С конца весны с.г. ведется широкая дискуссия (в том числе и на страницах `НВО`: Владимир Заборский `Холостой замах `Булавы` от 25.06.2004 # 23) о состоянии и перспективах развития морских стратегических ядерных сил (СЯС), инициированная рядом высказываний бывшего командующего Северным флотом адмирала Геннадия Сучкова относительно катастрофического состояния стратегической составляющей Военно-морского флота.
Ситуация, сложившаяся с одной из составляющих триады СЯС, вызывает особую обеспокоенность, поскольку в настоящее время и ближайшее будущее в условиях развала сил общего назначения только ядерный щит может гарантировать безопасность и суверенитет России.
Суть развернувшейся дискуссии состоит в проблеме выбора нового ракетного комплекса (РК) для ракетных подводных лодок стратегического назначения (РПЛСН): РК РСМ-52В `Вариант-3` (или `Барк`) Государственного ракетного центра `КБ имени академика В.П. Макеева` (КБМ) или РК `Булава-30` Московского института теплотехники (МИТ). От выбора РК зависит дальнейшая судьба РПЛСН пр. 941, находящихся в составе флота, и строящихся пр. 955.
Мнения специалистов в выборе РК разделились. Одни приводят аргументы в пользу РК `Барк`, другие - в пользу `Булавы`. Но однозначно ответить на вопрос: какой комплекс лучше - `Барк` или `Булава`, - нельзя.
Разработка РК `Барк` КБМ началась в 1986 году. Но в 1998 году после трех неудачных пусков решением Совета безопасности РФ работы над комплексом прекращены. Разработка нового корабельного РК была поручена МИТу, который в том же году начал работы по РК `Булава`.
С одной стороны, первые неудачные пуски не являются свидетельством ошибочности заложенных в ракету технических и конструкторских решений и, следовательно, не могут быть основанием для прекращения разработки комплекса, готовность которого составляла около 73%. Генеральный конструктор КБ `Радуга` Игорь Селезнев, под руководством которого была разработана лучшая на сегодняшний день в мире сверхзвуковая противокорабельная ракета 3М-80 `Москит` (принята на вооружение ВМФ СССР в 1984 году), вспоминал: `Она (ракета `Москит`. - Авт.) очень тяжело досталась нам... первые 7 пусков у нас были неудачными`. Как видите, неудачи - не повод прекращать перспективные работы.
С другой стороны, в комплексе КБМ используется значительное количество элементов и материалов (около 50%), производство которых ведется за пределами России, в странах СНГ, что для стратегического РК недопустимо. О доработке РК `Барк` генеральный конструктор КБМ Владимир Дегтярь сказал: `По нашему предыдущему комплексу РСМ-52, который мы сдавали в 1982 году, у нас было 6 неуспешных пусков... Возвращаясь к `Барку`, хочу специально повторить: упала всего лишь третья ракета`. Другими словами у руководителя КБМ нет твердой уверенности в быстрой доработке комплекса. Действительно, есть в чем сомневаться. И дело здесь не в объективных факторах, влияющих на проведение испытаний РК. Сначала необходимо доработать комплекс полностью под российские комплектующие, что потребует создания кооперации российских предприятий, осуществить переход на новую элементную базу и уже затем заново провести полный цикл испытаний. Не исключено, что невнятная позиция КБМ по перспективам `Барка` сыграла определяющую роль в решении о передаче работ над РК МИТу.
На первый взгляд, на фоне неудач КБМ МИТ выглядит предпочтительнее. Генерал-майор Владимир Дворкин, начальник 4 ЦНИИ МО с 1993 по 2001 год, дал следующую характеристику разработкам МИТа: `Одна из основных особенностей разработок МИТа... - минимальный риск и высокая надежность`. Можно по-разному относится к Владимиру Дворкину и Юрию Соломонову (см. `НВО` # 23, 2004), директору и генеральному конструктору МИТа, но факты говорят сами за себя. При испытаниях РК РСД-10 `Пионер` (SS-20 по классификации НАТО) был проведен 21 пуск - все успешные, РС-12М `Тополь` (SS-25) - только один неудачный пуск, РС-12М2 `Тополь-М` (SS-27) - один неудачный пуск из 13.
МИТ располагает созданной для серийного производства РК `Тополь-М` кооперацией российских предприятий, что позволяет ему выполнить главное требование ВМФ и МО - использование только российских комплектующих.
