12 лет назад после нашего развода муж-француз, войдя в сговор с судьей ювенального суда, отнял у меня мою 3 летнюю дочь Машу. Судья Симонен, не повидав ни меня ни Машу, вынесла обвинение : «захватническая, удушающая любовь матери к своей дочери» .
Патрик Уари, мой бывший муж, будучи человеком наркозависимым, и нуждающимся в деньгах, мгновенно сообразил, что от алиментов суд его освободил, и пока Маша в приюте, он свободен от всех отцовских обязательств!
Судье был не важно, что по поводу своей зависимости он неоднократно был госпитализирован в психиатрическую лечебницу, что после развода он не платил алиментов, почти на полтора года исчез, а появившись, потребовал зачем-то дать ему Машу на целый месяц на каникулы. Домой она вернулась с синяками, в состоянии сильного психологического потрясения, а однажды – и в коматозном состоянии. На все мои жалобы, подкрепленные свидетельствами врачей, соседей и даже фотоснимками, судья по детским делам Симонен внимания не стала обращать и лишь после сигналов прокурора приняла "соломоново решение"отправить Машу в приют, а оттуда — в приемную семью.
На четыре месяца мне и Маше были запрещены встречи — только общение по телефону. Позже я получила право встреч один раз в месяц, в центре где нам категорически было запрещено разговаривать по-русски. Уголовное дело по факту насилия над ребенком было возбуждено, но до вынесения судом решения Уари получил право не только встречаться с Машей, но и брать ее на выходные. Мне было разрешено только общение с дочерью по телефону.
В судебном решении было сказано, что это все сделано «в интересах ребенка».
После того, как В.Путин на встрече с Ж.Шираком призвал в связи с «делом Захаровой» соблюдать нормы «Европейской конвенции по правам Человека», летом 2000 г. встречи с Машей были возобновлены (раз в месяц по часу в присутствии переводчика).
Некогда моя чудесная, жизнерадостная девочка выглядела изможденной, заторможенной, почти не улыбалась. Меня же за это время пять раз подвергали психиатрическим экспертизам. Не выдержав этой ситуации и нашей разлуки в 2001 г. я объявила голодовку, и держала ее 18 дней. Только после того, как генеральный прокурор обещал подать протест на решения судьи, что было редким случаем во французской юридической практике, я прекратила голодовку. Помню, я тогда задала ему вопрос, с какой целью ювенальные французские суды отнимают детей у нормальных, любящих родителей, разрушая семью, нанося тяжелейшую, непоправимую травму психике ребенка и помещают их в чужие, приемные семьи? Он ответил, что мол судьи, прокуроры, работники соц.служб выполняют спущенную сверху директиву, которой они обязаны подчиняться... Его протест в мою защиту был — отклонен. Ничего не изменило и замены судьи, по сути продолжившей ту же тактику.
В иске, который мой адвокат предъявила Французскому государству подчеркивалось, что судьи ведущие дело, намеренно бездействуют, занимают дискриминационную позицию в отношении матери-россиянки, попустительствуют предвзятому отношению ко мне со стороны социальных служб, нарушают Международный пакт гражданских прав и Европейскую конвенцию о правах человека.
В 2001 г. после того как медицинская судебная экспертиза установила, что телесные повреждения на теле девочки были обнаружены в тот момент, когда она находилась у отца, когда мои адвокаты подали иски в Европейский суд по правам человека и Административный суд Парижа, когда после обсуждения президентами двух стран «дела Захаровых», тогда Патрик Уари сфальсифицировал против меня уголовное дело, обвинив меня в попытке поджога коридора его квартиры (!?). На этом основании с меня была взята подписка о невыезде, и пять лет это сфабрикованное дело пылилось в шкафу у уголовного следователя Фабиан Пус.
Когда наше досье находилось на рассмотрении ЕСПЧ, это уголовное дело срочно было направлено в суд, причем в вину мне вменили то, что моя история стала достоянием СМИ, и это нанесло ущерб имиджу Франции!
13 апреля 2006 г. пять стран Совета Европы обратились с запросом к Комитету министров СЕ по поводу необходимой защиты наших с дочерью прав, нарушаемых французским судом.
7 июля 2006 г. я была приговорена к трем годам лишения свободы и выплате штрафа в размере 17 тысяч евро «за попытку поджога коридора Уари».
