Объявлен шорт-лист "Русского Букера"-2007, почти все в нем о людях 1990-х
В коротком списке премии - Людмила Улицкая ("Даниэль Штайн, переводчик" - М.: ЭКСМО, 2007), Андрей Дмитриев ("Бухта Радости" - "Знамя" No 4, 2007), Александр Иличевский ("Матисс" - "Новый мир" No 2-3, 2007), Юрий Малецкий ("Конец иглы" - "Зарубежные записки" No 3, 2006), Игорь Сахновский ("Человек, который знал все" - "Октябрь" No 1, 2007), Алекс Тарн "Бог не играет в кости" (М.: Русь-Олимп, 2007).
Роман Тарна, русского писателя из Израиля, - боевик о неуязвимом израильском суперагенте Берле. Берл упругим шагом плейбоя идет по следам партии оружия, купленной на золото времен Второй мировой. На золоте - кровь и пепел жертв холокоста. Стиль триллера живописен и неопрятен, как променад на курорте средней руки. Сервис сайта OZON.RU "С этим товаром чаще всего покупают" топит номинанта в море разливанном лазерных мечей и спецопераций ФСБ: респектабельная премия храбро расширила палитру жанров...
Роман Игоря Сахновского - тоже жанровый кентавр. "Скучная история" чеховского извода, история тишайшего мэнээса, доведенного шокотерапией до суицида и обретения экстрасенсорных способностей, превращается в триллер замедленной съемки о змеином взаимоистреблении людей начала 1990-х.
Юрий Малецкий - русский прозаик, живущий в Германии, бывший редактор журнала "Грани", - писал прежде скупо и ясно. В премиальную ротацию, сколь помнится, не попадал его роман "Убежище" (1995). Эти безнадежно жесткие записки об эмигрантском Wohnheim"е в Баварии и о неспособности бывшего советского народа бежать из плена своей советскости вызывали у читателя единственную положительную эмоцию: уважение к автору.
"Убежище", положа руку на сердце, я и сейчас предпочту "букеровской" повести Малецкого "Конец иглы" - хронике последних дней престарелой Гали Абрамовны, современницы Собинова, Колчака и соседа-фарцовщика.
"Матисс" Александра Иличевского и "Бухта радости" Андрея Дмитриева сродни друг другу ощущением времени. Довольно длинного исторического времени от Карабаха до моды на аквабайки на чахлой москворецкой воде. Доминанта эпохи у Иличевского и у Дмитриева - полное отсутствие целеполагания. Хоть какого Дао! С отставным советским человеком может случиться все. Социальная лестница демонтирована. Внутренний каркас... а был ли он?
И только вялая теплота природной незлобивости спасает от озверения.
Путь физика Королева ("Матисс") из МФТИ - сквозь тени разборок и подмосковного манагерства, грантов и вэлферов - в логово бомжей Нади и Вади течет, как во сне. Он зыбок и вязок. Столь же случаен, сколь неизбежен.
Редактор Стремухин, герой "Бухты Радости" Дмитриева, той же породы. Вяло откликнувшись на зов забытых им одноклассников, герой едет на жидкий подмосковный пляжик. Ждет его там, увы, банда квартирных аферистов. Таких же средней руки москвичей, как Стремухин, отравленных парами шальных денег. Люди 1990-х на все готовы - и ни на что не способны. Задуманное преступление развалится самым жалким образом. Но рядом случайно и нелепо погибнет человек.
"Что вы, все пишущие, пишете о сломанных, раздавленных и сдавшихся людишках? Что вы все пишете о том, как жизнь нас опускает на колени, еще и накрывает медным тазом, потом еще и припечатывает сверху? Вы написали бы о том, как человек встает с колен",- бунтует герой Дмитриев в письме к автору. Прав ведь в принципе... Еле заметная дорожка смысла протоптана по жидкому, замусоренному песку Бухты Радости: мигранты и безработные, бывшие офицеры несуществующей империи, тинейджеры и неумелые аферисты сходятся в ночи за пластмассовым столиком пляжного кафе, кое-как сохраняя человеческий образ.
Время так бессмысленно, так полно бросков и кульбитов, так пестро, что сбивает с ног любого бытописателя. Персонажи Сахновского, Иличевского и Дмитриева могли бы бродить из текста в текст, не меняясь. (Справедливости ради "Бухта Радости" - самая выверенная и прочная из трех хроник.)
Герой, человек смысла и пути, в шорт-листе "Букера" один: Даниэль Штайн, беглец из гетто, католический священник в Израиле, глава "еретической" общины храма Илии-у-источника. Сюжет документального (или почти документального) романа Людмилы Улицкой - поток смертей и спасений, немыслимых встреч полвека спустя, испытаний жесткими рамками конфессий, запретными любовями, врожденными болезнями, отчуждением детей и родителей, национальной броней и смертными счетами евреев-немцев-арабов-поляков-русских. От 1940 до 2006 года, от Балтики до Красного моря пересекаются линии судеб. Но это именно линии! Они сходятся в единую сеть на небесной карте промысла и замысла о Даниэле.
...Видимо, людские пути (подобно разрухе) начинаются в головах.
А окончательный выбор Букеровского жюри будет сделан 5 декабря.
Елена Дьякова
08.10.2007
http://www.novayagazeta.ru/data/2007/77/29.html
