1 апреля, суббота. Если кто-то умеет хранить тайну - то это Владислав Пьявко. Мой сосед по дому, Станислав Бэлза, тоже хорош: увидел меня, сидящего в первом ряду, как раз против него - он на сцене, за специальным столиком, всё это происходит в зале у Паши Слободкина, и ни одного взгляда, ни поднятой брови, никакого намека. Правда, я и сам мог бы догадаться, меня смутили мои билеты: первый ряд, 9 и 10 места. Но, с другой стороны, все-таки во мне силен дух предчувствия: на этот раз я взял с собою Диму Михайлова, фотографа, который теперь работает вместо Саши Волоховского. Так вот, сидим мы вместе, как на углях, потому что весь этот вечер у меня строго расписан, и я отчетливо понимаю, что остаться до конца концерта и церемонии не смогу. Но надо рассказывать сначала.
Суббота эта, текущая, как я знал заранее, будет очень загружена. Дня за два до этого позвонила Зинаида Ивановна, помощница Т.В.Дорониной. Дорониной все-таки собираются вручить орден "За возрождение Отечества" - высшая общественная награда, возникщая где-то в недрах кладовых мэра. Потом позвонила Алла Корнеевна П.... и обе они оказывается - и Т.В. и Алла Корнеевна, хотят, чтобы обязательно вручал этот орден я. Я, сразу предупредил, что мне это будет тяжело, так как 1-го апреля состоится вручение наград в Фонде Ирины Архиповой и я дал уже честное обещание быть там. Я колебался-колебался, но, конечно, отказать никому не сумел, надо войти в положение... В этот день во МХАТЕ на Тверском премьера "Рюи Блаз", в постановке Бейлиса. Потом, после спектакля, чествование Коли Пенькова, у которого образовалась дата. В общем, явка обязательна. Вот так складывался день. А утром я поехал за дешевыми продуктами в "Ашан". Недавно я где-то прочел, что это самый посещаемый в Европе магазин. Машин и народа тьма, это понятно, наш средний класс - это класс средненький, выбившийся только что из маргиналов, в "Ашане" его представление о роскоши, Европе, его стесненные возможности, которые начинают казаться не вполне стесненные, "Ашан" это еще и его культура. А что этому не среднему классу еще делать. Купил еще также в соседнем с "Ашаном" "Икее"один стеллаж для книг, порадовавшись тому, как ловко, конструктивно, грамотно шведы делают подобные вещи, а мы, русские, платим за них деньги, уходящие в зарубежные банки. А ведь из чего они делают? Из обычной, может быть даже русской, сосны. Так вот, привез все вещи домой, разложил продукты по холодильникам, чуть отдохнул, завел машину и поехал в большое культурное странствие. Я всегда злюсь на себя, что торопливо составляю планы и толком ничего не знаю.
Фонд Архиповой всегда вручает свои награды первого апреля. Но о Фонде чуть позднее. Однако я никогда не знал, что дата эта связана с тем, что в 1956 году состоялся дебют Ирины Константиновны Архиповой - Боже мой, 50 лет тому назад, она выступала в роли Кармен. Теперь о Фонде. Я уже давно увидел, что некоторые организаций каким-то образом вытягивают деньги из наших богатеев, чтобы продвигать вперед искусство. Здесь проявляется непонятная черта русского характера: ну зачем прославленной актрисе, которая может жить на свою славу все оставшиеся дни, всё это? Зачем это Владиславу Ивановичу, который каждый день мог бы сидеть и слушать записанные на диски свои собственные оперные партии? Но он все время что-то предпринимает, звонит, выпускает диски иных певцов, выпускает книги.
Открылся занавес - Ирина Архипова и Владислав Пьявко стояли рядом. Владислава я уже видел прежде - в черном костюме, с медалью, в бабочке, но Архипова была как легенда о самой себе: в каком-то черном змеящемся платье, с переливающимся мехом на плече, картина невероятная. Действие было придумано замечательно, вел Бэлза с какой-то дамой. Концерт был посвящен русскому романсу. В перерыве между номерами вручали награды. Я не помню всех имен и фамилий, кроме певцов были еще деятели искусства, женщины, занимавшиеся музыкой в провинции, журналисты, освещающие творческий процесс. Если о сильных впечатлениях - то было нечто, что исчезло теперь из нашего обихода: это романсы- дуэты, совместное музицирование, когда два голоса сливаются и расходятся, как воспоминание о любви, это как эхо былого... Были очень интересные певцы, в частности Денисов из "Новой оперы", который поразительно артистично пел баритональные песни из Тихона Хренникова. Музыка вся знакомая с детства - но вот она уже стала классикой! "С треском лопаются бочки...". В антракте я поставив на сцену, в сноп цветов свои скромные гиацинты, которые я прикупил еще в "Ашане". Через сцену, сказал Владиславу Ивановичу, что скоро уезжаю, а он мне в ответ: "Сиди!" Тут я догадался, что что-то должно произойти, что-то произойдет. Когда в середине второго акта выкликнули на сцену меня, я потопал вверх по ступенькам на сцену, по пути показав кулак своему соседушке Бэлзе, дескать, мог бы меня предупредить.Я уже был готов, как-то сама по себе возникла речь. В моей жизни это не первая премия, не первое лауреатство, но самое важное - из чьих рук оно получено. А здесь получено из рук Архиповой, как бы из рук самой Афины-Паллады, или другой замечательной богини Минервы... Я сказал о концертах, на которых бываю в течение многих лет, и которые прорываются сквозь толщу современной псевдо-музыкальной жизни. Объективно вся эта попса, кричащий телевизор и воющие диски - объективно затягивают человека, они громче и, может быть, ярче того, что предлагает живой голос певца. Но эти концерты у Архиповой - как бы воспоминания об уровне других отношений и других чувствований, прекрасных и возвышенных самих по себе, это воспоминания о том, что мы должны чувствовать ежедневно. В общем, я получил из рук Архиповой диплом, букет, потом запечатанный скрепками конверт, который открыл только дома. Тоже неплохо, рука дающего не оскудевает, придется раскошелиться и что-нибудь придумать по этому поводу. И тут я себя, сукина сына, ругал: что деньги, они меня никогда особенно не волновали, а почему я не купил большой букет?.. С другой стороны, зачем и кому этот большой букет нужен? Но теперь что-нибудь придумаю, изобрету.
Во МХАТ успел к последней сцене спектакля. Доронина сидела в ложе дирекции. Огромная ложа в полутьме казалась таинственной. Я сел рядышком, положил цветочки на пол. Много позже, после всех церемоний, когда в кабинете дирекции осталось человек 12, так сказать, свои людей, началось празднование. Доронина рассказала историю одной своей поклонницы, которая ходит на все ее спектакли в течение многих лет. Каждый раз та приносила цветы. И вот началась перестройка, все рухнула, а эта учительница все ходила и все приносила цветы, теперь уже выкраивая деньги из своей ничтожной пенсии. И вот как-то, получая цветы, Т.В. прошептала ей: Ну, ходи ты хотя бы без цветов! И как эта старая учительница ее позже в письме отчитала! Вот оно - чувство достоинства у русских людей, никого не волнуют цветы как товар, а только как факт признания.
Итак, мы досматривали спектакль, испуганный Дима примостился где-то в уголочке. И я вспомнил, как много лет назад тот же Бейлис поставил в Малом театре спектакль, пьеса называлась "Тайны Мадридского двора". Роскошные декорации, много золота, но почему-то этот спектакль не стал кассовым. А тут я почувствовал, что это будет не только хороший, но и кассовый спектакль. Боже, как внимательно все слушали романтические перипетии в стихах! Как мы соскучились по возвышенным ощущениям и такому вот пониманию жизни! Значит, в России что-то еще живо, что-то еще готово расцвести, как только уйдут снега.
Второе, что меня взволновало, это закрытая какими-то щитами огромная ложа через зал напротив директорской. В какой из этих двух этих лож в свое время Брежнев смотрел спектакль по пьесе Шатрова "Так победим!", откуда неслись его нелепые реплики, запомнившиеся всему залу? Потом я спросил об этом.
Дальше все было привычно, зал, как это ни странно, не разошелся, происходило чествование, довольно долго. Николай Пеньков отыграл замечательную сцену. Потом уже мы, со своими орденами, букетами, речами выступали, а я подумал, что скоро удивлю этот театр своей новой статьей, которую сдал в "Литературную газету". Жизнь идет. Началось на пятом этаже застолье, обычная простая еда, семгу и осетрину никто не ел, а налегали на картошку и селедку. Я не ел мяса. Сидел рядом с Дорониной, в какой-то момент , из разговора с ней, я понял, что она внимательно прочитала мой "Марбург" и ее заинтересовало - кто прототип писателя. Но это заинтересовало многих. Она еще спросила: как поживает моя собака. Я не сказал ей, что собаки больше нет, и, что я ее до сих пор вспоминаю. Еще одно впечатление: когда сияющая Доронина выходила на сцену и своим
поразительным голосом произносила приветственные слова Пенькову, а потом катила за собой свой газовый шлейф - как только она входила за кулисы, она тотчас превращалась в требовательного и строгого менеджера, следящего, чтобы все происходило по правилам и точно. Сколько же в нас всех живет разного, и чем больше этого разного в человеке, тем он сильнее, интереснее и значительнее.
2 апреля, воскресенье. Придуманный БНТ "День открытых дверей", к счастью, получился. Сыграет ли это мероприятие свою роль при наборе, не знаю. Когда я, чуть позже, после общего собрания, в конференц-зале, уже наверху, в 23 аудитории, проводил консультацию, а, практически, кроме решивших поступать на перевод, здесь были все, вот тут-то я и провел опрос: ни одного человека, который уже бы подал документы, среди присутствующих не было. Разведчики? Пришли узнать, можно ли поступить на халяву? Отметим, что ребят было очень мало, в основном молоденькие, с родителями девушки. Тем не менее, все прошло очень складно, на общем собрании говорил в основном я, но это и понятно, БНТ поднимал меня три раза: по поводу кафедры творчества, где я рассказал о впервые сформулированной мною идеи двух потоков. А так оно и есть, по идеи, все должно сливаться, т.е. общеобразовательные специальности со специальной дисциплиной - мастерством именно во время творческих семинаров. Потом я пришлось говорить о системе отбора, здесь все легко, а на последок уже совершенно то, чего я не ожидал, о принципах собеседования. Здесь я немножко материал попридержал, потому что не хотел рассказывать о своих принципах и давать наводку. Навыки и приемы собеседования нарабатываются годами, и все сразу выложить было невозможно. После небольшого перерыва, как я уже написал, провел наверху огромную консультацию от имени кафедры. Помогали Рекемчук, Гусев и Киреев - все говорили хорошо. Надо вообще отметить, что с моим уходом с большой должности, и когда я стал больше бывать на кафедре, отношения стали легче и сердечнее. Во время консультаций мы представили и наших "знаменитых" студентов - Димахина и Антона Тихолоза, и наших молодых преподавателей - Арутюнова и Тиматкова.
После всех мероприятий беседовал с В.В.Гусевым. В качестве пробного шара предложил выдвинуть меня на "Премию И.Бунина". В.В. об этой "профессорской" премии ничего не знал. Я буквально увидел на его лице следы работы. Потом он, не придумав кому эта премия могла бы пригодится, уклончиво сказал: подумаем.
Вечером часов в девять-десять я уже спал, но до этого посмотрел передачу Познера, где все разговоры вокруг недавнего оправдания судом присяжных сначала ребят связанных со смертью девятилетней таджикской девочки в Ленинграде, а потом и скинхедов. Народ был интересный: Жириновский, который все время талдычил об угнетении и геноциде русского народа, это неискренняя популистская болтовня, замешенная, конечно, на некотором действительном положении дел, но в его контексте, она, конечно, раздражает и не приносит ожидаемого понимания и мира. Был Иван Дыховичный, как бы для этой передачи очевидный еврей, позиция которого была очень взвешена, терпима и гуманна, Саша Проханов, который говорил хорошо, но повторялся со своим тезисом об Империи, любит он это словит, а также Борщевский, Нарусова, в новой прическе, но агрессивно-пустая, кстати, выяснилось, что она председатель Совета Федерации по информационной политике: значит об - мать и дочь - занял ведущие места в этой области, и обеих не столкнуть - одна на законодательном Олимпе, другая - в логове практики. Самое интересное во всем этом, что постепенно выяснялись подробности, которые умалчивались прессой, которая всегда не отличалась фундаментальностью, только корешки. В случае с девочкой, кажется, или это с другим аналогичным случаем, это нападение случилось потому, что семья распространяла наркотики, и брат главного подозреваемого уже от этих наркотиков пострадал. И еще была деталь, которая сыграла на оправдательный приговор - "прокуратура не позаботилась о доказательной базе" (это, кажется, Борщевский) никаких докзазательств, кроме того, что предполагаемый убийца "левша" не было. Вскольз, возникла и другая аргументация тотальной нелюбви к : циганские притоны, распространяющие наркотики, таджикские наркокурьеры и прочее. Все не так уж просто... Жириновский высказал, вернее озвучил свою точку зрения о том, из представителей какой национальности состоят все или большинство олигархов и кто сколько утащил, ссылаясь здесь на Березовского и Гусинского.
3 апреля, понедельник. Проснулся в четыре утра, сварил грибной суп, работал с дневником. В С.П. забрал пригласительный билет на завтрашний Собор. Можно даже не загадывать: если сегодня Собор, то завтра будет Пленум. Из экономии ли так устраивается или по каким-то идеологическим причнам, я не знаю. Из Союза поехал к ИМЛИ к С.А. Небольсину. Поговорили с ним об институте, потом о живом литературоведении, которое, по его мнению, я и представляю. В институте все тихо и спокойно. БНТ уехал куда-то на пару дней в командировку. Вернулся домой к шест и сразу же сел за врез к статье Н.В. Матрошиловой. Пока писал, все время перезванивался с С.П., по мыслям статья больше его нежели моя, но его подпись под всем материалам для читателей и общей обстановки удобнее.
Феномен частного письма.
На этих страницах читатель найдет два письма. Оба они написаны о литературе и по поводу литературы. А если быть точнее, одно написано читателем, а другое писателем. Но дело в том, какой читатель и что он сумел сказать писателю. Писатель хорошо известен и широкому кругу, если такой круг еще остался, поклонников литературы, и в Литературном институте, потому что до недавнего времени именно он, - Сергей Николаевич Есин - возглавлял это учебное заведение. Ректором он пробыл три сорок: с 1992 по декабрь 1996. Библиографию С.Н. Есин можно и не представлять, она тоже хорошо знакома. Есин автор почти десятка романов, один из которых "Имитатор", вышедший в "Новом мире" в начале перестройки, привлек особое внимание публики. Из последних произведений известны "Дневники ректора", удостоенные ряд премий и теоретические работы о литературе и искусстве писателя. Два тома "теории" выпущены издательством "Литературная газета". Внимание к теоретизированью понятна, с годами художественная, изобразительная сторона творчества, как правило, угасает, писатель сосредотачивается на исследовательской и мемуарной работ. В данном случае, все оказалось не совсем по правилам: в конце прошлого года, в 10 и 11 номерах все того же "Нового мира" у бывшего ректора Литинститута, а ныне заведующего кафедрой Литературно мастерства был опубликован новый роман - "Марбург". Почему "Марбург", а не, скажем, Франкфурт на Майне, тоже литературный город? История эта длинная, частично она изложна и в самом романе, частично в представляемых читателю письмах, но отметим также, что сам роман посвящен одной из жительниц Марбурга, немецкой славистке Барбаре Кархоф.
Теперь о читателе - о, он тоже не так прост. Во-первых, - это женщина, потому что именно женщины в наше время находят время и обладают терпением, чтобы что-то читать. Чтобы читать, а не только смотреть телевизор надо еще обладать внутренней жизнью. Но, впрочем, это наверное, было всегда. Имя это читательницы по крайней мере специалистам очень хорошо известно. Это Нелли Васильевна Матрошилова, обладательница редкой для женщины специальности и профессии - философ. Ну, естественно, тоже писатель, потому что "устные" философы. Возможно, закончились на Сократе. Библиография этого автора, наверное, более значительна, чем у предыдущего. Ее перу принадлежит ряд работ, связанных с историей немецкой философии. Назовем несколько, дабы соблюсти паритет. "Принципы и противоречия феноменологической философии" (1968), "Познание и общество. Из истории философии ХУП -ХУШ вв."(1969), "Путь Гегеля к "Науке логики" (1984, "Социально-исторические корни немецкой классической философии" (1990), "Рождение и развитие философских идей"(1991), "Идеи 1" Эдмунда Гуссерля как введение в феменологию" (2003). Последняя, знаковая для нас книга Н.В. Матрошиловой - "Мыслители России и философия Запада" 2006). Но здесь уж ничего не поделаешь, писать приходится много, как говорится, положение обязывает - Н.В. Матрошилова - заведует отделом историко-философских исследований Института философии Российской академии наук, ну, естественно, доктор, профессор.
