Со знаменитым театральным и кинорежиссером Кириллом Серебренниковым "Эксперт" поговорил о самоощущении и выживании художника под железной пятой гламура и в суровых объятиях формата
Случилось это интервью стандартно. Знакомый кинопродюсер драматически сообщил, что Кирилл Серебренников, тридцативосьмилетняя универсальная звезда режиссуры, год назад поименованная радио "Свобода" "самым преуспевающим из работающих в России постановщиков", собирается забросить театр и с головой уйти в кинематограф.
Чем не повод, подумал я; мало ли, что Серебренникова интервьюеры успели разобрать чуть не на первоэлементы. Ну, можно понять коллег: ростовчанин (из того Ростова, что "на-Дону"), выпускник физфака, театром занялся еще на малой родине, а с начала "нулевых" пошел "взрывать" столичные подмостки. С ходу его записали в лидеры "новой драмы": за "Пластилин", за актуальную чернуху импортной ("Откровенные полароидные снимки" модного Равенхилла) и русской ("Терроризм" и "Изображая жертву" модных братьев Пресняковых) драматургической выделки. Он этим не ограничился, ставит в "Современнике" и в Художественном, где только не и что только не: "Демон" с Меньшиковым, "Сладкоголосая птица юности" с Неёловой, "Господа Головлевы" с Мироновым, "Лес", "Мещане", "Голая пионерка"... и так далее, и к каждому практически спектаклю прилагаются превосходные аттестации, то "сенсация", то "событие", то "скандал"; плюс всяческие премии - "Чайка", "Хрустальная Турандот", Станиславского; плюс еще у Серебренникова остается время и энергия на всякую прочую активность - светская жизнь, телепрограммы, телесериалы ("Ростов-папа", милости просим); плюс, собственно, кино.
"Изображая жертву [1]", киноверсия собственной нашумевшей театральной постановки, не первая серебренниковская киноработа; но именно она сорвала банк на "Кинотавре" и отлакировала своего создателя дополнительным блеском уже киношного культа. Не то чтобы "Жертва" содержала некие сногсшибательные открытия и откровения, но такого кино - актуального по стилю, техничного по исполнению, внятно- и едко-социального по содержанию - новорусский кинематограф еще не знал. Так что закрепить экранный успех было бы логично...
Через несколько дней мы с Серебренниковым уже сидели в маленьком "итальянском" кафе на Чистых прудах.
Вот только разговор с тем профессиональных очень быстро вырулил на темы социальные, "общественно значимые". Ничего, впрочем, удивительного: так случается здесь и сейчас со всяким человеком искусства, не готовым приравнять собственное занятие к "креативному сервису" (в переводе на русский - использованию ума и таланта для максимально деньгоемкого увеселения кредитоспособной части общества). А почему случается, в силу каких субъективных эмоций и объективных вибраций - про это разговор и вышел.
Хотя начали мы все-таки с "профессионального".
- Кирилл, это правда, что вы решили на время "завязать" с театром и плотно заняться кино? И что следующий ваш проект - с рабочим названием "Семь повешенных", и это экранизация "Рассказа о семи повешенных" Леонида Андреева?
- Я и впрямь хочу заняться кино, так что активность в театре придется временно снизить. То есть какие-то работы будут, но, видимо, связанные экспериментами в новых для меня сферах. Вот мне, например, предложили сделать мюзикл. Ужасно интересная история, потому что это замечательный мюзикл, и делать его надо, не повторяя западные постановки, как это обычно бывает, но - с нуля. Есть еще один проект, совершенно лабораторный... Подробностей пока выдавать не хочу... Так что театра просто станет меньше, а кино - больше.
А "Рассказ о семи повешенных" я и впрямь собираюсь снимать. Это из самых сильных впечатлений моего детства, я помню, что это чуть ли не первое литературное произведение, вызвавшее у меня ярко выраженную физиологическую реакцию: слезы, судороги какие-то... Для меня этот текст оказался магическим: не знаю даже почему - но вот и хочу исследовать эту часть своей природы. Вещь, впрочем, и объективно очень сильная, очень сегодняшняя. Сделать ее стоит. До этого я, правда, надеюсь запуститься с проектом по сценарию Юрия Арабова. Тоже ответственный проект...
