Вдохновение следует искать в нашем собственном прошлом[1]
Д. Масловский, историк русского военного искусства
Глобализация – главное условие существования подконтрольного США либерального миропорядка. Как признавалось в мае 2024 года в журнале «Форин Аффеарс», «Что стало бы с миром, если бы Соединенные Штаты стали обычной великой державой? Речь не идет о том, что произойдет, если Соединенные Штаты отступят к откровенному изоляционизму. Это просто вопрос, что произошло бы, если бы страна вела себя так же узкокорыстно, часто эксплуататорски, как многие великие державы на протяжении всей истории, – если бы она отвергла идею о том, что на ней лежит особая ответственность за формирование либерального порядка, который принесет пользу всему миру. Это было бы грандиозным отходом от 80-летней американской стратегии»[2].
Современная особенность мировой политики – это то, что военно-силовое противоборство стало частью не только политики обеспечения безопасности государств, но и их политики эффективного социально-экономического развития. Произошла интеграция стратегий обеспечения безопасности, которые ранее рассматривались как исключительно «затратные», со стратегиями повышения эффективности национального развития. «Пушки» стали не просто совместимы с «маслом», но и частью этого «блюда». Причем, практически одновременно в большинстве развитых государств, включая, естественно, США и Россию. Так, стратегия США в отношении России[3] и СВО предполагала, что вооруженное противоборство будет частью (причём не самой главной) общей политики страны, которая предполагает одновременное и системное решение вопросов безопасности и развития[4].
В этом смысле, надо признать, им (доминирующей части правящей элиты, включающей как республиканцев, так и демократов) удалось добиться многого за относительно короткий период 2014–2024 годов, в частности:
– искусственно создать максимально благоприятные условия экономике США, например, в энергетической сфере. Как заявил посол России в США А. Антонов 24 апреля 2024 года, «США под энергобезопасностью понимают доминирование на рынках, полное подчинение сателлитов и отсутствие конкуренции»[5].
– нарушить крепнущие и доминировавшие во внешней торговле России с Европой связи, в том числе крупный экспорт энергоресурсов из России, дававший ей наибольшую долю в экспортной выручке и возможности приобретать технологии, машины и оборудование из стран ЕС;
– подорвать эффективность экономики стран ЕС, которая во многом зависела от дешевых энергоресурсов из России, в том числе, перераспределив в 2023–2024 годах часть расходов НАТО «в пользу» ЕС;
– вынудить промышленность и квалифицированные трудовые ресурсы стран ЕС к эмиграции в США;
– создать трудности для России в технологической, финансово-экономической и торговой областях;
– переориентировать в максимальной степени торговлю ВВСТ на США, которая выросла на 20% за несколько лет за счет падения доли России и других стран (исключая Республику Корея);
– максимально использовать ВСУ в качестве непосредственного оружия США и западной коалиции, предназначенного для оказания военного давления на Россию;
– продемонстрировать Китаю и другим странам мира, что посягательства на «нормы и правила», установленные США неизбежно будут встречены самой острой реакцией со стороны стран-членов западной коалиции и т.д.
Это только часть тех задач, которые вписаны в универсальную внешнеполитическую стратегию США и их союзников, причем, далеко не все эти задачи были решены к 2024 году даже частично. Выделение странами ЕС и США финансирования Украины в феврале – апреле 2024 года (50 млрд и 60 млрд долл. соответственно) на долгосрочной основе стало результатом запланированного и подготовленного политического решения, принятого еще в 2023 году. Более того, эти решения будут дополнены в ходе реализации такой долгосрочной стратегии в будущем последовательными шагами как отдельных правительств, так и решениями НАТО и ЕС.
Таким образом, внешняя обстановка, в том числе прогнозируемый на долгосрочный период сценарий развития МО и ВПО, предполагает, что процесс глобализации будет постоянно подкрепляться военно-силовыми решениями США и других стран-лидеров глобализации с тем, чтобы сохранить контроль над развитием военно-политической и финансово-экономической обстановкой в мире. При этом исключительно важное значение в этой стратегии западной коалиции будет иметь использование государственных и не государственных силовых – военных и не военных – инструментов политики, прежде всего, институтов развития человеческого капитала – НКО, университетов, СМИ и т.п.
