16 марта исполняется ровно год, как ушел из жизни Владимир Александрович Тихонов - ученый, общественный деятель, лидер новой российской кооперации.
Тихонов был человеком необычайной скромности и огромного внутреннего обаяния. Кроме того, он был наделен поразительной добротой, столь счастливым и редким сегодня даром. Это знают и помнят все, кого Владимир Александрович одарил своей дружбой, знакомством, деловыми и партнерскими отношениями. Но ценность любого деятеля не ограничивается лишь душевными добродетелями или пороками. На поверхности всегда остается вопрос: а что он оставил после себя?
И в этом отношении Тихонова можно назвать одной из ключевых фигур в десятилетии российских реформ. Он был одновременно и их пророком, и их чернорабочим.
Владимир Александрович не только глубоко изучал причины возникновения и векового господства государственного монополизма в России, не только искал способы и возможности его мирного демонтажа, но он сумел воплотить свои академические наработки в реальную политэкономическую доктрину, приняв самое непосредственное участие в выработке и утверждении самого радикального и, на наш взгляд, самого значительного документа десятилетия - Закона о кооперации в СССР.
Но и это еще не все. После принятия этого Закона, высвободившего огромную созидательную энергию миллионов людей, Владимир Александрович возглавил движение кооператоров страны, став Президентом Союза Кооператоров СССР, реформированного затем в Лигу Кооператоров и предпринимателей России.
И спустя год с того времени, как В.А.Тихонова не стало, в то время, как Россия все глубже вязнет в трясине переферийных войн и столичных политических разборок, в то время, как все чаще и активнее заявляет о себе навязчивая "безальтернативность", - самое время вспомнить человека, стоявшего у истоков действительной демократической альтернативы и саму эту альтернативу - новую кооперацию.
Главным врагом демократических реформ в стране, по мнению Тихонова, была и остается монополия. Разлагающую роль всякого монополизма он объяснял предельно просто: "Сравнить его не с чем и конкурировать с ним некому".
Особую злокачественность хозяйственной монополии советского типа Тихонов усматривал - и в этом был прав - в ее всеохватывающем, всепроникающем характере.
Монополия - не только всевластие центра, но так же принцип построения и действия всей социально-экономической структуры, е , если можно так сказать, руководящий дух, укорененный во всех разветвлениях, на всех этажах и в каждой из бесчисленных ячеек иерархической системы.
Живя в этих ячейках уже как бы автономно, независимо от состояния целого, монополизм, к удивлению наших реформаторов, странным образом сохранился, несмотря на весьма радикальные перетряски экономики, в результате которой старая система была раздроблена на части.
Вот почему либерализация цен, вместо устранения характерного для монополии ценового произвола - лишь распространила подобный произвол на все уровни хозяйственной жизни вплоть до самых нижних. Вместо одного или нескольких деспотичных центров, назначающих цены, страна получила миллионы мелких деспотов ("не с кем сравнить и некому конкурировать"), залезающих в карманы потребителей повсеместно, постоянно и в массовом масштабе.
Вторую злокачественную особенность отечественного монополизма Тихонов усматривал в сращивании ведомственных экономических монополий с аппаратом политической и административной государственной власти. Иными словами, в полном огосударствлении и политизации экономики. Не диктат производителя над потребителем, а диктат чиновника над ними обоими - вот в чем корень зла.
Последовательная критика Тихоновым "государства на каждом шагу" представляется в высшей степени актуальной. Столкнувшись с объективными сложностями, а также с естественным возмездием за субъективные ошибки в проведении рыночных реформ, многие бывшие либеральные реформаторы в панике бросились назад к государству, под его укрытие и опеку, (в действительности - к нему в рабство.)
Когда Тихонов слышал, что-нибудь вроде того, что "государство может все", он незамедлительно реагировал: "Я вам скажу: - лучше частник, который людей кормит, чем государство, которое и петь не поет и есть не дает".
Государство, непосредственно командующее хозяйством, всегда преследует интересы и цели не хозяйства, а свои собственные. Этим оно разрушает и истощает экономическую жизнь, питаясь ее соками для сохранения и воспроизводства стоящих над народом бюрократических структур. Государство, заведующее экономикой безраздельно, то есть монопольно, заведует ею и беззаботно, так как живет совершенно другой, внеэкономической жизнью.
По мнению Тихонова, нельзя добиваться реального укрепления госудаства, то есть совершенствования присущих ему функций и задач, не стремясь одновременно к его устранению из тех сфер гражданского общества, где государству категорически нечего делать, где его назойливое пребывание просто смерти подобно для страны.
Важно вспомнить Тихонова и его дело еще и вот почему.
В последнее время среди интеллигенции, в том числе либеральной, стали усиливаться сомнения в самой возможности, а значит и в целесообразности демократического устройства нашего общества. Режиссер Марк Захаров, в частности, рассуждает на страницах "Известий" от 11 марта о "необходимости особого временного законодательства и особого силового прикрытия демократических реформ в переходный период", а Леонид Радзиховский пишет (в "Известиях" от 7 марта) о необходимости установления в России "просвещенного авторитаризма"... На последнем тезисе остановимся подробнее.
Радзиховский, приводя исторические примеры социальных реформаторов различных направленностей (от Александра II до Сталина и Горбачева), утверждает, что мотором и субъектом всех реформ, а также "единственной силой в стране - является бюрократия и связанные с ней денежные мешки."