5 июня 2007 г.за две недели до двенадцатилетия Маши (возраст, когда ребенок обретает право голоса во французском суде), суд г.Нантера вынес решение, что девочка передается на воспитание Уари, а мать имеет право на получасовой телефонный разговор в присутствии надзирателей один раз в течение двух месяцев.
Вот уже четыре года я вообще не видела своей дочери и ничего не знаю о ней. Социальные службы Франции категорически отказываются давать о Маше хоть какую –ни будь информацию, я только узнала из их рапорта от 25 августа 2009 года, что Маша неоднократно подвергалась физическому и психическому насилию со стороны моего бывшего мужа, с целью принудить ее к отказу от общения со мной. «Мой отец злой, он меня бьет, я не хочу оставаться жить с ним, я хочу видеть его мертвым!» - сказала Маша в суде.
Уари сознался суду в насильственныз действиях и охотно отказался от совместного проживания с Машей . В результате пятнадцатилетняя девочка фактически оказалась вне родительской заботы и внимания, в настоящее время ее судьба и точное местонахождение ни мне, ни Посольству РФ во Франции неизвестны.
Еще в 1999 году французские правозащитники подали важный документ в Национальную Ассамблею об изменении Закона о семейном праве: «Два миллиона детей во Франции являются полу сиротами и не видят своей семьи, -говорилось в этом документе.-«Бабушки и дедушки, родители, лишенные детей, как и сами дети очень страдают от разлуки. Их возмущение не беспокоит судей, которые отговариваются тем, что они завалены делами. Неуспеваемость в школе, преступность, депрессия все увеличиваются. Воспитатели, психологи, врачи, полицейские, сотрудники социальных служб очень обеспокоены этой ситуацией. С того момента, когда в камеру предварительного заключения был помещен 4-х летний ребенок разведенных родителей, французская юстиция имеет печальный имидж, в глазах всего мира… Власть ювенальных судей во Франции безгранична. Недостаточно, чтобы закон осуществлялся действительно в интересах ребенка, необходимо чтобы он был предельно нейтральным по отношению к родителям. Необходимо также запретить надуманное применение закона, где каждый судья по-своему решает, что такое «интерес ребенка». Французское семейное право чудовищно! Судьи всегда негативно относятся к родителям. Нужно, чтобы семейное право было создано по объективным критериям, а не за закрытыми дверями, якобы в «интересах» семьи и ребенка. Рассматривать право семьи надо как большую ценность, потому что множество судебных ошибок приводят к разрушению умственного и физического здоровья детей, и являются в целом, большой опасностью в будущем, как для национальной экономики, так и для политики и менталитета нации».
Ежегодно на систему ювенальной юстиции государством выделяется 6 миллиардов евро. Но как же тогда объяснить такой факт, о котором пишут все французские СМИ, что каждый восьмой ребенок во Франции изнасилован? А страна занимает одно из первых мест по количеству самоубийств среди молодежи? Непонятно, как дети и подростки, имея такую мощную ювенальную систему, существующую более 65 лет, практически не защищены таким огромным количеством судей, прокуроров, сотрудников социальных служб?
На самом деле система использует детей только для своего шкурного, благополучного существования, и лишив их семьи, семейных отношений, разорвав тесную родовую связь с блзкими, выбрасывает их для « употребления» религиозными сектами, наркоторговцами, секс учреждениями, преступниками.
Представить страшно сколько за эти 65 лет ювенальная система уничтожила детей.
Французская организация по защите прав детей, незаконно находящихся под опекой «Нить Ариадны» считает, что на сегодняшний день в половине случаев детей помещают под опеку незаконно (в 25% случаев по необоснованным причинам и в 25% случаев из-за незаконного продления срока опеки), то есть во Франции примерно 77 000 детей незаконно находятся.под.опекой.
Для родителей единственным способом защитить своих детей, подвергающихся опасности, является обращение в судебные службы. Это решение часто оборачивается против них самих, так как их детей тут же отнимают и помещают под опеку. Подвергающийся опасности ребенок страдает от незаконных юридических процедур, да и суды перегруженные делами рассматривают его дело в спешке, когда у судей нет времени проверять доказательства, когда судьи допрашивают только сторону обвинения и принимают решение, предлагая всего два варианта: помещение ребенка под опеку другой семьи или надзор за ребенком социального работника.
