Давно это было. Последний раз Хозяйку Медной горы Данила-мастер видел. Предлагала тогда она ему остаться в своих владениях. Много всяких богатств показывала и готова была ему все отдать. Да отказался он тогда. Не захотел променять сокровища Медной горы на свет солнечный и свободу. Больше никто Хозяйку Медной горы и не видел.
Много времени прошло. Уже и внуки Данилы-мастера сами старыми стали. Вокруг горы много артелей старателей появилось. Искали и находили всякие каменья - самоцветы диковинные, рубины-изумруды. А потом вместо артелей прииск появился. А возле прииска построили заводик, где медь-руду плавили и назвали все мануфактурой. На большом камне возле шахты прикрепили медную доску литую, с надписью "Меднянская". Это, стало быть, в память о Хозяйке Медной горы.
И стали приезжать на прииск купцы всякие заморские аглицкие, французкие и немецкие. Дивились, глядя на богатства дивные, которые из горы добывали. Покупали эти каменья-самоцветы, рубины-изумруды, малахиты-яхонты, да в своих странах продавали, славу о прииске Меднянском несли по всему миру. И люду местному от этого тоже лучше становилось. Дорогу хорошую сделали, по которой лакированные коляски катались, да возы с товаром разъезжались. Много его тогда возили, товару-то.
Долго ли, коротко ли дело делалось, да случилась эта, как ее, революция. Шум на прииске был. Ходил народ с флагами красными, что-то пели, кричали, стреляли даже. Потом все поутихло. Да вот только работы на прииске прекратились, пустая порода все шла "на гора". И каменьев дорогих больше не находили. За этими делами и доска медная литая с надписью куда-то подевалась. Никто и не заметил, как она пропала с камня. Не до того было. Сказывают старые люди, тогда Хозяйка Медной горы очень осерчала, потому и кладовые свои закрыла и доску забрала.
А вскоре молва людская разнесла весть, что будто бы Хозяйка Медной горы объявилась. Пришла, говорят, в контору к главному начальнику старая женщина. С тяжелой палкой, а на палке набалдашник медный, так отполирован руками, что прямо сияет. И одежда из дорогих тканей, парчовых да бархатных. Вот только очень старинная та одежда, такую давно уж никто не шьет и не носит. Старая то старая женщина, а осанка гордая, да взгляд смелый.
Потребовала у охраны, чтобы ее пропустили по важному делу. Не хотели ее пускать, дескать, занят очень начальник. Да глянула она на охранников так, что заробели они перед ней и пустили к тому начальнику. Вошла она к нему по хозяйски, как домой, и села, на палку опираючись. Не понравилось это начальнику. Он весь такой важный, в ремнях, в кожаной куртке и кожаной фуражке.
- Ты кто такая, чтобы в моем кабинете как дома в креслах сидеть? - грозно спрашивает.
- А ты, милок, немного охолонь, когда со старым человеком разговариваешь. Хозяйка здешняя я. Непорядок в моем хозяйстве вы навели. Добро берете. А платить не хотите. Как тати тащите все.
-А, так ты из бывших хозяев этого прииска? Откуда родом, дворянка небось? Документы имеются? Твои люди вредительством на шахте занимаются, людей в забое засыпало? Сейчас мы с тобой разберемся, узнаешь, кто здесь хозяин, - застращал старуху начальник.
Да не больно-то она из пугливых оказалась, только глазами сверкнула.
- Из дворян мы, из столбовых. Наш двор был в дальних краях, у реки возле скал, которые Столбами называются. Тятенька с маменькой тем хозяйством правили. А когда я подросла, они мне вот эту гору отдали, и дали наказ хранить все богатства в кладовых, да множить их, чтобы крепла тем богатством земля русская.
-А документы мои, вот они, - шевельнула старуха палкой и, невесть откуда, шлеп на стол тому начальнику доска медная литая, с надписью "Меднянская", аж стол затрещал, - других документов не имею. И вреда я в своем доме не делаю. Не было меня тогда, отлучалась на дальнюю делянку посмотреть, как растут мои каменья-самоцветы. Не поспела помочь. Жалко людей-то. Там и Данилы-мастера праправнук был, - старуха смахнула с глаз платком слезу.