После того, как представлены авторы переписки, можно порассуждать о частном письме, которое в связи с телефоном, Интернетом и телеграфом почти забыто. Но, оказывается, есть еще люди, которые переписываются между собой и даже переписываются, что называется не на компьютере, а "от руки". Сколько же частное письмо дало нашей, да и мировой литературе, сколько выросло из него сюжетов, сколько вырастило она мыслей. Оказывается, оно еще, в наше время угасание текущей и фундаментальной критики, может оказаться и теоретической работой о литературе. Именно это и стало стимулом к тому, что напечатать частную переписку двух достаточно известных авторов. Авторы не проявляли радости по этому поводу, они просто, как люди, достаточно много печатавшиеся сказал: коль нужно, так нужно. Все остальное читатель поймет из этой примечательной переписки.
Теперь надо приниматься за собственное письмо. Это будет посложнее.
4 апреля, вторник. Утром, за два часа до открытия, я отправился на X Русский Народный Собор. Диктую эту страничку В.Я. сразу, как только вернулся, душа еще горит - ведь сложность Дневника заключается в том, что почти немедленно детали перегорают, кажутся не такими важными и нужными. А в искусстве - деталь это бог. Но если о технологии, то потом по этому надиктованному тексту медленно прохожусь и все время что-то добавляю и уточняю, Времени уходит даже больше, чем если сначала писать от руки, а потом перепечатывать на машинке.
Зная московский порядок и тесноту на улицах, машину поставил на Пречистинку, метров за 800 от Храма Христа Спсителя, думал, что попаду ко времени, потолкаюсь, поговорю со знакомыми. Очередь, выстроившаяся в зал Церковных. Соборов, меня не смутила, но я, видимо, забыл, что это русская очередь. Конечно, очень приятно - этнически свои люди. Они старались каждый найти знакомого, и поэтому очередь, медленно двигаясь вперед, расширялась, как удав, съевший кролика. Появлялись какие-то дамы во вполне интеллигентных шляпках, какие-то мужчины, с патриотическими разговорами о родине, о православном духе. Я стоял и думал, что это скорее всего функционеры, которые должны создать ту ситуацию, те правила, по которым будет потом жить народ. Когда подошли к калитке, я долго наблюдал, как через нее все время проходили какие-то группки непонятных мне людей. Это не были правительственные чиновники, которые уже давно зашли внутрь, а группы каких-то людей, знакомых, близких.
Собор открыл Патриарх, говорил достаточно обще и не очень интересно. Я сидел рядом с Бориславом Милошевичем, он знает меня, я знаю его. Чуть-чуть поговорили о его брате, потом подошел Дмитрий Жуков, долго стоявший в очередь и мечтавший найти себе место хотя бы на галерке. После Патриарха выступал митрополит Кирилл. Тема - свобода современного человека, права, церковная ответственность. Доклад оказался менее интересным, чем я ожидал. Он говорил, по сути, правильные вещи относительно абортов, эвтаназии, игорных автоматов, гомосексуализма, винопития, об этих язвах современной жизни, которые распространяются современными средствами массовой информации. Его мысль - лучше, конечно, карать по закону, запрещать все это нельзя, эта мысль перекликается скорее с модой, в остальном же речь была в духе тоталитарной церковной практики. Он очень уповал на инструмент - государство, законы, нормы, запреты... Но было бы лучше, если бы в этом вопросе больше была бы затронута совесть, которая является голосом Бога в душе каждого человека. Митрополит Кирилл говорил о пропорциональном введении в армию священнослужителей различных конфессий. А кто будет определять эти пропорции? А допуск религии в школы - нельзя же держать в одной школе и православного священника, и муллу, и раввина...
Все эти мысли прокручивались в моей голове, когда я возвращался в институт.
В институте, семинар Бритвиной. Поход на Эхо Москвы. Рано лег спать. Звонок Вити, он остался. Переговоры с Гачевым.
Прочел две работы, поступающих в институт ребят. Одна, кажется, из Москвы девочка - Николаева Ирина. В рецензии я написал так: "Довольно уверенное без всплесков письмо. Небольшие рассказы-притчи, есть "волшебное", точнее, неземное, сверхъестественное, но, в отличии от других подобных работ, на русской почве, с русскими именами и русскими обстоятельствами. Девочку интересует моральная тема, меня это тоже в ней привлекает, но делает все это она в "обсказе". До экзаменов, пока, допускаю "да", но во 2-м эшелоне". Теперь паренек - Ким Дима, кажется из Приморского края. Вот рецензия на него: "Обидно, что этот, видимо не без способностей, паренек пишет эту "волшебную" чушь: опять волшебники. Маги, иностранные имена - Гарри Потер шагает по стране, да здравствуют наши масс-медиа. Скорее всего "нет". Наш институт ориентирован на другое". В принципе, талантливые дети, которых неверно ориентирует школа и телевизор.
5 апреля, среда. Утром устроил себе день здоровья, был утром в бане, где и начал писать конец главы в новый роман. Я уже знаю, когда у меня в голове возникает некий затор и дальше не пишется, надо идти или в спортзал или в баню. К трем часа успел в Институт, где БНТ собрал встречу с редакцией "Нового мира". Зал был почти полный, но довольно быстро все начали рассасываться. Уверенно и интересно вел встречу Андрей Василевский. Сидели за столом Михаил Бутов, Руслан Киреев, Ольг Новикова, о которой я когда-то, оказывается, написал в дневниках "умная баба". Это выяснилось, когда уже после встречи я с нею заговорил. Меня-то неизвестно почему она интересовал больше всех из присутствующих. Говорили интересно все, даже очень поважневший за последнее время Юрий Кублановский. Отдел критики и публицистики очень основательно рассуждал об отсутствии цензуру, даже внутренней. В качестве примера приводились именная "Книжная полка", она, дескать, никогда изначально не подвергается никакой цензуре. Здесь я позволил себе отпустить реплику, а какая же здесь может быть цензура, когда вы заказываете, обзорную статью или "полку" Алле Латыниной, а не Капитолине Кокшеневой. Бутов много и точно говорил о поведении начинающего писателя. Когда все закончилось, через некоторое время я заглянул в ректорат. У ректора, оказывается, состоялся для гостей чай: меня на него не позвали. Это со стороны БНТ было неприлично, хотя бы потому, что я один из самых известных авторов "Нового мира". Я в подобных случаях звал всех заведующих кафедрами. Вечером у нас был у нас Леня Колпаков, говорили о его только что рожденном внуке Артеме и наших литературных делах. Алексей Слаповский, с которым было все обговорено, от преподавания отказался, похоже, что откажется и очень занятый и небрежный Кублановский. Как в конце жизни писатели пекутся о своей славе.
.
6 апреля, четверг. Утром ездил в Киноцентр на Краснопресненскую, в Благотворительный фонд. Валя хотела бы опять съездить в Матвеевское, в Дом Ветеранов кино и фонд дает ей бесплатную путевку на 5 дней, остальное придется оплачивать самим. Но это единственная возможность ей как-то пообщаться с людьми, сменить обстановку, больше гулять, отдохнуть от меня в конце концов. В центре все великолепно, но оттуда недавно выехал Музей кино, я услышал какой-то в коридоре разговор, из которого понял, что уже готовятся вывозить и еще какие-то вещи Союза кинематографистов. Положение с собственностью здесь похожее на положение в писательских союзах, но похоже, что кинематографисты отчуждают бывшую государственную собственность в свою пользу ( словом воровство не пользуюсь) более решительно. В метров и ожидаю, когда милые женщины из Фонда откроют свою контору, опять читал абитуриентку. Опять девочка из Москвы и опять нечто волшебно-фантастическое.
"Матвеева В.В. год, откуда.
"Банальная беллетристика, выдуманные сюжеты - заказанная влюбленность", "девушка со свойствами" - невыразительное слово, плохие диалоги, "неглупая девочка хочет стать писательницей". Пока скромно "да", последний эшелон, а может быть, потом и "нет". Нужна вторая селекция".
Кроме этой рецензии еще подумал, что хорошо бы написать рассказ "Мститель". Интеллигент, встречаясь с необязательностью мира обслуги и быта, начинает мстить персонажам этих происшествий, притворяясь то врачом, то экстрасенсом, то автослесарем, то фининспектором или таможенником.
К трем часам, как было уговорено, поехал встречать Г.Д. Гачева на площадь Гагарина к новому зданию Академии. В этом отношении, несмотря на возраст - он на семь или восемь лет меня старше - он человек и предупредительный и внимательный: накануне созвонился с кем-то из своих знакомых автомобилистов и четко сообщил мне место явки и подъезд к ней - на троллейбусной остановке седьмого маршрута, если ехать из центра. Поехали сначала в ИМЛИ, где и у Гачева было свое дело, и я должен был забрать отзыв на диссертацию у С.А. Небольсина. Но дальше у нас был довольно серьезный план: пообедать и дернуть на спектакль театра Виктюка, который должен был состояться в Доме музыке на Павелецкой. Самое трудное для меня было придумать все подъезды и рассчитать маршруты.
С Гачевым у меня очень много общего, в смысле творческой манеры, взгляда на жизнь, на любовь к простой жизни. Главная его работа сейчас - это огромный многотомный труд о ментальности народов мира. Несколько томов опубликовано, но многое еще лежит в рукописи. Уже это меня поражает, у человека с таким громким именем что-то лежит не востребованное. В то время, когда никого, и его в том числе, не выпускали за рубеж, он, создавая книги о странах и народах, таким образом, путешествовал. Здесь форма удивительно сплавлена с личностным началом, форма дневников забирала и научные сведения, и переплетала их с назидательными собственными историями. Он, как и я, мне кажется, человек всем удовлетворенный и никому не завидующий. Я уж не говорю об его поразительной наивности и открытости. Много интересного было сказано по дороге в том числе и опубликован один факт, который так сказать свидетельствует о жизни нашей науки - месячный оклад старшего научного сотрудника и доктора наук в институте славяноведения(?) составляет 4500 рублей. Но как и у меня, у него есть тревога о своей слабой востребованности. "Мои читатели все поумерали". Боюсь, что мои тоже. Мы оба не тусовались, не бегали по вечеринкам, не сидели, шушукаясь по кухням, потому что проза и научная работа требует большого времени. Свой кайф, когда писали свои книги, словили, но вот и результат.
Сережа Небольсин, как и обещал, сделал свой пятистраничный отзыв и но еще и прочел роман. Как человек литературный даже оставил об этом некое свидетельство.
"Батенька! Сказал - прочту единым залпом, и прочел. Там слоев несколько.
Мне был близок тот, что соотносим со "Скучной историей" Чехова ( или как там это?) Кстати, в силу того "Марбург" твой - НЕ роман.
О других слоях. Еще раз ощутил беспомощность бондаревского иностранничания в его повести про Эмму Герберт в 1945 и потом. В сравнении с твоим эта его детскость напыщенная вопиет.
Но это детали.
Об ином после поговорим.
С.Небольсин.
Р.С. Мне чуждо вникание в физическую близость и описание ее".
Это последнее замечание для меня очень существенно. Я-то, наивный, начитавшись наших и зарубежных писателей второго плана, полагал, что без этого нельзя. А ведь как мучаюсь, как что-то подобное пишу, как часто В.С. говорит мне, что это я писать не умею.
Отзыв и письмишко лежало в картонной папочке с иронической надписью: "С.Н. Есину, эсквайру".
Обедать все втроем пошли на Арбат в какой-то довольно милый и не дорогой турецкий ресторан. Ели довольно скромно, ориентируясь на пост: рыбный суп и жареная рыба с прекрасным соусом из граната. Самое интересно было и во время пути- машину оставили в институте - и за обедом были разговоры. Это опять наша среда, наши воспоминания, воспоминания нашего возраста. Цитировать что-либо из эти замечательных перекидок фразами и эпизодами былого не решусь, хотя рука и зудит, все писатели и собственное откровенное прошлое принадлежит каждому.
Завершающая часть моей программы это спектакль Романа Григорьевича Виктюка "Последняя любовь Дон Жуана или эшафот любви" по пьесе Э.-Э Шмит(а -?). На очень изысканной программке с фигурой обнаженного героя небольшой текст самого Виктюка. "Странная история о великом обольстителе, которого его бывшие любовницы заманили в ловушку, судили и приговорили жениться на его последней жертве или умреть. Дон Жуан выбирает...". Георгий Дмитриевич еще до спектакле, когда мы говорили об этом мировом мифе сказал, что у его жены, знаменитого литературоведа и философа Светлан Григорьевны Семеновой есть теория по которой Дон Жуан латентный гомосексуалист, который не находя удовлетворения переходит от одной женщины к другой. Так вот развивался этот спектакль, вернее пьеса просто по этой теории. Есть, конечно, здесь и примись одной из историй "Опасных связей". Последняя любовь Дон Жуана это брат его последней возлюбленной, которого он случайно и убивает.
Гомосексуальная тема по закону парных случаев сегодня работает во всю. У той молодой девушки, которую я дочитывал в Благотворительном фонде, есть такой пассаж, когда герои переговариваются по Интернету: "Смотри, кто становятся гениями: левши, гомосексуалисты ( ведь однополые отошения тоже в какой-то мере отступление от общественной морали) и больные шизофренией, а также другими психическими расстройствами. Другой вопрос. Почему мы их считаем гениями?"
Что касается самого спектакля, то он, если бы погуще был текст пьесы, оказался бы великолепным. Столько выдумки, столько нерва, но мысли мало, она не конкретна. Разговор Дон Жуана с последней своей возлюбленной такой скучной, как труды некоторых ученых. Десять минут побыли с Гачевым за кулисами: рампа погасла, все стало по-другому, боги превратились в обычных людей. Народа в замечательном круглом зале Дома музыки было не слишком много, места, далеко не все, были все заполнены, Роман Григорьевич сказал, что они привыкли играть в огромных залах, поэтому спектакль был трудный. Но стоит ли верить всем артистам, вспомнил фразу из Андерсена: "Но комнатным цветам верить не следует, слишком уж они близки к людям".
После спектакля отвез Г.Д. в Переделкино и, другой дорогой к 12-ти ночи вернулся домой. Дома сразу сказали: звонила из Нью-Йорк моя приятельница, Илона, благодарила за выступление по "Эхо Москвы".
7 апреля, пятница. Утром погрузил коробку с фотографиями и поехал к Г.С. Костровой: пол дня просидели, отбирали фото для новой книжки дневников. Атмосфера хорошо налаженного дома, замечательно меня покормили.
Говорил с Лешей Варламовым, относительно преподавания у нас литмастерства. Это нам было бы выгодно: и хороший писатель и научное звание - он доктор филнаук. К сожалению, берем мы его только совместителем: естественно он хочет сохранить свою трудовую книжку в Университете.
На фоне всех суждений прозвучавших за последнее время об армии и об отсрочках выписываю кое-что из "Труда" за сегодняшний день. Сначала гневную филиппику: "...шквал гневных откликов на новации властей вызвала не столько сама идея сократить количество отсрочек, сколько то, что в административном порыве чиновники опять не подумали о простом человеке. И не предложили никаких мер, чтобы в армию шли все, а не только дети из малообеспеченных семей". Двойная жизнь, это моя стихия, я всегда чувствую ее также, как и потерю совести. И это называют элитой общества.
"Сын брянского губернатора Николая Денина Александр Денин окончил государственный университет в 2005 году. Поскольку родился он в 1981 году, то до сих пор числится призывником. Однако попытки отправить его в армию успехом не увенчались. Как сообщил собственный корреспондент "Труда" в Брянске, осенью прошлого года РОВД Брянского района получило списки граждан, уклоняющихся от воинской службы. К удивлению милиционеров, в нем значился и Александр Николаевич Денин. Однако и после того он остался призывником, который вроде бы поступил в аспирантуру и на том основании имеет право на отсрочку. Правда, корреспонденту "Труда" так и не показали документы, свидетельствующие об этом. Пресс-служба губернатора не смогла ответить на вопрос о том, чем сейчас занимается Александр Денин. По сведениям, которые удалось раздобыть из других источников, он занимается бизнесом и регулярно посещает футбольные матчи брянского "Динамо". О гибнущих в Чечне ровесниках я уже не говорю, этим мальчишкам не удастся увидеть ни высшего образования, ни даже сносной жизни и мелких радостей. Вот и верь после этого в общество равных возможностей. Дальше в газете есть еще небольшая заметочка, которую я всю, дабы неприязнь не утихала переписываю целиком.