МИТ хотя и имеет опыт в разработке межконтинентальных баллистических ракет и корабельных комплексов (противолодочный ракетный комплекс `Медведка`, реактивные противолодочные системы `Смерч`, `Ливень`), но этого явно недостаточно для создания РК РПЛСН. Это признает директор и генеральный конструктор МИТа Юрий Соломонов: `Новым для нас является все то, что связано с обеспечением старта из подводного положения. Мы действительно не занимались ранее подобного рода вещами`. У МИТа нет соответствующей испытательной инфраструктуры.
Отсутствие опыта у специалистов МИТа приведет к необходимости их обучения в области морских систем и потребует проведения большого объема исследований. Подобная ситуация уже имела место при разработке берегового самоходного артиллерийского комплекса А-222 `Берег`. Один из разработчиков `Берега` Виктор Шурыгин, впоследствии директор и генеральный конструктор ЦКБ `Титан`, вспоминал: `Многие, в том числе и я, об артиллерии имели к тому времени вполне определенное понимание, но я бы сказал - неполное. Поэтому, конечно, были определенные сложности. Пришлось даже поступить в аспирантуру`. Результат - `Берег` не удовлетворяет основным требованиям, предъявляемым к береговому артиллерийскому комплексу (см. `НВО` # 28, 2004).
Можно с уверенностью говорить о том, что специалисты МИТа создадут в конечном счете `Булаву`. Вопрос в другом: насколько разработанный ими комплекс будет отвечать требованиям, предъявляемым к РК РПЛСН 4-го поколения?
Нельзя говорить и об унификации `Булавы` с РК `Тополь-М`, поскольку `Булава` является РК тяжелого класса, а `Тополь-М` - РК легкого класса, и, по словам главы МИТа, `с позиций теории проектирования это принципиально разные подходы`. Вообще `предложение Московского института теплотехники о создании унифицированных систем баллистического оружия с единой ракетой для шахтного, грунтового и морского комплексов` следует рассматривать как официальное оправдание передачи разработки РК РПЛСН непрофильному КБ.
Недостаток опыта и средств на проведение исследований сказался уже на начальном этапе разработки `Булавы` - МИТ вынужден был привлечь специалистов КБМ (КБМ назначено соисполнителем в разработке системы подводного старта). Интерес представляют оценки руководителей МИТа и КБМ о степени участия последних в разработке РК `Булава`. Если Юрий Соломонов говорит только об `использовании опыта, накопленного в этой области техники, в том числе и в Миасском КБ имени Макеева`, то Владимир Дегтярь - о `30-35% от всего объема работ`. Положительный эффект от этого сотрудничества маловероятен. Оба КБ принадлежат к различным видам ВС, имеют одинаковый статус, поэтому взаимных претензий и упреков не избежать. Положение усугубляется тем, что КБМ пытается восстановить лидирующее положение в разработке РК для ВМФ. Владимир Дегтярь относительно совместной работы с МИТом сказал следующее: `Группа наших специалистов находится сейчас в МИТе, им предстоит убедить москвичей, в чем мы сильнее`. Особенно негативные последствия такого `сотрудничества` будут в случае неудачных испытаний разрабатываемого комплекса: `моряки` будут обвинять `сухопутчиков`, а `сухопутчики` в свою очередь `моряков`. В таких условиях трудно найти истинные причины неудачных пусков.
Глубоко ошибочно распространенное официальными СМИ утверждение о `преимуществе существования в стране двух центров ракетостроения`. Такого не было даже во времена СССР. Каждое из рассматриваемых КБ было монополистом в своей области: МИТ в разработке мобильных РК, КБМ - РК для РПЛСН. МИТ будет загружен гособоронзаказом, а КБМ простаивать. Окажется невостребованным бесценный многолетний опыт специалистов КБМ. В последующем, при дальнейшем отсутствии гособоронзаказа, это может привести к уничтожению КБМ и потере целого ряда уникальных технологий, что скажется на технических характеристиках вновь создаваемых ракетных систем. По словам Юрия Соломонова, `Россия уже безвозвратно потеряла в последнее время около двухсот сложных технологий, а простые - пересчитать невозможно`. Уже сейчас можно говорить о потери российским ОПК уникальной способности производить весь спектр вооружения и военной техники для Вооруженных сил (в настоящее время такой способностью обладает только ОПК США). Создается опасная ситуация, когда Россия не сможет вообще разрабатывать и производить РК стратегического назначения сухопутного и морского базирования. Только коммерческие проекты позволяют выживать как КБМ, так и МИТу. В таких условиях говорить о `здоровой конкуренции` некорректно.
