Эдуард Багиров, автор "Гастарбайтера", популярного романа о непростой жизни, написал новую книгу "Любовники", о настоящей любви. Ольга Гриневская поговорила с Эдуардом Багировым об эволюции на писательском поприще (или ее отсутствии).
- Уже чувствуешь себя настоящим писателем?
- Писатель - это многолетний труд над собой, а не одна-две книжки. Я просто пишу. Надо быть, а не чувствовать себя писателем. Некоторые пишут брошюрки и чувствуют себя настоящими писателями.
- Что изменилось с момента выхода "Гастарбайтера"?
- Совершенно ничего не изменилось; и тенденций никаких не предвидится к изменению. Я писал только о том, что вижу, что знаю сам; а выдумывать, высасывать из пальца - я как не умел раньше, так и сейчас не умею. Я реалист; на что я могу повлиять, я влияю в своей маленькой нише. Мою книгу прочитало огромное количество людей, после "Гастарбайтера" я осознал большую ответственность за то, что пишу. Когда ты пишешь первую книгу, ты не понимаешь, что будет потом. Если ее прочитает пять человек, она так и будет валяться на книжных полках в магазине, но когда ее прочитало нереальное количество людей, понимаешь, что ответственность должна быть. Когда я писал "Гастарбайтера", я вообще ни о чем не думал, просто писал; во второй книге уже думал. Не могу сказать, что это сильно повлияло на то, о чем и как я пишу, но сложно было избавиться от мысли, что это тоже прочтут много людей.
- Что думаешь о понтах?
- Понты разные бывают: есть правильные, а есть неправильные. У нас такая страна, с пограничным менталитетом, еще не отмершей совковостью, когда вроде бы здравый, взрослый мужик, бабла заработал хорошо, а метафизический красный пиджак из него так и прет. Понты уместны тогда, когда ты умеешь правильно ими пользоваться; если не умеешь - тогда и не стоит, смешно будешь выглядеть. У меня, во-первых, они крайне редки, во-вторых, уместны, и, в-третьих, их никто не замечает - это самое главное.
- Откуда взялся твой герой?
- Мой герой приехал из глухой дыры, без ничего, и пытается выжить в Москве. И у него получается, он как раз зарабатывает на чужих понтах. Появляется любовь - и все заглушает. Он знакомится с девушкой.
- В книге была не одна.
- Таких девушек может быть сколько угодно, а любовь - это любовь. Он может пять, десять лет встречаться с одной девушкой и думать, что у него все хорошо, пока наконец ему не повезет и он не влюбится; тогда все девушки сами собой уходят на второй план. Так вот он знакомится с этой девушкой в интернете, долго не решается с ней увидеться, а когда встречается вживую, понимает, что все, засада: потому что он, по большому счету, никто, а она из очень влиятельной семьи, да и сама не ровное место. И вот у него внутри такой диссонанс: мучения, метания, неуверенность в себе.
- Почему они знакомятся именно в интернете?
- Я сам в интернете живу уже 10 лет. Интернет - это едва ли не самая главная составляющая моей жизни; я сам состоялся - то, что у меня есть, появилось благодаря нему. Как я могу писать о роде деятельности, которым я не занимался, подробно и убедительно его описывать - такого не может быть; это должен быть действительно настоящий писатель, чтобы писать, например, о Лондоне, ни разу в нем не побывав, так, чтобы люди, ездившие туда, не увидели никакой разницы.
- Как сам относишься к современным писателям?
- Я их не очень люблю, мне больше нравится классическая литература - она на то и классическая. Очень здорово пишет, точнее - писал, Гоголь; само собой, Достоевский. Это люди, очень хорошо владевшие языком. Вроде бы эти душевные метания и психология потерпевшего у Достоевского мне, мягко говоря, не близки, но язык, конечно, колоссально поражает. В первом романе, который я прочитал у Достоевского, в "Идиоте", я встретил поразившее меня предложение: оно состояло из четырех слов, там была запятая, две точки с запятой и в конце точка - это меня прибило, потому что это было уместно, а не просто понатыканы знаки препинания; такой уровень владения языком. Да и многие еще писатели, здесь двумя не отделаешься. А вот кого не люблю, так это Толстого. Это издевательство над людьми, которые его читают; поэтому я его не переношу.
- Что в книгах, прежде всего, не любишь?
- Фальши не люблю, как и в жизни. Я читаю практически с трех с половиной лет. Когда я был маленький, моя мать работала на книжной базе; в советское время, когда был тотальный дефицит всего, в том числе и книг, у меня в доме их всегда было несчитанное количество - вот я и читал. Специально сбегал с уроков, чтобы почитать. Я, в общем, разбираюсь в литературе, точно знаю, что мне не нравится, и никогда не буду тратить свое время на плохую книгу. Поэтому современных литераторов читаю крайне избирательно.
- Кого бы выбрал как пример для подражания?
- Я бы хотел писать как Мельников-Печерский, но я так не смогу никогда. Потому что он аутентичен; он писал тем языком, который слышал вокруг себя, при этом мастерски владея академическим русским языком и совмещая их так, как надо. Если взять того же Достоевского - у него очень хрестоматийный язык, а у Мельникова-Печорского - живой, но на том же уровне. Это очень круто.
- Значит, нужно развиваться в этом направлении.
- Развиваться-то развиваться, но для этого придется не вылезать из гор образовательной литературы, а мне вовсе не улыбается такая перспектива. Я живу в свое удовольствие и не собираюсь ничего менять; я знаю, что я никогда не стану Достоевским, никогда не стану Мельниковым-Печерским, это совершенно точно, потому что к этому нет ни единой предпосылки. У нас разные образовательные уровни, воспитание, мы из разных песочниц. Ремарком я стать могу лет так через 30, может быть, если я буду писать и писать. Хотя опять же, разница между ним и мной большая - Ремарк был пронзительным интеллигентом, даже о самом законченном говне он писал так, как он писал; я так не смогу. Видимо, придется мне развивать свою собственную нишу, что я и собираюсь делать.
Ольга Гриневская
OZON.ru