"Данные, почерпнутые из открытых источников, дают некоторое представление о том, кто из детей высокопоставленных чиновников и почему избежал службы в армии.
Антон Бурбулис, сын члена Совета Федерации Геннадия Бурбулиса. 26 лет: выпускник Высшей школы экономики, аналитик компании J"Son and Partners.
Олег Греф, сын главы Минэкономразвития Германа Грефа. 24 года: окончил юрфак С.-Петербургского университетa. продолжает учебу в Германии.
Дмитрий Грызлов, сын спикера Госдумы Бориса Грызлова. 27 лет: окончил Северо-Западную Академию госслужбы при президенте РФ. вице-президент Общенационального фонда молодежных программ "ДАР".
Максим Драганов, сын депутата Госдумы Валерия Драганова, 28 лет: по окончании вуза занимается юридической практикой. Владислав Драганов, 18 лет: учится в Англии.
Борис Ельцин, внук экс-президента России. 24 года: учился в Англии, продолжает образование в Высшей школе бизнеса при МГУ.
Владимир Кириенко, сын главы Росатома Сергея Кириенко. 23 года: окончил Высшую школу экономики, финансовый директор крупной компании (Н.Новгород).
Игорь Лебедев, сын вице-спикера Госдумы Владимира Жириновского, 34 года: окончил Московскую государственную юридическую академию, работал помощником депутата Госдумы, сейчас в аппарате ЛДПР.
Алексей Титов, сын губернатора Самарской области Константина Титова. 32 года: окончил Самарскую экономическую академию, возглавлял Самарский филиал "Альфа-банка", глава совета директоров одного из крупнейших в Поволжье банка "Солидарность".
Петр Фрадков, сын премьер-министра Михаила Фрадкова, 28 лет: окончил МГИМО. работал заместителем гендиректора Дальневосточного морского пароходства, сейчас - директор департамента представительства Внешэкономбанка в США".
8 апреля, суббота. Боюсь, я недооцениваю, неимущих и детей окраин. Вышел из подъезда и встретил Сашу, парнишку, которому я всегда симпатизировал. Он сын наших дворников, приехавших, кажется, из Киргизии. День и ночь они метут двор, а весной рыхлят снег и колют лед. Два года назад Саша, тоже так лед рубил, но все время пробивался на службу в милицию. И пробился. Когда я его встретил, он вылезал из новеньких "Жигулей" одной из последних марок.
-Твоя?
- Моя?
Дальше перекинулись шутками:
-Награбил?
-Это не долго.
Жизнь в России определенно с каждым днем становится все бесстыднее и страшнее.
Был днем у Нины Павловной, ездил за болванкой отзыва на диссертацию. Опять система парных случаев. Пока ехал к ней на памятном мне по печальному известию Бородинском мосте вспомнил о мемуарах Нины Павловны, которые, я очень хорошо запомнил, и совсем не потому, что писал к ним предисловие. Сколько забывается, когда первоначально казалось, что в памяти будет держаться долго. И вспомнив ее записки сразу же подумал, что надо обязательно убедить ее их продолжать. Но она и сама завела со мною об этом разговор. Мотив, по которому она колеблется, мне известен: что-то из своих переживаний и своих историй она хотела бы оставить себе и с этим уйти. Значит, трудности заключаются, в форме, которая позволила бы одно писать, а о другом забыть. Мне на ум пришлось что-то похожее на название глав у Монтеня. О пользе латыни. И вот по этому самому закону парных чисел Нина Павловна и сама о своих мемуарах заговорила, и она очень внимательно выслушала мое предложение.
За время разговора Нина Павловна рассказала мне несколько собственных историй, и я опять подумал о нравственной чистоте и цельности этой выдающейся женщины. Каким-то неведомым образом, выслушав одну из историй, я вспомнил недавнее мнение С.А. Небольсина об описании физической близости героев в литературе. Как это точно и как это одновременно и по-русски, и по-английски. И почем я решил, идя напротив себя, что без этого феномена современная литература не существует.
Нина Павловна рассказала также - это уже другой уровень разговора, - что у них в университете ввели звание почетного профессора: двойной оклад и профессор сам определяет свою нагрузку. Как это верно- есть люди, которые прост о не могут сидеть без работы.
9 апреля, воскресенье. Невероятно угнетает, что мало пишу и читаю. Утром, правда, почти час разбираю очень простой английский. День в разных, я бы сказал, секретарских делах. То, что обычно делают домашние и помощники. Но этим занимаются иногда и домработницы. Начал день с того, что "перевел" банку кислой прошлогодней капусты в солянку. Спасает еще "сталинская" "Книга о вкусной и здоровой пище". Упор в названии надо делать не только на два прилагательных, но и на то, что всегда подразумевалось - "дешевой". Готовил солянку под перебор телевизионных шоу на кухне, где участвует не только красавиц-актёр Ваня Дыховичный, но и оливковое масло вместо нашенского подсолнечного, и реклама в виде непостижимой красоты кухонь, дорогой посуды, элитных продуктов. Реклама скрытая и явная, несмотря на все путинские улыбательные указы, бушует и сверкает. Жизнь раздваивается: на телевизионно-промышленную демагогию и просто существование.
После двенадцати взял из мастерской фотографии, которые мы вместе с Г.С. Костровой выбирали с диска, посидел часок над дневником, напечатал несколько слов во вторую главу романа и поехал к Нине Павловне подписывать ее отзыв. Всё повторилось опять: разговор о литературе и жизни, каждый вспомнил что-то свое. Я опять обратил внимание на то, какое большое количество читаемых именно в это время книг находится в этой маленькой комнате. Но надо было ехать дальше: собирать в Институте диссертацию, перепечатать первую страницу и т.д. К счастью, я созвонился с Максимом и он мне помогал. Попутно всё время разговаривали, позвонил друг Максима, его сокурсник Рубинский. Этот парень из Челябинска и приехал как автор-поэт мюзикла, представленного на Золотую маску. Тут я подумал о том, что мы в институте, когда говорим о выпускниках, забываем о наших заочниках, которые всегда играют в литературе важную роль.
Зашел на кафедру, нашел там последний кадровый приказ. Вот интересные факты. Во-первых, В.Е. Матвеев получил прибавку за интенсивность в 5 000 рублем. Это свидетельствует не только о расторопности последнего, но и об уровне требований к хозяйству Б.Н.Т.. У меня к Ефимовичу отношение несколько иное... Замечательный был бы завхоз, даже при той же зарплате. И.Н. Зиновьева, главбух, получила 17 разряд, предпоследний в табеле о рангах. При помощи денег формируется преданная команда, но это же свидетельствует, что я этих людей недооценивал. Это верно. Выяснилось, - что Л.М. - это ее воля - больше не станет подписывать финансовые бумаги. Она отказалась это делать, делить первую подпись со Стояновским, после его подловатого выступления на перевыборном собрании. Оказалось также, что А. Ужанков идет к нам работать лишь как совместитель. По поводу всего этого у меня есть и другие мысли. Время покажет. Утром улетаю на Собор народов Белоруссии, России и Украины. Все это стараниями Мих. Ивановича Кодина. Вставать надо в 6 утра, машина подойдет в 6.30. Я представляю, как будут недовольны наши шофера.
Сегодня опять прочел еще одну работу из присланных на конкурс.
Понизовкина С.А. Откуда?
"Сразу: талантливый человек, если работа действительно принадлежит ей. Опять будущее игра, в которую играет планета. Несколько людей, которые от жизни и игры сходят с ума, "шизофрения". Звездная композиция, почти родные люди, но скорее из-за обстоятельств. Возможно с игрой что-то закинуто на болезнь и рефлексию. К сожалению, все в обсказе, как бы сверху. Думает, ищет, моральные проблемы. "Да", но не первый эшелон".
10 апреля, понедельник. Еще из самолета стало видно, что Белоруссия это некая другая страна, нежели Россия. Снег уже спал, и были видны готовые к пашне и севу поля, В России все по-другому, поля затягиваются лесами, застраиваются кирпичными дачными домами. Потом, когда приземлились и ехали на автобусе в Минск, я обратил внимание на два факта: удивительную чистоту вдоль дороги, которой, чистоты, уже давно нет на дорогах России, и типовые, белые, как в России, коровники и фермы. У нас под Москвой все они разрушены, разобраны, здесь нет. Теперь быстро: прекрасная гостиница профсоюзов, замечательный их же Дворец. Но всё бегом, бегом. В 12 часов уже начался Собор, постоять под душем не успел. Леонид Петрович Козик, сопредседатель Собора, выступал первым, после приветствия, которое огласили от имени только что прошедшего выборы и инаугурацию А.Г.Лукашенко. В его довольно обычном приветствии было и неожиданное словосочетание: притягательный славянский характер.
Козик говорил вещи привычные: о международном положении, о нападках на русскую православную церковь и предложил принять резолюцию о закрытии Гаагского трибунала. Из зала громко прозвучало:
- Этот суд предлагаю отдать под суд. Опять из доклада: в Белоруссии 261 доллар средняя зарплата, средняя пенсия - 107 долларов
Следующим говорил Борис Олейник, когда-то очень известный советский поэт, ныне в России писатель вполне забытый. Человек он, безусловно, умный, но, по моим старым воспоминаниям, очень ловкий. Начал с приветствия главы Рады Л.П.Литвина.
Мне категорически не нравится, это опять не мо слова, а Олейнка, привычка крутых патриотов очернять свою страну за ее пределами, соседей из-за своего плетня, говорить о том, что ему не нравится у соседа. Близко к тексту я передал центральную фразу. Бывший преданнейший советский писатель ушел от всех спорных вопросов.
Г.Н. Селезнев начал с критики Европарламента и его отношения к Белоруссии. "Белоруссия стала народом". Мы не можем рассказать на российском телевидении правду о Белоруссии. "Мы выбор свой сделали: мы живем в славянской цивилизации". "Белоруссия по многим показателям опережает нашу матушку Россию``.
Председатель Исполкома Собора Дорогоусов Юрий. "У славян всегда много проблем". О работе исполкома, о создании региональных организаций. Идея Собора на федеральном уровне не принималась. О казаках. Обращение к оппонентам: "Мы воюем не против кого-то, мы воюем за себя".
Потом слово предоставил С.Ю.Глазьеву, так сказать, звезде Собора. Его выступление на этот раз мне не понравилось. Он коснулся газа, и выступление его было конъюнктурным. Тем не менее, говорил о раздроблении единства. Белоруссия превысила уровень жизни, который был до развала Союза. О вступлении Украины в ВТО. Чиновники закрывают глаза на то, что единое пространство может не определиться.
Прозвучало довольно много приветствий . Впервые я думал о том, что это "прошивка" всего житейского человеческого пространства.
В обед познакомился с отцом Михаилом Рогозиным и всласть проговорил с ним более часа. Это удивительно, как иногда быстро сходятся люди, когда проявляется общность судьбы или интересов. Но опять действовал закон парных случаев, под знаком которого я живу. Отец Михаил священник из Гатчины, он только семь лет назад переехал в Москву, где у него приход. Он редактирует миссионерскую газету "Голос совести". В его судьбе много чудесного: жил и родился в Гатчине, прадед - священник, следующее поколение - атеисты и партработники. Поступает в политехнический вуз на один из военных факультетов и тут же уходит в Печорский монастырь - начинаются годы исканий. В судьбе священника даже история его прихожанина, депутата Госдумы Николая Лысенко, у которого взорвали кабинет в Думе. Боковой сюжет - 1,5 года Священника мытарили по тюрьмам и изоляторам: требовали показаний против его прихожанина и пр. и пр. Русская судьба.
"Белоруссия - единственная славянская земля, отстаивающая свое достоинство" (Бурляев), На этой ноте Коля Бурляев прочитал стихотворение Ф.Тютчева ``Славянам". Это произвело впечатление большее, чем некоторые речи.
Они кричат, они грозятся:
"Вот к стенке мы славян прижмем!"
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске cвoeм!..
Да, стенка есть - стена большая,-
И вас не трудно к ней прижать.
Да польза-то для них какая?
Вот, вот что трудно угадать.
Ужасно та стена упруга,
Хоть и гранитная скала,-
Шестую часть земного круга
Она давно уж обошла...
Ее не раз и штурмовали-
Кой-где сорвали камня три,
Но напоследок отступали
С разбитым лбом богатыри...
Стоит она, как и стояла,
Твердыней смотрит боевой:
Она не то чтоб угрожала,
Но... каждый камень в ней живой...
Так пусть же бешеным напором
Теснят вас немцы и прижмут
К ее бойницам и затворам,-
Посмотрим, что они возьмут!
Как ни бесись вражда слепая,
Как ни грози вам буйство их,-
Не выдаст вас страна родная,
Не оттолкнет она своих.
Она расступится пред вами
И, как живой для вас оплот,
Меж вами станет и врагами
И к ним поближе подойдет.
Дальше, цитата из выступления одного из делегатов. Спектр дает ощущение настроения на Соборе:
"Зачем нам эти орды азиатов, ничего не умеющих и живущих за счет славян. Россия Союз, может быть, в этой Божья воля". Я не буду много говорить, я скажу, что надо делать".
Поразительное ощущение действенности своих слов.
11 апреля, вторник. За завтраком казаки, которые вчера на приеме ходили грудь колесом и блестели позументами, маршальскими и генеральскими звездам, лампасами, скрипели сапогами и выкрикивали иногда свое традиционное "л ю б о!" - двигались уже тихонечко, попивали соки и минеральную воду. Но и в целом на Соборе народ оказался живучим и после вечернего разгула на банкете, в основном, все оправились. Прием был, как обычно, "плотный" - все стояли за фуршетными столами плечо к плечу, но еды хватало, а питья - не осилило и казачье воинство. Вообще, если говорить о белорусском гостеприимстве, то оно выше всяких похвал: и гостиница, принадлежащая лелеемым здесь профсоюзам, и Дворец где "проходили заседания, и первоклассная кормежка. Всё высшего качества, Но все это, включая проведение Собора - государственная политика и делается всё по личному лазанию Президента, батьки, или, как в основном его называют - Александра Григорьевича Лукашенко
Вообще лучшая агитация за Лукашенко, если говорить о прошедших выборах, которые Запад находит не совсем легитимными - апропо - смотрели бы лучше за "легитимным" Бушем - лучшая агитация это Москва, Ленинград, их телевидение и городские порядки. Попробуйте здесь, в Минске, перейти улицу на красный свет, попытайтесь бросить на улице окурок или пустую пластиковую бутылку! Не только милиция действует четко, но чувствуется общий порядок. Здесь нет рекламы, которая душит любые мысли и контролирует все желания. Объяснение этому простое: почти вся продукция Минска экспортируется с одной стороны, а с другой народу не дают впаривать равные Баунти, "Мерсы", "памперсы" и прочее. Но ведь все есть в магазинах, цены, кстати, значительно ниже, чем в Москве. Я тоже не утерпел и, выбрав времечко, умудрился купить себе льняные штаны и легкие для спортивного зала кроссовки. И покупать-то одно удовольствие. В Универмаге нет наглых, равнодушных и пошлых девок, как в Москве, в каждом магазине, и сам город - чистый спокойный, с естественным количеством машин. Если о чистоте - то вычищенные газоны, которые, кстати, все время гребут, но вот что интересно: опят ни одного таджика, ни одного в дворниках узбека или киргиза. Но опять, нам все время впаривают, что в России никто из простых работяг на улицах и дворах и на стройках работать не хочет. Я в это не верю, создаются условия, чтобы работали именно сверхдешевые гастарбайтеры, которые здесь и без семей, и без требований, и без налогов. Но именно такое положение позволяет наживать огромные деньги среднему и большому строительному бизнесу. Вот такой получился абзац.
Утром Собор работал по секциями. К сожалению, секции культуры не было, но я посидел на секции, в названии которой было слово "духовность".
Выступления были самые различные, иногда - глобальные, но больше "головные" и поэтому нереальные. Много предложений связывалось с именем и личностью Лукашенко. Вот приедет батько, батько нас рассудит...
За всем этим чувствуется оппозиция Московскому режиму, режиму Путина, двойственно относящегося ко многим насущным проблемам.
Никаких прямых действий ни одно из трех "славянских" правительств, естественно, по решениям Собора предпринимать не будет. И Собор никого не поднимет и не воодушевит, но значение его заключено в другом: в самом факте его существования. Это как тлеющий на торфяном болоте костер: огонь ушел под землю, но вспыхнуть непредсказуемо и внезапно может в любое время. И любой, даже президент, это понимает, стараются не обращать внимания, но огонь горит. В какой-то степени это напоминает движение нацболов или скинхедов. Название не имеет значения, это взрывная сила, пролетариат прошлого века, которому нечего терять кроме цепей, это еще хуже молодые, отчаявшиеся и обездоленные.
