Шустер: Добрый вечер. На канале НТВ программа "Герой дня". Веду ее я, Савик Шустер. Год назад в стране кипели страсти. Были опасения, что Россия превратится в ядерную свалку. Дума принимала закон о ввозе в Россию отработавшего ядерного топлива. А сегодня глава Минатома Александр Румянцев утверждает - за этот год в Россию не было ввезено ни одного килограмма отработавшего ядерного топлива иностранного производства. Александр Юрьевич у нас в студии, здравствуйте.
Румянцев: Добрый вечер, Савик.
Шустер: Значит, ключевое слово - иностранного производства.
Румянцев: Совершенно справедливо. Потому что за прошедший год мы ввезли несколько партий топлива российского производства, которое мы поставляем на Украину и в Болгарию. И вот такое топливо, отработавшее, было ввезено в течение этого года.
Шустер: Значит, правильный термин - отработавшее.
Румянцев: Отработавшее ядерное топливо.
Шустер: Александр Юрьевич, скажите такую вещь, а зачем тогда закон, если не было ввезено ничего?
Румянцев: Дело заключается в том, что эти ввозы из Украины и из Болгарии находятся под защитой закона, того договора, который мы заключили с Украиной и с Болгарией. И он признан как международный, и он имеет приоритет. То есть эти договоры... не подпадают пока под действие нового закона. Но то, что мы будем производить свежее топливо после принятия закона, мы должны обязательно обращаться с ним в соответствии с требованиями уже нового законодательства. И поэтому мы, например, строим станцию в Иране, мы поставим свежее топливо, и мы должны будем его забрать уже в соответствии с нормами действующего закона, который принят был год назад.
Шустер: Вы упомянули Иран. И таким образом уже затронули проблему международную, потому что Соединенные Штаты сильно встревожены строительством этой электростанции. У Ирана нет ядерного оружия, Иран хотел бы иметь ядерное оружие. У американцев опасения, что они смогут что-то себе взять из оружейного урана. Правильно?
Румянцев: Совершенно справедливо. Беспокойство такое есть и не только по поводу оружейного урана. Там будет образовываться в отработавшем топливе плутоний, который тоже оружейного качества. И именно то, что мы с Ираном договорились, что отработавшее топливо будет возвращено в Россию, это и есть выполнение Россией обязательства по нераспространению делящихся материалов оружейного качества.
Шустер: То есть это топливо, которое Россия будет поставлять, там будет работать какое-то время. И потом возвращаться в Россию.
Румянцев: Точно.
Шустер: А в России что будет происходить?
Румянцев: В России будет происходить технологическое его хранение на протяжении какого-то времени, чтобы распались такие относительно долгоживущие изотопы, а потом переработка.
Шустер: Переработка. А ядерные отходы, это же совсем другое?
Румянцев: Ядерные отходы - это к топливу не имеет никакого отношения.
Шустер: А что будет происходить с ядерными отходами?
Румянцев: Ядерных отходов от этого отработавшего топлива несколько процентов, примерно 5 процентов.
Шустер: Но этого достаточно, чтобы заразить большую территорию.
Румянцев: Согласен с вами. Если они высокоактивны. Но это топливо будет хранится несколько лет. Поэтому активность снизится. А вообще-то у нас разработаны технологии по захоронению уже именно отходов в специальных контейнерах, и в специальных матрицах, и в специальных хранилищах. Эти технологии реализуются.
Шустер: То есть безопасность есть?
Румянцев: Безопасность есть.
Шустер: Александр Юрьевич, на примере Ирана мы говорили, что будет ввозиться отработавшее топливо. Также в принципе вы предлагаете Россию в качестве территории, которая может принимать и ядерное топливо, отработавшее или облученное в других государствах.
Румянцев: Закон разрешает ввоз отработавшего топлива иностранного производства.
Шустер: Ну, а что, если год назад люди говорили, что территории будут заражены, что дети будут рождаться нездоровыми, что генетический фонд пострадает.
Румянцев: То есть вас эта сторона дела интересует?
Шустер: Меня интересует, как....
Румянцев: Давайте я вам приведу пример. Мы 50 лет занимаемся транспортировкой по России, раньше по Советскому Союзу, отработавшего топлива, и не было ни одной аварии. Я постучу по дереву мысленно и поплюю.
