Эскалация боевых действий в политическом или военном контексте - это процесс, при котором острота или масштаб противоборства со временем возрастают. Угроза применения ядерного оружия существенно сужает горизонты стратегического планирования в дипломатии и в военном деле, что требует поиска новых путей навязывания своей воли противнику.
Прошедший в Вильнюсе саммит НАТО свидетельствует о стремлении Вашингтона к доминированию в эскалации военных и невоенных способов давления на Москву с целью достижения заявленных геополитических целей, приоритетной из которых является нанесение России стратегического военного поражения. Ставка на доминирование в эскалации проявляется и в действиях американской администрации на Украине за счёт масштабных поставок Киеву современного оружия, массовой подготовки военнослужащих ВСУ, оказания содействия, а то и прямого участия в подготовке и проведении диверсионно-террористических актов, передачи разведывательной информации и т.п. Авторы такого подхода считают, что последовательное наращивание военной помощи киевским властям в конечном итоге приведет к поражению России. При этом, похоже, предан забвению опыт Вашингтона по реализации попыток «доминирования в эскалации» во время войны во Вьетнаме, приведший США и их союзников к поражению.
Эскалация в холодной войне
Понятие "эскалация" приобрело особую популярность во время холодной войны благодаря работам ряда политологов среди которых: "Об эскалации" (Герман Кан, 1965)[1], "Эскалация и ядерный вариант" (Бернард Броуди, 1966)[2], который утверждал, что: «Контроль эскалации есть упражнение в сдерживании», известная работа Д.Снайдера «Советская стратегическая культура: применение для ограниченных ядерных операций»(Д.Снайдер,1977 г.)[3], «Эволюция ядерной стратегии» (Фридман, Лоуренс,1993 г.) [4] и некоторых других.
Исследования этих авторов относились к гипотетической войне между США и СССР в период холодной войны и стратегиям сдерживания и эскалации. Достаточно ясно выразил свою позицию Д.Снайдер: диаметральная противоположность стратегических культур двух стран не позволяет рассчитывать на переговоры о «допустимости» ограниченного использования ядерного оружия против СССР, и прогнозировался вероятный «односторонний ответ Москвы, предусматривающий ограничение ущерба своей стране путем нанесения по противнику неограниченного контрсилового удара».
Ниже на примере докладов корпорации РЭНД по вариантам эскалации в украинском кризисе будет показано, что некоторые американские аналитики по другому рассматривают проблему возможной ядерной эскалации в условиях военного конфликта на Украине.
Несколько позже министр обороны США Р.Макнамара в книге «Ядерное оружие после холодной войны» отмечал, что сторонники применения ядерного оружия ЯО разработали лишь один возможный сценарий его использования - ситуацию, когда отсутствуют перспективы нанесения противником ответного удара и ядерное оружие применяется против неядерного либо слабого в военном отношении государства, что позволяет обладателю ядерного оружия быть абсолютно уверенным в своей способности добиться разгрома этих стран первым же ударом».[5] Подобных ситуаций в период холодной войны было несколько, например, во время войны в Корее, когда для американских войск и их союзников события принимали опасный оборот, а у КНДР и Китая ядерного оружия не было, а у СССР его было мало. В известной степени подобную ситуацию можно отнести и к «ракетному кризису» на Кубе.
Предлагаемые модели были разработаны для глобального конфликта и представляла собой первые попытки рассмотреть возможности адаптивного применения силы в условиях принятой тогда стратегии ядерного сдерживания СССР. Модели базировались на сочетании дипломатических, военных и других мер по контролю над развитием конфликта с целью не допустить его «скатывания» к глобальной ядерной катастрофе. В то время стороны исходили из существовавшего определенного баланса сил в мире.
Сегодня политологи Ф.Лукьянов и К.Богданов утверждают, что где-то в глубинах сознания политиков , военных и дипломатов присутствует идея, что вероятен обмен ядерными ударами по нарастающей. Более того, такая идея находится в центре сдерживания этой эскалации. Это презумпция того, что эскалация управляема, что мы можем дозировать применение ядерного оружия, добиваться эскалационного доминирования, как говорят американцы, уравнивать ставки на каждой ступени эскалации. На самом деле всех этих механизмов нет, они чисто психологические. Всё ядерное сдерживание строится на потенциалах, но во многом находится в головах, а поскольку в головах сейчас ветер ходит, современное положение дел – специфическая ситуация для испытания на прочность миропорядка. Лучший способ контролировать ядерную эскалацию – просто её не начинать»[6], [7].