Вечером же улетели в Москву, около десяти я был дома. В самолете прочел еще одну приемную работу. Юля Бабич, москвичка, еще не окончившая школу, но мечтающая стать писательницей. Вот рецензия, которую я написал для себя6 "Увы мне. Опять короли, Свет, Тьма, друиды, эльфы, провизорское слово, дистиллированная без оттенка жизни фраза, привычные "волшебные" штампы. Вина нашей школы и нашего телевидения - "НЕТ". На "перевоспитание" уйдут годы и результаты не вполне ясны. Милый, обманутый временем и книжным рынком ребенок, будто и не читавший русской литературы".
12 апреля, среда. Вышла Литературка со статьей про Вульфа и его передачи. Несмотря на усталость, после полета пошел в спортзала, где тренер Андрей подверг меня щадящей экзекуции. На работе кажется ничего нового. Завтра состоится ученый совет, который перенесли, потому что БНТ уезжает. Утром меня перехватила Любовь Михайловна и напомнила, что вечером иду в театр, в "Современник" на спектакль с Нееловой "Шенель".
Пошел на спектакль, как на праздник, столько было разговоров, такие восторги, так все необычно- Марина Неелова, недавняя травести, играет роль Башмачкина. К сожалению, все оказалось не так восторженно. Неелова играет неплохо, но все это, несмотря на много придумок и приемов было скучно. А очень жаль, могло бы получиться, если б вспомнили, о чем это культовое для России произведение - о маленьком человеке, о сострадании, жалости и любви к нему. Совсем это не произведение для демонстрации возможности актрисы. Мне было скучно. Говорят, на премьере была гора цветов. Придумок, в том числе и трудно выполнимых режиссерских много. У Фокина что-то не получилось, хотя он и мастер формы. Это совсем не фильм по Кафке с Женей Мироновым и не спектакль с Костей Райкиным, где тоже форма и формальны решения. Адреналина не хватает, мысли. Обидно до слез, в этих же приемах все могло бы замечательно получиться. Шенель и дом и убежище. На поклоны, оставаясь как бы в образе, Неелова выходила величественная как Сара Бернар после "Гамлета". Нашим бабам нейметься, все надо повторить. Повторяют, конечно, повторяют, но вот легенда есть всего у нескольких актрис. Имени основной даже и не называю, все и так вс знают, кого имею в виду.
13 апреля, четверг. Кроме "разного", во время которого сказали, что шофер у нас болен и на машину рот особенно не разевайте, потому что мне самому не хватает, а мы и не разеваем. Мы просто забыли, что третьего шофера выгнали и теперь никогда не найдем. Сказано также было, что пока денег на зарплату в марте нет, но полагаю, что найдем. Кроме этого было в повестку дня также Слово о Рубцове и доклад Ужанкова. Слово произносил Смирнов, естественно не готовясь. Мне это напомнило, как вместо того, чтобы также произнести слово о литературе Грозного Вася Калугин рассказал нам о письмах Курбского. Смирнов говорил ложно значительно, обще и чувствовалось, что полно творчество поэта не знает . Что касается рассуждений Ужанкова, то все это был взгляд неофита, обо всем, что он накопал и нарыл мы уже говорили на ученом совете много раз. Самое интересное, это его соображение о создании нового логина для института. С этого-то начинать! Идей новых не было. Тут и стало ясно, что уход из руководства института С.П. - ход и не умный и недоброжелательный. Все, что было проговорено: попечительский совет, помощь Москвы, все это уже звучало много раз и по тем или иным причинам на том этапе отвергнуто. К традиционной бороде БНТа и новой для нас Ужанкова есть еще прибавление - начал отращивать бороду и Смирнов. Соратники путина носят часы на запястье правой руки, у нас - растят бороды.
14 апреля, пятница. Состоялось первое заседание Общественной палаты. По картинке я увидел, что происходит оно в здании Торговой палаты. Мы столько завели разных представительских учреждений, что для них не хватает места. На этом своем заседании палата занялась кодексом своей собственной этики и расовой нетерпимостью и ксенофобией. По телевизору показали писателя-предпринимателя Липскерова, который прямо призывал устраивать обструкцию писателю Лимонову и "многим другим" деятелям искусства, которые с его точки зрения подвержены ксенофобии. Людей, которые гибнут действительно жалко. Телевидение показало нам маленький цыганский лагерь, где-то в Саратовской, кажется, области, где восемь его обитателей, поставивших палатки на берегу реки, были побиты, а двое от побоев скончались. Обвиняют в этом скинхедов. Я не думаю, что русским свойственна какая-то расовая нетерпимость. Но в данном случае телевидение молчит, что очень многие цыганские семьи, как об этом говорило само же телевидение, распространяют наркотики. Рестораны в основном у депутата Общественной палаты Липскерова, банки и нефть у Ваксельберга и Абрамовича, рынки у азербайджанцев, молодежь неразумна, она не понимает, что все это сознательная политика, она борется со следствиями, а не с причинами, не разбираясь в том, что своими действиями наносит вред людям часто невинным. Заткнуть эти дыры государству не удастся никакими запретами Лимонова. А к изменению государственной социальной политики государство еще не готово, правда, готов Липскеров. Хорошо бы устроить русское гете.
Вместо вторника провел семинар. Обсуждали неплохой рассказ Светланы Коноваловой.
У театра "Современник" юбилей, приезжал Путин. Имя Олега Ефремова во время телевизионного сюжета произнесено не было.
15 апреля, суббота. Весь день дома, слонялся, читал свою вступительную речь, волновался, разбирался с бумагами, ходил за три троллейбусных остановки в универмаг "Москва", чтобы купить пластмассовые файлы для бумаг, но оказалось, что нынче в этом универмаге нет писче-бумажного отдела. Страна пишет на компьютере, если только пишет, и смотрит телевизор. Вечером принялся читать Сережу Шаргунова "Как меня зовут?" в пятом номере "Нового мира" за прошлый год. Это довольно обычное по содержанию и в известной мере повторяющее его "Ура!" повествование, сделанное на семейно-биографическом материале. Но как это написано! Какой замечательный стиль, какая энергия, возможно, это наиболее потенциальный для будущего молодой писатель. Я-то в его будущем уверен!
"- Перерыв, - воскликнула повариха. - Ах ты, Петичка!
Толстуха. Кумачовое имя Энгельсина. Свирепо морщинистая, как прокаженная. Красилась грубиняски. Глаза ясные похотью, и вокруг глаз распарено. Она вышла из-за стойки, бдительно качая бедрами, словно неся в себе чан с борщом".
16 апреля, воскресенье . Весь день, как и предыдущий, крутился по дому, писал документы к защите. Надо было написать ответ каждому оппоненту и выступающему, написал заключительное слово, был в некоторой прострации, когда и не думалось и не писалось и даже не жилось. Вечером приезжал на несколько минут Дима Хазарашвили. Среди прочего рассказал, что его академик Воробьев высказался о рядовом Сычеве. Не так то просто, оказывается, все произошло. После исследование у него крови выяснилось, что у него было заболевание, при котором кровь при определенных условиях быстро свертывается, что-то обратное гемофилии, вот это Воробьев, как независимый человек, позволил себе сказать, естественно, тут на него налетели. Вспомнил Кучерену, налетающего на армию и зарабатывающего себе политические очки, а потом и суетную общественную палаты. Во истину, Бог меня от ненужного бережет.
17 апреля, понедельник. Я отчетливо сознаю, что нет у меня таланта, для того, чтобы передать возвышенною атмосферу, проникновенные разговоры, полет духа, тот восторг самоутверждения, которые иногда возникают в человеческих разговорах. Это в тех случаях, когда появляются интересные собеседники. Собственно, это всё произошло на защите моей докторской диссертации, и я могу только, как некий праздный бухгалтер, сказать: кто и что говорил и кто за кем! Возможно, я смог бы в длинной и туманно-точной прустовско-джойсовской манере поставить всё это одно за другим, собрать полные высказывания, свинтить их, отцедить сущее от повседневности. Но нужно другое время и другой интерес. Я невольно сравниваю все это с кандидатскими и докторскими защитами у нас, и должен сказать, что еще раз убедился - что значит плотная научная и набравшая за долгие годы школа и заинтересованность людей. Наши все куда-то бегут, стремятся, для них даже научная работа - это какой-то исход в сторону, все пахнет килой капустой и старческим ворчанием. Кстати, еще до защиты, размышлял над этим феноменом ежемесячного собрания почти в любом вузе диссертационного совета. Я подумал - как это неверно, что при современной нищей профессорской жизни не предусматривается оплата за эту работу, не учитывается ни в виде почасовой, ни в виде повременной, нет плата для оппонентов, нет плата для ведущей организации, пишущий основной отзыв организации. Надо бы оплатить хотя бы проезд на такси старому профессору. Вот отсидели они почти полный день, с двух до шести часов, включая час за нищим "пиршественном" столом. А потом Толик, мой племянник Валера и я сам развозили этих очень немолодых людей с замечательным сознанием по разным местам Москвы. Но остались еще люди, которых тоже надо было отвезти. Ведь профессорский быт таков и таковы возможности, что в лучшем случае - они имеют маршрутку за 15-20. А правительство еще хочет убрать даже консультантов при подготовки докторских диссертаций. И опять - торопятся к быстрой экономии, не понимая, что разрушают так необходимую государству группу высококлассных экспертов.
Итак, как я уже написал, защита прошла в возвышенной и торжественной атмосфере. Все это возникло как-то само собой, как у нас иногда в институте при защите дипломов, когда попадается что-то из рук выходящее, как, скажем, защита Лены Георгиевской. В основном, оппоненты не читали свои отзывы, они просто войдут в стенограмму, но говорили по поводу, как бы, забыв о самой диссертации, обмениваясь мнениями между собой "по поводу". А потом вспоминали или просто оказывалось, что говорили они именно о диссертации. Георгий Дмитриевич Гачев, например, поднял вопрос о том, что в наше время, когда вместо слова грядет видеолизация, вместо полетов творчества комбинаторика, вместо знания и парения духа - информатика. Ну, в общем, говорит о том, что я поступил как настоящий идеалист, подняв тему духа, что это подвиг идеалиста, что я поднял на щит личность... Он назвал тезаурус, что соответствует действительности, одним из основных инструментов моего исследования, некой пирамидой личности. В атмосфере угрозы культуре слово обретает всеобщий, мировой смысл. Он говорил о сложностях русской и советской жизни. Слово было первой действительностью, все остальные формы самовыражения в масштабах той действительности были поменьше. Культура ждала того, кто выскажется в наше время о высоком смысле слова. Это право не дается, а берется. Ну, дальше Гачев говорил, что в моей работе совпала значение "писатель", "рефлектирующий писатель" и "преподаватель". И хорошо, что, по мнению Гачева, Есин вспомнил, что в литературе существуют только два существа: литература и писатель. Писатель, в серьезном литературоведении, по мнению Гачева, как предмет теории, еще не выступал, и Гачева поразило, что эта моя работа появилась в тот момент, когда в литературе и в общественной жизни наступает упадок, а впрочем - он процитировал Гегеля: "Сова Минервы вылетает ночью".
Замечательно выступал Сергей Небольсин, которому конечно уже надоели и окололитературные, но имитирующие литературу, разговоры у себя в институте. Он поставил очень интересный вопрос: кто умнее - ученый или писатель. Когда он это говорил, я все время думал об этом и искал ответ. Сергей говорил еще, что люди любят литературу за то, что она незаметно наблюдает за нами, и мы потом лакомимся этими наблюдениями. Он говорил, что по натуре я иронист и сатирик, я пишу отрицательного героя, "жизнь детей ничтожных мира", и тем не менее они выходят на высокий уровень осмысления жизни.
Уже потом, во время банкета... А банкет проходил славно, было все - вино и водка, салаты, овощи, рыба, мясо. И было еще горячее.
Ребята, официанты из кафе "Форте" занесли на 3-й этаж и посуду, и скатерти и огромные мармиты с горячим шашлыком - я дал им по 500 рублей... За столом тот же Небольсин высказывал интересную мысль, которую я, уже вроде бы, от него и слышал. Он считает, что я сделал то, над чем многие годы билась советская литература, я создал образ положительного героя. Он имел в виду "Марбург". В русской классической литературе положительный герой всегда как-то ущемлен - это или несчастный Онегин или несчастный Рудин, которым всегда чего-то недостает -, а вот Есин создал положительного героя и вполне, хотя и страдающего, но самодостаточного.
Потом неожиданно для меня выступила Нелли Васильевна Мотрошилова. Она говорила о двух литературах, об антиномии и медиоманическом писательства, говорила так возвышенно, пропуская всё через своего любимого Канта, что мне стало даже немного страшно. Всплыло имя Мераба Мамардашвили, работа о Прусте, которую мне надо обязательно прочитать.
То, что я написал для Дневника - бесконечно мало, чтобы совершенно передает атмосферу происходящего. На совете возникла мысль о том, что в наши скучные Советы надо запускать новых людей, хотя бы на время подобных защит. В общем, огромный этап моей жизни закончился. Слава Богу. Теперь, конечно, трепка нервов со сдачей документов, но это уже, как будет, так и будет. Порадовало, что на защиту приехал Юра Авдеев, подарил мне замечательную картину С Кожина почти Левитан. Нелли Васильевна тоже пришла с памятным подарком - книжкой Бурлюка, 39 года издания. Еще последняя деталь, связанная с этой выдающейся женщиной. Когда сажали ее в потрепанную машину "Жигули" моего племянника, я сказал ей: "Нелли Васильевна! Ведь сейчас идут выборы в Академию, почему вы не баллотируетесь". И она отвечала гениальной фразой, за которой стояло полное понимание всего того, что стоит за этой баллотировкой: "Я бы пошла, но уступаю место моему сыну, который будет баллотироваться в членкоры. Ему 35 и он может пройти по молодежной квоте".
Теперь кстати, вечером же позвонил Петр Алексеевич Николаев который уже все знал и был в курсе происходящего. Боже мой, как тесны в нашем мире связи. С ним мы поделились мыслями о нынешнем списке претендентов в Академию, который напечатала "Независимая газета". По мнению газеты из 262 претендентов на звание академиков лишь 136 можно назвать профессиональными учеными, поскольку они максимум - завлабы, значит, не обременены многими вненаучными заботами. Другая половина - директора, замдиректора, ректоры, нужные люди. Был бы здесь отдел науки ЦК КПСС здесь бы разобрались со всем быстро. Прилагается и список нужнейших людей и их библиография. Эти имена на поверхности, книги их, написанные наверняка помощниками, неизвестны. Академия заканчивает быть академией. Но и среди 136 ученых я тоже знаю и и молодых, и старых монстров. Вот две подобных библиографии "ученых": министр с.х. Гордеев А.В. - "Продовольственно обеспечение России. Проблемы и механизмы их рения. 2000 г.; Геодезия. Учебник дл с.х. вузов по спец. "Землеустройство". 1993 г.; Систер Владимир Георгиевич - генеральный диеректор ОАО "Московский комитет по науке и технологиям": "Гидродинамика винтового канала: Учеб. Пособие. 2003г.; Химико-технологические технологии переработки твердых бытовых отходов. 2003 год.". В списке еще судья Конституционного суда России, председатель наблюдательного совет банка и даже председатель Счетной палаты. Все они - ученые, каждый надеется не на свои научные достижения, люди не глупые, а на свой административный ресурс. На первой странице газеты роскошный снимок красавца-генерала в форме, с фуражкой в шкиперской бородке и улыбке. Под снимком надпись "Бравый генерал Кузык желает приобрести академический облик. Это тоже претендент, есть и его такая же занимательная библиография. .
18 апреля, вторник. На семинаре обсуждали юмористический рассказ Димы Лебедева. Безвкусное и суетное упоминание еврейской проблемы, героя музыканта у него зовут Иван Израилевич, в рассказе упоминаются и Семь сорок и Хава Нагила, не понятно как он к этому всему относится, то ли заискивает, то ли намекает на что-то, не знаю, суета. Мои ребята опять вспомнили, что что-то подобное уже читали, Дима настоящий постмодернист, не различающий своего и чужого. До семинара прочел ребятам целую лекцию об этом своем, чужом, о премиях, тусовках, несправедливости, к которой писатель должен примыкать. Рассказал, в том числе, и о моем посещении спектакля "Шинель". Писал ли я, что "Шинель" может быть и Неелова, Фокин-то обязательно, все-таки получили Золотую маску, также как и Фоменко за свои "Три сестры". Такая же ситуация у нас в литературе, но и в политике тоже.
