И так все. Сами себе навредили. Результат вы видели. Утешает то, что это не мой фильм, а Гаспаряна и Харламова. Ребята они хорошие, но непрофессиональные.
- А бывает так, что к вам приходят богатенькие Буратино и говорят: вот вам миллион, можете снять нам кино?
- А как же. У меня даже ответ заготовлен: "Конечно, могу. В лучшем виде. Но вы сначала задайте следующий вопрос". Они говорят: "Ну это... В-общем... Как насчет возврата денег?" Я говорю: "А вот это - не ко мне".
- К вам другой вопрос: чем еще удивлять будете?
- Есть предложение поработать за границей. Я бы предпочел остаться, но если тут это никому не нужно, придется ехать...
www.newizv.ru