- Опять без подробностей?
- Ага. Могу только сказать, что это оригинальный сценарий, история современная и совершенно неожиданная.
- Ну хоть жанр какой?
- Ох, не скажу - смотреть будет неинтересно... Ну, это такая очень... глубокая история. Метафизическая в чем-то. Страстная. И очень русская.
- А "Семь повешенных" - так все-таки будет называться кино? - они...
- Я насчет названия еще не уверен. Боюсь, слово "повешенные" отпугнет аудиторию. Мы же живем в потребительском обществе. И мое консюмеристское сознание постоянно заставляет меня думать о том, как вот это и вот это съедят. Это цензура, да. Вот это и есть цензура. Цензура первого типа - когда что-то делаешь, делаешь, потом приносишь - и тебе говорят: не, это не пойдет, до свидания, уходите. Тебя положили на полку, перекрыли тебе кислород... А тут второй тип цензуры: когда ты, делая что-то, уже понимаешь, как надо сделать, чтобы это продалось. По-моему, так страшнее. И мы все этим заражены.
- И вы тоже? Ловите то есть себя на таких самоцензурных реакциях?
- Конечно. Сидишь все время и думаешь: вот этот спектакль должна посмотреть тысяча зрителей - как сделать, чтобы посмотрели? И ты себя все время успокаиваешь словом "формат". "Ну, это такой формат..." И идешь на какие-то вещи, на которые, может, и не стоит идти...
- И жалеете потом об этом?
- Жалею. Здесь же, понимаете, вопрос не в том, чтобы быть модным, успешным или каким-нибудь другим... Вопрос в том, на каком языке сегодня говорить с публикой. Это проблема. Язык, как и публика, меняется. Он становится площе. Знаете, я недавно прочитал статью, где доказывается, что русский язык - один из немногих сегодня в мире, который деградирует. Из которого исчезают слова. То есть скоро мы не будем понимать Салтыкова-Щедрина. И действительно, читая сегодня ту, старую русскую прозу, удивляешься все время многообразию языка. И читая прозу двадцатых прошлого века, Платонова, например, тоже удивляешься - они разрушали тот язык, но пытались конструировать новый... А сегодняшний язык беднее. Вырожденней. Ну, в нем появилось много англицизмов, связанных с компьютерами или, опять же, консюмеризмом. Но... Он потерял больше (и более хорошего, кажется), чем приобрел. А общаясь с публикой, нужно говорить с ней о сегодняшних реалиях - и не избегая сегодняшнего языка... Можно, конечно, уйти в глубокое подполье, в глухую оппозицию. Но я не уверен, что это самый правильный подход. Мне не хотелось бы организовать свою виртуальную кухню или башню из какой-нибудь кости. Мне хочется пытаться делать усилие по налаживанию коммуникации.
- А не получится - тогда что?
- Тогда надо... Ну, знаете, многие художники сегодня уезжают. Васильев, Митя Черняков... Причины разные, но мне кажется, что истинная - именно невозможность коммуникации с сегодняшней реальностью. Культурной, властной - любой. Тот же Черняков... Вот у него выходят спектакли на Западе - зачем, правда, ему тут мучиться, слушать ту фигню, которую про него говорят?
- А вы такую альтернативу - уехать - тоже рассматривали?
- Нет. Пока что - нет. Я думаю, этот вопрос рано или поздно встает перед каждым человеком - биться лбом об стену здесь или... или биться о другого рода стену и другим местом - там. Понятно же, что и там несладко, там ты навсегда чужой, и любят тебя, только пока ты часть чего-то большого и экзотического. А когда ты обломок - к тебе и относятся соответственно.
- Но получается, в общем, что режиссер Серебренников, знаменитость и все такое, эту самую стену у себя на родине чувствует?