Меня как-то один из критиков, читавших мой дневник, может быть, справедливо журил за то, что Есин активно интересуется чужими деньгами. Интересуюсь не потому, что мне своих не хватает, вполне хватает для того образа жизни, которым я живу. Мой образ жизни подчинен моей работе, стремлению выговориться, выстроить свой мир. Но разве нет у меня, воспитанного с ощущением социальной справедливости боли за других? За старого профессора, который неотвязно думает о том, как его похоронят и за чей счет? За студента, который мог бы во время учебы стартовать в своем деле, науке ли, искусстве, а он продает в киоски орешки и водку? Меня волнует боязнь за завтрашний день, которой мы полностью были лишены раньше. Вот откуда мой подгляд за другими. Но ведь и не я один за этим наблюдает, вся страна, кроме самых богатых задумывается об это точно также.
Итак, в любимой народом газете "Труд" опять статья под названием "Фиделя Кастро на нас нет!" Кастро - это, конечно, эвфемизм Сталин, Ленини, царя Ивана Грозного, любой сильной и настойчивой власти, которая готова укоротить бояр. Собственно статья именно о них, но начинается она с автомашин, на которых ездят депутаты Госдумы и Совета федерации. Кастро своих бояр укоротил, заставив всех ездить в своей небогатой стране на менее навороченном транспорте, на русской "Ладе". Но для автора статьи, кстати, дамы - Ольги Тропкиной ( судя по фамилии, наверное, псевдоним) только начинает с автомашин и картинки на каких резвых и бронированных авто, паркующихся на Краснопресненской набережной ездят чиновники правительства. Дальше кое-что поинтереснее. Не ленюсь, пишу переписываю дальше. Сначала о Госдуме. "... большинство депутатов люди не бедные. К примеру, в нижней палате парламента заседает 21 депутата-миллиардера (в рублевом эквиваленте). И 18 из них - члены фракции Единая Россия". Ну, вот, наконец-то я и понял, почему я так не люблю этих ретивых партийцев и молодую их честолюбивую поросль в лице "Молодой России" (?). Автор статьи высказывает не новую мысль: наши народные избранники предпочитают не светиться. Корреспондент этот процесс нарекает иначе.
"Понятно, что большинство народных избранников предпочитают не дразнить гусей, то есть избирателей, а записывать движимое имущество на жен, родственников, зятей и тещ. Впрочем, даже учитывая подобную практику, финансовые отчеты, которые представили в Центризбирком как нынешние, так и не прошедшие в парламент депутаты, весьма впечатляют. Приведем в пример лишь некоторые из них. Так, у возглавлявшего список "Единой России" по Красноярскому краю губернатора Александра Хлопонина имеются "ауди А 6", "БМВ-745", "ягуар даймлер", "мерседес-бенц S600", мотоцикл "БМВК12001.Т", мотоцикл "харлей дэвидсон", катер "фантом-46"."
Но это так сказать убежденные капиталисты и чиновники, люди занимающиеся материальным богатством по убеждению. А вот как обстоят дела у интеллгенции.
"Певец-"едино-росс" Александр Розенбаум разъезжает на "линкольн таун кар", а еще в его автопарке "кадиллак конкурс", "мерседес S5", "линкольн" и зачем-то ГАЗ 3110." А чтобы было! Я-то знаю своих ровесников, рожденных в бедности. Я также знаю бывшую советскую интеллигенцию, которая первой потащила из-за рубежа на свои гонорарчики от песен, книг и постановок за рубежом обои, сантехнику, кухонную и столовую посуду. Не верите, почитайте воспоминания такой осведомленной в жизни в советское время дамы как Галина Вишневская.
В наше время люди идейные - самые обеспеченные. "Гараж члена КПРФ Сергея Муравленко состоит из "порше кайен", "мерседес-бенц С200К", "мерседес-бенц С-180" и "БМВ Х5".
Теперь к представителю других партий, так заботливо относящихся к жизни и благополучию народа.
"У "единоросса" Бориса Зубицкого - "мерседес-бенц S430" и "ягуар XJ".
Другие партии.
"По количеству автомобилей пальму первенства держит экс-кандидат в президенты от ЛДПР Олег Малышкин. Он является счастливым обладателем... 21 транспортного средства."
Дальше корреспондент переходит от косвенных данных на наших чиновников и депутатов, защитников народа к прямым. Вот тут и начинаешь радоваться свободе слова. Возможно, лучше бы для народа свободы и поменьше, а побольше зарплаты и порядка, но знания активизируют мысль.
"Судя по официальному отчету о доходах, которые задекларировали за 2004 год члены российского правительства, министры также вполне способны себе позволить отнюдь не "жигули". Хотя до депутатов и сенаторов им, конечно, еще далеко. Самым богатым среди правительственных чиновников является глава Минтранса Игорь Левитин - 4,85 млн. долларов, то есть в среднем по 404 455 долл. в месяц. На втором месте - глава Минприроды Юрий Трутнев с 317 198 долларами. На третьем - глава Минздравсоцразвития Михаил Зурабов, получавший в 2004 году 119 572 доллара в месяц".
Замечу для себя самые прибыльноемкие отрасли русской деятельности: транспорт, земля, леса и поле, здравохранение. Теперь, когда эти замечательные деятели будут говорить по телевизору, всегда буду все ими сказанное перемалывать через их благосостояние.
К вопросу о деньгах: когда был в институте, расплатился с Альбертом Дмитриевичем за банкет после защиты: взял он меня по какой-то очень своей внутренней цене - всего 10000 рублей; тысячу я еще дал официантам, тысячу отдам поварам в пятницу, а пятьсот рублей отдал шоферу Мише.
19 апреля, среда. Не могу понять, как идет моя жизнь и когда закончится текущая сутолока и станет ли после этого вольготнее. Или все так и будет сочится через силу и в имитации интеллектуальной деятельности. Утро все же провел в спортзале, потом мялся и восстанавливался дома и бесконца звонил по телефону: сначала в собес относительно сына С.П., которому полагается пенсия за потерю кормильца. Убедил С.П., что эту операцию надо, отложив в сторону все нравственные принципы, провести - мы слишком долго кормили и взращивали это государство, думая что у нас у все общее богатство, а оказалось, что взращивали детей олигархов и их счастливое и беззаботное детство. Нет, пусть даже не совсем неимущий профессор вырвет у этого бандитского государство все, что положено и без каких либо интеллигентских колебаний.
К четырем часа поехал в Минкультуры, где состоялся экспертный совет по наградам. Наград с каждым месяцем становится, вернее, ищется все больше и больше. Местные власти довольно агрессивно и часто повторно, после того, как их кандидатуры совет отклоняет, посылают документы, жмут через разнообразные каналы, чрез администрацию президента, через губернаторов и полпредов. Но и у нас на это есть свой инструментарий. Примеры не привожу. Часто в присланных документах понятие достижение в культуре заменяются общественной деятельностью и служением власти. У меня на этот раз была задача еще и присмотреть за несколькими актерами, представленными МХАТом им. Горького. Всех я их знаю, всех видел на сцене и был готов, но прошло все легко и естественно. Вел опять все ловкий и опытный Назиров. Перед коллегией зашел к Алексею Локтионову, который угостил чаем с молоком. После его письма ко мне о членстве в коллегии, несмотря на мою отставку как ректора, я очень к нему переменился. Но и он уже не тот веселый и самонадеянный мальчик, который пришел в министерство. Кстати, кабинет у него обставлен не без вкуса, с хорошими картинами и картинками.
Специально ездил в метро, чтобы читать вступительные работы абитуриентов. Что же у нас в Москве случилось, хорошие, качественные работы поставляет провинция. Вот и опять девочка Усаманова Ольга Николаевна, 17 лет, из Уфы, с Вологодской улицы написала очень толковую работу. Здесь и некая сказочная история, какое-то духовное волхование, древняя еще языческая Русь, свободный полет, и небольшие, так любимые мною рассказы-размышления, где художественное начало сливается с философией. Пойдет у меня по первому эшелону, хотя и сейчас уже представляю, что работать с ней будет нелегко.
Вечером началась сутолока с моим Вступительным словом к защите докторской диссертации, которое нужно было передать стенографистке, готовящей полный отчет о защите. Искали сначала текст, потом дискетку, потом все это пересылали по электронной почте. Завтра тоже сумасшедший день: надо поехать к Г.С.Костровой, подготовить подписи к фотографиям и отвезти все это в издательство. Роман стоит. Разговаривал по телефону с Шаргуновым.
20 апреля, четверг. В десять часов я уже был у Костровых. Часа за полтора разложили с Г.С. все фотографии к книге, сделали подписи, катя замечательная младшая Кострова все это напечатала и уже около двух часов все сдали в издательство. Книга готова, осталось только ее напечатать. В издательстве встретил Дину Кандахсазову, которая сделала мне королевский подарок: трехтомник "Русская литература ХХ века. Прозаики, поэты, драматурги. Словарь" и замечательное издание "Мертвых душ" Гоголя с необычными иллюстрациями. Это предметы быта, художественной жизни, картины, рисунки интерьеров и прочее прочее. От соприкосновение текста и неожиданного иллюстративного плана все становится удивительно объемным. Словарь под редакцией Скатова и под эгидой Пушкинского Дома, русская литература академически освещенная. Мельком я посмотрел, большие статьи, отфильтрованные имена. Обо мне тоже довольно большая и толкова статья. Правда, работы последних трех- четырех лет в нее не вошли. Но и за это спасибо.
На обратном пути, пока я подвозил Г. С. традиционно мы зашли пообедать. На этот раз заведение называлось "Грабли", оно размещалось в бывшем детском кинотеатре "Орленок", которое в начале перестройки Федосеева-Шукшина получила под Шукшинский центр. Цент не получился, а бывший кинотеатр видимо не даром ушел к новым владельца. А обедном Г.С. много рассказывала, как она готовила первое трехтомное издание Шукшина, говорили о редактуре и в том числе поверхностной редактуре. У нас, конечно, раньше была замечательная редактура, но и она сколько наломала дров. Говорили о союзе Алибасова и Шукшиной. Из этого мог бы получится рассказ. Но умолкаю... Потом поехал в институт, заходил на кафедру и в бухгалтерию.
Пока был в институте, то невольно вспомнил сцену из романа Станислава Лемма "Солярис". Это когда герой пытается войти в какую-то дверь и не может, потому что с силой на нее изнутри нажимает кто-то, иная сила. В щель проема проскользнула, став на секунду заметной, кажется, соломенная шляпка. Обитателей корабля изнутри преследовали собственные фантомы. Что-то похожее оказалось и в институте. Хотел зайти в кабинет Владимира Ефимовича, чтобы лицемерно поблагодарить за машину, на которой приехала еда из кафе во время защиты, но не тут-то было. Сначала дверь не открывали, но так случилось, что кто-то из своей обслуги зашел, но следом мне зайти не удалось. Ефимыч разговаривал со мною через щелочку. За дверью бушевали Ефимовичи фантазии, а скорее всего, катилась очередная гулянка. Отважный В.Е. человек. Мой прием в этих случаях одинаков: я жду, когда человек сам сломается и уверен, это произойдет.
Вечером по телевидению видел министра транспорта Игоря Левитина. Вспомнил о его заработках. Тут же в репортаже из Воронежа было сказано, что половина дорожных происшествий в области связано с плохими дорогами.
21 апреля, пятница. Утром, повинуясь какому-то инстинкту, я вдруг собрался и на метро поехал в Храм Христа Спасителя. Я не знаю, что меня вело, боязнь ли уже довольно близкой и постоянно в моем возрасте ожидаемой смерти, страх ее, внутренний голос, одиночество, но попал, оказывается, на одно из главных служений в году. Храм был почти пуст, я впервые был в нем днем, но сосредоточенность и возвышенное настроение меня не покидали. Здесь еще раз в евангельских чтениях прошли трагические дни Спасителя, то самое между "осанна" и "распни его", он въехал после воскрешения Лазаря в Иерусалим и почти сразу же был предан Иудой. Потом священник очень хорошо обо всем этом еще раз, в конце службы, в проповеди рассказал. Бедный, Пилат который не хотел распинать Христа. Ничего больше написать не могу. Наступило ли у меня в душе просветление? Покаялся ли я? Возникло ощущение бесконечной доброты и милости Божий. Господи, благослови и помилуй!
Пока стоял, крестился, слушал не вполне понятные чтения на старославянском языке почему-то на чувстве, которое у меня возникло, придумал финал своего нового романа-истории "Твербуль". Впрочем, название не устоялось, есть еще варианты.
День сегодня планируется, как большой и трудный. Надо сходить в сберкассу, взять деньги, потому что впереди немыслимые расходы на страховку, на дачу, на жизнь. Обещал съездил с С.П. в пенсионный фонд, он должен сдать документы на потерю кормильца, на пенсию для сына, потом купить котлет и нажарить для Вити, который на мотоцикле поедет на дачу, задумал также еще и пописать немножко роман. Вечером - большое мероприятие. Еще пару дней назад на экспертном совете Юрий Соломенцев, директор и главреж Малого театра пригласил меня на спектакль гастролирующего сейчас в Москве знаменитого Майнгеймского театра. Они привезли редко играемую у нас драму "Дон Карлос, инфант испанский". Согласился потому, что от подобных предложении - не отказываются и потому что почти не знаю Шиллера.
Пока ехал в театр, начал еще дома, потом на ходу до станции метро, потом в вагоне читал приемную работу Игоря Быкова из Владивостока, 19 лет. Ах, какой прекрасный свободный и веселый язык, все чрезвычайно просто, школьный и семейные дни, потом в конце подборки появился говорящий по-русский кот. Котов после Булгакова в русской литературе появлялось много, но это был изумительно современный. Настроение у меня в связи с этой работой поднялось, может быть, наберу настоящий и хороший курс. Не сделаю, ни одной поблажки, ни одного блатного шага.
В Малом театре не был давно. В качестве спутника определил своего бывшего секретаря Максима, который талантливо присматривает за мною. Еще когда стояли в очередь к администратору, устроил маленькую сроку, с наслаждением и вкусом. Вдруг пред нами всеми, расталкивая всех, появилась не молоденькая ушлая дама, растолкавшая очередь. "Барышня, а почему вы хотите, - самым сладким голосом спросил я, - пройти раньше всех?" Престарелая барышня объяснила тем, что ее журналистку пригласила литературная часть. И тут я ей вмазал в небольшом монологе, что меня пригласил директор театра, что я сорок с лишним лет работая журналистом себе подобного не позволял и кое-что еще. Получил удовольствие, и очередь удовольствие получила.
Не знаю, ведь держу себя за человека восторженного, как начать писать об этом спектакле, который до сих пор у меня перед глазами. Что мне дон Карлос, и что ему русская действительность! Отставать от культурной жизни нельзя, но, кажется, я попал не на престижный спектакль. В лучшем случае заполнен один ярус и партер Малого театра. Где привычная театральная тусовка, роскошные молодящиеся дамы, мальчиковые театральные критики. Некоторое недоумение вызывает первая встреча дона Карлоса и маркиза Позы. С разбегу, будто Гамлет и Горацио, бегут через сцену навстречу друг другу, а потом инфант виснет на друге, обхватив его ногами, как лошадку. Потом появляется Филипп Второй король Испанский или гениальный Юрген Хольтц. То ли лысый, то ли с бритой головой, которая наливается красным в гневе. На сцене для нашего театра происходит что-то невероятное. Будто Доронина, покойный Олег Борисов, покойный же Москвин, молодая Алиса Фрейндлих и Андрей Мирнов собрались на этой сцене и играют щедра разбрасывая в зал свою гениальную энергетику. У меня плохо работает наушник, но вообще почему я это смотрю? Неведомый Шиллер, так хорош или игра актеров так подлинно-замечательно, или это неведомый мне режиссерский гений Йенс-Даниэль Херцог из Мангейма. А какие то ходили слухи, что лучший режиссер Европы это ......... Ах, уж наша тусовка. Начинаю понимать, почему Шиллером зачитывалась вся Европа и почеу Станиславский трепетал перед Мангеймским театром. Из актеров хочется перечислить всех, но особенно хороши маркиз де Поза - Флориан Ланге, похожий на нашего рабочего Володю Рыжкова и Кристианна Хокенберинка один к одному наш император Николай Первый. Когда в конце первого акта Филиппа придворные раздели до гола, чтобы снова одеть в царское платье, то понимаешь, что это дряхлая и старая стоит Империя. Не написал о декорациях, каких-то условных полотнах ( Зиша Гросс), которые лучше чем крашеные и "физические" декорации напоминают о коридорах мадридского дворца. Боже мой, вот что значит заговор честных и желающих добра людей!
