Андрей, в последнее время на российских фондовых площадках сложилась, в общем-то, безрадостная картина. И если в реальной экономике статистика фиксирует значительные темпы роста, финансовые рынки так и остались на уровне, сложившемся после кризиса 1998 года. Характерно, что и многие эксперты, и представители правительства видят в этом больше плюсов, чем минусов, так как, по их мнению, оторванность наших рынков от мировых помогает избежать разного рода финансовых неприятностей. Вы согласны с этим тезисом?
-Опыт последних полутора лет работы в негосударственных службах заставил меня взглянуть на все процессы финансового рынка не изнутри, а снаружи, в том числе с глобальной точки зрения - что происходит в мире, и на фоне чего развивается наш финансовый рынок. И я мысленно возвращаюсь в 1998 год, причем к кризису не в России, а к всемирному финансовому кризису, который начался в конце 1997 года в Юго-Восточной Азии и докатился до России к осени 1998 года. С этой точки зрения, если посмотреть на национальные рынки развивающихся стран, мы замечаем одну общую тенденцию: фактически все крупные национальные игроки ушли. На российском рынке после кризиса не осталось почти ни одного крупного банковского финансового имени, пользующегося безусловным доверием. Может быть, только Сбербанк. Тот огромный кризис 97-98 годов оставил на плаву все мощные финансовые имена: Дойчебанк, Сити-банк, Bank of New York и т.д. Они не пострадали как на своих национальных рынках, так и на рынках стран с развивающимися экономиками. Таким образом, мы видим один из эффектов, который происходил в этих странах. В результате кризиса национальные имена почти все ушли, а крупные международные остались. И стоит исчезнуть административным границам между финансовыми рынками, - наши национальные имена так и не возникнут. А крупные иностранные брэнды захватят это пространство, очищенное от ростков национальных финансовых структур.
- Буквально пару месяцев назад вновь назначенный глава ФКЦБ г-н Костиков сказал, что российские финансовые рынки должны развиваться согласно национальной стратегии. То есть, он не отрицал собственно идею финансовой глобализации, но, видимо, призывал к ориентации, в первую очередь, на внутреннюю экономику, на финансовые услуги внутри России. Ведь из-за несоразмерности нашей и мировой экономики (Вы высказывались недавно на эту тему применительно к банковскому сектору) массовое возвращение иностранных денег в Россию может вновь принести кучу неприятностей. Как же быть?
- Что делать - я еще не знаю, просто констатирую факт, что национальные имена ушли почти все, а национальные потребители финансовых услуг остались. Может быть, сейчас не такой большой спрос на эти услуги, но если спрос на них будет возрастать, то будут смотреть на иностранные имена, а не на российские. И так происходит во всех странах, поэтому я просто констатирую один из эффектов кризиса во всем мире. Потребители будут получать свои услуги, но для национальной финансовой отрасли это плохо, потому что она либо не возникнет вообще, либо потеряет темпы развития. Именно с этой точки зрения я писал свою программу ситуации в банковской системе. Если мы хотим, чтобы в России эта система была, надо срочно стимулировать развитие национальных поставщиков, в данном случае, банковских услуг. Если мы берем финансовые рынки, Костиков здесь, наверное, прав в том, что надо срочно стимулировать рост и делать шаги в сторону национальных поставщиков услуг.
- Видимо, совсем потерять связь с мировой финансовой системой невозможно. Ведь те же крупные и привлекательные российские компании присутствуют на рынках через выпуск производных инструментов, например, АДР. Это и энергетический сектор, и высокие технологии - связь, к примеру. Но и здесь, видимо, может возникнуть ряд негативных моментов?
- Я здесь вижу такую немножко настораживающую тенденцию. Российскими акциями, если говорить о рынке акций, в значительной степени торгуют иностранные инвесторы. То есть оборот на вторичном рынке делают иностранцы через российских брокеров. Исторически сложилось так, что иностранным инвесторам, торгующим между собой через российских брокеров на российском рынке, удобно проводить и денежные расчеты между собой. Поэтому сделки, заключаемые на российском рынке, исполняются, по крайней мере, в денежном выражении, за пределами Российской Федерации. Так сложилось за последние 5 лет, и я не говорю, что это плохо или хорошо - это просто факт. Теперь смотрите, что происходит, если брать аналогию других стран. Национальные эмитенты выпускают свои ценные бумаги, выпускают на них, к примеру, АДР (американские депозитарные расписки) или ГДР (глобальные депозитарные расписки), которые начинают торговаться не внутри соответствующих стран, а за пределами - на американском и европейском рынках. Иностранным инвесторам больше не нужно приходить на национальные рынки этих стран, чтобы купить сами акции - они могут получить все то же самое, покупая АДР или ГДР. Таким образом, национальная торговля акциями на национальных рынках постепенно угасает, а торговля производными ценными бумагами эмитентов, находящихся вне Америки и Европы, перемещается в Америку и Европу на тамошние торговые площадки. Тогда судьба национальных торговых площадок очень печальна. Такая ситуация, как я слышал, сложилась в Бразилии, когда национальный фондовый рынок почти умер именно по этой причине. Если вернуться к российскому рынку, то такая угроза есть и у нас - иностранцы так или иначе, оценивая как слишком дорогое удовольствие держать в Москве своих брокеров, свои торговые отделы, могут их просто сворачивать и переносить торговлю к себе. Поэтому профессиональное сообщество брокеров, дилеров, а также российская рыночная инфраструктура должны предпринять ряд шагов, чтобы сделать торговлю в России российскими акциями более удобной и дешевой.
- Но сам по себе выпуск таких производных бумаг преподносится компаниями как факт их динамичного развития, привлекательности, прозрачности и т.д.
- Российским эмитентам это удобно и выгодно, потому что это канал хороших помещений инвестиций. И они в этом заинтересованы, равно как и те российские и иностранные посредники, которые помогают дело организовать. Это выгодно финансово, но, с точки зрения российского профессионального сообщества, таким образом значительная часть активов уводится за границу. Возникает дилемма: как сделать так, чтобы и у эмитентов были доллары, и они могли решать свои финансовые проблемы, и российское финансовое сообщество осталось с работой. Вот вопрос, на который ответа пока нет, и именно он должен решаться объединенными усилиями. Если через 5 лет рынка не будет, все эти люди должны будут либо переквалифицироваться, либо уехать работать на Запад с российскими же бумагами, но в форме АДР.
- То есть, получается, что российских национальных финансовых инвесторов, по сути, не существует, Вы уже сказали об этом. Но как сделать, чтобы они появились?
- Абсолютно верно. Вот вы говорите - что делать, чтобы были национальные инвесторы. Вопрос - как. Это вопрос не финансового рынка, а общеэкономической политики: структурных, институциональных, социальных преобразований. Я стал жутким пессимистом за последние полгода. Но надежда на улучшение есть - что-то надо делать совместными усилиями. Сначала придумывать, что делать, а потом это реализовывать.
- Вы принимали участие в написании стратегии ЦСР. Теперь уже не секрет, что многие Ваши мысли вошли в банковский раздел программы Грефа. Как по-вашему, будет хоть какая-то польза от этой программы, или ее постигнет участь всех предыдущих российских экономических программ?
- Могу сказать следующее: как минимум, что происходит в действительности, всегда сравнивается с тем, что может считаться самым правильным и самым амбициозным, чтобы была видна разница. То есть речь, в некотором смысле, идет об идеале. С этой точки зрения программа нормальная. Она показывает, к чему надо стремиться - в том числе к принятию реально работающих решений.
11 июля 2000
http://www.opec.ru/point_doc.asp?d_no=8329
