С большим удовольствием слушаю лекции Станислава Дробышевского. Занимательная антропология в его исполнении позволяет понять, как много в нас наслоений предшествовавших биологических видов. Становится понятны и перспективы нашей эволюции. Ясно, что вегетарианство, стань оно надолго определяющей тенденцией человеческого развития не принесет нам ничего, кроме появления большущих зубов и развития челюстных мышц, пригодных для разжевывания растительной пищи, и огромного живота, в котором должен уместиться желудок, позволяющий эту жвачку переварить.
Наши пращуры, которые ведут свой род от первых млекопитающих предопределили и то, как мы дышим, как видим, как ходим…
Но предки задали и важнейшие тренды нашей интеллектуальной активности.
Вы «Повесть временных лет» летописца Нестора читали?
Вряд ли.
А там есть интересные пассажи.
Вот этот, к примеру: «В Британии же несколько мужей с одною женою спят, и многие жены с одним мужем связь имеют и беззаконие как закон отцов совершают, никем не осуждаемые и не сдерживаемые».
Или про славянские бани: «… бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат…»
Вообще-то «Повесть временных лет» чаще всего вспоминают в связи с нормандской теорией возникновения русской государственности.
Но здесь не об этом.
Перед Нестором, при написании этого выдающегося труда стояла сверхзадача.
Дело было в том, что еще незадолго до написания «Повести…» цивилизованный мир, а это, конечно, Византия, не видел славян среди известных в эту пору 70—ти народов, ведших свою родословную от Адама и Евы, через Ноя и его сыновей. Славяне в те далекие времена у византийцев проходили по разряду «варвары», за людей их не считали. Кто они такие, откуда взялись эти нелюди никого особенно не интересовало. Появились.
Византийские хроники рисуют варваров так: они «звероподобны» весьма невежественны и наивны, не имеют сношений с иными народами, грязны и неопрятны, очень бедны и часто голодают, особенно зимой; крайне жестоки и алчны, готовы на любое· преступление ради денег и даров, дружбу свою не дарят, а продают; завязывают войны без причины и завершают их, не заключая договоров, вступив же в соглашение, не держат слова и легко его нарушают; не ведают в большинстве своем воинского строя и дисциплины, не умеют брать крепостей; у них царят анархия и раздоры, они не почитают своих вождей, изменяют им и даже убивают их; отличаются они к тому же неоправданным высокомерием и заносчивостью, склонны к пьянству и т. д. (Удальцова 3. В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV-VII вв.). М., 1974, с. 119, 229.)
Это взгляд «со стороны», усугубленный разгромом росами Константинополя, учинённым в 860 году. И хотя с 867 года страна Рос входит в число «подданных и друзей» Византийской империи, но войны «с друзьями» регулярно возобновлялись.
С принятием христианства в 988 году, Русь формально вошла в круг дружественных Византии держав. Но на месте родословной вновь обретенного северного центра огречивания варваров продолжала зиять гигантская дыра. Вопрос – откуда они такие? – продолжал висеть.
Поэтому Нестор в «Повести временных лет» и определяет место славян среди других народов обозримой к тому времени Ойкумены, прописывая славянскую родословную от сыновей библейского Ноя: «По разрушении же столпа (Вавилонской башни) и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне».
Вообще-то это, по сути, первая идеологическая челобитная.
С тех пор и повелось.
«Цивилизованный мир» продолжает нас описывать по прописям византийских хроник «песеголовые змеи-жабы», а в ответ раздается: «Да, норики мы, норики!»
И так уже почти тысячу лет.