К сожалению, нынешняя американская администрация, опираясь на традиционный принцип «исключительности и глобальной ответственности США», руководствуется подходами к принятию решений, демонстративно игнорирующими уроки истории. Стратегию ядерного сдерживания сегодня дополняют стратегия неядерного сдерживания, основанная на угрозе комплексного применения высокоточного оружия и присущие гибридной войне стратегии принуждения и отрицания.
Вопросы эскалации/деэскалации в период после холодной войны
Для периода после холодной войны показательной является позиция российских авторов Левшина В.И. и его коллег, изложенная в статье «О применении ядерного оружия для деэскалации военных действий». Авторы утверждают, что в случае, «если сдерживание оказалось недостаточно эффективным и агрессия все-таки состоялась, ядерное оружие (далее ЯО) следует рассматривать не только как средство решительного разгрома противника, но и как средство деэскалации военных действий[8].
Напомним, что деэскалация — это поведение сторон, направленное на предотвращение эскалации конфликта. В этом случае реальное применение ЯО возможно как для демонстрации решимости, так и для непосредственного нанесения ядерных ударов по противнику. Эту задачу целесообразно решать с использованием нестратегического ядерного оружия, что может исключить «обвальную» эскалацию применения ЯО - вплоть до обмена массированными ядерными ударами, наносимыми стратегическими средствами. В этом случае наиболее приемлемым для противника станет прекращение военных действий
Уильям Перри, министр обороны США в администрации Б.Клинтона, в начале XXI века в книге «Мой путь по краю ядерной бездны» отмечал, что « безопасность России, чьи обычные ВС значительно слабее армий США и НАТО , зависит от ядерных сил. Видя для себя угрозу в расширении НАТО и развертывании американской ПРО в Восточной Европе, Россия приступила к широкомасштабной модернизации своих ядерных сил».[9]
Таким образом, авантюристическая политика Вашингтона придала новый импульс эскалации ядерной гонки.
Одновременно Вашингтон и его союзники развернули поиск новых стратегий, позволяющих им добиться мировой гегемонии избегая опасного приближения к пропасти ядерного конфликта. Именно такие потуги США и НАТО поставили мировое сообщество перед угрозой мировой гибридной войны, диктующей свои модели эскалации и деэскалации.
Возможная современная «лестница эскалации» разработана российскими учёными А.А.Кокошиным, Ю.Н. Балуевским, В.И. Есиным, А.В. Шляхтуровым в книге «Вопросы эскалации и деэскалации кризисных ситуаций, вооруженных конфликтов и войн»[10] В работе видных отечественных специалистов по политико-военным и военно-стратегическим проблемам, государственных и военных деятелей, обладающих огромным практическим опытом, представлена разработка «лестницы эскалации», исследованы некоторые теоретические аспекты войны и применения военной силы в современных условиях как политического инструмента. В ней также рассмотрены вопросы деэскалации вооруженных конфликтов и войн, военного противостояния, проблемы поведения сторон в кризисных ситуациях.
На «лестнице эскалации» авторы располагают гибридную войну между двумя последовательными ступенями:
- ниже политического кризиса с повышенной интенсивностью демонстрации военной силы (противоборства);
- ограниченной (локальной ) «обычной войной» без использования средств массового поражения.
Вместе с тем, гибридная война как координированное использование страной-агрессором многочисленных видов (инструментов) насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени с охватом всего спектра социальных функций для достижения синергетического эффекта и подчинения противника своей воле, располагает собственной (внутренней) лестницей эскалации с достаточно многочисленными ступенями, формами и средствами эскалации/деэскалации этого вида межгосударственного противоборства.
Военный конфликт на Украине через призму революции в военном деле
Специфика современной революции в военном деле (РВД) состоит в том, что она опирается на значительный технологический прорыв в области информационно-коммуникационных технологий. Особую роль в войнах нового типа, оружие, стратегии и тактики которых англосаксы сегодня безнаказанно испытывают в степях Украины, играют, в первую очередь, системы управления и разведки, воздушно-космические средства вооружения, а также высокоточное дальнобойное оружие.