- Ну... Я счастлив, что у меня есть внимание публики, что люди ходят на спектакли. У меня есть надежда, мне грех жаловаться. Меня подбадривает прием, признание людей, которых я уважаю и которым доверяю. Это дает возможность существовать...
- Понятно. Однако большое "но" за скобками чувствуется... А вам важно делать в своих спектаклях, фильмах некое социальное высказывание - вот ведь "Изображая жертву", он...
- Да я только социальными высказываниями в последнее время и занимаюсь!.. Не только "Изображая жертву" - "Господа Головлевы", "Лес", "Антоний и Клеопатра", "Фигаро"... сейчас "Человек-подушка" будет в Художественном театре... это все вещи, которые исследуют некие темные стороны человеческой природы, и конкретно - нашего человека. Я думаю, этим надо заниматься. Иначе мы так и не вылечимся. И ничего с нами не произойдет. У каждого свой "марш несогласных", понимаете?
- То есть у вас есть ощущение жизни в обществе, которое вас вполне востребует - но ему, обществу, все равно надо лечиться, оно больно?
- Ну я же сам часть этого общества, я вижу, что происходит вокруг. Что-то неблагополучно, да. И это касается в первую очередь нас самих. Мне не нравятся ксенофобские настроения, например. Я понимаю, что комплекс неполноценности должен как-то компенсироваться, и, как правило, он компенсируется нахождением врага, неважно, еврея, негра, чечена, грузина, - и тогда вроде становится легче. Но это же обманный путь. Надо бы в себе покопаться и найти, где системная ошибка закралась. А она закралась, раз все время - неудачи. А у нас, если послушать массовое мнение - даже и президентом подтвержденное в одном из высказываний! - главная неудача, оказывается, что Советский Союз распался. То есть, получается, самое удачное время - это был тот совок. И это, значит, наш ориентир? Мы всё никак не можем выбрать, "куда ж нам плыть"...
- А вам не кажется, что на самом деле выбор-то уже сделан - просто бессознательно? Что мы уже прошли (ну или - прозевали, это уж в зависимости от позиции) ту точку, когда можно было менять какие-то векторы?
- Есть, да... Но тогда же - совсем п...ц. Тогда что - убегать надо?
- Отчего же, можно еще встраиваться по мере сил в наличную картинку...
- Скучно, скучно...
- Вот кстати, о картинке: у вас в "Изображая жертву" есть ведь такой посыл, более всего сконцентрированный в знаменитом "матерном монологе" персонажа-милиционера, - о том, что люди, особенно как раз молодые, вовсе не из "совка" родом, живут будто понарошку, словно имитируют существование - без настоящей ответственности, без осознания важности своих выборов...
- По правде говоря, меня малость смущает, когда смысл фильма сводится к этому монологу... Он все же выражает частное мнение и недоумение персонажа - а мне хотелось бы понять, почему же эти люди живут так, почему обречены на эту странную и несчастную жизнь, почему мой главный герой выбирает - не жить? Почему мы вынуждены притворяться?
- Но вы это ощущение своего разгневанного мента - как будто нечто сломалось у людей в механизме восприятия жизни, что ли, - хотя бы отчасти разделяете?
- Да. Очень страшно только делается, когда я его... разделяю. Когда понимаю, что люди почти перестали размышлять. А если размышляют, то каким-то странным образом. Словно им подсовывают какие-то прямые и элементарные решения. Мыслящая часть общества увлечена зарабатыванием денег, что, конечно, замечательно. А те, кто этого не делает или не способен делать, находятся на грани деградации. Увлеченные же деньгами и потреблением здоровые и сильные, вероятно, считают это время наиболее успешным и удачным; и объяснить людям, покупающим за миллионы долларов дома в Москве, что это время в чем-то неудачно, невозможно! Да ты чего, скажут, сейчас же здорово! Пилятся бюджеты, делаются откаты - образуется такая специальная откатная экономика... Финансовой стружки очень много летит, все ее хватают - и не хотят думать о том, что в механизме, возможно, опасная неполадка...
- Ну а вот есть оптимистичное мнение, что это все не насовсем. Даже ненадолго...