Примером силового использования инструментов глобализации выступает политика санкций США в отношении любых государств, включая партнеров, союзников и даже международных институтов (например, угрозы санкций в отношении МУС, если тот привлечет к ответственности руководство Израиля). Причем, не только напрямую, как в отношении России, но и его партнеров, таких, например, как КНР и Индия. Так, в апреле 2024 года госсекретарь США Э. Блинкен в ходе своего визита в Китай откровенно шантажировал руководство страны усилением санкций. Став квартирмейстером Москвы, Пекин стал источником растущей обеспокоенности Вашингтона. Как заявил Блинкен 19 апреля 2024 года на пресс-конференции после саммита «Большой семерки», «Китай не может иметь и то, и другое»… Вы хотите иметь позитивные, дружеские отношения со странами Европы, и в то же время вы подпитываете самую большую угрозу европейской безопасности со времен окончания холодной войны».
По оценкам разведывательного сообщества США, зависимость российского оборонного сектора от КНР сейчас практически полная. 12 апреля 2024 года «на условиях анонимности» высокопоставленные представители администрации США в интервью многочисленным средствам массовой информации заявили, что даже к 2024 году около 90 процентов микроэлектроники, используемой в российском производстве ракет, танков и самолетов, будет производиться из КНР. Те же чиновники сообщили, что 70% российского импорта станков на сумму около 900 миллионов долларов в четвертом квартале 2023 года также было получено из Пекина[6]. КНР, кроме того, была одной из нескольких стран, помогавших России с нехваткой нитроцеллюлозы, ключевого ингредиента в производстве пороха. Почти в любой момент КНР давала возможность российскому оборонному сектору наращивать новое производство.
Противодействовать такому силовому давлению со стороны глобальных силовых средств можно только такими же системными силовыми средствами противоборства – не только (и даже не столько) военными, сколько не военными. Прежде всего, ориентированными на количественное и качественное развитие национального человеческого капитала (НЧК) и его институтов. Война, в современном смысле этого слова, может быть выиграна не только на поле боя, но и в одновременном (это – главная трудность) социально-экономическом соревновании противоборствующих сторон.
Проблема, однако, в том, что если у США такие силовые средства есть и стоит проблема их эффективного использования, то у других государств и цивилизаций их пока что (в сопоставимом количестве и качестве) нет[7]. Они только создаются. Поэтому эти государства должны думать как создать такие силовые средства и как их позднее использовать уже сейчас. Этот процесс, например, изначально в приоритетном порядке предполагает, прежде всего, ускоренное и одновременное, системное, развитие всех компонентов человеческого капитала и его институтов – экономических, демографических, морально-волевых, нравственных, образовательных и культурных.
Из этого перечня вытекает неизбежный вывод, что такие качества можно развивать только на национальной основе, которая, безусловно, не исключает мировой опыт, но ставит его в прямую зависимость от национальных интересов и ценностей. Так, например, не только фундаментальная, но и прикладная наука может развиваться только на основе национальных школ, которые сотрудничают и используют мировой опыт, но создают собственный, оригинальный продукт, успешно конкурирующий, а не повторяющий (с опозданием, трудностями и хуже) зарубежные результаты. Только в этом случае возможно соревнование и работа на опережение.
То же самое можно сказать и о других областях человеческой деятельности, например, образовании, экономики, финансах, военном деле. Иначе говоря, нация и государство в настоящее время могут обеспечить свою безопасность – защиту от внешних угроз – и успешно конкурировать только в условиях доминирования автаркии[8], когда влияние глобализации дополняет эффективность национальным силовым средствам политики, а не подчиняет себе национальные интересы и ценности. Именно в этом заключается суть современной эффективной национальной стратегии развития и безопасности России[9].
Национальная стратегия России (и, как следствие, СВО) в 2022–2024 годы находилась под сильнейшим влиянием двух мировых тенденций – прежней, доминировавшей в предыдущие годы, глобализации, – и начавшейся вытеснять эту тенденцию, старой-новой мировой тенденцией – автаркии[10]. Причём, усиление противоборства между этими тенденциями происходило особенно остро в 2022–2024 годы в мире[11] и в России одновременно и практически сразу во всех областях: политике, экономике, промышленности, гуманитарной и других. Надо признать, что колониальное прошлое России последних десятилетий поставило Россию в зависимость от глобализации во многих областях, но, прежде всего, от наукоемкого производства, значительная часть которого была просто уничтожена за последние 30 лет. Потребности ОПК России пришлось удовлетворять во многом исходя из остаточного принципа развития экономики страны, что привело к ограничению промышленной базы.