Эта безальтернативность бюрократической системы, - по словам Радзиховского, - особенно ярко проявляется, когда сама бюрократия впадает в "ступор", как в 1917-м или в 1991-м, а сменить ее физически просто некому. Видна эта безальтернативность и по той карикатурной картине, которую представляют собой все чахлые ростки "гражданского общества" в России.
Почему это так, какие свойства русской почвы делают ее невосприимчивой, каменно-мертвой для семян гражданского общества - особый вопрос."
И чтобы не утруждать себя ответами на этот "особый вопрос", следует вывод: "Если у России и есть на кого надежда в обозримом будущем, то только на "хорошую", государственно мыслящую администрацию".
Не на шутку напуганные жириновскими, веденкиными и баркашовыми, разочарованные радикальными реформаторами, а также народом, наши мыслители уже бросились идеологически обслуживать набирающую силу авторитарную власть, стремясь найти и е "высокое" расположение и нелишнее покровительство.
С народом и "русской почвой" вообще в самом деле проблемы немалые. Равно как и с демократическими реформами. Но в действительности именно российская бюрократия всякий раз воссоздает "каменно-мертвую почву" для семян гражданского общества.
Впомним историю новой кооперации 1987 - 1990 гг.
Какая еще страна могла похвастать таким безудержным темпом развития частной инициативы и предпринимательства?
Тогда многие говорили об отторжении обществом кооперации. Но знающие люди уже тогда понимали: это миф. Отторжение кооперации обществом носило эпизодический и кратковременный характер. Другое дело - государство. Именно оно, в лице чиновников объявило настоящую войну кооперации, стало ее могильщиком. Может неуместно, но стоит вспомнить имена видных сегодня бизнесменов Рыжкова и Павлова, которые в те времена с таким рвением боролись за "чистоту" вхождения в рынок, что буквально разрушали негосударственный сектор эко- номики, загоняли его в подполье.
Надо вспомнить и радикалов гайдаровского призыва, которые без передышки говорили о "демократии" и свободе, но лишь до тех пор, пока речь не заходила о главном: о поддержке кооперации и малых форм хозяйствования. В ответ всегда раздавалось наукообразное: "Никаких эксклюзивов!" (Так отвечал, в частности, бывший министр экономики Нечаев на просьбы В.А.Тихонова поддержать кооперацию).
Ну, а сегодняшняя "государственно мыслящая администрация" про какую-то там кооперацию даже и не вспоминает.
Тихонов же, напротив, считал, что развитие демократии, борьба с монополизмом и состоит в самом настоящем "эксклюзиве" по отношению к кооперации, а значит - к человеку и его свободному труду.
То, что народ оказался невосприимчивым к демократическим реформам, такой же миф, как и якобы неприятие им кооперации и рынка вообще. В течение нескольких лет в кооперацию пришли миллионы людей. Рассчитавшись с казенным сектором экономики и взяв для первоначального капитала свои "выходные пособия", они бросились в рыночную стихию, формируя собой почву для демократии.
Новая кооперация становилась действительной альтернативой, своего рода национальной идеей и тем, что называется "особым путем" России. В ней выражался настоящий, а не "квасной" патриотизм: "Не хотим быть бедными в бедной стране!".
Кооператорами были созданы свои региональные и межрегиональные структуры, ассоциации, первые кооперативные банки и банковские союзы. Кооператоры создали товарные и финансовые потоки и стали заменять ими железные скрепы, которыми была столько лет насильно скреплена гигантская империя.
В центре этого мощного созидательного движения находился Владимир Александрович Тихонов.
В 1987 году - было произведено товаров и услуг на 349,7 миллионов рублей; в 1988 - 6,1 миллиардов; в 1989-м - 40,3 миллиардов. За два года объемы товарооборота выросли в 116 раз! Это увеличение объема производства и продажи товаров и услуг производственными кооперативами осуществлялось тогда, когда начался прогрессивный распад государственной экономической системы. (Посмотрите, чем хвастается сегодня Чубайс.)
4,8 миллиона человек нашли применение своим силам и способностям в кооперации. Вместе с семьями это составляло бо- лее 15 миллионов человек. Как непохожи были те лица на сегодняшние лица "новых русских".
Начав с нуля в 1987 году, кооперация к концу 1989 года дала около 5 процентов всего валового национального продукта.
Много это или мало?
В.А.Тихонов отвечает: "Конечно, в масштабах страны не так уж и много, если не забывать, что это достигнуто всего лишь за два года и добавить, что все это получено без единой копейки государственных дотаций в любых формах, без единого рубля государственных инвестиций. Да к тому же еще в постоянной борьбе, а то и в войне с государственным аппаратом снизу доверху, с лживыми обвинениями и клеветой, произволом властей и карательных органов, мракобесами из черносотенных изданий.
Слышите ли вы, адвокаты "просвещенного авторитаризма" и разочарованные странники демократии, эти тихоновские слова? Ни о чем они вам не говорят, ни на что не подвигают?
Тихонов и при жизни оставался неуслышанным, переживал, расстраивался. Но его можно вполне назвать счастливым человеком, потому что он видел свою правоту, причем не абстрактно, а реально. И прежде всего в тех свободных людях, которые сотнями и тысячами приходили к нему на Токмаков переулок, и в тех делах, которые эти люди совершали, в тех надеждах, которые ни на минуту не покидали (и не покинут!) первых свободных людей новой России.
"Московские Новости", N17, 12-19 марта 1995 г.
www.yabloko.ru