Перспективы РК `Барка` и `Булавы` определяются возможностями их разработчиков: КБМ имеет больше возможностей по проектированию, а МИТ - по реализации (запуску в серию) РК для РПЛСН. Поэтому для предотвращения развала ракетостроительной отрасли ОПК необходимо произвести объединение МИТа и КБМ путем их реформирования. Но как? По какому принципу? В России уже были неудачные попытки осуществить реформу доставшегося от СССР ОПК. Беда всех практически так и не осуществленных реформ ОПК (сейчас начинается седьмая по счету) заключается в отсутствии структурных изменений, устраняющих существующую с советских времен некоторую избыточность в разработке вооружения и военной техники. Под `некоторой избыточностью` подразумевается параллельная разработка сходных по задачам комплексов несколькими КБ, которая определяется исключительно экономическими возможностями государства, которые сейчас сильно ограничены. Яркий пример: создание концерна на основе `Алмаза` и `Антея`, разработчиков сходных по задачам систем ПВО, так и не решило проблему разработки единой для ВС системы (`Алмаз` разрабатывает С-400 `Триумф`, а `Антей` - С-300ВМ `Антей-2500`). По сути, главной целью проводившихся в России реформ являются попытки одних КБ, предприятий-изготовителей поглотить другие и не более. Никто не задумывается о сохранении научно-технического потенциала ОПК.
В основе структурной реформы МИТа и КБМ должен лежать принцип объединения одинаковых направлений и сохранения специфических направлений разработок обоих КБ в рамках единой структуры, то есть объединение конструкторских бюро по схеме `1+2`. Создаваемое единое КБ должно состоять из трех главных структурных подразделений: первое занимается разработкой основных элементов РК (прежде всего ракетой), в него должны входить специалисты МИТа и КБМ, второе - сухопутной модификацией комплекса (специалисты МИТа), третье - морской модификацией (специалисты КБМ). Глава такого КБ будет нести ответственность за разработку и сухопутной, и морской модификаций, что исключает возникновение нездорового соперничества, описанных выше ситуаций поиска виновных и ответственных.
Следует отметить, что необходимость объединения разработчиков РК стратегического назначения, то есть МИТа и КБМ, косвенно признает и Юрий Соломонов: `Единственным спасением ракетостроения в России с учетом постоянно сокращающихся ассигнований на это направление становится глобальное сокращение кооперации предприятий, занятых в этой области`.
Создание единого КБ позволит решить множество существующих проблем. Во-первых, способствует сохранению и развитию научно-технического задела, дорогостоящей испытательной инфраструктуры МИТа и КБМ, ускорит интеграционные процессы и уменьшит неизбежно возникающие на первоначальном этапе трения в коллективе сотрудников.
Во-вторых, позволит сконцентрировать финансовые ресурсы в едином КБ. При сегодняшнем существовании двух КБ нет никаких гарантий, что с приходом нового главкома ВМФ или министра обороны не произойдет, как это уже не раз было, смены разработчиков РК - бросим `Булаву` и срочно будем дорабатывать `Барк`. Опять будут впустую потрачены средства.
В-третьих, позволит значительно сократить затраты на содержание КБ. Уменьшение затрат произойдет за счет сокращения административного состава, не связанного непосредственно с разработкой ракетных комплексов, и сокращения общей потребности в специалистах ракетостроительного направления. Здесь следует говорить о потребности, так как КБ из-за низких заработных плат испытывают острый недостаток в молодых кадрах. Так в МИТе молодых специалистов меньше 1%.
В-четвертых, позволит одновременно вести разработку сразу двух высокоунифицированных тяжелых ракетных комплексов стратегического назначения сухопутного и морского базирования для РВСН и ВМФ, что позволит значительно сократить стоимость разработки и производства РК, а также общее время их создания. В рамках единого КБ будут созданы два РК для замены физически и морально устаревших комплексов РС-20 `Сатана` (SS-18), РС-22 `Скальпель` (SS-24), РС-18 `Стилет` (SS-19) РВСН и РСМ-52 ВМФ.
Схема реформирования разработчиков вооружения и военной техники `1+2` может применяться и в других отраслях ОПК. По этой схеме могут быть объединены разработчики газотурбинных (Т-80У) и дизельных (Т-90С) танков: первое структурное подразделение занимается разработкой танка в целом (шасси, агрегаты и приборы, за исключением двигателя), а второе и третье - доработкой базовой модификации танка под газотурбинный и дизельный двигатели соответственно.
Конечно, у подобной реформы будет много противников, поскольку ряд руководителей будет уволен или понижен в должности. Но реформирование крайне необходимо. Для этого требуется только политическая воля военно-политического руководства страны. Иначе Россия может оказаться без ядерного щита, что приведет к катастрофическим последствиям.
Об авторе: Алексей Андреевич Перчун - инженер, г. Ульяновск.
материалы: Независимая Газета
http://nvolgatrade.ru/