2022–2024 годы стали, по сути, периодом возрождения промышленности, темпы роста которой приближались к 10%. Это стало возможным только в условиях отказа от условий ограничений глобализации. Автаркия в российской промышленности в эти годы – скорее набиравшая силу тенденция выхода из зависимости глобализации в промышленности, но отнюдь не автаркия в полном смысле этого слова потому, что зависимость России во многом сохранялась и преодолевалась с помощью самых разных приемов, в том числе помощи зарубежных стран.
На эту борьбу мировых тенденций, ускоренную внешними санкциями и проведением СВО, оказывало сильнейшее влияние начавшееся незадолго до этого открытое противостояние США и КНР, а также объективно нараставшие тенденции в политической автаркии многих государств – от Африки до Латинской Америки[12]. Другими словами, борьба автаркии и глобализации касается не только России, но и других, в том числе развитых государств, что отлично видно на примере усиления правых и консерваторов в Европе.
В этом смысле в России происходило точно такое же силовое (но более ожесточенное из-за проведения СВО) противоборство этих же процессов, как и в мире. Это было отлично видно на многочисленных примерах, а, нередко, непоследовательности в деятельности самой российской власти, очень часто её запоздалой реакции (либо её отсутствия) по целому ряду принципиальных вопросов – от политико-дипломатической пассивности (относительно отказа в выдаче виз российским журналистам в ООН, «выселение» из школы в Варшаве и т.п.) – до замедленной или вообще отсутствия реакции на враждебные торгово-экономические санкции. Иногда это объясняется проблемами бюрократии, иногда – тактикой выжидания, но очевидно, что стратегия России в 2022–2023 годы носила явно выжидательный характер, вероятно, выражавшей надежду части российской правящей элиты на достижения компромиссов с Западом.
Компромисс с Западом в вопросах принципиальных – экзистенциальных, выживания нации и государства – невозможен. Как невозможен и равноправный компромисс между автаркией и глобализацией, который может быть выражен только в достижении частных договоренностей, не более того, в принципиальных областях, например, в области стратегической стабильности, хотя и здесь мы с Западом расходимся в принципиальных подходах.
Между тем, складывалось впечатление, что движение в направлении автаркии в нашей стране, поощряемое в промышленности, сознательно сдерживалось или даже саботировалось в области финансовой, гуманитарной и политической. Элита страны хотела «остаться в Европе» всеми силами, нередко мешая развитию страны. Это было ясно видно, например, на политике Центробанка, который сохранял запретительные нормы кредитования, а также фактическом сохранении тенденций в образовании, заложенных ещё Соросом.
Возник очевидный парадокс: с одной стороны, Россия выступила мировым лидером в борьбе с глобализацией, контролируемой США и их союзниками (даже если об этом и не говорится открыто), что признается всеми в мире – от Китая и Индии до Бразилии, – но, с другой стороны, во внутренней политике мы видим сплошь и рядом остатки либеральной глобализации в нескольких областях, причем, в некоторых из них, такие «остатки» (например, в сохранении кадров), очевидно, доминируют.
Это состояние – крайне опасно, особенно если учитывать значительную часть правящей элиты и общества в России, которая занимает выжидательную, конформистскую политику, на которую в основном и делает ставку наш главный оппонент. А иногда и откровенно предательскую позицию, когда масштабная коррупция подрывает не только экономику, но и внутреннюю политику страны.
Аресты и судебные процессы в министерстве обороны и смежных структурах свидетельствуют о том, что военное управление в ходе СВО откровенно превратилось в малоэффективный государственный орган. Противоборство глобализации и автаркии в новом веке вступило в решающую фазу, когда те государства, которые смогут обеспечить себе минимальную возможность самостоятельности, выраженную тенденциями в автаркии, гарантируют сохранение суверенитета и национальной идентичности. Те же, которые не смогут добиться значительной доли автаркии в своей политике и экономике (т.е. хотя бы относительного суверенитета), станут дополнением западной военно-политической и финансово-экономической коалиции, неизбежно исчезнут в будущем как самостоятельные субъекты МО и ВПО.