Важно уяснить, что если во времена холодной войны основные усилия сторон концентрировались на стратегическом ядерном сдерживании и улучшении ударных и боевых компонентов вооруженных сил, то сейчас инновационные улучшения затрагивают, в первую очередь, системы управления и разведки. Техническая сторона современной РВД основана, в первую очередь, на достижениях в области информатики и электроники, на улучшении характеристик точности и дальности действия оружия, полноте и оперативности разведки и наблюдения, повышении способности противодействовать и подавлять вражескую оборону и эффективно управлять войсками в условиях непрерывного противодействия противника на линии фронта и в тылу. Меняются и взгляды на сдерживание[11]
Логика эскалации, которой США и НАТО руководствовались до последнего времени, сводилась к тому, что чем выше уровень эскалации, тем сильнее она отрезвляет одну из сторон, которая в какой-то момент должна начать стремиться к деэскалации. Однако та реальность, в которой оказались стороны конфликта, эту логику пока не подтверждает. Каждый новый шаг вызывает ещё более эмоциональный ответ, основанный на страхе и стремлении наказать агрессора, что только усиливает общее напряжение. И чем больше каждая из сторон убеждает себя в том, что стоит перед жёстким выбором между поражением и дальнейшей эскалацией, тем более вероятной становится прямая война между Россией и НАТО со всеми вытекающими последствиями.
Сопоставительный анализ эволюции взглядов США на эскалацию
Показательной является эволюция взглядов США на эскалацию противоборства в ходе Специальной военной операции, отраженная в двух докладах корпорации РЭНД:
- в июле 2022 г. в исследовании РЭНД рассматривались « Пути к эскалации российских действий против НАТО в ходе войны на Украине[12].
- в январе 2023 г. RAND обнародовал американскую стратегию эскалации в противостоянии с Россией «Как избежать длительной войны. Политика США в ходе российско-украинского конфликта»[13].
В обеих работах ответственность за эскалацию военно-политической обстановки на Украине и в сфере международной безопасности уже традиционно для Запада возлагается на Россию с целью выставить действия Америки и остальных стран Запада якобы только "защитой".
Кроме того, не рассматривается влияние на эскалацию наращивания поставок оружия и боеприпасов: от дальнобойных гаубиц и ракетных систем «Хаймерс», «Тень шторма», «СКАЛЬП», танков «Леопард», «Челленжер», средств противобатарейной борьбы, БПЛА, кассетных боеприпасов, а в перспективе американских танков «Абрамс» и самолетов «F-16» .Важную роль играет эскалация поставок средств связи и передача ВСУ данных космической и воздушной разведки.
Заметим, что успешное уничтожение ракет, бронетанковой техники и средств ПВО нашими войсками заставляет натовцев задуматься о дальнейших поставках с учётом явного ущерба их коммерческой привлекательности на других рынках.
Первый июльский 2022 г. документ готовился в условиях высокой степени неопределённости действий сторон конфликта и содержал достаточно радикальные прогнозы эскалации обстановки. Прогнозировались следующие пути развития событий на «лестнице эскалации» конфликта:
Путь 0: раскручивание спирали эскалации на её начальном этапе за счёт наращивания использования сторонами военной силы.
Путь 1: Действия России по упреждению предполагаемого вмешательства НАТО на Украине, что не исключало прямого военного столкновение России и НАТО с возможным переходом к использованию ядерного оружия.
Путь 2: Предпринимаемые Россией меры по воспрепятствованию военной помощи Украине со стороны НАТО
Путь 3: Важным фактором эскалации могла выступить спровоцированная внутренняя нестабильность в России как следствие информационно-психологических усилий Запада по дестабилизации обстановки и организации цветной революции.
Таким образом, в первые месяцы военного конфликта на Украине США и НАТО опасались достаточно быстрого перехода Москвы к применению ядерного оружия. Считалась реальной возможность того, что Россия пойдёт на обострение конфликта нанеся удар по объекту США или союзников. В этом контексте делалась ставка на управление рисками эскалации с целью ограничить вероятность непосредственного военного столкновения между Россией и НАТО В числе не силовых мер планировалось провоцирование антиправительственных выступлений в России, призванных выступить одним из ключевых факторов успеха поддерживаемого Западом комплекса мероприятий по организации цветной революции и государственного переворота как важного условия для нанесения стратегического поражения нашей стране .
В связи с этим аналитики РЭНД допускали, что эскалация не обязательно приведёт к прямому военному столкновению между Россией и НАТО и предлагали продолжить реализацию стратегии эскалации, основанной на активном использовании инструментов гибридной войны: информационно-психологической войны, цветной революции и прокси-войны с наращиванием интенсивности последней.