В публикации Совета Европы «Права детей, находящихся под опекой или подвергающихся опасности» представлены следующие выводы в отношении помещения под опеку:
«Дети должны расти в своей семье. Если в их семье возникает кризисная ситуация или какие-либо сложности, органы государственной власти должны оказывать данной семье поддержку, благодаря которой семья могла бы решить свои проблемы и которая соответствовала бы каждой конкретной ситуации».
Помещение ребенка под опеку другой семьи или в приют должно оставаться исключением, временной, как можно более непродолжительной мерой, данная мера должна приниматься только при соблюдении всех требуемых условий, только если главной ее целью является защита интересов ребенка и только если данная мера нацелена на быструю и успешную социальную интеграцию или реинтеграцию ребенка. Целью помещения ребенка под опеку социальных служб должно быть развитие ребенка, мнение которого необходимо учитывать в соответствии с его.возрастом.и.степенью.зрелости.
Защита и благополучие ребенка, основанные на правах ребенка, в том числе на правах ребенка, помещенного в приют, являются приоритетами Совета Европы согласно Постановлению Rec(2005)5 Комитета Министров стран-участниц Совета Европы, имеющему отношение к правам.детей,воспитывающихся.в.приюте.
Было доказано пагубное воздействие приютов на развитие ребенка, задачей является предотвращение применения данного типа помещения под опеку, снижение числа помещенных в.приюты.детей,а.также.поиск.альтернативных.решений.
Если родители считают, что их ребенок находится в опасности, они должны обратиться в социальные службы и в организации департаментов по поддержке и интеграции. Но выясняется, что данные организации являются некомпетентными, что в них отсутствуют необходимые специалисты, которые могли бы прислушаться к мнению ребенка, таким образом, все дела направляются.в.суд..
Организация «Ниточка Ариадны» представила следующие данные в отношении помещения детей под.опеку:
- Стоимость помещения ребенка под опеку на месяц составляет 6 000 евро, что составляет 72 000.евро.в.год.
- Пример семьи, 6 детей из которой (при отсутствии факта жестокого обращения с детьми) были разлучены и помещены под опеку разных приемных семей: общая стоимость помещения под опеку.составила.432000.евро.в.год.
Для семьи процедура установления опасной для детей ситуации в суде может стоить более 5 000 евро (дважды семья предстает перед судьей по семейным делам и дважды — перед судьей по.правам.ребенка).
Данные средства должны направляться в первую очередь на то, чтобы оставить ребенка в его семье, где ребенок мог бы развиваться, как и все остальные дети.
Сегодня ювенальная юстиция, суть которой сводится к «защите интересов несовершеннолетних», существует более чем в 60 странах мира. Сначала, забота о детях возникла из благих побуждений. Но любая здоровая идея, доведённая в последствии до абсурда, превращается в свою противоположность - не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Человеческий закон становится выше живой Истины. Самое очевидное зло, порождаемое с использованием такого закона, не может называться злом, и уж тем более подвергаться критике. С момента, когда зло выглядит добром, это уже сверх зло. Французская пресса старательно избегает темы насильственного разлучения детей с родителями. Тем не менее, сведения об этом государственном беспределе, об этом чудовищном мракобесии, о бесстыдном посягательстве на основы материнства и родительства поступают теперь практически каждый день из разных стран мира. Миллионы детей в Америке и Европе уже пострадали от ювенальной юстиции, так как лишены родителей. Миллионы родителей уже остались без детей. Миллионы уничтоженных человеческих душ, искалеченных судеб – это жертвы ювенального геноцида. Десятки тысяч чиновников, судей, социологов, психологов, педагогов в Америке и Европе уже давно хорошокормятся из закромов ювенальной юстиции, и число их только множится. Одна только Франция ежегодно выделяет на ювенальную юстицию шесть млрд. евро, а «защитники» интересов детей исправно отрабатывают их. То же самое происходит и в других странах. Наивны те, которые думают, что их это не коснётся.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл на XIV Всемирном русском народном соборе, выступая на тему ювенальной юстиции сказал - «…никто не должен решать за родителей, какого мировоззрения должны придерживаться дети, каков должен быть их образ жизни…Убеждён, что поднятый вопрос должен стать предметом широкой общественной дискуссии. Родители, педагоги, медики, политики, сотрудники правоохранительных органов, представители традиционных религий должны вместе и публично решать, какие меры необходимо принимать для защиты детей и где должны пролегать границы государственного вмешательства в жизнь семьи».
Последнее СМС сообщение я получила от своей дочери два года назад, в нем она умоляла:"Мама, забери меня в Россию!"