Мир, а не только главные субъекты МО и ВПО, уже вступил в новый этап формирования мироустройства, который станет следствием не только радикальных изменений в соотношении сил между ЛЧЦ и центрами силы[13], но и эффективности использования субъектами и акторами всего набора военно-силовых мер и средств борьбы. Другими словами, эффективные средства и способы использования силовых средств (включая военных) становятся не менее важными, чем соотношение сил, объем и качество основных показателей государственной мощи.
В 2024 году уже откровенно силовые средства и способы стали доминировать во внешней политике государств, а возможности политико-дипломатических средств оказались практически исчерпаны. Либо, как в случае с «миротворческой конференцией» в Швейцарии, направлены на откровенную дезинформацию своих партнеров. Поэтому новое мироустройство, как результат именно силовой борьбы, станет в конечном счете итогом борьбы (вероятно, вооруженной, как на СВО) за сохранение цивилизаций, государств и систем национальных ценностей и суверенитетов. Ренессанс «политики силы» стал фактом, которого даже перестали стесняться в практике международных отношений.
Силовая и коалиционная борьба стали доминирующими формами отношений[14], в которых стали даже практически использоваться не применявшиеся прежде понятия «коллективный Запад» и пр. Это, кстати, хорошо осознают на Западе, где противопоставляют себя не отдельным государствам, а их «коалициям» во главе с лидерами – Китаем и Россией[15].
Поэтому результат военно-силового противоборства становится в возрастающей степени зависеть от «мозгов» – национальной стратегии и способностей правящей элиты нашей страны. Это значение нередко перевешивает даже значение других, в том числе материальных, факторов.
Значение национальной и военной стратегии резко возрастает. Как и кадров, которые призваны эту стратегию реализовать. Что, однако, далеко не всегда адекватно рассматривается в правящей элите России. Надо отчетливо сознавать, что стремительно меняется не только МО-ВПО, т.е. внешние условия существования России, которые можно и нужно анализировать, но и стратегии западных стран, которые необходимо внимательно анализировать.
В новых условиях противоборства автаркии и глобализации стратегия «коллективного Запада» заключается в совмещении задач силового обеспечения внешних благоприятных условий развития и собственно задач безопасности. Сочетание этих задач хорошо видно на современной внешнеполитической стратегии США, которая, надо признать, последовательно реализуется с времен Б. Обамы.
Для того, чтобы понять ее принципиальные основы будет полезным, как минимум, обратиться к самой общей модели стратегии, например, одного из бывших руководителей ЦРУ Р. Клайна, который предложил наиболее известную традиционную методику, применяющуюся как среди исследователей, так и в американских силовых кругах. Надо отметить, что она имеет мультипликативный теоретический характер, но, главное, – современный прикладной характер потому, что представляет собой подход, объясняющий резко возросшую роль как собственно силовых инструментов стратегии в политике, так и не материальных инструментов силовой политики, прежде всего, политической воли, военного искусства и значения точного целеполагания для эффективности стратегии[16]. Эта методика была представлена в ряде его работ 1975[17] и 1977 г. [18], а впоследствии практически без изменений вошла в его работу 1994 г[19].
С точки зрения изменения роли силы в современных стратегиях западных государств целесообразно рассмотреть ещё раз некоторые положения этого аналитика.
Так, в основе оценке мощи государства и его возможностей в мире лежит показатель «Воспринимаемая мощь» (Perceived Power – Pp), который подсчитывается следующим образом:
Pp = (C + E + M) × (S + W),
где:
С – это критическая масса (Critical Mass), определяемая размером территории и численностью населения;
E – это экономический потенциал (Economic Сapabilities), определяемый ВВП, выработкой первичной энергии, добычей нетопливных минеральных ресурсов, экспортом зерновых, выплавкой стали и объемом внешней торговли;
M – это военный потенциал (Military Capabilities), определяемый потенциалом стратегических ядерных вооружений, а также развитием конвенциональных вооруженных сил (военными расходами, численностью армии и потенциалом глобального развертывания).
