Каждую программу, в которой он работал в разные годы, Владислав Флярковский считает `самой-самой`. Но работу на канале `Культура` ценит больше всего - говорит, что стал за последние годы более мягким, спокойным и в целом более здоровым человеком.
- Владислав, у вас в коридоре интересная бумажка висит на доске объявлений: `Для зняття стресу`. Всем, у кого стресс, предлагается биться об нее головой. Это вы с Украины привезли?
- Нет, это сегодня кто-то пошутил. С Украины я вернулся три года назад. Эта бумажка просто не провисела бы столько. И какой еще стресс? Людей надо беречь. Видели - плакатик не помят, ни одного прикосновения. Если серьезно, то сосредоточенная работа каждого сотрудника в отсутствие истерик и интриг - важнейшее условие эффективной работы редакции.
- Три года назад вы пришли на канал `Культура` и тогда сказали, что новости культуры - это деликатес, это в определенном смысле витамин. За прошедшее время вы укрепились в этом мнении?
- Укрепился. Новости культуры укрепляют и развивают, `Новости культуры` - это рассказ о том, как у людей рождаются идеи. В отличие от других новостей на телевидении, которые предъявляют вам жизнь как данность.
- То есть вы за три года работы здесь в целом стали здоровее?
- Пожалуй, да. Стал увереннее, спокойнее. Стал иначе относиться к жизни. Увидел жизнь другой - многогранной и многокрасочной.
- Для вас работа на `Культуре` - это освоение нового пласта в профессии или возможность отсидеться до лучших времен? А потом вернуться в общественно-политическую журналистику?
- Глупо ставить перед собой задачу отсидеться. Времена не возвращаются через пару-тройку сезонов. Целая жизнь может пройти. Именно столько я и готов работать на `Культуре`.
- Цветные листы бумаги, которые вы используете в программе, - это фенька, антураж или на них действительно напечатаны новости? Это вы сами придумали?
- Да, придумал сам. И на листках `микрофонной папки` действительно напечатаны тексты, звучащие в эфире. Почему бы и нет? Богатство красок украшает любую телевизионную программу. А еще это была проверка связи. Когда мы стали использовать в студии цветные листки, они вскоре появились в других программах. В программе `Время` - голубые. Вывод: связь существует.
- А цвет ваших листов определяется настроением?
- Да не относитесь к этому так серьезно. Есть вещи поважнее. Цвет студии, цвет костюма - вот вам и ориентиры.
- Двадцатиминутные новости для профессионала вашего уровня, мне кажется, это маловато. Нет задумки собственной авторской программы или вас вполне устраивает то, чем вы занимаетесь сейчас?
- Спасибо за высокую оценку моего уровня, но не переоценивайте моих амбиций. Если на телевидении каждый будет делать честно и хорошо только то, что он умеет делать честно и хорошо, оно, ей-Богу, станет лучше. Скакание, мелькание, суета в эфире, нынче здесь, а завтра там - это создает лишь иллюзию развития современного телевидения. Развитие телевидения, на мой взгляд, лежит в содержательной плоскости - чтобы соответствовать времени и жизни, в речевой - хорошо говорить сегодня умеют единицы, и в плоскости формальных поисков, визуальных технологий, эстетики в конце концов. Как-то забыли о том, что ТВ - это богатая и самая широко распространяемая картинка в мире. Хорошо бы о ней позаботиться. Работать в этом направлении я бы не отказался. Но все же меня очень интересует, захватывает и волнует то, чем я занимаюсь сейчас.
- `Культуру` часто упрекают в том, что это канал столичной тусовки. Где не всегда хватает времени и места рассказать о том, что происходит с культурой провинции. Вы с этим согласны?
- Есть такой недостаток. Но все-таки наиболее заметные культурные проекты представлены, как правило, в Москве и в Питере. Но есть и другая тенденция - столичные деятели культуры в последнее время активно вывозят в провинцию свои проекты, и мы с удовольствием рассказываем об этом.
- Например?