Для второго документа характерно рассмотрение более радикальных вариантов развития эскалации на Украине в ходе одного из четырёх возможных сценариев военных действий.
Первый сценарий — возможный российский удар по военному объекту на территории страны-члена блока и параллельное публичное требование Москвы к Вашингтону о прекращении поставок оружия Украине.
Ответ Вашингтона - дипломатическое и экономическое давление с возможным симметричным ограниченным ракетным ударом по территории РФ.
Последствия – наращивание эскалации конфликта, возможный раскол среди союзников по НАТО.
Второй сценарий — целенаправленная российская атака на американские объекты вне национальной территории США , например, на спутник, что также может привести к эскалации и человеческим жертвам.
Ответ Вашингтона - пропагандистское осуждение, дипломатическое давление и санкции.
Третий сценарий — целенаправленная атака Россией объектов НАТ, например, ракетные удары по трем авиабазам в Польше и Румынии, с которых ведутся поставки оружия киевскому режиму, что повлечёт жертвы среди военных и мирного населения.
Ответ Вашингтона - ракетные удары по территории России, поскольку Вашингтон должен показать Москве, что противостояние с НАТО — это далеко не конфликт на территории Украины. Дипломатии и санкциям принадлежит вспомогательная роль.
Четвертый сценарий —масштабная (или "менее сдержанная") атака ВС РФ на военные базы США на территории Европы, включая базу Рамштайн и порт в Роттердаме, что повлечет жертвы среди военных и мирных граждан. Вашингтон ответом должен убедить Москву, что все ее действия будут проигрышными, поскольку при эскалации ситуации она якобы проиграет в войне с альянсом, а в случае продолжения поставок оружия ВСУ — якобы проиграет в конфликте на территории Украины.
Таким образом, в отличие от первой из упомянутых работ во втором докладе американские аналитики не рассматривают варианты нанесения Россией удара по территории США и применения ядерного, биологического или химического оружия. Авторы рассуждают об ограниченном неядерном ударе российской армии по входящим в Североатлантический альянс странам Европы или военным объектам США и альянса, в том числе находящиеся в космосе.
В качестве дальнейших шагов по эскалации считается, что Вашингтон мог бы нанести мощные удары по новым российским регионам под предлогом того, что США считают их до сих пор якобы принадлежащими Киеву.
Каждый из вариантов эскалации противоречит обещаниям президента Д.Байдена о том, что США больше не будут участвовать в длительных войнах. Все действия американской администрации, направленные против России и Китая, свидетельствуют как раз об обратном и рассчитаны на длительную перспективу противоборства.
Надо сказать, что администрация США уже пошла дальше вариантов, предложенных РЭНД и санкционировала удары как по новым российским территориям, так и по приграничным областям России, по военно-морским базам и даже по объектам наших стратегических ядерных сил.
Однако пока терпение и толерантность России позволило удержаться от действий, способных привести к неконтролируемому развитию обстановки
С другой стороны, американская сторона давно балансирует на лезвии ножа: недостаточно мощный удар по России союзники США воспримут как доказательства слабости и нежелания защищать страны НАТО. В то же время нужно, чтобы Россия не восприняла такой удар как войну с альянсом, так как Вашингтон пока не планирует подобное развитие событий, что было подтверждено на саммите в Вильнюсе.
Эскалация/деэскалация гибридной войны
Для гибридной войны как социально-политического явления весьма протяжённого во времени и построенного на стратегии изнурения противника характерными являются периоды эскалации и деэскалации на определенных этапах, когда стороны оценивают реакцию на свои действия, анализируют полученные результаты и прогнозируют эффективность последующих шагов.
С точки зрения логики эскалации\деэскалации гибридная войн и её инструменты обладают рядом уникальных характеристик, отличающих их от обычных военных конфликтов и позволяющих использовать гибкие адаптивные варианты управления интенсивностью боевого воздействия на противника.
Во-первых, это географический охват всей территории государства-объекта и всех сфер противоборства: на суше, на море, в воздухе и космосе, в информационно-психологической, финансово-экономической, культурно мировоззренческой, военно-технологической сферах. Прокси-война как инструмент гибридной войны предусматривает возможности широкого участия гражданского населения (не комбатантов) в военных операциях на передовой и в тылу противника (партизаны, диверсионные акции, шпионаж).