Используются и количественные критерии. Так, например, военный потенциал (M) и Стратегическое ядерное оружие = 15 баллов, Военные расходы = 2 балла баллов, Численность вооруженных сил = 2 балла, Глобальное развертывание вооруженных сил = 1 балл.
Данная сумма перемножается на сумму двух других показателей – S – показатель стратегического целеполагания (strategic purpose) и W – национальной воли (national will). Другими словами, «воспринимаемая мощь в мире» во многом зависит от второго, а именно нематериального множителя, выражающего точность стратегического целеполагания и национальную волю. Это же можно назвать и показателем эффективности национальной стратегии. «Второй множитель» воспринимаемой мощи, таким образом, имеет критическое значение: так, из арифметики известно, что если один из множителей равен 0, то и результат будет 0. Иначе говоря, государство, даже обладающее огромной мощью, не будет эффективным если у него не будет эффективной стратегии и политической воли. Это, кстати, подтверждается многочисленными примерами из российской истории.
Примеров истории множество. Очевидно, что ни ясного стратегического целеполагания, ни национальной воли не было не только в значительной, но и вообще в сколько-нибудь заметной величине при М. Горбачеве и Б. Ельцине. Более того, в этот период сама необходимость стратегическое целеполагания отрицалась, а такое понятие как «национальная воля» ограничивалось по большому счету слабостью первого политика и сумасбродством второго. Поэтому «Воспринимаемая мощь» СССР и России в 90-е годы стремительно падала в глазах мировой элиты, делая бесполезной даже материальную мощь государства[20].
И, наоборот, с приходом В.В. Путина неосознанное пока что «стратегическое целеполагание» («сохранение территориальной целостности и суверенитета в ходе конфликта на Северном Кавказе и ограничение самовластия регионов с помощью самых первых шагов по созданию федеральных округов) и «национальная воля» («мочить в сортире») стало активно работать на увеличение потенциала «Воспринимаемой мощи» параллельно с преодолением глубокого социально-экономического кризиса. Этому же содействовала политика восстановления ОПК и ВС в 2000–2008 годы, носившая осторожный, не всегда последовательный, но, безусловно, позитивный характер.
Наиболее отчетливо эта политика проявилась после начала СВО в документах и действиях В.В. Путина и правительства страны, которое было вынуждено взять откровенно курс на политическую, экономическую и технологическую автаркию, а не простое технологическое «импортозамещение» (которое фактически провалилось)[21]. Особенностью этого курса стала его реализация по сути в рамках СНБ, которая была утверждена до начала СВО.
Другой важнейшей особенностью стало то, что тенденция автаркии стала набирать силу в таких областях как образование, наука, промышленность. Она оформилась во многом в концепции внешней политики России 31 марта 2023 года, где «идентичность» стала господствующей идеей при том, что Россия отнюдь не отказалась от участие в глобализации[22].
В период 2008–2023 годов, если следовать логике анализа бывшего руководителя ЦРУ Р. Клайна, стоит рассмотреть некоторые показатели мощи России подробнее. Они имеют прямое отношение к эффективности государственной стратегии.
В самом общем виде, по моей достаточно первичной оценке, они выглядят следующим образом, если использовать базовую основу «формулы Клайна»:
Первый множитель:
С – «критическая масса, определяемая размером территории и численностью населения, – за 2000–2023 годы в России несколько сократилась за счет снижения качества земли (вырубки лесов, истощения природных ресурсов и т.п., а также заметной депопуляции населения, которая продолжалась за исключением нескольких лет в начале первого десятилетия весь этот период); главная особенность – низкое качество национального человеческого капитала (НЧК)[23], сохраняющееся за Россией только в четвертом десятке стран мира, которое (в случае его роста) могло бы качественно повлиять на соотношение сил и исправить влияние этого негативный фактор. По сути дела, соотношение мощи России и «коллективного Запада» как 1 : 20 может быть изменено в пользу России только при быстром росте, как в КНР или Индии, НЧК.