Шустер: И мы все вместе с вами.
Румянцев: Да. Но дело заключается в том, что эта культура развивалась вместе с созданием ядерного оружия. Вы понимаете, с какими мерами предосторожности всегда относились к ядерному оружию ядерные державы. И все технологии по транспортировке отработавшего топлива, все заимствованы от ядерного оружия.
Шустер: Александр Юрьевич, конкретно. Этот закон, что вам дал?
Румянцев: Конкретно он нам дал нашему министерству и всем атомщикам две основные вещи. Первая: мы поддержали нашего производителя и теперь законно можем производить свежее ядерное топливо и поставлять его как для тех станций, которые мы в свое время построили, так и брать заказы и выпускать для других атомных станций. Потому что если бы у нас такого права на возврат не было, то с нами не могли бы заключать контракт и наши конкуренты вышибали бы нас с рынка и говорили бы: "Раз они не могут законодательно забрать обратно отработавшее топливо, то они нарушают международный договор о нераспространении делящихся материалов". И это был бы камень преткновения.
Шустер: То есть без этого закона вы не могли бы вывозить из Ирана отработавшее топливо?
Румянцев: Совершенно справедливо. Точно, мы бы не могли, именно этот закон нам и дал такую возможность.
Шустер: Скажите, год назад очень много говорилось, что очень много конкурентов на рынке, что в принципе доходы большие. Это все так?
Румянцев: Все правда. Поэтому мы в течение года не смогли на этот рынок выйти.
Шустер: А сейчас?
Румянцев: И сейчас не выходим пока.
Шустер: А почему?
Румянцев: Ну, потому что у нас есть конкуренты. Три страны располагают технологией обращения с отработавшим топливом - Франция, Великобритания и мы. И рынок в значительной степени поделен. И нужно ждать, когда будет количество топлива в таком количестве, что эти страны пригласят нас к партнерству. Тогда мы сможем, воспользовавшись своими технологиями, выйти на этот международный рынок.
Шустер: Александр Юрьевич, 11 сентября показало, что в принципе всё возможно. А возможен ядерный терроризм?
Румянцев: Ядерный терроризм, безусловно, возможен. 11-ое сентября показало, что мы должны переосмыслить вообще идеологию терроризма и вообще весь терроризм. И так же можно направить самолет на какой-нибудь ядерный объект. Вот это уже будет называться "ядерный терроризм". Или будут какие-то акции террористические по захвату ядерных материалов. Это тоже есть проявление ядерного терроризма. И поэтому с Соединенными Штатами мы сейчас уже договорились. И обнародованы были совместные заявления во время встречи господина Буша и Владимира Владимировича Путина о совместной борьбе с терроризмом, в том числе и с ядерным. И это входит в зону ответственности, в том числе и нашего Министерства, поскольку мы должны быть уверены, что никакие ядерные материалы никогда не попадут в руки террористов.
Шустер: А можно быть в этом уверенным?
Румянцев: При существующей физической защите, как в Соединенных Штатах ядерных материалов, так и в России это всё так. Но, вы сами сказали, что 11-е сентября показало, что может быть всё. И поэтому переосмысление вообще всего, всей задачи по борьбе с терроризмом приобретает уже более ответственное звучание. И должны быть разработаны специальные методы, чтобы мы были уверены, что этого точно уже не будет. Это особая работа, связанная с научными исследованиями, и с усилением технических средств охраны, и с правильным построением физической защиты ядерных материалов и радиоактивных материалов.
Шустер: Александр Юрьевич, 11-е сентября сблизило Россию с Соединенными Штатами. Америка открылась по большому счету. Есть ли какие-то реальные показатели возросшего доверия, кроме подписанного Договора в Москве?
Румянцев: Там подписан Договор и Декларация о стратегии экономического сотрудничества и обнародованы еще пять документов. И из всех этих документов два подписывались, а пять - заявлялись в присутствии двух Президентов. И все эти документы свидетельствуют, что уровень доверия в значительной степени возрос. Это есть совместные работы по многим чувствительным направлениям, по которым раньше даже не велись переговоры.
Шустер: Ну, значит, сейчас американцы понимают, что и в Иране можно строить российскую электростанцию атомную?