Во-вторых, многосферная координация и синхронизация гибридных угроз и действий военных и не военных субъектов гибридной войны, использования СМИ, экономических санкций, ведения разведки и организации диверсионных актов. Мощными инструментами эскалации выступают цветная революция и прокси-война. При этом интенсивность прокси-войны может изменяться в соответствии с собственной логикой конфликта.
В-третьих, асимметричность действий, построенных на выборе неожиданных для противника способов и объектов нанесения ударов, учёт фактора уязвимости государства.
В-четвёртых, учёт особенностей, взаимовлияния и синергетики факторов времени, пространства, внезапности, стратегической мобильности
И, наконец, стратегия прокси-войны как инструмента гибридной войны предусматривает конкретность целей, синхронизацию нанесения ударов по ним по времени, пространству, учёт наличных ресурсов, использование фактора ускорения гибридной войны и ряда других факторов.
Стратегия гибридной войны рассчитана на многие годы. Вместе с тем в ходе войны предусматривается проведение операций, позволяющих существенно ускорить достижение целей гибридного вооруженного конфликта за счет внесения дополнительных «импульсов хаотизации» обстановки в государстве — жертве агрессии.
В первом и втором десятилетиях XXI века в США зародились взаимосвязанные концепции гибридный войн[14] и многосферных операций (Multi-Domain Battles, MDB)[15]. Если концепция гибридной войны на стадии своего зарождения и практического применения в начале 2000-х годов предусматривала интеграцию сил и средств на театре войны, в так называемой «серой зоне»[16], то относительно новая концепция MDB предусматривает объединение всех политических и военных, силовых и не силовых инструментов насилия для действия во всём доступном пространстве.
Такой симбиоз формирует основу новой концепции мировой гибридной войны[17]. Мировая гибридная война (МГВ) представляет собой многосферный межцивилизационный военный конфликт, в ходе которого стороны прибегают к целенаправленному адаптивному применению как военно-силовых способов борьбы, так и экономического удушения противника, использованию подрывных информационно-психологических технологий, прокси-войн и цветных революций. Стратегия МГВ рассчитана на длительный период, её главными целями являются Россия, Китай. Иран и некоторые другие государства. Для каждого из государств разработаны средства и способы ускорения гибридной войны.
Ускорение современных военных конфликтов
Понятие «ускорение войны», которое применимо как гибридным, так и традиционным войнам, в том числе и к многосферным операциям, включает в себя широкий спектр воздействия на противника с целью скорейшего завершения противоборства за счет создания необходимых для этого условий.
Понятие «ускорение» следует рассматривать в широком историческом контексте. С начала ХХ в. существенно наращивается скорость изменения событий во многих сферах человеческой деятельности: во влиянии человека на исторические процессы, в войне и политике, в экологии, в демографии.
В прошлом для того, чтобы историческое событие состоялось был необходим достаточно длительный промежуток времени, однако этот интервал становится все более коротким.
В условиях нелинейных ассиметричных вооруженных конфликтов современности влияние ускорения событий на ход и исход войны приобретает новый, гораздо более угрожающий характер, чем в прошлом. Например, импульсы ускорения процессу завершения Первой мировой войны придали масштабные волнения в Петрограде, а также целенаправленная пропагандистская работа большевиков по разложению российской армии, приведшие к выходу России из войны. Однако заняла такая деятельность немало времени.
Примером событий, приводящих к ускорению войны может быть применение новых смертоносных видов оружия, как, например, атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки вооруженными силами США 6 и 9 августа 1945 г. с целью ускорить капитуляцию Японии (2 сентября 1945 г.)
Решающее влияние на завершение Второй мировой войны оказали победоносные стратегические операции Советской Армии. Импульсы ускорения достижению целей войны придавали стратегические бомбардировки союзниками военно-промышленных центров, узлов коммуникаций и крупных городов фашистской Германии и, наконец, открытие второго фронта в Европе.
Ускорителем войны может служить смерть крупных политиков или военачальников. Уход из жизни И.В. Сталина послужил одной из важных причин ускоренного заключения соглашения о прекращении боевых действий в Корее (27 июля 1953 г.) и конца корейской войны. Для правильного понимания действия фактора ускорения важно четко определить смысл войны, т.е. то, чего хотят добиться воюющие стороны. Если война 1914–1918 гг. велась за передел мира, то во Второй мировой войне речь впервые зашла не только о мировом превосходстве и разделе сфер влияния между державами-победителями, но и о принципах и правилах нового мирового порядка.