Е – экономический потенциал страны медленно восстанавливался прежде всего за счет сырьевых отраслей промышленности, достигнув в итоге к 2020 году уровня 1990 года, но потеряв во многом промышленную мощь и некоторые подотрасли (например, приборостроение). В целом же сформировалось устойчивое отставание России от стран-лидеров и целой группы государств второго эшелона;
М – военный потенциал существенно вырос, прежде всего, в области разработки и производства новых видов ВВСТ, но отнюдь не во всех областях, относительно полного обвала 90-х годов, но, как показала СВО, не достиг даже близко уровня 1990 года в РСФСР.
Второй множитель:
Значение этого множителя определяется эффективностью национальной стратегии. Не столько ее нормативным вариантом, как, например, СНБ РФ 2021 года, сколько реальной политикой и практикой стратегического планирования, которые только-только начинают реализовываться в современной России. Причём, в максимальной степен6и и первое, и второе зависит от того насколько быстро пойдет процесс автаркии во всех областях – от госуправления до образования.
S – показатель «стратегического целеполагания» несколько улучшился, хотя так и не приобрел окончательно оформленной идеи и стратегии. В России, следует признать, так и не сложилось реального единого целеполагания, которое у правительства во многом свое, у Центробанка – свое, у Минобороны – своё и т.д.;
W – показатель «национальной воли», на мой взгляд, сконцентрировался на субъективной воле Президента страны, которая послушно и не всегда эффективно отражалась в воле правящей элиты и общества. Господствует откровенное приукрашивание реальности и сознательное дезинформирование, когда «причесанные» доклады заменяют реальное положение, что во многом стало главной причиной неудач в СВО.
Надо признать, что в те же годы наблюдался определенный «кризис воли» и в правящих элитах западных государств и КНР, но если в Китае из него вышли окрепшими на ХХ съезде КПК в 2023 году, то в США кризис элит продолжается до настоящего времени. И не только в отношениях между двумя партиями, но и всей правящей элиты. Яркий пример, иллюстрирующий подобную взаимосвязь, – открытое письмо более 100 американских генералов и адмиралов в отставке по поводу политики Дж. Байдена и его администрации, опубликованное 12 мая 2021 года. В нем акцент делается:
– на «тяжелом левом повороте в политике США в сторону марксизма и левого радикализма»;
– угрозе, исходящей от сотрудничества с Китаем;
– физического и ментального состояния главнокомандующего.
По сути дела, это обращение американских военных – признание глубокого внутриполитического кризиса в стране и требование изменить внутреннюю политику и реакцию на внешние угрозы (примечательно, что акцента на политику России в письме нет)[24].
Напротив, России за 2000–2024 годы удалось только отчасти восстановить государственную мощь, растерянную с конца 80-х годов, но в то же время удалось увеличить политическую волю и пересмотреть ложную стратегию, что в целом привело к увеличению степени её влияния в мире. Таким образом, можно констатировать, что в целом показатель «воспринимаемая мощь» России за 2008–2023 годы вырос, но, к сожалению, недостаточно относительно темпов роста этого показателя у целого ряда других государств-центров силы. Во многом это объясняется тем, что наибольшее значение при подсчетах уделяется экономическому и военному потенциалу (по 20 баллов), меньше (10 баллов) отдается так называемой критической мощи[25].
Но, на мой взгляд, не стоит недооценивать значение показателей второго множителя – стратегического целеполагания и политической воли, которые в целом определяют эффективность государственного управления страной. В российском обществе складывается впечатление, что эта эффективность во многом зависит от темпов движения к автаркии, причем, в нескольких областях. Не только промышленности («импортозамещении»), но и в финансах, но, главное, в гуманитарной области.
Укрепление национальной идентичности – процесс, непосредственно связанный с укреплен6ием государственного суверенитета, – характерен для всех стран на планете. Он – универсален, но проявляется в разных странах по-разному.
