Александр Филиппенко - один из немногих артистов, кто решился прочитать произведения Солженицына со сцены. Моноспектакль "Один день Ивана Денисовича" Филиппенко играет по памятным датам, а недавно выступал с ним среди бараков и заборов с колючей проволокой - в Мемориальном музее ГУЛАГа "Пермь-36".
- Со словом Александра Исаевича я познакомился, как и все, в годы хрущевской оттепели. Это имя не нужно было открывать. Он появился для всех и сразу после публикации "Одного дня Ивана Денисовича" в журнале "Новый мир" в ноябре 1962 года. Это было как гром среди ясного неба. И я, прочитав это произведение, видимо, как и все, пережил потрясение. Потом шли годы, я снова читал его публикации, исследования, обращения И говорил себе, что живу в одно время с великим классиком. Появилось ощущение, что есть писатель, с которым можно поговорить, посоветоваться.
"Один день Ивана Денисовича" появился в моем репертуаре совершенно неожиданно. В Библиотеке иностранной литературы проводился тематический вечер, где надо было прочитать эту повесть. Мне сделали предложение, я сразу ответил: "Да". И этот вечер состоялся в Овальном зале. Там была Наталья Дмитриевна, и после спектакля мы больше часа беседовали с ней. Она и потом не раз приходила на спектакль. Ее советы были точны и правильны. Например, она сказала мне: "У Шухова - тихое достоинство. И вы уж, Александр, при исполнении - меньше графики, но больше акварели".
А вообще Александр Исаевич настороженно относился, когда кто-то просил разрешения исполнять его произведения со сцены. Он не сразу разрешил нам снимать для канала "Культура" телеспектакль "Случай на станции Кочетовка". Долго велись переговоры. Это было в 2001 году. Но в итоге от него пришло разрешение, но с уточнением: "Хорошо, сокращайте. Но не дописывайте!" В день похорон писателя этот спектакль показали по телевидению.
Если позволите, я вернусь к разговору об "Одном дне Ивана Денисовича". Оформлял этот спектакль Давид Боровский, выдающийся сценограф, который недавно ушел из жизни. Это его последняя работа. Признаться, я знал его колоссальную занятость, поэтому не ожидал, что у него найдется время оформить зал в Библиотеке иностранной литературы. Но ради спектакля по Солженицыну он отложил некоторые дела и - ночью! - приехал на встречу. В другое время просто не мог. Мы встретились с ним в Овальном зале, походили, все осмотрели. Он улыбнулся и сказал: "А давай рояль колючей проволокой обмотаем". Потом помолчал и предложил другую метафору. На табуретке стоит бутылка от кефира и в ней как букет - три колючие проволоки. А за спиной актера - самое важное! - три на четыре метра карта ГУЛАГа.
Перед премьерой "Одного дня" в Театре "Практика" Наталья Дмитриевна передала мне книгу, на титульном листе которой Александр Исаевич написал аккуратным учительским почерком: "Александру Георгиевичу Филиппенко - попутного ветра! 26 мая 2006 года"
Как только спектакль появился в моем репертуаре, из разных городов стали звонить и приглашать на гастроли. Сейчас всем хочется услышать слово Солженицына. В прошлом году мне сделали предложение поехать в Пермскую область, где есть Мемориальный музей-лагерь "Пермь-36". Там сидели все советские политические заключенные. Сегодня на его месте - единственный в России музей ГУЛАГа, где многое сохранилось в том виде, в каком было до 1985 года. Там вышки, "колючка" на заборе вокруг, бараки, карцер - реальная зона Единственное новшество - это открытая сборная сцена рядом с реальной пилорамой. И там же зрительный зал.
Спектакль идет без антракта два часа десять минут: в зале сидят и старушки, и студенты, и школьники В финальной сцене, когда последняя фраза прозвучала и играет музыка, высвечивается карта ГУЛАГа. Я всегда спускаюсь в зал и из зрительного зала смотрю на нее. Еще не было случая, чтобы публика оставалась на местах. Все встают и как при минуте молчания смотрят на карту. Память о ГУЛАГе жива в семьях, которых коснулся сталинский террор. И зрители подходили ко мне тихо, как бы стесняясь этого. Кто-то уходил, молча опустив голову Все здесь сказано. И когда я читаю "Один день Ивана Денисовича", делаю паузы и смотрю прямо в глаза зрителю. А иногда не могу это делать, поскольку горло схватывает.
"Театральные "НИ"