- Например, Российский национальный оркестр проплыл недавно по Волге и дал множество концертов. В Иркутске Денис Мацуев организовал крупный фестиваль - сплошные аншлаги. Вообще, множество фестивалей и кино, и музыкальных проводятся сегодня далеко от Москвы, и туда отправляются наши корреспонденты. Провинциальные театры и оркестры регулярно выступают в Москве - мы рассказываем и об этом. У ВГТРК единая корсеть, корреспонденты в провинции чрезвычайно загружены, до сюжетов о культуре добираются с трудом.
- Так сказать, по остаточному принципу?
- Ну, это звучит слишком уж мрачно, очень по-советски. Да, проблема есть. Она усугубляется еще и тем, что информационные агентства тоже дают из провинции очень скудную информацию неполитического характера. Это затрудняет наш поиск тем.
- А у вас лично какие взаимоотношения с культурой? Вы, может быть, пишете романы или симфонии сочиняете?
- Мои личные интимные взаимоотношения с культурой - это фотографирование. Вот на стене - результат.
- И ни на одной фотографии нет человека - сплошь архитектура. Это принципиальное решение - не снимать людей?
- Да. Мне очень трудно сказать что-либо о человеке своим фото. Раскрыть личность моментальным снимком невозможно. Человек раскрывается в личном, долговременном общении. Ну, получится некий образ. А образ - не человек. Не стоит превращать человека в Эйфелеву башню. Короче, не снимаю людей из уважения к ним.
- Говорят, вы на гитаре неплохо играете...
- Давным-давно, в 16 лет, играл на академической шестиструнной гитаре, недурно играл, но забросил. Жизнь стала делать крутые повороты. Три года в армии, а там как-то не до гитары было.
- Во флоте служили?
- Да, во Владивостоке, в частях морского обеспечения. В походы не ходил. Уже тогда хорошо фотографировал, и это почти стало моей военной специальностью. Так что служил верой и правдой одновременно и Вооруженным силам, и искусству.
- Дембельские альбомы оформляли?
- А как же без этого?!
- Так, может быть, суровые лица сослуживцев - `материал` своеобразный - и отбили охоту снимать людей?
- Ну, может быть. Я, кстати, после армии забросил фотографию на долгие годы. И всерьез вернулся к ней, только когда пришел на телеканал `Культура`.
- `Культуру` можно сравнить с франко-германским каналом ARTE?
- В принципе можно. Но новости у нас на канале все равно уникальны. На ARTE новости общего плана, содержат политику, и по этой причине им можно предпочесть любые другие. По крайней мере так было пару лет назад, когда я подробно изучал эфир ARTE. Наши новости заведомо предпочтительны, и наш зритель не случаен.
- В стране постоянно случаются какие-то события острые, трагичные, необычные. Не возникает у вас по старой репортерской привычке желания на такое событие поехать, увидеть своими глазами, снять сюжет?
- Мы же договорились: каждый занимается своим делом. Так лучше - и для телевидения, и для его зрителя. Численность репортерского корпуса вовсе не гарантирует качества освещения событий, а количество точек зрения вовсе не безгранично. Глубоко разбираться в природе трагических событий, тонко владеть методикой и инструментами журналистского мастерства - вот что, на мой взгляд, необходимо репортеру. И он не должен отвлекаться. А я немного отвлекся... Да, я три года проработал на Ближнем Востоке, досконально знаю, что такое террор, откуда берется и чем может закончиться. Но сегодня не часто высказываюсь на этот счет. И тем более не бросаюсь ехать туда, где уже познали лихо мои коллеги. Если брошусь, то уже не вернусь.
- Все-таки нельзя не спросить о терроре, хотя вы и сказали, что вам об этом не хочется говорить. Но вы ведь знаете проблему изнутри. Как работают на терактах журналисты в Израиле? Какие ограничения есть у них?
- Не спешите сравнивать. Любое сравнение, как известно, хромает, а сравнение израильского и российского опыта в борьбе с террором будет хромать особенно заметно. Различна тактика террористов. По улице израильского города никогда не проедет грузовик с тремя десятками террористов. Не только потому, что всюду на дорогах блокпосты с неподкупными офицерами. У каждого второго прохожего `беретта` за брючным ремнем. При этом полностью исключена вероятность немотивированного применения гражданами оружия. У нас ведь это невозможно. Палестинские экстремисты предпочитают мгновенный акт, взрыв. Журналистов допускают к месту взрыва только после окончания работы взрывотехников. С прессой спецслужбы, надо признать, вели себя жестко. Важно еще и то, что журналистов в Израиле ничему не надо учить, Израиль полвека живет бок о бок с террором, террор - часть жизни, и поэтому, с одной стороны, каждый знает, как себя вести, а с другой, нет нужды что-то специально скрывать.