Сегодня борьба за установление нового мирового порядка определяет смысл гибридной войны, как качественно нового вида межгосударственного противоборства в XXI в. Наличие ядерного фактора, появление высокоточных гиперзвуковых средств доставки ядерных боеголовок сужает горизонты стратегического планирования и предопределяет выбор спектра новых ускорителей гибридной войны.
В современных военных конфликтах войне ускорения включает связанную единым замыслом резкую активизацию действий, направленных на подрыв и хаотизацию обстановки в противостоящем государстве. С этой целью используются информационно-психологические операции, цветные революции, прокси-войны, экономические санкции, наращивание военного давления, осуществляется активизация действий иррегулярных формирований, террористических, экстремистских и сепаратистских сил. Операции по ускорению войны могут проводиться как государством-агрессором, так и государством-жертвой агрессии каждым в своих целях. Следует выделить несколько стратегических ускорителей гибридной войны.
Во-первых, разрушительный импульс ускорения операциям гибридной войны придает сочетание ее базовой стратегии измора, на которой основываются информационно-психологическое воздействие и прокси-война и стратегии сокрушения, на которой строится «цветная революция».
Такой симбиоз инструментов мировой гибридной войны, во-первых, позволяет управлять эскалацией/деэскалацией конфликта в различных сферах, и, во-вторых, формирует своеобразный разрушительный тандем для целенаправленного использования свойств глобальной критичности современного мира в целях подрыва фундаментальных основ существующего миропорядка, дестабилизации отдельных стран и целых регионов, принуждения их к капитуляции и подчинению стране-агрессору.
В основе сочетания стратегий сокрушения и измора лежат механизмы поэтапного усиления и эксплуатации критичности как фактора эскалации в целях хаотизации обстановки в стране-жертве. Поэтому цветная революция наряду с прокси-войной на Украине должны рассматриваться в качестве потенциально мощных ускорителя гибридной войны против России.
Сказанное требует приложения непрерывных и взаимосвязанных усилий дипломатии и разведки в предотвращении стратегической и военно-технической внезапности действий по подрыву национальной безопасности России[18].
Во-вторых, информационные средства и методы воздействия превратились в важнейший инструмент оказания влияния на весь спектр гибридных угроз. Например, распространение пропаганды и контрпропаганды в информационном пространстве (в том числе в Интернете, в частности, в социальных сетях) позволяет наращивать разрушительную силу информационно-психологических операций, придавать дополнительные ускоряющие импульсы мероприятиям, направленным на ослабление и разрушение административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сфер противника.
Меметика как инструмент публичной дипломатии в современных конфликтах
Информационно-психологическая война является активным инструментом, катализатором как при подготовке цветной революции, так и прокси-войны и представляет собой осуществляемую по единому замыслу и плану совокупность способов воздействия на сознание всех слоев населения государства- противника для искажения картины восприятия мира, ослабления и разрушения основ национального самосознания и типа жизнеустройства с целью дезорганизации мер противодействия агрессии
Хочу привлечь внимание к меметике как важному инструменту публичной дипломатии в информационно-психологической войне[19]. Меметика —теория содержания сознания и эволюции культуры, представляющая собой научный подход к эволюционным моделям передачи культурной информации на основе концепции мемов. Мемы, аналогичные генам в генетике, определяются как единицы культурной информации (идеи, верования, поведенческие шаблоны и т.д.), заключённые в разуме одного или многих индивидов и способные воспроизводить себя, передаваясь от одного разума к другому посредством имитации, научения и др. С конца XX-начала XXI века практическое использование методов меметики, основанных на эволюционных моделях передачи информации, получило развитие в интересах ускоренного достижения военно-политических целей информационно-психологической войны, цветной революции и прокси-войны на Украине.
В результате внедрение своеобразного «ментального вируса» в процесс информационно-психологического воздействия на население Украины способствовало формированию в сознании людей сложной составной идеи, которая в результате целенаправленного воздействия Запада организовалась в отдельный запоминаемый и передающийся уже нескольким поколениям украинцев русофобский мемокомплекс – группу взаимосвязанных и адаптируемых к реалиям современности антироссийских мемов.
Доктор политических наук Анна Виловатых в диссертации и научных статьях : «Меметика как инструмент современного информационного противоборства»[20] и «Использование информационно-коммуникационных технологий в военно-политических целях: социально-психологический аспект»[21] обращает внимание на военно-прикладное значение мема как одного из инструментов информационной борьбы и перечисляет его ключевые характеристики: в мемах проявляются глубинные образы мышления; мемы изменчивы и влияют на совершаемый человеком выбор; мемы могут иметь деструктивный и позитивный характер; и, наконец, мемы — это структуры мышления, т.е. они влияют на принятие решений.