- Ладно, хватит сказки рассказывать, вот посидишь в подвале денек-другой, по-другому заговоришь. У нас и царь с семьей в подвале сидел. Знаешь где они сейчас?
Попытался тот начальник доску поднять, да сил не хватило. И где только эта старуха доску под платьем прятала? Видит он, что старуха непростая, позвал охрану, чтоб задержать ее. Обернулся, глядь, а старухи-то и нет.
И доски нет, только след глубокий на том столе остался да соль зеленая на полу от башмаков.
А другие люди сказывают, что лет двадцать погодя, приходила к другому начальнику старуха, снова просила, чтобы из ее хозяйства добро почем зря не уносили, а с пользой для дела. Все - то, говорит, не используете, много зря бросаете. Пропадает добро.
На этот раз начальник молодой был, да ранний.
- Как фамилия? - спрашивает, - Меднянская? Вот ты, голубушка, и попалась.
И из сейфа железного папочку достает. Да все норовит свет в глаза светить. Ан, только старуха мизинчиком шевельнет, лампа та и опускается. А начальник в фуражке с синим околышем все очечками сверкает.
- Давно на тебя здесь дело заведено. Еще когда ты вредительством на шахте занималась. И утаивала от государства добро народное в своих тайных хранилищах. И происхождение твое польское, иностранное, значит. И связи твои с иностранными разведками выявили. Еще с тех времен. Так что теперь не отвертишься. Будем судить как шпионку трех иностранных разведок. И не сбежишь, как в прошлый раз. Эй, охрана, надеть на нее наручники и в одиночную камеру.
Старушка противиться не стала. Отвели ее в камеру, да закрыли на три замка прочных - хитрых. И ночь не прошла, приказал тот начальник старуху привести. Еще не все вопросы поспрашивал. Пошли охранники, открывают замки прочные-хитрые, глядь, а старухи-то и нет. Только наручники ее к кольцу в стене прикованы. Опять сбежала, а неизвестно как!
А ныне, сказывают, уж сколько лет ходит по конторам да всяким учреждениям старушка с палкой, все пенсию себе хлопочет, да просит ее дом не ломать. Уж совсем рядом гору копают, домишко скоро завалится.
- Да какие заслуги-то у тебя, старая?
- Я всю жизнь свою богатства хранила да новые создавала. Тем и заслужила покой и уважение.
- А кто ты такая, что мы про тебя и видом не видывали и слыхом не слыхивали?
Тут старушка опять шлеп им на стол доску медную литую с надписью "Меднянская". Стол большой, крепкий, даже не пошевельнулся. А начальник вокруг стола бегает, белой ручкой доску щупает, языком цокает.
- Ну, старая, удивила ты меня. Где такой раритет сперла, в каком музее? А медь-то какая чистая, высшего качества. Продай, я тебе за эту доску много денег дам.
Только старуха не согласилась, - Нет, это не продается! И не ворованное оно!
Давай он ее с другой стороны уговаривать: - А скажи, где взяла? А еще там есть?
- А как же, милок, есть, возле дома моего, в горе, только помоги мне.
- Обязательно помогу. Ты только покажи, где добро лежит.
Щелкнул тут начальник кнопочкой, открылось окно диковинное, все леса и горы видать, моря и реки видать, как будто птицей над землей летишь. Чудно!
- Ну-ка, старая, как твоя гора называется, Медная?
Открылась тут старушке знакомая местность. Вот и речка, вот и урочище, только лес больно редкий стал. Вот и мануфактуры развалины старые. А где же гора? Нет ее. На месте горы уже озеро является. Скоро и дом ее совсем зальет.
- Господи! Пока пенсию хлопотала, последнее добро унесли, аспиды, - всплеснула руками старушка, - Надо хоть это спасать!
Стукнула старушка палкой об пол, да и пропала вместе с той доской медной, не дожидаясь помощи. От этих дождешься!
С тех пор ничего о ней и не слыхать.
Вот что значит, надолго из дома уходить. Последнее унесут!
