Ход времени необратим. В крайнем (эйнштейновском) случае - замедляем. Это, когда скорость слишком велика. Есть, впрочем, случаи, когда ход этот тормозится вовсе. И не имеет исхода ни в грядущее, ни в былое.
Когда жизнь топчется на месте и утрачивает горизонт. Когда она постепенно растворяется в полумраке и стирает четкую грань между бытием и небытием. Когда силы отторжения берут верх над тяготением. А то способно лишь притеснять людей, но не сплачивать. Когда самая естественная поза в общении - спиной друг к другу. И желательно - вдалеке. Это, чтобы не заразиться и не покрыться язвами. Ибо каждый человек - потенциальный носитель инфекции. Той, что до времени запрятана в глубине человеческих клеток или где-то там ещё и при всяком удобном случае грозит обрушиться на вас свирепой чумой. И превратить мир в ад...
"Микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, - предостерёг человечество на исходе рукотворного всемирного мора Альбер Камю, - он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, он терпеливо ждёт своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах, и, возможно, придёт на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлёт их околевать на улицы счастливого города".
Короче всё начинается с крыс. Однажды они появляются в ваших подъездах, домах, дворах, муниципальных учреждениях и массово начинают заполнять своими трупами окружающий человека радостный мир, и своими образами - человеческое сознание тоже. Включается счётчик распространения страшной инфекции, уберечься от которой без сильных противоядий нельзя. И без жестокого надсмотра над собой - в особенности. Ибо каждый носит чуму, как сказано в одноименном романе, в себе. И не найти ни одного человека в мире, которого бы она не коснулась. "И поэтому, - продолжает Камю,- надо безостановочно следить за собой, чтобы, случайно забывшись, не дохнуть в лицо другому и не передать ему заразы".
Первый выдох чумы всегда незаметен. И практически нераспознаваем. Потому каждый новый её носитель чаще всего пребывает в неведении относительно случившегося. И в ряде случаев - в неведении "святом", когда зараза перепутывается им с причастием. И возносит ослепшего в недуге к вершинам самомнения, откуда шире различаются мелкость и суетность отчаянно сопротивляющихся внизу.
"Быть зачумленным, - пишет Камю, - весьма утомительно. Но ещё более утомительно - не желать им быть". Весьма пророческий пассаж: добровольность зачумления в неведении "святом" - вещь в нынешние времена довольно ходовая. Хотя - и разрушительная. Но и не всякая катастрофа в зачумленным мозгах видится именно таковой. Поскольку для ощущения разницы в исходах требуется хоть и известное условие, но крайне редкостное для разлогаюшихся под действием крысиной инфекции тел и мозгов - это честность: "единственное оружие против чумы", как определяет в своем романе этот редкий феномен Альбер Камю.
Христианская линия толкования чумной напасти в книге вполне традиционная, хотя с виду и довольно поверхностная - возмездие за грехи. И возмездие поучительное: в чуме есть и положительные стороны, вынужден признать католический проповедник в романе Камю, она открывает людям глаза и заставляет их думать. Правда, чаще всего - глаза эти открываются у зачумленных уже на смертном одре. То есть в большинстве случаев на шаг, на два позже, нежели можно было бы это прозрение применить...