Но где публика? Москва потеряла чутье или потеряла уже в смысле культуры все? Видимо заблудился, в зале бородеет Андрей Золотов, да в антракте встретился Валерий Подгородинский. Теперь он, оказывается, работает в Малом, помощником Соломина по историческому книгоиздательству что ли. В антракте этого огромного четырехчасового спектакля недоуменно спрашиваю, у него, где публика, почему ее так мало на этом гениальном спектакле. Ой, дали бы этому спектаклю Золотую маску? Нет, наш удел только свои, мелкие провинциальные трюки и ползанье когда-то знаменитой травести Нееловой по сцене. После этого спектакля так все престижно-отечественное ничтожно и жалко. Тем не менее, в антракте, после двух часов поразительного и духовного зрелища треть зала победоносно сдают свои наушники, обменивают их на номерки и уходит. Валера Подгородинский говорит мне, что вчера на финал оставалось только семьдесят человек. Что с театральной Москвой? И я вспомнил себя еще мальчишкой, лет, наверное, мне семнадцать или чуть больше, меня опекает лет на шесть старше девушка Вера, мать которой работает врачом в кремлевской больнице, и поэтому приплывают в руки к ним иногда дефицитные билет. Не только полон театр, но и вокруг кипит, спрашивая лишний билетик толпа, это в Москву приехал Французский Национальны театр Жана Виллара, играют Мариво. Тогда я увидел на сцене Марию Казарес, сейчас - Хольта.
22 апреля, суббота. Утром вынул из почтового ящика "Труд", в котором мое большое интервью, связанное с В.И. Лениным - это традиционное, т.к. ко дню рождению. Я - писатель, самого последнего роман о В.И. Ленине. Интервью делал по телефону Толя Стародубец, вернее сделал из остатков какого-то мое старого интервью. За последнее время Толя стал работать небрежнее, это уже второй материал, который он строчит не вчитываясь и все упрощая. Кое-что я добавил, но сделал ошибку, не попросив его мне после доделок показать. Вот и прошло две ошибки: фильм Сокурова о Ленине называется "Телец", а не "Молох" это во первых, другая серьезнее - Толя пропустил отрицание "не" очень важно в контексте фразы. И получилось: "по его приказу расстреляли Николая Второго со всей царской семьей". Приказа такого Ленин не давал, почти точно установлено, что это работа довольно мстительного Свердлова, оставившего после себя сейф набитого золотом и драгоценностями. Ленин был слишком хорошим политиком, что сделать это таким образом и так поспешно. В этом интервью я горжусь лишь одной мыслью, которая кое-что объясняет, в том числе и мою "верность". Не умею я предавать легко и играючи. "А насчет возможного выноса его тела из мавзолея скажу вот что. Наши родители, деды, прадеды относились к этому человеку с пиететом. Поэтому давайте еще подождем. Нельзя же выйдя после молитвы из церкви, сразу же взяться за топор и рубить иконы".
Прочел к семинару довольно большой рассказ Ромы Подлесских "Жека Жуков, сын танкиста, или поездка за город талантливого балалаечника". Рассказ легкий, хороший, с юмором. Новый русский встречается с мальчишкой-артистом, который оказывается наследником большого дворянского имения. Русские и пришлые, даже если они тоже русские и из Литвы, русских земель. У меня рухнуло предубеждение относительно Ромы. Он медленно рос и я довольно долго считал, что ему помогает его отец писатель. Кстати, сугубо патриотическая и русская направленность отца у сына сохранилась. Вот еще одно свидетельство, что кого-то передвинуть или перевоспитать удается в рамках института довольно трудно. Ребята, пришедшие у нас патриотами, так патриотами и остались, но и демократы со своего места не сошли. Так много значит семья и социальные условия, в которых ребенок живет. А как же те молодые русские аристократы и дворяне, которые стали революционерами и социалистами. Или люди и их духовные запросы стали другими. Вряд ли телеведущая Ксения Собчак начнет защищать и думать о своих обездоленных сверстниках с городских окраин.
Весь день просидел за компьютером, достругивая вторую главу в роман и дневник. Я каждый раз поражаюсь на этот феномен: как только заканчивается одна часть работы, то сразу же появляется начало другой части, о которой раньше и не помышлял. Меня так радует волшебная автоматика нашего подсознания. В третьей главе Вася будет смотреть на мониторе, кто входит в институт. Я уже придумал, что всех персонажей снабжу кличками-псевдонимами. Витя благополучно кейфует на даче, куда он уехал на мотоцикле. Я дал ему поручение посадить лук. Самому удастся выбраться в Обнинск, только на следующей недели.
Около десяти поехал в Храм Христа Спасителя. В метро было оживленно, как и всегда бывает на праздники. Много молодежи. Но в храм не попал, даже не удалось постоять, как всегда бывало раньше, наблюдая через дорогу за крестным ходом, на Волхонке. На этот раз милиция поставила заграждение уже возле старого выхода из метро. Милиционеры были вежливы, но решительны. Я довольно долго наблюдал, как люди проходили по каким-то пропускам. Как писателю мне очень хочется написать, что лица у них были суетливы и шли они как бы своими розовыми и красными билетиками отделенные избранностью от остальной толпы. У меня даже возник некое сравнение со старыми годами и толпой парикмахеров и автослесарей, идущих по билетам своих клиентов в Дом кино. Конечно, и в толпе, в которой стоял я, и среди людей, которые проходили со своими билетиками за милицейское оцепление, было много людей, которым было "просто интересно". Но ведь стояли здесь и люди истинно верующие, пропостившиеся все сорок дней. Потом, когда я уже почти перед двенадцатью часами вернулся домой и включил телевизор, я увидел много лиц молодых и старых, мужчин и женщин, на лицах которых было начертано истинное воодушевление и одухотворенность. Я никого осуждать не могу, я могу сказать только о себе, что просто оказался лишенный той человеческой общности и возвышенных переживаний, которые уже несколько раз посещали меня в этом и других храмах во время церковных праздников. Какое это счастье повторять что-то знакомое вслед за тысячной толпой.
Наблюдать по телевизору - это конечно другое чувство, нежели участвовать внутри, но тоже очень интересно. Я включил телевизор как раз в тот момент, когда патриарх и сопровождающие его каноники и прихожане остановились после крестного хода перед закрытой дверью в собор. За спиной патриарха были знакомые лица многих крупных чиновников. Возвышался надо всеми министр культуры Соколов. В храме несколько раз показали и находившегося там Путина, который стоял в правом приделе вместе с Фрадковым, своим любимцем Полпредом центрального округа Полтавченко и Фрадковым. У всех в руках были красные пасхальные свечи. Фрадков меня удивил, потому что я где-то прочел, что он вроде бы бывает в синагоге, по крайней мере, он существует в каких-то списках важных московских прихожан. Но в основном вся эта роскошная и торжественная служба, характер и показ лиц было каким-то очевидным противопоставлений особости и ее значительности в государстве.
С каким наслаждением я тут же у телевизора, ночью съел кусок кулича со сливочным маслом. На то, чтобы пожарить блинчики с мясом и даже почистить пастой зубы у меня не хватило сил.
23 апреля, воскресенье. Все духовно стоит на месте. Из так сказать физических действий, т.е. перемещение тела в пространстве, было следующее: Утром отвез В.С. в Матвеевское, где она пробудит два недели, дай Бог. Никто и представить себе не может, как она устала от этой домашней норы, меня, нашей кухни, себя, ее постоянного ритуала отъезда на диализ и приезда с него с одного и того же места. Как устала от кухни, необходимости за собою, хоть малость, убирать, от постоянного хаоса в квартире, от книг, которые я разбрасываю, от вещей, которые не собирает она сама. А главное, там ее среда, люди, которые создают иллюзию жизни и ее плотного напряжения. Из Матвеевского я заехал к В.А., поговорил об институте. В два часа я обедал у П.А. Николаева. Ира сделала роскошный, невероятно роскошный домашний обед. Все это напоминает дом, семью, мою собственную юность, когда женщины еще готовили. Была небольшая очень мне интересная компания: Леонид Макарович Крупчанов, Лена, Ира, Татьяна Аексадровна Архипова, знаменитый эстетик Юрий Бореев.. Говорили, как всегда о времени, о грядущих выборах в Академию, о нашей литературе. Петр Алексеевич читал наизусть стихи, говорили о моей диссертации, о защите, о том, что я легко влился в научную среду. Я сказал, что эта среда мне значительно интереснее среды писательской, в писательской я не рискую долго находится.
Дневник. Дача. Дедков.
24 апреля, понедельник. Как я уже писал, Владимир Ефимович в машине мне в понедельник отказал - ибо надо везти ректора, ибо надо везти Горшкова, ибо третьего шофера нет, он его, Толика выгнал, и я поперся в Министерство культуры на коллегию пешком. Можно, конечно, поохать на собственной машине, но около Министерства нет стоянки, все поэтому приезжают со своими шоферами. У меня, боюсь, не хватило бы навыка поставить машину в центре. Вдобавок я еще перепутал часы и пришел на заседание коллегии на час раньше, не к десяти, а к девяти. Посидел, прочитал все документы, приготовил реплики. Правда, коллегия за последнее время движется все быстрее и быстрее, особенно здесь не поговоришь. Стояло два вопроса, первый - охрана памятников и объектов культуры, а у нас по стране их 25 000. Естественно в плане взаимодействия федеральных и органов субъектов федерации, т.е. как бы не центр охранял и берег наследие. Одним словом взаимодействовали. Вопрос невероятно сложный, требующий и денег и отчетливого понимания что такое из себя представляет этот памятник, кроме того, что он еще и, скажем, недвижимость, земля и пр. Второй вопрос связан реализацией давнего, от 1995 года закона "О днях воинской славы и памятных датах России", здесь Ельцин этих дней навалял.
По первому вопросу я не выступал, но мысль варьировалась все время, и на коллегии уже сложилась в слова. На коллегии говорили о неком объединенном органе. Считаю, что не надо готовить целый ряд указов и ряд подзаконных актов, а необходимо поставить вопрос о создании кодекса по охране культурного достояния России. Один вопрос на коллегии вроде бы решили - о передаче полномочий, связанных с контролем спецуправлением. Интересно было понаблюдать, как Соколов поднажал на Михаила Ефимовича, у которого были резонные на этот счет соображения: наблюдать за экспертизой и вести экспертизу в одном и том же административном месте - нельзя. Все время речь идет не о полном искоренении взяток, а о том, чтобы по возможности взять взяткополучение под контроль.
Выступавших было много, для рассмотрение второго вопроса времени оставалось мало. Андрей Вульф сделал серьезным доклад, и, казалось бы, всё складывалось очень хорошо, никто не был забыт: ни Великая Отечественная война, ни триумфы Ушакова и Суворова. Меня волновало лишь одно: насколько это доходит до самого народа. Слово "патриотизм" я не очень понимаю, мне кажется, что невозможно сказать "Я - патриот". Человек и должен быть патриотом своего Отечества, вернее родится им, и юбилеи мы делаем не для того, чтобы ряд активистов поговорили и приветствовали ветеранов, а для воздействия на сегодняшнее наше общество. Но боюсь, что ни коллегия, ни даже это самое общество не понимают, как далеко разошлись идеология и восприятие ее народом. В связи с этим я хотел зачитать на коллегии маленький кусочек текста, я нашёл его в одной из работ, присланных абитуриентами в институт. Но не прочитал. Тем не менее, в дневник вставлю - это некий манифест сегодняшней юной молодежи.
Мы - это будущее.
"Нам говорят, что все в нашей власти: нам говорят, что от нас зависит
будущее.
Мы говорим направо и налево, что уверены в себе и точно знаем, что нас
ждет. Мы говорим неправду.
Нас окружает мир, в котором полно соблазнов. На нас кричат плакаты с рекламой, герои фильмов говорят нам, что главное - это красивая жизнь и красивые девушки.
Мы пытаемся как-то разобраться, чего же нам хочется на самом деле. И оказывается, что нам действительно хочется красивой жизни и красивых девушек. Оказывается, что нам хочется этого в любом случае, и мы ищем самый простой путь к этому.
Герои фильмов утверждают, что для этого вовсе необязательно прикладывать много усилий. Для этого просто надо быть смелым и решительным. Герои фильмов грабят банки и катаются на дорогих машинах, и мы тоже хотим грабить банки и кататься на дорогих машинах.
Пока такой возможности нет, мы просто пьем пиво на деньги, взятые у родителей, и разговариваем о том, что мы можем сделать.
Нам предстоит поступление в университеты.
Учителя в школе говорят нам, что поступить в университет - это попросту невозможно, разве что на коммерческой основе, учителя говорят нам, что сами не знают, что будет на экзаменах, но уверены, что почти никто их нас экзамены хорошо не сдаст. Мы слушаем их, пугаемся и немедленно забываем про это все.
Военрук говорит нам, что мы пойдем служить в армию. Он говорит, что дедовщины сейчас нет, но мы ему не верим. Мы знаем достаточно про дедовщину и про то, какая у нас армия.
Военрук говорит, что мы все обязаны служить; что служить Родине - это священный долг.
В военкомате нам сказали, что все мы здоровы, или почти все. В военкомате нам не верили, когда мы говорили, что у нас плоскостопие или постоянные головные боли. В военкомате от нас хотели только того, чтобы мы поскорее прошли медкомиссию.
Нам всем по шестнадцать лет. Мы все через два месяца заканчиваем обучение в школе. Мы говорим направо и налево, что знаем, куда будем поступать, знаем, как
"отмазаться" от армии, знаем, как заработать денег, знаем, как жить. Мы так говорим. Но не верьте нам.
Мы боимся армии и боимся экзаменов, мы боимся самостоятельности и боимся неизвестности. Мы хотим пить пиво и разговаривать о том, что можем сделать.
Мы не знаем, что нам делать. Друзья говорят нам одно, родители - другое, учителя - третье, медкомиссия - четвертое, телевозор - пятое. Мы очень боимся всего того, что нам предстоит, но мы никогда в этом не признаемся. Потому что мы - это будущее".
Затем был в институте, там занимался всякими небольшими хозяйственными разборками, а вечером пошли вместе с Максимом на День интеллектуальной собственности, который объявили также и Днем книги. Вообще, 23 марта - это как бы день памяти всей нашей литературы: огромное количество в этот день рождений и классиков и неоклассиков, а также большое количество смертей, а Шекспир, например, и родился 23 марта и умер 23 марта...
В Центре у Павла Слободкина, как всегда, была большая конференция, в зале играл замечательный оркестр Центра под управлением Никольского. Музыка простая - Моцарт, Чайковский, Брух. А после конференции - фуршет, как всегда лучший фуршет в Москве, и это очевидно связано с тем, что в приготовлении его присутствует женский догляд, а именно - его жена Лола. Были блины с красной икрой, фрукты, масса жареного и вареного, рыба... Говорил с А.Н. Пахмутовой, она вспомнила мой рассказ, видел А.Клевицкого, на которого после разговора со Слободкиным стал смотреть по-другому. За фуршетом долго разговорился с Олегом Галаховым. Говорили о природе композитора, о том, как часто в одном человеке совмещается несколько талантливых возможностей - скажем, талант композитора и талант математика.
Дома продолжал читать "Красный Лондон". Конечно, в этой книге много такой увлекательной порнографии, но она воспринимается как общее место, и я, как писатель, воспринимаю лишь что-то новое в организации сюжета, почти документального, и хорошо понимаю ситуацию: молодежь, в частности скинхеды, бунтуют сейчас повсюду. Кстати, судя по этому роману, литература опять становится остросоциальной.
25 апреля, вторник. На семинаре был, в качестве приглашенного гостя, Сережа Шаргунов. Я позвал его именно почти как сверстника моих ребят. С одной стороны - они кончают институт, им по 20-22 года, с другой - 26-летний Сережа, который выиграл в 19 лет премию "Дебют", а в 23 года стал лауреатом Премии Москвы, за роман "Ура! ", опубликованный в "Новом мира". К сожалению, его новое произведение "Как меня зовут?" ребята не успели прочитать, хотя я неделю назад сделал 5 экземпляров этого романа и роздал их. Серёжа говорил очень интересно, я что-то записывал. Свою премию "Дебют" отдал сидящему тогда в тюрьме Эдуарду Лимонову. Пиар ли это или веление души? По крайней мере свою писательскую судьбу строит. Вспомнили тут же Галковского, не взявшего свою премию "Антибукер". Говорил о полосе в "Независимой газете", которую Сережа очень ловко ведет. Полоса носит название "Свежая кровь". Сейчас он пишет новую повесть - "Птичий грипп". Возникла такая мысль: писатель должен испытывать чувство соперничества, без этого писателем быть нельзя. Вообще есть две линии поведения писателя: а. затворничество, б. стремление быть обозначенным. Без злой конкурентной борьбы любой текст сильно проигрывает. Политика и творчество - их несовместимость, это предрассудок. Сегодня писатель выбирает новую тактику. Ответ на вопрос, какой тип писателя в наше время предпочтительнее, был таков: выживают независимые люди. Дальше последовал комплиментарный пример. "Вот Есин рискнул и принес в "Новый мир" свой новый роман, они приняли, потому что поняли, что старая колючая проволока, окутывавшая отношения, порвалась. Это все мысли Шаргунова, он говорил также о постмодернизме последних лет. Все предыдущее пятнадцать лет в литературе - пересмешничество. Сейчас время нового реализма. Всё объясняется попыткой зафиксировать режим, но, главное - восприятие жизни. Пересмешничество, ирония все это связано с тем, что у авторов не получается настоящей литературы. Не надо бояться низких жанров, они подпитывают большую литературу.