- А я не думаю, что это временно! Нам воровство заслали не из Америки. Мы сами воруем. Сами врем. Сами глупы, нетребовательны к власти, сервильны. Сами.
- Ну хорошо, но вот нам же объясняют - либералы в девяностые, отечественные "неоконсерваторы" нынче, - что "элиты" наши скоро окончательно все переделят, все, кто могут, наворуются, устаканятся, стабилизируются - да уже стабилизировались! - обустроят родовые поместья, детей выучат в итонах и кембриджах, превратятся в правильную наследную аристократию - ну и "первоначальное награбление" совсем закончится, и начнется потихоньку цивилизация...
- Этого, полагаю, не будет. По той причине, что у этих "элит" народ-то будет ботвой совсем к тому моменту, когда они наворуются и детей научат в кембриджах! Эти дети приедут - а тут папуасы уже будут жить, с палками-копалками. И над кем они будут элитой? Аристократия имеет смысл, если она каким-то образом о народе заботится и прилагает усилия, чтобы этот народ становился лучше...
- Грубо говоря, берет у него деньги - и возвращает ему цивилизационые нормы?
- Да любые нормы: моральные, экономические... А если не происходит этого обратного оттока - ну и чего, у кого, с кем, над кем будем аристократией-то?
- То есть что - у нас и впрямь, выходит, работает система отрицательной селекции? Когда побеждает и упрочается худшее - потому что оно проще и жизнеспособнее?
- Ну, всегда трудно - да и неправильно - себя причислять к линии "положительной селекции"... Мол, вот я - положительная, а они - отрицательная. Трудно быть наблюдателем. Я стараюсь - моя работа связана с тем, чтоб быть в стороне, иначе я не смогу делать умозаключения, - но ощущаю все происходящее на себе и через себя... Однако - да, наверное. Не думаю, что специально пестуется что-то плохое. Наверное, это уже такой процесс... циклический. Когда не поймешь, яйцо первично или курица. Вот сериалы у нас такие, потому что народ этого хочет - или народ такой, потому что его научило этому телевидение? Это все части одного безобразия. Того порядка - или хаоса, - про который все понимают, что он в итоге катастрофический, но все работают на его поддержание. Потому что - "а жить-то надо". Мы вот показываем все это по ящику, потому что пресловутая тетя Маня из Тамбова хочет все это смотреть. А никто не знает, хочет она или не хочет. По рейтингу вроде хочет - но, может, эту тетю Маню довели уже до состояния овоща, когда ей что ни покажи - она за это проголосует?
- А как вы, Кирилл, в свете всего сказанного и своих собственных синематографических планов оцениваете происходящее нынче в нашем кино? "Возрождение российского кинематографа" - это сейчас такой устойчивый штамп, клише...
- Тут вот какая штука: оно возрождается - организационно и экономически. Без сомнения. Еще недавно не было ни проката, ни вообще механизмов физического наличия кино. Другое дело, что в полноценном смысле оно не возродится без ответа на вопрос: а про что кино? Какие истории рассказывать? А это вопрос пока для меня непонятен. Я не понимаю, про что почти все снимают кино. Я вижу мотивации экономического свойства - освоить бюджет, заработать денег... И из этого получается индустрия, но не получается кинематография, а это разные вещи. Не получается ничего крупнее и значимей, чем сумма кинотеатров, или возвратный механизм, или... Возвратный механизм построить можно - а "кина" не будет.
- Но людей, которые могли бы к возвратному механизму прибавить именно "кина" - вы их видите?
- Конечно вижу... Молодые, энергичные люди, я с ними знаком... Люди, которые стараются быть честными, адекватными, говорить что-то серьезное про время, искать нового героя, не врать гламурными фильмами...
- Хочется вам верить, но вот я, простите уж, приведу одну историю из личного опыта... Мы с моим соавтором Лешей Евдокимовым пару лет назад участвовали в амбициозной кинозатее - молодые энергичные продюсеры собирались экранизировать нашу книжку. И режиссер уже была, тоже молодая, энергичная девушка, очень неглупая, очень адекватная, с идеями, со здоровым критическим мышлением, с азартом... Но вначале все завязло, а потом наша режиссер занялась привлекательным коммерческим проектом. Телевизионным. Звали девушку Ульяна Шилкина, а проект назывался "Золотой теленок" - комментарии, наверное, не нужны, про этот сериал все уже всё написали...
