ПОЧТИ ПО ДОСТОЕВСКОМУ
"Я привык, потому что я ко всему привыкаю, потому что я смирный человек, потому что я маленький человек; но однако же, за что это все? Что я кому дурного сделал? Чин перехватил у кого-нибудь что ли? Перед высшими кого-нибудь очернил? Награждение перепросил!.. Я никому не в тягость! У меня кусок хлеба есть свой; правда, простой кусок хлеба, подчас даже черствый; но он есть, трудами добытый..."
Ф.М.Достоевский, "Бедные люди".
Во вторник в Калуге закрыли "блошиный" рынок. Тот, что годами шебуршил старыми железяками, крючками, поплавками, башмаками, топорами, шурупами, отвертками и петухами на самых задворках главного городского торжища. Рано утром на улицу Достоевского прибыли люди в полковничьих, майорских и капитанских погонах и сказали, что все - амба! Веление, мол, свыше, чтобы никаких петухов и топоров в помине не было. А за одно с ними и их хозяев - порядка 200 прокопченых рыночным солнцем бедолаг, ежедневно, заполняющих своим незамысловатым скарбом самый бедовый калужский майдан. Всех - вон!
Тут же приехал ЗИЛ-130 с табличкой "Уборка улиц", в который пара мужиков под присмотром трех нарядов милиции стала закидывать совковыми лопатами чумазый лед. Инсценировка, видимо, должна была означать, что город решительно борется с мусором на улицах (точнее - на одной из них), под которым горуправа, видимо, понимает не только рваные пакеты и окурки, но даже и живых людей.
"Нас, как мусор - вышвырнули с рынка - и все, - кипятился пожилой рыночник Витя. - Не предупредили. Ничего не сказали. Куда мы теперь пойдем? Воровать? Задницами из помойных контейнеров высовываться? А то в городе бомжей мало. Новых им подавай!.." Было ясно, что народ не воспринял очередное городское нововведение. Точнее - молниеносное выведение нескольких сотен торговцев с давно обжитого ими пяточка. Куда? Да куда хотят, пусть туда и катятся, дал понять высокий горуправский господин в черном костюме и дорогим мобильником в руках, снисходительно пояснявший на следующий день несчастным изгнанникам: за какие грехи они наказаны. "В любом случае здесь торговли не будет", - уверенно провозгласил он окончательный свой вердикт.
"Так они же незаконно здесь торгуют, - тыкая пальцем в битый тротуар улицы Достоевского, поделился с кор-нтом "ДП", очевидно, только что сделанным открытием милицейский полковник. - Не регистрируются, налогов не платят, сорят вокруг - вон, посмотрите, что под заборами делается. А в овраге Березуевском - кошмар!" "Это как это - не платим! - возмутилась средних лет торговка. - Каждый божий месяц приходят оттуда крепкие ребята (она ткнула пальцем за забор рынка, контролируемого, кстати, одной из крупных городских торговых сетей, представленной своими депутатами как в калужской так и в областной думах) и берут с кого 500 рублей, с кого тысячу, а с кого и по две двести снимают. В зависимости от того, где стоишь. Чуть просрочишь деньги - тут же вылетишь. Самые дорогие места - как раз здесь, вдоль улицы Достоевского. В овраге, где мужики всяким хламом торгуют, действительно, дешевле".
О том, выдают ли "крепкие ребята" квитанции майданщикам, спрашивать не имела смысла. Разве что - милицейскому полковнику. Но он к тому времени уже перешел на другую сторону улицы и усиленно решал какие-то другие, очевидно, еще более важные вопросы. Стайки согнанных со своих ящиков мужичков группировались по непривычно оголенным обочинам. Глухо ворчали и настороженно следили за передвижениями вдоль бывших своих рабочих мест многочисленных стражей порядка. Но сторожить порядок в этот день на майдане было не от кого - новоявленные изгои рыночной экономики на него не покушались, судя по всему - не зная как. Да и не веря до конца, что так вот в одну секунду у нас могут лишить средств к существованию две-три сотни людей.
Не предупредив о надвигающейся экзекуции, не предложив вариантов ее смягчения, не поговорив, в конце концов, по душам с коробейным нашим племенем, как его, это племя ввести все-таки в цивилизованные рамки.
"Да разве мы против наведения порядка вокруг рынка, - продолжал кипятиться торговец скобяными изделиями Виктор. - Да, всей душой - за. Надо за это городу платить? Будем, какой разговор. Сколько осилим. Не бандидам, как сейчас, а в бюджет. Нельзя на тротуаре торговать - согласны. Справедливо. Но выделите тогда нам какое-нибудь другое место. Блошиные рынки есть во всех городах. И даже, я слышал, в Париже и Амстердаме. Значит, они нужны людям. Значит, они как-то умеют это дело нормально организовать. Чтобы всем было удобно. Тот же рубаночек купить, лопатку на дачу, сверло, прокладку на кран - да мало ли нужных мелочей. За каждой в магазины не набегаешься. Да и не продают их в богатых магазинах. Я уже здесь 12 лет работаю. Как инфаркт случился, так сразу ушел с завода и сюда. Сам себе на хлеб зарабатываю. Ни у кого ничего не прошу. Что еще нужно? Чтобы я теперь грабить пошел? Помните, как Пушкин о русском бунте писал? Так зачем меня до такого состояния доводить? Не понимаю..."
В среду горуправские чины все-таки приняли депутацию из пяти майданщиков. Хотя под окна "Серого дома" их пришло более полусотни. Сокращенный формат аудиенции объяснили нехваткой стульев в кабинетах, а сокращение самих переговорщиков как класса - полным отсутствием в городе свободной земли, где можно было бы разместить "блошиный рынок". Разве что - на Правом берегу, смягчилась в конце переговоров городская власть. Или - на Северном. В общем - с глаз долой.
Позиция для новейшей истории калужского чиновничества - типичная: богатая риторика о поддержке любых форм предпринимательства и экономической активности народа в соседстве с чрезвычайным цинизмом по части опровержения риторических установок на практике. Провозглашенные на всех уровнях лозунги об инвестиционной привлекательности калужского региона в комплекте с чудовищными формами порабощения самых мелких инвесторов в лице частников и предпринимателей. Того особого сорта инвесторов, единственным недостатком которых является их неспособность профинансировать колоссальные запросы местной бюрократии. Желание же мелкого торговца проинвестировать свой собственный труд, свою жизнь и свой кусок хлеба в расчет нисколько не берется. И такой инвестор объявляется вне закона. Вне их, бюрократического закона.
Такого инвестора давят. Если совсем бедный - унижают и оскорбляют, выкидывая со всем его скарбом на помойку. Если не совсем - в 8 раз и более повышают вмененный налог. Не снижая при этом громкости выкриков об инвестиционной привлекательности Калуги. Устанавливают невиданные поборы за землю - до 2 тыс. руб. в месяц за 0,5 кв.метра, что необходимы для установки обычного рекламного штендера. Выкорчевывают новые торговые палатки. Потому что - маленькие и не могут дать столько денег, сколько дает большущий магазин. Навязывают пролоббированные конторы по обслуживанию кассовых аппаратов: 200 руб. в месяц "уполномоченной" местной властью фирме плюс 250 руб. за голограмму плюс 6000 руб. каждый год за обновление электронного журнала. Закупоривают бюрократическими пробками строительный рынок, заставляя его откупаться 45-процентным удорожанием всей стройки.
"А будете снова торговать на Достоевского, - предупредил отчаявшихся майданщиков высокий горуправский господин, - штраф 500 рублей - и к мировому судье. И так каждый день, покуда не поймете..."
Алексей Мельников.
