Его не догонишь
Фильм "Дикое поле" режиссера Михаила Калатозишвили по сценарию Петра Луцика и Алексея Саморядова произвел на "Кинотавре" впечатление бесспорно положительное.
Герой картины - молодой врач Митя (в исполнении Олега Долина) - живет на краю земли, лечит простых людей чем придется, ждет хоть какой-то весточки от своей девушки, дожидается приезда ее самой и узнает, что пожаловала его любимая только для того, чтобы с ним навсегда попрощаться... Краем земли в фильме становятся казахские степи, но выбор натуры в данном случае не принципиален, - это история застывшего времени, а не врача, по распределению попавшего непонятно куда и оставшегося в этом непонятно где из-за желания быть самим собой. То есть таким, какой ты есть, а не таким, каким нужно было бы притворяться в другом, более обжитом месте.
"Есть люди, которым легче быть черт знает где, - рассказывал после фильма актер Олег Долин. - Хотя они многое могли бы дать людям и быть полезными. А здесь человек выбрал такой путь. И это не просто слепой побег". А режиссер фильма Михаил Калатозишвили утверждал, что в таком добровольном изгнании и бегстве от цивилизации нет никакой трагедии:
- Я всей душой пытался сделать кино про счастливого человека, который живет там, где ему нравится жить, занимается тем делом, которое считает своим. И даже от потери своей любви, девушки, которая из той жизни приехала и снова уехала, особого потрясения не испытывает. Да она и уехала-то потому, что в его жизни уже не занимает столько места, а не из-за того, что не готова в этой степи и полуразрушенном доме с ним жить. Она понимает, что он настолько где-то там, в своем внутреннем путешествии, что и не догнать его.
В степи нечто подобное особенно остро чувствуешь. Вот вы стоите у забора (мы там поставили забор во время съемок), и вдруг у вас ощущение, что вы куда-то туда, в эту степь, полетели... Самое главное, чтобы, возвращаясь, вы вернулись на то же самое место, где вы стояли у забора. Потому что там шаг влево, шаг вправо - и может начаться шизофрения. Вас станет двое, если вы точно обратно не попадете. А опасность есть - места такие, что от забора в степь все время тянет. Это как смотреть с очень высокого этажа вниз и думать: а может быть, я все-таки умею летать?
Это кино к Казахстану не имеет никакого отношения, мы там выбрали натуру, но фильм я снимал, честное слово, не про казахов. Про Россию, про нас...
Когда героя в конце фильма ранят, он просит кого-то: забери меня домой, я домой хочу... А куда домой? У него только один дом - вот этот, разрушенный. Конечно, когда он, молодой человек, приехал в эту степь, вылез из пыльного грузовика и увидел развалины, в которых ему предстояло жить, а грузовик развернулся и уехал, он пришел в ужас. И деваться ему некуда. Он начал чем-то заполнять свое время. Взял краску, стал красить дом. Но потом понял, что все это там не имеет никакого значения. Ему не нужна белая больница с белыми простынями, с лекарствами, чтобы все было бы в порядке и чтобы партком где-то сидел... Ему это все равно. Дайте ему гвоздь, кусочек тряпки, и он будет делать свое дело. И зачем красить дом, если без разницы, белый он снаружи или нет, потому что в тот дом нельзя заносить больных - там все равно стафилококк. Что, в московских больницах его нет, что ли?.. Вот он и спасает жизни людей на камне, прямо на улице. Да, какой-нибудь доктор нас предаст анафеме. Мы уже слышали, что это не врачебное поведение, что нельзя каленым железом лечить... Но о чем речь - в России мозги лечили каленым железом, не то что болячки...
Ирина Корнеева
Опубликовано в РГ (Федеральный выпуск) N4682 от 11 июня 2008 г.