- Что из израильского опыта может пригодиться нам?
- Мозги простых граждан могли бы нам пригодиться. Я подозреваю, что наши спецслужбы знают и могут не меньше израильских. Но не только спецслужбы обеспечивают защиту от террора. В Израиле защиту от террора обеспечивают мозги водителя автобуса, который в 95-м году в двух кварталах от нашего корпункта закрыл двери перед самым носом человека, потому что тот показался ему подозрительным. Это был шахид, внешне ничем себя не выдававший. Я увидел его разорванного надвое в неприметном спортивном костюмчике. Но вот водителю физиономия его не понравилась. Он закрыл двери и успел отъехать на несколько метров. Ни одной жертвы. Только порезы осколками стекла. Поймите, войну с террором невозможно вести по классическим правилам поединка. Террор как див из восточной сказки: `Здесь и не здесь, везде и нигде, в сыпучем песке и текучей воде`. Ни российская `Альфа`, ни израильский `Голани`, ни моя милиция, ни моя полиция не могут гарантировать полную победу над террором. Хотя обмен опытом - вещь полезная.
- Говорят, израильское общество глубоко психологически больное, потому что невозможно жить с постоянной угрозой собственной жизни, в состоянии бесконечного стресса. Вы с этим согласны? И, что же, нам теперь это тоже грозит?
- Израильское общество не болеет. Оно умеет перестраиваться, `менять порядки`, как военные говорят на марше. Оно лучше организовано. В более или менее мирные периоды течет обычная жизнь - с дебатами и склоками в парламенте, с дикими, между прочим, этническими проблемами. Но едва грянет беда - общество мгновенно превращается в монолит. У них это уже в крови, на генетическом, наверное, уровне. Вы не забывайте, Израиль формально находится в состоянии войны с тремя десятками государств.
- Владислав, вы работали в разных странах и программах, начинали в знаменитой `Телевизионной службе новостей`, ТСН. О каком месте самые приятные воспоминания?
- Началась профессия новостийщика в программе `Время` - действительно самой знаменитой. Большую часть телевизионной жизни посвятил родной программе `Вести` - самой влиятельной. Каждая программа - в чем-то самая-самая... И программа `Новости культуры` - тоже самая благородная. ТСН образца 90-го года родилась в недрах `Времени`, и я трудился репортером в Верховном Совете СССР на два фронта: версия для `Времени` - версия для ТСН, для дня сегодняшнего - и для дня завтрашнего.
- Сегодня свободное время у вас на театр, на чтение остается?
- Да. Мой первый эфир в пять вечера, когда на Дальнем Востоке полночь. Второй - когда полночь в Москве. Примерно половину каждого вечера и два выходных я использую для того, чтобы видеть и слышать все, необходимое для программы. Читать стараюсь то, что нашумело. В театрах - премьеры, в кино - отечественные фильмы. Из последнего, что посмотрел, - главные премьеры сезона: `Ночной дозор`, `О любви`, `Папа`, `Водитель для Веры`, `Свои`.
Справка `НИ`
Владислав ФЛЯРКОВСКИЙ родился в 1958 году в Баку. Окончил факультет журналистики МГУ. На телевидении с 1987 года. Работал в программах: `Мир и молодежь`, `12-й этаж`, `Взгляд`, `Время` (ОРТ). На Российском телевидении вел программы `Вести` и `Подробности`, был собственным корреспондентом на Ближнем Востоке. Работал ведущим аналитической программы `Неделя` (ТВЦ), ведущим программы `Новости` на русском языке (ICTV, Киев). С 2001 года - руководитель студии `Новости культуры`, ведущий программы `Новости культуры в полночь` телеканала `Культура`.
АЛЕКСАНДР ОРЛОВ
`Новые Известия`.
http://nvolgatrade.ru/