Это хорошо понимают в США, где форсируют применение силовых средств и методов в отношении других стран, пытавшихся направить свое движение в направлении укрепления государственного суверенитета и национальной идентичности, т.е. политической и экономической автаркии. «Цветные революции» и прямые военные интервенции – примеры такой политики. Это хорошо видно на примере внешней и военной политики США в мире, которая постоянно переоценивает степень своего влияния и возможностей, и принимает институциональные и организационные решения. В частности, в апреле 2021 года в сенате США рассматривалась деятельность и запросы двух военных командований по финансированию на 2021 ф.г. – в Центральной Азии (СЕНТКОМ) и Африке (АФРИКАСОМ), – и были приняты соответствующие организационные решения (например, переподчинение отношений с Израилем от европейского командования к африканскому) по приоритетам и целям. Генерал армии Стивен Дж. Таунсенд, командующий Африканским командованием США[26], и генерал морской пехоты Кеннет Ф. Маккензи-младший, командующий Центрального командования США, дали показания в Комитете Сената по вооруженным силам при рассмотрении разрешения на оборону, запрос на 2022 финансовый год и Программу защиты на будущие годы[27].
В заранее подготовленных заявлениях Маккензи обозначил три направления усилий Centcom: сдерживание Ирана, противодействие воинствующим экстремистским организациям и долгосрочное стратегическое соперничество с Китаем и Россией. Акцент Таунсенда был сосредоточен на участии Китая и России в быстро развивающемся регионе Африки, сохранении доступа к ресурсам и на том, как это влияет на стратегические усилия США в регионе.
Иными словами, две доминирующие мировые тенденции – глобализация и автаркия – проявляются в настоящее время, прежде всего, в национальных стратегиях государств. Как нормативных, так и практических. Если говорить о России, то это – главная причина слабости российской стратегии, которая не набрала еще достаточной энергии и инерции в развитии автаркии во всех областях.
________________________________________
[1] Цит. по: Андоленко С. История русской армии / пер. с франц. В.Е. Климанова. – М.: Центрполиграф, 2022, – с. 290.
[2] Брэндс Х. Мир «Америка прежде всего» // Форин Аффеарс», 27 мая 2024 г. / https://www.foreignaffairs.com/united-states/america-first-world?utm_medium=new
[3] В более широком контексте эта стратегия США была направлена не только против России, но и Китая и других стран.
[4] [4] Подберезкин А.И., Тупик Г.В. Прогноз развития международных отношений на среднесрочную и долгосрочную перспективу. В кн.: Современные тенденции международных отношений и их влияние на национальную безопасность Российской Федерации в XXI веке / под общ. ред. В.Б. Зарудницкого, И.В. Копылова, С.Н. Мажуга, А.Н. Столярова. – М.: ВАГШ, 2024, – сс. 559–572.
[5] Антонов заявил, что США вводят санкции для искусственного доминирования на энергетических рынках. 24 апреля 2024 г. / https://tass.ru/politika/20631151?utm_ source=yxnews&utm_medium=desktop
[6] Джонсон Р. Что критика китайским ученым говорит о позиции КНР /Срочные военные новости, 29 апреля 2024 г. / https://breakingdefense.com/2024/04/what-a-chinese-academics-takedown-of-russia-says-about-beijings-view-of-moscow/?utm_medium=email&_hsenc=p2//
[7] В одном из докладов РЭНД весной 2024 года прямо говорилось: «Америка сталкивается со значительными внутренними проблемами: снижением производительности, старением населения, политической поляризацией и все более отравляемой информационной средой. Страна также сталкивается с огромными угрозами извне: прямым вызовом со стороны Китая и снижением доверия к мощи США среди десятков развивающихся стран.
Могут ли Соединенные Штаты решить эти проблемы и восстановить свой национальный авторитет? В некотором смысле, они готовы к этому: Америка обладает доказанной способностью к сопротивлению, мощной промышленной и научной базой, а также богатым набором социальных деятелей, способных проводить реформы». См.: Is America Declinig? RAND, Newsletter. 30 April 2024 / https://mail.google.com/mail/u/0/#inbox/FMfcgz GxStxTLCbVNgDKZTXpFVmBgNvb
[8] Здесь: автаркия – вариант широкой экономической и политической, а также военной автономии страны, защищенной от самых негативных последствий внешней зависимости. Автаркия рассматривается как условие сохранения суверенитета государства. В то же время автаркия не становится стратегическим выбором и курсом правительства, исключающим сотрудничество..
