В 1975 году в Азербайджане проходили дни советской литературы. Проведение таких дней стало в Советском Союзе традицией. Начинались они, как правило, в столице союзной республики. Писатели посещали различные трудовые и молодежные коллективы, выступали в студенческих аудиториях и в дворцах культуры. А затем создавалось несколько бригад, которые отправлялись по городам и весям республики. В одной из бригад, к которой был прикреплен и я, собрались уважаемые художники слова. Среди них Василий Белов. Григорий Коновалов, Олжас Сулейменов и другие. Мы отправились в старинную Шемаху в одном вагоне.
Среди нас оказался и Михаил Кузьмич Луконин, один из ярких представителей поэтов фронтового поколения. Потому-то в своих выступлениях постоянно вспоминал талантливых друзей юности, друзей, которые отдали свои светлые жизни за нашу любимую Родину.
Несколькими штрихами и стихотворными строками рисовал он Колю Отраду, Колю Майорова, Георгия Суворова. Вот что говорил Михаил Кузьмич в университетской аудитории:
- Есть у меня такие друзья, которые всегда и навсегда со мной: это друзья по оружию, по биографии, по надежности. Среди них, прежде всего те, что съехались со всех концов страны в Литературный институт имени Горького. Сергей Смирнов из Рыбинска, Яшин из Вологды, Кульчицкий из Харькова, Михаил Львов с Урала, Майоров из Иванова, Платон Воронько из Киева. Потом из другого института перешли Наровчатов, Слуцкий, Самойлов.
Осенью 1939 года я привез из Сталинграда Николая Отраду. Мы бушевали на семинарах Луговского, Сельвинского, Асеева и Кирсанова...
Это было высокое слово памяти, обращенное к юношеству. А в купе поезда Михаил Кузьмич оказался каким-то доступным, простым и веселым, как его тренировочный костюм и клетчатые тапочки.
И вот что мы услышали от него под мерный стук вагонных колес.
Двадцать с лишним лет по осени он ездил отдыхать в Сухуми и жил там в центральной гостинице в одном и том же номере - трехкомнатном люксе на третьем этаже. Естественно, Луконина трудно представить без компании, без товарищей и милых спутниц. Так было и десять лет назад. Так все складывалось и на сей раз. Отдых входил в зенит своего продолжения.
Но как то раз, часов в двенадцать дня к нему в номер постучали.
- Войдите! - сказал Михаил Кузьмич.
В дверях показалась дежурная администраторша:
- Извините, ради Бога, Михаил Кузьмич. У нас к вам убедительная просьба. Не могли бы вы перейти на двое суток в такой же номер на четвертом этаже.
Заметив удивление на лице Луконина, администраторша тихо проговорила:
Понимаете, сегодня приезжают американцы. А поскольку в гостинице только этот номер прослушивается, то в Комитете Госбезопасности просили поселить американцев именно в вашем люксе.
"Боже! - подумал Луконин. - Сколько же я за эти двадцать с лишним лет тут наговорил всякого. Вместе с друзьями и сображниками?!"
- Пожалуйста, - сказал он администраторше.
- Вы не волнуйтесь, Михаил Кузьмич, - улыбнулась она ему. - Ваши вещи перенесут наши сотрудники. Они сейчас подойдут.
И администраторша покинула номер.
Когда в коридоре стихли ее шаги, Михаил Кузьмич выглянул в дверь. Не обнаружив в коридоре никого, закрыл дверь на ключ. Прошел в дальнюю комнату и в одном из углов торжественно произнес:
- Да здравствует абхазское правительство! Потом во втором углу, в третьем и четвертом. И так в каждой комнате.
Только после этого он покинул свой номер...
Борис Леонов: История советской литературы
viperson.ru