После выступления Шаргунова, ребята все время задавали вопросы, я постарался ответы Сережи записать, разобрали рассказ Ромы Подлесских "Жека Жуков, сын танкиста, или поездка за город талант- ливого балалаечника". Большинство ребят говорило, что он читается легко и увлекательно, но всем чего-то в рассказе не хватает. Все копались в реалистических мелочах. Один только Илья Черных как бы понял, что это - рассказ-сказка, он буквально снял это выражение у меня с языка; Рома написал некую русскую сказку про Ивана-дурака, который не так уж и глуп и который всегда готов залезть в чан с кипящей водой, хотя и не знает - вылезет ли оттуда. И всегда вылезает в новом кафтане.
В 4 часа договорился встретиться с Вили Люке, спутником Барбары, который приехал на стажировку в Москву. Поведу его куда-нибудь обедать. Вили пришел с разговорами и подарками от Барбары, главное, он принес лекарства. "Оксис", который я постоянно вдыхаю, стоит в Москве, да, наверное, и в Германии, дорого. Барбара прислала мне его много, теперь хватить, минимум, на год. Единственное, что расстраивает, ввел я ее, немецкую пенсионерку в дополнительный расход: в Москве "Оксис" тоже появился, а мне лекарства по приказу министерства оплачивают. Правда, раньше я этим почти никогда не пользовался. Но теперь, на фоне более небрежной траты денег, вот проректорам подняли зарплату, техническому персоналу, не рабочим, которым я никогда особенно зарплату не повышал, потому что рынок труда свободен, тоже подняли, на этом фоне я решил прекратить стеснятся.
Обедать пошли в ресторан "Маракеш" на Пушкинской площади. По дороги поговорили о реконструкции Пушкинской площади во время которой может пострадать и институт. Я еще раз представил себе, во что может обойтись нам эта перестройка. В ресторане заказали по два лагмана и два плова. Вили выпил еще бокал красного вина - все очень вкусно и сравнительно недорого - 1200 рублей. Говорили в основном, о закрытии отделения Славистики в Марбургском университете. Логику университетского начальства видно: укрупнить, сэкономить, поэтому и переводят в соседний Гессен, на родину нашей царицы. Но, как и у нашего министерского начальства, совершенно отсутствует дух внутреннего, а не внешнего прагматизма. Разрушить славистику в городе, так сильно связанном через Пастернака и Ломоносова с Россией - это, по меньшей мере, неумно. Впрочем, неумными поступками в наше время можно замостить шоссе от Москвы до Берлина.
Отвозил Вили до улицы Волгина, до общежития на "Жигулях", которые энергичный Витя вчера вытащил из гаража на Белоруски. Ехали от института чуть ли не полтора часа. Говорили о маленьких и больших городах, о счастье жить в маленьком университетском Марбурге. На дорогах начались летние кошмары.
Из внешних, так сказать, событий: Путин встречается с канцлером Меркель в Томске, в Египте жуткий с гибелью многих людей теракт на морском курорте. Погибло два десятка людей и вроде бы один россиянин и один белорус.
26 апреля, среда. Утром, чуть ли не с семи часов, С.П. поехал в Педуниверситет, чтобы сдать мое диссертационное дело ученому секретарю Л. Трегубовой. К счастью, на этот раз, кажется, все получилось с первого захода, дальше - некоторые технические манипуляции, которые могу произойти в пятницу. Я же к девяти пошел в ненавистный мне спортклуб, где истязал себя на снарядах. Так уговаривал себя, что сегодня очень занят, и в клуб можно не ходить, но пересилил и понимая, что это единственное мое спасение после четырнадцати лет сидения в кресле, все же пошел. Но утром же с половины седьмого дочитывал роман "Стюарта Хоума" "Красный Лондон", который мне дали, чуть ли не, как порнографический. Последние картины штурма центра Лондона скинхед-бригадами, анархистами и проститутками очень впечатляет. С большой силой прописана ненависть ребят с окраин к богатым. Здесь определенно серьезное социальное чутье писателя, если не ожидание, по крайней мере боязнь нападения социально невостребованной молодежи на сегодняшний уютный мир. Я с такой жадностью читал роман еще и потому что здесь возможен и некоторый наш российский прогноз. Все разговоры о ксенофобии и расовой нетерпимости видимо прикрывают те же обстоятельства, которые описаны и в романе Хоума. А здесь много всего и руководители духовных сект и "менеджеры" молодых анархистов и продажные журналисты. К последним классовая ненависть лондонской молодежи особенно велика. У нас молодежное самосознание до этого еще не дошло, но дело идет именно к этому. Что касается секса, разных "картинок", то разве это не самое доступное для молодежи, чем же ей еще развлекаться, если большинство другого ей недоступно?
Днем сначала был в Московском отделении на Скарятинском, где состоялось правление, потом занес загранпаспорт и "Дневник" для В.В. Федотовой в РАО и поехал в институт. Сегодня здесь новая "литературная" встреча - с журналом "Москва". В этом особый курс, который начинает держать БНТ - у Есина были общественные деятели, разные там Жириновские, Путины, Зюгановы и Кириенки - у нас чиста литература. Я исходил не из "поиска" ребятами и преподавателями связей, потому что все они находятся в литературе и эти связи для них естественны, а из того, что им необходимы ориентиры в жизни, ее реалии, ее рычаги и ее деятели. Даже если они не хотят этих людей брать за прототипы, то они должны их знать и ориентироваться в общественной, часто конъюнктурной мысли. Не пошел на встречу с "Москвой" еще по двум соображениям, не хочу встречаться с Бородиным, хотя знаю, что он человек порядочный, да и каждый в моем сознании порядочный, но кто-то меня в Общественную палат из ее членов заваливал. Это, как с анонимкой Маргариты Крапивиной: все вокруг, особенно мои коллеги, порядочные ребята, но после анализа стало ясно, что написана она в институте. Но и в институте круг сужается и, после анализа, остаются только две кафедры, откуда могло вылететь такое сочинение. Не пошел еще и потому, что забавная возникает ситуация: встречу с журналом замыслили и назначили и не поставив в известность заведующего кафедрой литературным мастерством, и не предупредив его об этом факте. Читайте объявления на стене. Я еще хорошо помню, что прошлый раз меня не позвали и на профессорское чаепитие, которое обычно возникает после таких совещаний в ректорате.
В четыре часа снова пришел, как мы договаривались накануне, Вили с профессором Вольфгангом Дитрихом, восьмидесятилетним профессором- теологом. Я помню его еще по Марбургу, специалист по русским религиозным мыслителям. На него иногда ссылалась в своих работах Н.В. Матрошилова. Профессор очень хотел повидать Литературный институт. Я устроил им маленькую экскурсию по институту, показал комнату Герцена и комнату Платонова и отвел на этот раз на обед в кафе "Форте". Супа не ели, а только греческий салат с брынзой и замечательное пожаренное с соусом мясо без гарнира. По обыкновению, вина я не пил. Вкусно, но и не дешево - 1600 рублей. Мое хобби богатые люди, деньги и цены. Рискнул ли я все же поставить себе стеклянные раздвижные двери на книжные шкафы?
Проводил милы немцев, договорились с Вили созвонится, чтобы я подвез ему подарки для Барбары и я остался в институте. Во дворе недовольный чем-то БНТ разговаривал с какой-то музейщицей, которая его при мне же схватила, я сказал: "Я следующий". Мне надо было договориться с БНТ о моей командировке . Сел на лавочке и жду. Разговор с музейщицей или на самом деле так неприлично долог, или конструируется таким образом, чтобы я долго ждал. Всю меру недоброжелательства ко мне со стороны многих людей в институте, которые прежде заискивали передо мною, и для которых я многое сделал, я постоянно чувствую. Удовольствие, чтобы институт покинуть, я им не доставлю. Ждал минут десять, одновременно разговаривая с Ашетом Вартаняном, а потом повернулся и молча ушел.
Вечером прочел вступительную работу Васи Буйлова, 1983, средне специальное. Написал коротенькую рецензию: "Василий, сын сибирского писателя Анатолия Буйнова. Одаренность, видимо, фамильная. Я даже не уверен, что могу его чему-нибудь научить. Самостоятельное перо, тяготеет к философскому осмыслению мира, но, не теряя красочности и образной возвышенности. Тем не менее, сохраняет еще и сибирский аромат". Потом в любимом моем "Труде", который задним числом откликнулся на проводимый день интеллектуальной собственности. Газета сообщила, что до премьерного выхода на телеэкран сериала "Доктор Живаго", который снимался в Америке, он уже вышел на пиратских дисках. По этому и другим поводам газета публикует ряд комментариев. Все участники медиа-тусовки по этому поводу рыдают. Но вот что говорит певец и композитор Александр Градский Он говорит о своих дорогостоющих композициях при создании которых он привлекает даже симфонические оркестры. А вот, что дальше. "Но ни одну из "хрестоматийных" композиций сейчас в эфире вы не услышите. Ни одна радиостанция бесплатно их не станет крутить. Хотя это более близко к пресловутому "формату", чем все то, что я делал раньше. Сидит там у эфирного микрофона какой-нибудь малограмотный диджей и крутит на всю страну убогие песни в три аккорда. "Мне прикольно", - отвечает он на все упреки в непрофессионализме". Боюсь, что такой "диджей" сидит и в издательстве, и в редакции гламурного журнала, и порой даже в той конторе на Старой площади, которая отвечает за весь вектор нашего искусства и пропаганды. "Мне прикольно", чтобы в эфире был тот и "прикольно" чтобы именно того печатали большими тиражами.
Путин в Томске приказал Семену Вайнштоку нефтепровод перенести на десятки километров дальше озера Байкал. Этот перенос обойдется в 900 миллионов то ли долларов, то ли рублей. Такое ощущение, что это очевидное специально спроектировали так, чтобы могла эффектно проявиться монаршья воля. Сегодня годовщина катастрофы на Чернобыльской АЭС. Как я хорошо помню этот день, когда приехал в Обнинск вместе с покойным Володей Шпаком. В этот день я читал лекцию в Доме культуры, дело для меня было новое, а тут какая-то пропускная система, какая-то в городе атомщиков тревога.. Тоже была весна, но двадцать лет назад.
27 апреля, четверг. Утро начал с того, что прочел уже давно напечатанную, аж 21-го марта, рецензию на мою книжку в "Московской правде". Написала рецензию Елена Плахова, читай Лена Еорунина, жена Саши, девушка прямая, у которой не забалуешь. Тем приятнее, выписываю, естественно комплиментарные кусочки. "Проза Сергея Есина, добротная, плотная, одновременно легкая и замечательно читающаяся, порадовала еще одним: это по-прежнему проза молодого человека. Конечно, за его плечами немалая жизнь, но жар души еще не растрачен. Быть может, поэтому так интересно читать роман "Марбург" - одно из лучших произведений Есина". Дальше Елена пишет: "Рассказы прозаика, вошедшие в книгу, понравились мне значительно меньше, однако, уверена, именно они могут привлечь нашего замотанного жизнью читателя". Потом стал приводить в порядок дневник. Ведение его у меня занимает до двух часов в день, причем материалов, которые я не успеваю обработать на столе с каждым днем все больше и больше, не успеваю. Потом поехал на работу, где вдруг единым махом продиктовал Екатерине Яковлевне программу для 4-5 курса по нашей кафедре. Дальше разная беготня, приемная комиссия, поговорили с Л. М., которую, кажется, уговорили взять на себя первую подпись на денежных документах. Уезжая на вручение премии Солженицына Александру Варламову, я встретил БНТ у проходной. Как ни странно поговорили очень хорошо, в том числе и о моей поездке в Китай. Может быть все, что я прежде написал, это только мои фантазии. Но, тем не менее, нашептыватели есть, и враги у меня тоже, оказывается, имеются. Перед отъездом прочел довольно страшный документ, разосланный министерством: о пожаре в МГУ. Этот текст впечатал в Дневник выше, именно в тот день, когда произошла эта катастрофа.
Как всегда, делаю свои записи на том, что в этот момент под рукой. На этот раз на пригласительном билете премии Солженицына начинаю писать о церемонии награждения Варламова. Сегодня именно ему вручают премию. Собственно, мне есть чем, гордиться. В свое время при выборе героя первого "Антибукера" я довольно крепко проинтриговал, чтобы премию получил именно Варламов. Я думаю тогда моих и его оппонентов смущали его русскость и православие. А вот теперь, как всегда, Солженицинский фонд, где из моих знакомых Н.Д. Солженицына, Паша Басннский и Людмила Сараскина, снайперски выбрал именно Варламова.
Приехал на Таганку в Дом русского зарубежья - Москва, как погода - то на улицах свободно, то сплошные пробки - довольно рано, нa четвертом этаже еще довольно безлюдном в свете телевизионных камер - Н.Д. Солженицына, молод, приветлива, обаятельна, но с цепким, как затвор на винтовке, взглядом .
Я поднимался на лифте вместе с Валентином Курбатовым. Все почему-то спрашивают о моих новых ощущениях, подразумевая мою отставку, на это я искренне отвечаю, что чувствую себя первоклассником, который, выйдя из школы с тяжелыми портфелем, оттягивающим плечо, вдруг обнаружил, вдруг наступила весна, деревья, минуя стадию набухания почек, стоят в молодой клейкой листве - ка-ни -ку- ы. Н.Д. показывала всем, в том числе и телевизионщикам "ювелирное изделие" - диплом премии с вензелями Александра Исаевича и очень, что вполне естественно, гордилась этим: "Ни у одной премии подобного нет". Увидел Людмилу Сараскину, которая всегда радует меня своим крупным, красивым, излучающим доброжелательность лицом и всем своим приветливым видом. Я ни на минут не забываю, что это еще и умнейшая женщина. Видимо, доброжелательность заразительна. За собой я уже и раньше заметил, что на всех смотрю без прежнего мелочного раздражения. Всё осталось, конечно, по-прежнему, и некая неискренность тусовки, слащавость определенных лиц и их приветствий, но вдруг это перестало меня всё волновать: люди как люди, они все имеют права, как и я, на слабости, связанные с особой природой человека.
Из-за ремонта кольцевой станции метро народ собирался медленно. Повторяю, лица все знакомые, много людей, которыми можно было бы и восхищаться. В том числе и наши литинститутские. Сначала прошла Олеся Николаева, которая недавно получила премию "Поэт", потом прошла Наталья Корниенко со Смирновым, которого я утром видел шагающим по нашему институтскому скверику и что-то нашептывающим Мише Стояновскому. Подобное я уже проходил - и Смирнова, также наклонившегося ко мне в свое время и проникновенно рассказывающего о всем и о всех.
Н.Д. Солженицина. В 9-ый раз вручаем премию. Все знаю о задачах и о фонде. Но как бы для вновь пришедших людей, Н.Д. рассказывает о своем фонде. О двух задачах фонда: помогать бывшим политзаключенным и способствовать развитию культуры. Записываю, что успеваю, а главное, что именно для меня интересно. Два события прошлого года: умер философ П ........., первый лауреат премии, и в жюри премии кооптировали Павла Любимова, театроведа и директора музея Бахрушина. Пару фраз о самом Солженицине: он сам много читает, его мнения о литературе часто оспариваются жюри.
Два члена жюри представляют нового лауреата: Павел Басинскмй и Валентин Непомнящий, пушкинист.
П.Басинский начал свою речь, как ни странно, со сказки Перро "Кот в сапогах". О трех братьях. О третьем брате мы все знаем, он везунчик. А какова же судьба первого брата, получившего в наследство мельницу, хозяйство, которому надо это хозяйство хранть и преумножать. Замах уже ясен, старший брат это, конечно, Варламов. Алексаей Варламов "стратегически последовательнее" всех писателей своего поколения. Но из доклада ясно, что это писатель интересный, разный, умный, но, пожалуй, не самый глубокий. Но здесь уже начались уже мои размышления о младшем сыне.
В. Непомнящий говорил лишь о самой первой вещи Варламова, той самой, "антибукеровской", 1985-го года. Читал жене тогда же - "как читали книги раньше". Говорит о кризисе семьи. Прозрение писателя есть знак неоставленности нас и литературы Богом.