[9] Надо напомнить, что сочетание социально-экономического развития и обеспечения безопасности было впервые нормативно зафиксировано в СНБ Российской Федерации, утвержденной президентом России 3 июля 2021 года, что отнюдь не означает, что это решение в настоящее время всеми и всегда успешно выполняется.
[10] См., например, первый, статейный вариант: Подберезкин А.И. Необходимость усиления автаркии. Эл. ресурс Центра ВПИ «Евразийская оборона». 13 июля 2023 г. / http://eurasian-defence.ru/?q=eksklyuziv/neobhodimost-usileniya
[11] Даже в подконтрольном США глобальном процессе интеграции Запада происходила борьба между этими тенденциями: глобализация проамериканской коалиции, с одной стороны, – интеграция ОПК и ВС стран-членов коалиции. (См., например: Сероштанов К.В. Формирование оборонно-промышленного комплекса Европейского союза в 2000-2020 гг. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Томск, «Национальный исследовательский университет», 2022, – с. 7.), и выступления против доминирования США в этом союзе со стороны Венгрии и других стран, с другой.
[12] Примером стал форум «России – Африка», который прошел 27–28 июля 2023 г. в Санкт-Петербурге, на который, не смотря на сильнейшее давление США, приехали представители 49 (из 54) государств этого континента.
[13] Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. моног. / под ред. А.И. Подберёзкина, М.В. Александрова. – М.: МГИМО-Университет, 2016. 743 с.
[14] Переход к такому этапу в развитии МО прогнозировался мною в целом ряде специальных работ начала нового столетия.
[15] Столтенберг: вызовы со стороны Китая и России войдут в новую стратегическую концепцию НАТО в 2022 году // РИАН, 18.10.2021 / https://riafan.ru/1538863-stoltenberg-vyzovy-so-storony-rossii-i-kitaya-voidut-v-strategicheskuyu-koncepciyu-nato
[16] Р. Кляйн в 1960-е гг. занимал должности заместителя директора ЦРУ и начальника Управления разведки и анализа Государственного департамента США, а с 1973 г. работал исследователем в Джорджтаунском университете. См. подробнее: Байгузин Р.Н., Подберёзкин А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. – М.: Юстицинформ, 2021. – 768 с.
[17] Cline R. World Power Assessment. A Calculus of Strategic Drift. Boulder: Westview Press, 1975.
[18] Cline R. The Power on Nations in the 1990s: A Strategic Assessment. Lanham: University Press of America, 1994.
[19] Российских читателей с ней ознакомил профессор МГИМО МИД РФ Д. Дегтярев.
[20] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. – М.: ИД «Международные отношения», 2021. – 790 с.
[21] См. документа 2022–2023 гг.: Путин В.В. Указ Президента Российской Федерации от 21 октября 2022 г. №763 «О Координационном совете при Правительстве Российской Федерации по обеспечению потребностей Вооруженных Сил РФ, других войск, военных формирований и органов» / https://rg.ru/documents/2022/10/24/document-koordinacion-nyjsovet.html, а также: Путин В.В. Послание Президента РФ от 21 февраля 2023 года рассматривается по тексту, опубликованному на официальном сайте президента России: «Послание Президента Российской Федерации». Официальный сайт. 21.02.2023 / http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/copy/70565; Путин В.В. Указ президента Российской Федерации «Об утверждении Концепции внешней политики Российской Федерации» №229 от 31 марта 2023 г. / http://www.kremlin.ru/acts/news/70811
[22] Путин В.В. Указ президента Российской Федерации «Об утверждении Концепции внешней политики Российской Федерации» № 229 от 31 марта 2023 г. / http://www.kremlin.ru/acts/news/70811
[23] Анализу динамики и характера национального человеческого капитала (НЧК).
[24] См. подробнее: Обращение 120 американских генералов 12.05.2021 / https://flagofficers4america.com/opening-statement#393e50a9-590e-4cf3-a356-84bf2eec4e5b
[25] См. подробнее: Индикаторы мирового развития: монография /коллектив авторов; под ред. Л.М. Капицы. 3-е изд., перераб. и доп. – М.: КНОРУС, 2021, – сс. 500–537.
[26] Стивен Дж. Таунсенд – отвечал за планирование и боевую подготовку в МО США.
[27] Новости министерства обороны США. 22 апреля 2021 г.