Эскалация информационно-психологического воздействия на население Украины осуществлялась в ползучей последовательной форме с систематическими «вбросами» мемов-катализаторов и ускорителей гибридной войны.
Например, в 2003 г. появился труд «философско-исторического жанра» (по словам самого его автора) «Украина — не Россия» — книга второго президента Украины Леонида Кучмы, впервые изданная в 2003 году на русском языке.[22] Одновременно само название этого опуса служит запоминающимся мэмом. С учётом известных антирусских настроений в Польше книга была переведена на украинский и польский языки.
Л.Кучма с обличительным антироссийским пафосом изложил взгляды на историю Украины, на события XX века и начала XXI, сделал акцент на различия в украинском и русском национальных характерах, на якобы разные взгляды на культурно-историческое прошлое и надуманные взаимные претензии. Это была книга-импульс к дальнейшей антироссийской и русофобской вакханалии, своеобразный политический и идеологический манифест, в котором политик описал своё гнилое мировоззрение и завещал его развитие в будущем.
Фактически эта книга представляет собой программный памфлет и пропагандистский документ, призванный задать политический вектор развития украинской государственности, упрочить позиции националистической, русофобской прослойки населения Украины, обеспечить трансфер и развитие антироссийских идей в последующих поколениях. Кучма, конечно, юлил, темнил и осторожничал, опасаясь решительной реакции русскоязычного населения Донбасса, Крыма, Харькова, Одессы и многих других городов и областей.
В условиях развязанной на Украине войны чужими руками все слова представителей киевского режима от президентов и до нынешней правящей клики о «гидности», «незалежности», «державности» и прочие высокопарные изречения – всего пустышки для холопов, у которых есть только лишь одно предназначение – идти на убой во имя интересов звездно-полосатых жуликов).
Жаль, что этого еще не поняла значительная часть украинского общества, а если и поняла, то никак не выйдет из своего «хуторского» мировосприятия – «моя хата с краю, ничего не знаю». Итогом этого хуторского мировоззрения стало то, что Украина лишилась своей земли, своих граждан, веры, чести и достоинства. И будет еще хуже, если все-таки у граждан не произойдет включение сознания и понимание того, что творится с Украиной и что с Украиной творят.[23]
Посольство США, влиятельное пpедставительство в Киеве «Американской федерации труда - Конгресса производственных профсоюзов» — крупнейшего в США объединения 57 национальных и международных профсоюзов, деятельно и агрессивно влияли и направляли пpоцессы, пpоисходящие на Укpаине. Параллельно в стране по единому замыслу и плану действовали и масса так называемых тесно связанных с ЦРУ и британскими спецслужбами общественных институтов и фондов, осуществлявших подрывную работу в образовательных и псевдорелигиозных учреждениях страны, делавших упор на извращение истории. Особое внимание уделялось пропаганде националистических, русофобских взглядов в областях Украины с преобладанием русскоязычного населения.
Затем в ход пошли мэмы-лозунги и «кричалки» националистического, русофобского содержания, которые сканировали манипулируемые толпы на майдане и других нацистских сборищах.
При подготовке и ведении цветной революции (майдана на Украине) и последовавшей прокси-войны против России накал информационно-психологической войны не снижается. В стремлении закрепить за собой лидерство в информационной сфере с использованием достижений цифровых технологий, США и Североатлантический альянс активно проводят ролевые игры и военные учения с применением мемов как боевых информационных единиц. Таким образом, меметика представляет собой один из перспективных инструментов повышения эффективности информационно-психологической борьбы в гибридной войне за счет ускорения процессов влияния на сознание людей путем внедрения быстродействующих «ментальных вирусов».
В-третьих, присущая гибридной войне специфика проявления факторов времени, пространства, внезапности и стратегической мобильности по-новому ставит вопрос об использовании для ускорения гибридной войны достижений искусственного интеллекта (ИИ) как области знаний, основанной на технологиях, позволяющих вычислительным системам использовать алгоритмы, которые напоминают разумное поведение, в том числе, поведение человека.
Искусственный интеллект в управлении современными военными конфликтами
В военной сфере уже сейчас можно увидеть зачатки применения алгоритмов ИИ в сфере принятия решений без участия человека, когда ощущается нехватка времени для принятия осмысленных решений и требуется высокое быстродействие. Технологии ИИ применяются в бортовых самолетных и противокорабельных ракетных комплексах, в системах ПВО и ПРО для определения степени важности целей и автоматического определения очередности их поражения.
