Томас Манн, как известно, последний роман закончить не успел и, отправив своего авантюриста в кругосветное путешествие за славой и властью, не предсказал финала. В Табакерке усилиями режиссера Андрея Житинкина и инсценировщика Ивана Савельева свершился правый суд: в полумраке каземата сверкнул нож гильотины, и голова несчастного Круля готова была скатиться к ногам взвизгнувших от ужаса зрительниц (фокус получился весьма натуралистичным).
А потом все вернулось на круги своя, то есть к началу. И будущий авантюрист - Сергей Безруков, пока же юноша беспорочный, явился публике в обличье обнаженного античного божества, позируя крестному Шиммельпристеру (П. Кондратьев) для его картин. Еще, кажется, не зная о том, что зловещий механизм интриг, предательств и убийств уже запущен, а скоро и ему самому придется стать у руля.
Житинкин поставил мрачную клоунаду, где смех внезапно обрывается в ужас, а милые комедианты, оказывается, играют роли жертв и убийц. Костюмы Андрея Шарова - все эти блестки, юбочки и воротники - явно навеяны цирком, но вместо арены - тесный, давящий "каменный" застенок, где свобода иллюзорна, а люди, поставленные на котурны, все равно кажутся марионетками во власти то ли роковой предопределенности, то ли злой воли "черного гения".
Последовательность и форма подачи происходящих событий тоже сродни цирковому представлению. Но нагнетается не веселье, а трагизм, поскольку "изюминка" каждого номера - преступление, претерпевающее стремительную эволюцию от невинного обмана до "ужасного злодейства". Рекрут Круль - Безруков пока еще забавно издевается над штаб-лекарем (В. Александров), имитируя припадки. И всего лишь "репетирует" воровство, получив на то полное одобрение писательницы Дианы, гротесковой и сексуально озабоченной дивы (М. Шульц), которую и "пользует" в знак благодарности прямо на наших глазах. Но роль "милого друга", играемая на двух фронтах сразу - с юной Элинор (А. Заворотнюк) и седовласым шотландским лордом (замечательная работа Д. Бродецкого), - невольно сеет смерть: два трупа самоубийц и между ними ангел-бес Круль, готовый сделать следующий шаг. Уже в любовный шепот резким диссонансом вторглась парочка хлестких немецких ругательств, рука поднята не для объятия - для удара. Еще минута, и уже по воле Круля затянется петля на шее восторженно-безалаберного маркиза (Д. Никифоров), в пьяном угаре подарившего Феликсу свое имя и состояние. А уж дальше все пойдет как по маслу: нагло, походя растоптать привычным способом двух женщин, мать (Л. Уланова) и дочь (К. Кайоль), и почувствовать себя властелином мира, и истерично, "по-фюреровски", прокричать речь, и Но потом, как мы знаем, была гильотина.
Несмотря на задуманную скачущую эпизодичность действия, Житинкин, вероятно, хотел все-таки показать "процесс" - вольно-невольного превращения ангела в беса. Этого пока не случилось. С. Безруков весьма удачно предстал в двух крайних состояниях: стартовой непорочности и финального злодейства. В остальных эпизодах короля, скорее, играет свита, заставляя публику домысливать, что же происходит в душе главного героя, если она у него все-таки есть. В целом же соединение режиссерского замысла и актерских индивидуальностей на сей раз принесло свои плоды. Что, между прочим, сегодня на театре - случай нечастый.
Ирина Алпатова, 08.10.1998
stdrf.ru
Культура