Дальше говорил сам Варламов. Начинает с пушкинской цитаты из письма к Чаадаеву. Признается, что принадлежит к поколению, которому все врали, но, дескать, не всегда врала литература. Здесь я не всегда с ним могу согласится, меня радует, что он вспоминает о романе Ирины Головиной, публиковавшемся в "Нашем современнике".
У меня тем не менее все-таки возникло ощущение некой партийности Варламова, его интеллектуальной жесткости и ригоризма. В конце говорит о литературе в советское время... Я полагаю, что это не всегда из нашей литературы.
Дальше Н.Д. сказала, что теперь предоставляет слово членам литературного сообщества и дала слово Н.В.Корниенко. Наталья Васильевна начала с того, что упоминула: я выступаю не как член-корреспондент, а как читатель. Мысленно от такого скромного начала я улыбнулся. Стало интересно, когда она сказала, что у нее есть некий неопубликованный текст - это её отзыв на его кандидатскую диссертацию Варламова. Очень мило. Тихие голоса. Мысль о консервативности русской литературы даже в ее модернистское изводе. О трех биографических романах Варламова - "Грин", "Ал.Толстой", "Пришвин".
Потом выдвинулась тяжелая артиллерия - Валентин Курбатов. Начал с огромной цитаты Варламова. "Как из такого скудного материала как сегодня, рождаются такие герои, как у Александра Варламова". Его голос всегда светлее, чем голос мира. "Наше писательство это свидетельство на Страшном суде".
Церемония заканчивается, все счастливы, цветы, вспышки. Но опять не все. Бывают особенно длинные и полные событий дни. На фуршете, знакомые места, знакомые гости, знакомое меню, ведь не впервые, вдруг встретил Володю Бондаренко. Я его ценю, в том числе и за то, что он всегда с сумкой, и всегда готов подарить свою газету. На этот раз подарил даже два выпуска "Дня Литературы". В первом - за март - и посвященном почти целиком шестидесятилетию самого Владимира Григорьевича Бондаренко среди стенограмм многих речей, прозвучавших на его юбилее, есть и моя. Речи всегда говорятся на гребне каких-то волн и о чем ты говорил потом с трудом вспоминаешь. А вот теперь я знаю. Эта речь, также как и вся газета, пойдет в папку с вырезками. А вот во второй газете, за апрель ( � 116 ) довольно большая рецензия Игоря Блудилина-Аверьяна под названием "Русский Марбург". Рецензия сделанная еще по "Новому миру", по журнальному варианту. Все написано мастеровито и точно, с хорошим анализом текста, но не дотягивающим до изощренного исследования Ильи Кириллова, эту рецензию я тоже отправляю в ящик, но один абзац опять, хвастаясь, перепечатываю: "Роман хорошо задуман и хорошо написан. А это - редкость сегодня. На нем стоит печать мастерства, увы, стремительно исчезающего в нашей современной литературе. Нынче молодые уже не умеют так писать. И ученики С.Есина - Р.Сенчин и С.Шаргунов - не дотягивают, увы, до учителя своего. Не тот коленкор. Не та культура. Не та глубина. Не те интересы в жизни и в литературе".
Но и опять, это еще не все. Вечером в одиннадцатом часу позвонила Оля Шайтанова, жена Игоря Олеговича, ответственного секретаря "Буккера". Ее мнение и как филолога, и как опытного читателя значит очень много, настоятельно советует сдать на конкурс, но успею ли я: Ашот, которого я попросил собрать документы, по своем обыкновению затягивает и может сорвать. Но в принципе, я помню, как многим мы все Ашоте обязаны.
-- преля, пятница. Рано утром, чтобы можно было еще проехать по Ленинскому проспекту отвез на улицу Волгина, где в общежитии остановился Вили, сумку с подарками для Барбары: огромный том о Москве, набор "Хеннеси" и блок фильмов связанных с русской классикой. Потом все почти утро занимался дневником и приведением в порядок бумаг. Кое-что разобрал. Но жизни хватает только на то, чтобы писать дневник и заниматься работой и всем, что с нею связано. Еще накануне отдиктовал Е.Я. методические указания на 4 и 5 курс для учебной программки. Счастливой находкой стало намерение включить туда список учебной литературы. Это в первую очередь мои книги и кое-что из материалов наших преподавателей. Еще раз все это отсмотрел и нашел, что вполне нормально. Половина третьего выехал на машине в институт. По дороге заехал в СП России, где встретился с Николаем Добронравовым: обмен он мне фотографию в Кремле, когда нам вручал Путин ордена. Здесь Пахмутова, Добронравов, я Евтушенко и кажется шофер Евтушенко. Жаль, что в этот момент я еще не позвал Толика, который меня подовзил. Я ему и Александре Николаевне Пахмутовой - "Ах, заграница, заграница..." и том Дневников. Александра Николаевна моя читательница, недавно при встрече в доме музыки Слободкина она мне процитировала рассказ, в свое время напечатанный в "Литературке".
На работе говорил со Стояновским о программе, о необходимости сокращать в пользу прозы поэтические семинары. Сейчас не время поэзии, она, как в отлив, находится в раковине, а прозаикам легче адаптироватся. Касались также и других проблем. Сегодня же прочел две работы наших абитуриентов. Пока полная и скучная темнота. Это все возникло из нашей телевизионной, радийной, даже школьной культурной жизни. Общество продолжает губить таланты.
Рецензии у Оканы.
Вечером поехал на день рождения Леши Налепина в Культурном фонде. Как интересно, что я стал просыпаться после того, как ушел на другую работу, диапазон моей интеллектуальной жизни внезапно расширился. Я никогда прежде не мог предположить, что организм и сознание сами в свое время перестроились и перестали впускать в меня лишнюю информацию и лишни эмоции, а только немножко о себе, немножко так называемого собственного творчества, ели-ели, чтобы только хватило для романишка или для дневников, может быть, еще чуть-чуть на английский, кака на развлечение, а все остальное только институтские дела. Также было построено и мое чтение, только функциональное. А вот вчера ночью во время бессонницы с полки я, по обыкновению, снял какую-то книжку, и это оказалась давно подаренная мне С.Федякиным, написанная им совместно с Павлом Басинским..................................................... Просто зачитался, хотя уже столько читано здесь перечитано. Самое главное это та легкость и естественность, с которой ребята обращаются с текстами. Здесь не профессорское скучное видение, которое знает, что надо и у какого исследователя, перефразируя, какую мысль спереть, и какой цитатой из чуждого текста воспользоваться. Все тексты пережит, любимы, он берутся из памяти, они много ночей подряд снились, а уж по книги выверяется цитата. Я так порадовался тогда же ночью, что, когда днем встретил возле кафедры Федякина, не утерпел и сказал ему об этом. Во время ночного чтения, я обратил внимание, что рецензентом книги был известный профессор Агеносов, у которого были некоторые основания искать со мной счет. В свое время я в дневник внес отрывок из разгромной рецензии Олега Коростылева на его книгу в "Новом литературном обозрении". Я ведь не оставил мысли попытаться определить кто же был автором знаменитой анонимки о моей первой защите под псевдонимом Маргарита Крапивина. Для меня было очевидно, что эта быстрая "рецензия" была написана в нашем институте, но там было также и очень хорошее знание обстановки Педуниверситета. Двойной контакт. Надо было искать некую "двухстволку", союз людей оттуда и здесь. Вот так и возникло предположение об оси Федякин-Агеносов, которого (Агеносова) я, кстати, встретил перед собственной защитой. И вот в коротком разговоре с Сергеем Федоровичем я закинул "сеть" о рецензенте. Но оказалось неожиданное: рецензент Агеносов в свое время написал отрицательный отзыв нашим друзьям. Круг сужается, начался отлив, и камни на дне обнажаются, дорогие мои товарищи.
Итак, я поехал на день рождения и не потому что был очень близок с Алексеем, а еще из-за чувства благодарности: он написал один из внешних отзывов на мой реферат.
Народа было полный зал. Как мне показалось, большинство не по принуждению или из-за служебных связей, а подчиняясь дружеской симпатии. Здесь была Инна Макарова, Сережа Небольсин, Петр ......., генералы, артисты, казаки, депутаты. Много интересного узнал и из жизненного пути Алексея Налепина, который, оказывается, учился в одном классе с Никитой Михалковым. Но самое, главное, наконец-то уяснил себе дело, которым и Налепин, и Михалков занимаются. Это опять моя проклятая деловитость и институт, оттягивавший у меня все интеллектуальные силы. Интересную историю рассказали мне про одного нашего молодого проректора, который, некоторое время назад уже работая проректором в каком-то ведомственном, региональном университете и прирабатывая в другом огромном государственном вузе вдруг, в коридоре, что, естественно, не принято подошел к ректору и стал делать какие-то предложения по совместной работе. И как ректор этого молодого и делового человека отшил. Его тезис был один: я не понимаю, как можно, работая проректором, когда надо вкладывать в дело все силы, еще где-то еще и прирабатывать. Вот, инстинктивно, у меня была такая же позиция: все силы вузу, время только еще на собственное творчество, все остальное по боку. Так вот о Налепинском деле - о его Руссом архиве. Ведь и дарил мне Налепин многие тома, и когда приспичило для моей собственной работы, я сам принялся разыскивать один из томов с историей по вторичному захоронению праха Гоголя и просмотрел этот том. Но надо было услышать здесь содержания 14 тома, в котором подробнейшие записки Дубельта за 1949 год, надо было услышать выступление Петра Палиевского, чтобы уяснить себе значение этой работы. Какой молодец и Никита Сергеевич, что так последовательно поддерживал этот проект.
29 апреля, суббота. До двенадцати ожидал С.П., который уехал в Видное за сыном. Собирал вещи, читал студенческие работы, потом воевал с замками на двери. Пришлось даже вызывать Толика, у которого что-то опять не клеится и с работой, и с семейной жизнью. Он опять вместе со своей стиральной машинкой, телевизор уже там, перебирается на дачу к С.П.
Приехали втроем в Обнинск уже часа в три. Сережа удивительно спокойный и славный мальчик. Ничего не сделает не попросив разрешения. Он так лицом и тихим голосом похож на мать, что иногда меня охватывает какая-то робость. Почему так рано, почему ей, которая так хотела этого сына, которая с таким трудом налаживала и наладила жизнь, выпало так рано уйти?
Организовывали воду, хозяйство, кормление мальчика, разные мелкие удобства. С.П. по обыкновению, занимался кухней. Неужели Бог подарит мне еще одно лето. В.С. - в Матвеевском. Предвкушаю, что, наконец-то, высплюсь.
30 апреля, воскресенье. С удовлетворением и радостью весь день занимался, практически, двумя вещами: копался на огороде и читал работы абитуриентов. Что касается первого, то Витя, перед тем, как уехать на праздники в Пермь к своей Оле и родне, вскопал все грядки, привел в порядок теплицу и даже посадил целую грядку лука. Мне осталось засадить еще грядку петрушкой и морковкой, которая у меня растет плохо, засыпать эти посаженные грядки перегноем, наладить полив, и в теплицу под дополнительную пленку посадить еще свеклу, которая почти наверняка не вырастет. Надо было, оказывается, потратить целую жизнь, чтобы так все наладить и создать на даче комфорт и удобства. Здесь так тепло, просторно и уютно. Уже зазеленела трава, возле сарая вылезли сини цветочки, разошлись, обнажив "клейкие листочки" почки на черной и красной смородине, поднялся, прошлогодней посадки чеснок. Как с годами начинаешь ценить и прибитую к месту доску, поставленный вовремя и к делу водяной кран или электрический штепсель, но и саму жизнь. Зеленеет ли росточек лука или пьет из жестяной бочки, налитую туда для прогрева, воду серогрудая птичка.
В общей сложности прочел за два дня одиннадцать работ. Откуда при общем усредненном возрасте семнадцать-восемнадцать лет у абитуриентов такой разнос работ по языку, мастерству видению мира. Ведь в одной стране воспитывались, один и тот же телевизор смотрели, а будто на разных планетах
Антипова Дарья, 1984, Красноярск, сообщает о себе, что получала стипендия Минкульта, и участвовала в семинаре в Липках.
+ "Да", соответственно по моей шкале +, хотя многое меняв этой девушке смущает. - Описание жизни и любви молодой женщины. Претенциозно, манерно, с очень тривиальной психологией. Огромное количество "не стреляющих подробностей". Без особых находок, информационный язык. Отказывать оснований почти нет, но и брать к себе не хочется, много головного. Может быть, к А.Е.Рекемчуку? В повести упоминаются его ученики. Да и сама абитуриентка старовато для собирающегося очень молодого и трогательного семинара. -"Да" Третий эшелон.+
Абрамова Александра, 1988, Сызрань
+ + +. Почему одни девочки в 20 лет пишут, как взрослые, а другие в те же 20 что-то выкапывают в своей бесконечной душе (ирония). Опять повесть "Фарфоровый слон" о любви - все безукоризненно по знанию мужской и женской природы. Язык плотный, ясный, помогающий донести до читателя необходимые с точки зрения автора сведения. Хорошо. + + + . "Да".Первый эшелон.
Бычкова Александра, 1989, Ковров
-, + Милый провинциальный ребенок со страстью к изящному и возвышенному. Мало культуры, нет среды, отсюда слово будто хромает. Вся эта "проза" полна добрыми намерениями. Выучить можно, но далеко не первый ряд между "да" и "нет" " +", "-(пока оставим, отфильтрую еще раз). Тускло.
Акулькина Наталья, 1986, Чапаевск
+ Скорее "нет", нежели "да". Основное достоинство - наивная непритязательность. Первую зарисовку "В поисках друга" еще можно принять, а вот детектив с оттенком мистического кинофильма вызывает уже раздражение. Почти отсутствует природный язык, почти как в газете. Скорее "нет", чем "да". Пусть читают другие. + Третий эшелон.
Глаголев Денис, ..... Москва
+ Склонен к мистике и литературным реминисценциям. Два больших рассказа "Возвращение" - с оттенками рассказов Э.По - таинственный дом, лес, Человек, второй рассказ "Чита и Человек", где Чита - медведица, это проблески "Локиса" у Мериме. Его источники - литература, отсюда язык довольно точный, но без находок. Значительно теплее маленькая зарисовка из магазина "Пироги", где парень работает. И такой мне нужен, хотя разница в возрасте с основным массивом в 6-8 лет. "Да", + Третий эшелон.
Столбун Светлана, 1989, Тверь
+ Сначала мальчик рвется в искусство, потом девочка хочет стать кинорежиссером, потом описание жизни богатой (зарубежной) компании. Все очень сентиментально. Довольно привычный городской язык. Тем не менее держат внимание, думает и строит сюжет. Например, фигура трагического умолчания (смерть компании) в последнем рассказе. Колеблюсь. "Да". +Третий эшелон.
Ларионова Ирина, 1984, Москва
- "Нет", хотя есть и живые подробности. Возможно, стоит показать рукопись в семинаре детской литературы. Текст сделан не изнутри, но автора волнуют внешние детали, за всем ложная важность и очень снивелированный язык. Эти герои меня не интересуют, так же, как и "стихии". Все это скорее грамотно, нежели талантливо."НЕТ"
Симакова Лариса, 1988, Новосибирск
+ "Да". Два рассказа - один под Достоевского, другой о любви и разлуке двух любящих друг друга женщин, а так же зарисовки - говорят, что человек и не без чувства, и не без способностей. Язык без претензий, без многословия, следит за мыслью. С большими колебаниями. Третий эшелон. "Да". +
Бурдин Максим, 1987, Кострома
+ + + Бойца видно по походке. Но есть время кое-что выявить: видимо, Бурдин где-то учится, есть сноровка. Замечательный, легкий, свободный текст, естественная речь, хорошая наблюдательность. Есть будущее. Замечательная придумка: львы и мальчики, и потом львы приходят всю жизнь. "Да", "Да" + + + Первый эшелон.
Обогрелов Антон, 1987, Щелково
+++ "ДА". Исключительно одаренный парень. Здесь не только стремление понять всю диалектическую сложность жизни, но и понимающее сострадание к ней. Хорошее ясное сердце. Две больших работы "Маленькие люди среди грязной публики" - философское эссе с наклевышками действия и "Я умею писать" - повесть о юности будущего мастера. Здесь ясное влияние платоновской прозы, но здесь же ее смысловое преодоление. "Да", "да"! Первый эшелон.
Артюшенко Наталья, 1976, Богучар
- "НЕТ". Фэнтази с магами, королями, заклятиями, битвами и волшебниками. Ни школы, ни русской литературы не существует. Что же девочка читала еще? И огромное количество штампов, на первых страницах подчеркиваю: "густые тучи", "черная пелена", "ласковый шорох листвы". Типичный для русской литературы "Страж Камня". Чтобы писать подобное Литинститут не требуется. Но откуда такие амбиции? Решительное "нет".
http://lit.lib.ru
viperson.ru