В гибридной войне ИИ уже сегодня является важнейшим геополитическим фактором, определяющим эффективность используемых стратегий. Технологии ИИ незаменимы при эскалации/деэскалации комплекса гибридных угроз (ГУ) с целью оперативной выработки решений по синхронизации угроз на основе выбора их оптимальной последовательности, интенсивности, времени и места (объект, город, регион) при реализации видов ГУ в административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сферах. Задача синхронизации угроз занимает чрезвычайно важное место в стратегии гибридной войны, её эскалации/деэскалации, что требует серьезной научной разработки вопросов применения ИИ.
Актуальности разработки проблем ИИ способствует нарастающая тенденция, в соответствии с которой многие развитые страны при создании своих национальных стратегий ИИ делают ставку на приоритет экономических и военных интересов своей страны, а также на интеграцию в этой сфере ресурсов государства и частных компаний, выравнивание скоростей внедрения ИИ-инноваций во всех сферах управления общественной жизни людей. Осуществляется смещение приоритетности стратегических целей на получение экономических, геополитических и военных преимуществ в гибридной войне как новой форме межгосударственного противостояния за счет обеспечения доминирующего положения в сфере разработки и внедрения технологий ИИ. Однако применение ИИ в модели гибридной войны связано опасностью «делегирования» компьютеру права на принятие стратегических решений на основе математических алгоритмов, а не человеческой логики и недостаточным контролем над ситуацией со стороны человека. Это может придать мощный импульс развитию интенсивности гибридной войны с выходом на последующие ступени «лестницы эскалации», описанные в работе А.Кокошина и его коллег.
Технологии ИИ для управления и эскалации гибридной войны сегодня широко используются в кибернетической, финансовой и экономической сферах гибридных военных конфликтов, ведущихся США против России, Китая. Ирана, Сербии. Например, в экономической и финансовой областях высокочастотная торговля превратилась в основную форму алгоритмической торговли на финансовых рынках, где компьютеры без участия человека покупают и продают позиции в течение долей секунды.
Использование технологий ИИ в высокочастотной торговле в сочетании с операциями информационной конкурентной борьбы в сфере торговли оружием позволяет противнику в сжатые сроки осуществлять подрывные мероприятия против российского ВПК за счет провоцирования противоречий между отечественными предприятиями, между производителями и заказчиками продукции внутри страны и за рубежом, оперативно перекрывать каналы закупок важных комплектующих изделий.
И, наконец, еще одним инструментом ускорения гибридной войны является терроризм. На рубеже XX–XXI столетий произошла трансформация терроризма из средства борьбы за власть на внутригосударственном уровне в один из эффективных инструментов гибридной войны как нового вида межгосударственного противоборства. Примеры-террористические операции Киева при поддержке и прямом участии США и Великобритании в прокси-войне на Украине (атаки на Крымский мост и объекты гражданской инфраструктуры в Москве и других городах России, нападения на объекты стратегических ядерных сил России, взрывы «Северных потоков», убийства мирных граждан диверсионно-разведывательными группами ВСУ и т.п.).
Подобная трансформация непосредственно связана с процессами глобализации и обострением прокси-войны США и НАТО против России на Украине и способствует превращению терроризма в мощный фактор ускорения в гибридных войнах, определяющим динамику и содержание политических процессов на международном и глобальном уровнях.
Выводы
США и НАТО делают ставку на достижение тотальной победы над Россией в развязанной ими прокси-войне на Украине. Это поощряет настойчивые требования Киева разблокировать вопросы поставок для Украины самолетов F-16 и дальнобойных ракет, а также увеличения поставок современных систем ПРО и ПВО .
Императивом обеспечения безопасности России на обозримый исторический период является безусловная победа в Специальной военной операции, сопровождающаяся наращиванием способности Вооруженных Сил одновременно вести борьбу в глобальном, региональном, а если потребуется, и в нескольких локальных конфликтах. Необходимо последовательно совершенствовать научно-исследовательскую, аналитическую и прогностическую работу на основе изучения опыта современных военных конфликтов, выявлять их закономерности и влияние на политику, дипломатию, военную техносферу, действовать на опережение с учётом тенденций развития военной мощи и направленности дипломатических и военных усилий наших противников.