Румянцев: Это предмет особой чувствительности наших коллег из Соединенных Штатов. Мы ведем очень доброжелательные дискуссии, но наша позиция заключается в том, что мы сотрудничаем только в области мирного использования ядерной энергии. Ведь существует Декларация МАГАТЭ, что ни одна страна не может быть дискриминирована по доступу к мирным ядерным технологиям.
Шустер: Александр Юрьевич, вот вопрос нашего зрителя: "Существуют ли в природе ядерные чемоданчики, сконструированные в свое время КГБ, затем утраченные. Говорят, что их ищут все разведки мира".
Румянцев: Я из этого вопроса могу сказать, что ничего из делящихся материалов не утрачено. Вот это я вам четко свидетельствую, потому что учет и контроль делящихся материалов - это такая вещь, которая является предметом особой заботы и Министерства обороны и Министерства по атомной энергии. А ядерные чемоданчики - это, я думаю, заряды с небольшой мощностью. Но в принципе наука позволяет разрабатывать и ядерные заряды с небольшой мощностью. Наука в этом смысле сейчас очень сильно продвинулась в разработке любых изделий, в том числе, наверное, и в таких зарядов. А такой термин, как правило, не применяется.
Шустер: Александр Юрьевич, а как вы оцениваете готовность ядерного потенциала России? Вот если вдруг что-то?
Румянцев: Ну, всё построено так, чтобы обеспечить безопасность нашего государства.
Шустер: И в этом каждый гражданин может быть уверен?
Румянцев: Может быть спокоен.
Шустер: И еще один вопрос все же из сферы безопасности, хотя он не совсем таков. В американской печати было много комментариев, эксперты волновались по поводу того, что будет с боеголовками российскими, когда Россия будет их складировать? Ведь их можно украсть, их можно увезти. Россия такая страна. Они так Россию видят. Вот что на это можно ответить?
Румянцев: Ну, ведь не украли за те пятьдесят с лишним лет, что у нас есть ядерное оружие. Дело-то заключается в том, что хранятся ядерные материалы в серьезно охраняемых местах. Это задача научная, техническая, технологическая и человеческая. И этому подчинена все усилия. Они направлены на сохранность, в том числе и ядерных материалов. Это есть предмет особой ответственности и Министерства обороны, и атомщиков. Это штуки очень серьезные, и они должны храниться с повышенными мерами безопасности. Всё это реализуется.
Шустер: Александр Юрьевич, год назад также шли разговоры о достаточно больших доходах, которые казна может получить благодаря вот этому закону и ввозу отработавшего ядерного топлива в Россию. О каких суммах мы говорили. <
Румянцев: Действительно, была тема о сверх каких-то доходах. Я же, что говорил год назад, говорю и сейчас. Два аспекта мы преследуем в принятии этого закона. С поставки свежего топлива за рубеж с законодательным правом их возврата. И второе - строительство атомных станций за рубежом, где мы тоже будем возвращать топливо, и это будет соответствовать всем международным обязательствам нашего государства. Да, и о доходах. Мы претендовали на 10 процентов мирового содержания отработавшего ядерного топлива. На сегодня отработавшего ядерного топлива существует 200 тысяч тонн. И с каждым годом это количество будет увеличиваться. Но "потолочные" оценки, "околоминатомовские" были такие: десять процентов. Это 20 тысяч тонн. Средняя, значит, цена - это тысяча долларов за килограмм. Умножаем, получаем 20 миллиардов в течение десяти лет. Вот какая сумма озвучивалась год назад.
Шустер: Много публикаций в последнее время о цезии радиоактивном, который появляется уже в Подмосковье после чернобыльской аварии. Это опасно?
Румянцев: Ну, цезий вообще-то, конечно, опасен. Но то, что он появляется в Подмосковье и возникла какая-то новая постчернобыльская ситуация, это нуждается в научных подтверждениях еще.
Шустер: Мы пока можем сомневаться и надеяться?
Румянцев: Ну, дело в том, что чернобыльская авария была настоящей трагедией. С каждым годом последствия ее нивелируются природой и деятельностью человека по дезактивации, реабилитации этих территорий.
Шустер: Спасибо. В программе "Герой дня" был министр по атомной энергии, Александр Румянцев. До свидания, до завтра.
http://nuclearno.ru/text.asp?3318
