Бунт фотогеничен. Революция - стильна. Баррикада из стульев и парт адаптирована к кинопоказу. Французская революция, особенно если она еще и ретро-революция, - сексуальна. Что с некоторой долей кокетства фиксируют объективы фоторепортеров: девица, поверженная жандармами, обнаруживает стройные ноги в колготках в черную сеточку; пикантная мадмуазель, обворожительно улыбаясь, предлагает полицейскому желтый цветок - сущее "Make love, not war!". Некоторые кадры почти буквально повторяют фотографии мая 1968 года: вот бульвар Сен-Мишель, интеллигентски золотушный юноша, по-балетному красиво подпрыгнув, швыряется камнями - спустя 38 лет история повторятся, только уже в цветном изображении.
Эстетика революции - главное в революции. Что и показал со слегка ностальгическим настроением Бертолуччи в своих "Мечтателях", превративших юную актрису Еву Грин в почти секс-символ. Думал ли он, что действительность - по Набокову - спустя два года начнет подражать художественному вымыслу (хотя и основанному на реальных событиях)! "Мечтатели" стали демонстрацией ретро-моды. А студенты Сорбонны в марте 2006-го попытались поставить новую мизансцену - ремейк 1968-го. Едва ли они этого не осознавали. И едва ли главное для них - злосчастный закон, позволяющий работодателю уволить "молодого специалиста" в первые два года работы без объяснения причин, но и так же легко-без обременительных условий - принять на работу.
Главное - музыка и эстетика революции, которая уже вошла в историю, и ее развеселый пафос в жанре студенческого хэппенинга.
Несмотря на то, что в содержательном смысле март 2006-го и май 1968-го действительно не вполне совпадают, они чрезвычайно схожи по самому ходу развития событий. Во-первых, манифестации не "рассасываются" - некоторые вузы блокированы уже четыре недели. Во-вторых, к манифестациям присоединяются социальные группы, персонажи, политические движения, никакого отношения к студентам не имеющие - каждый спешит выжать из ситуации максимум возможного. В-третьих, правительство стоит на своем. Для полноты картины остается только получить на выходе митинг в поддержку власти - совсем так же, как это было в 68-м (манифестация "буржуа" в поддержку де Голля, что, собственно, и поставило точку в событиях). Еще одна черта сходства имеет более глобальный смысл: в 1968-м ломалась привычная индустриальная экономика и соответствующая ей социокультурная среда, признаком чего и стало возникновение молодежной контркультуры, причем не только во Франции.
Сегодня происходят примерно такого же сорта процессы, требующие в том числе и демонтажа некоторых последних институтов европейского социализма.
В частности, в виде нелиберализованного, негибкого, крайне неудобного и для работодателя, и для работника рынка труда.
Нюансы системы образования и регулирования трудовых отношений всегда провоцировали во Франции бунты разных протестных градусов. Например, почти 20 лет назад, в ноябре 1986-го, полмиллиона лицеистов и студентов манифестировали против "закона Деваке", который, в частности, предполагал повышение платы за обучение. Протесты закончились отставкой министра образования, но, скорее, по той причине, что на десятый день манифестаций был убит случайный прохожий.
Французские студенты, в уже не первом поколении, привыкли протестовать против "правых" законопроектов - это их естественная социальная ниша. И было бы удивительно, если бы злополучный CPE, закон о первом контракте, на принятии которого под угрозой окончания своей политической биографии - и в этом смысле весьма мужественно - настаивает один из самых реальных до недавних пор кандидатов на пост президента Франции Доминик де Вильпен, не спровоцировал отрицательной реакции свободолюбивых студиозусов. Которым доказать что-либо рациональным образом решительно невозможно: они видят в законе ущемление прав, а правительство надеется с его помощью резко снизить безработицу и создать 250 тысяч рабочих мест за три года. Это называется - назло бабушке отморожу уши.
На Францию стоит обратить внимание не только потому, что на подмостках Латинского квартала разыгрывается красивый ретро-спектакль. Эта страна стала полигоном для разного рода мировых социальных трендов. Главный из которых - масштабная миграция и неспособность западного мира переварить в своем сломавшемся "плавильном котле" национальные гетто (см. волнения осени 2005 года). Урок французского - это ясно продемонстрированная необходимость в быстром поиске ответов на новые вызовы: молодежную безработицу, масштабную миграцию, переходящую в переселение народов, старение населения, разрушающее распределительную пенсионную систему.
Неточный или запоздалый ответ провоцирует разрушительные протесты.
Впрочем, постановщики ремейка 68-го года не столь креативны, как их предшественники - копия всегда хуже оригинала. Где незабвенные лозунги "Под булыжниками пляж", "Запрещено запрещать" и проч.? Нынешние "Уступить - значит капитулировать" или "Сорбонна бастует" выглядят гораздо более вяло. Или вот еще один, тоже симптоматичный, тоже киношный, кадр - в копилку старику Бертолуччи: министр образования Жиль де Робьен, жестко и неприязненно потребовавший от ректоров исполнения ими своих обязанностей, с брезгливым выражением лица идет вдоль серой стены, на которой детским почерком написано: "Мы никогда не будем работать". В этой фразе - то ли опасение за собственное будущее, то ли... мечта. Мечтатели. "Мечтатели-2"...
Андрей Колесников
"Газета.Ru"
21.03.2006
http://www.chubais.ru/cgi-bin/cms/friends.cgi?news=00000004658