- Понимаю. Вы недовольны, что Шилкина стала сериал народный снимать, а не вашим арт-хаусным фильмом заниматься...
- Да господь с вами, я недоволен тем, что талантливый и амбициозный человек, вместо того чтоб реализоваться и для нас какие-то новые горизонты открывать, да хотя бы даже снимать качественную развлекуху, переключается на пафосное фуфло! Добровольно...
- Никогда не знаешь истинных мотиваций чужих поступков. И потом - нонконформизм сегодня очень быстро заканчивается, когда начинаются деньги. Более того... Ну вот, допустим, на фильме "Жара" тоже воспитываются люди, нет? На нем может воспитаться поколение: молодой зритель приходит, видит этого артиста, этого, ассоциирует себя с героями - ему приятно, он уходит вполне удовлетворенный... А с замечательным фильмом Бори Хлебникова "Свободное плавание" он вряд ли будет себя ассоциировать, правда? Потому что там всё сложнее, всё непонятней. Я-то хочу, чтобы они все смотрели Хлебникова, а они смотрят "Жару" или еще что-нибудь сказочное... Почему это так? Может, дело в том, что у нас сегодня строится иерархическое общество сталинского типа. Когда у каждого есть свой уровень. Как были "дом правительства", дом инженеров, дом работников искусства и так далее...И вот, допустим, гламур - он один из этажей этой... "башни Федерации".
- А то и стержень, на который все "колечки" нанизаны...
- Нет, стержень, думаю, все-таки нефтяная труба. Это все-таки бабло. А вот один из бубликов, из этажей - гламур, тот внешний имидж, который скрывает зубы, когти и хвосты. И людям на это хочется быть похожими. Такого гламура, какой есть у нас, нет уже нигде в мире. Мне знакомые недавно подсказали определение - "тоталитарный гламур"... И что же будут смотреть люди? А людям хочется смотреть гламур...
- Ну и другое ведь им хочется смотреть? Вот хоть ваш фильм - у него же был успех?
- А он не массовый. Есть успех за рубежом, успех фестивальный, успех у молодых профессионалов, у молодой же интернет-интеллигенции... постинтеллигенции такой... а у миллионных широких масс, создающих рейтинги и миллионные же прибыли - нет, конечно. Им же сказали, что жизнь стала лучше, жизнь стала веселее - вот они и хотят такого, красивого, веселого. И пока не почувствуют сами, что кранты - ничего не изменится. То есть или должен появиться кто-то, кто открытым текстом расскажет им, что кранты, что надо не бояться все менять, ломать - но он не появится, не дадут ему... Да и ведь - в чем кранты-то? Ведь ВВП вроде растет?
- Хороший вопрос. Вы далеко не первый, кто им задается, ей-ей, из моих "творческих" собеседников, которые тоже эти "кранты" ощущают, а логически объяснить не могут. Ну а в чем, действительно? Все же вроде не так плохо - и многие довольны, большинство даже?
- А во лжи. В количестве лжи. Мы не знаем реальности - не знаем настоящих "сводок с полей", цифр и подробностей. Но мы - те, кто театром занимается или кино, - такие существа, которые засланы сюда, чтобы чувствовать кожей. Мы понимаем: что-то не то. Фигня какая-то. Что не то? Мы не можем сказать. Но у нас рядом есть человек. И мы начинаем его исследовать. И понимаем: то, что у него сегодня в мозгах - это "полные кранты".
А откуда, отчего это так и что с этим делать... У меня нет ответа. Может, он есть у какого-то специалиста?
Тогда интересно, какого профиля.
Александр Гаррос
"Эксперт" No15
16.04.2007
http://www.expert.ru/printissues/expert/2007/15/interview_serebrennikov/
