Справедливость восторжествовала: одна из главных российских лите-ратурных премий - "Большая книга"?- присуждена Людмиле Улицкой. Замечательный роман "Даниэль Штайн, переводчик" был безусловным фаворитом и у жюри, и у читателей. Первое после награждения интервью для украинской прессы Улицкая дала "24". Интервьюер, безоговорочно влюбленный в книгу, тем не менее, предпочел задать писательнице несколько колючих вопросов.
Роман вызвал прогнозируемую негативную реакцию у некоторых представителей различных конфессий - католиков, православных, иудеев. Не возникало ли у вас желания во время работы над книгой бросить столь рискованное начинание?
У меня такое желание возникало много раз, но совершенно не по этой причине. Недовольство любых людей, идеологически запрограммированных, было предсказуемо. Трудности были иного рода: было очень трудно писать эту книгу. Мне пришлось очень много перечитать книг, это была очень большая и сложная работа. Я боялась не справиться с материалом именно в силу его сложности. Но никак - не из опасения не понравиться читателям.
"24":Приходилось ли вам после выхода "Штайна" сталкиваться с проявлениями открытой вражды и агрессии?
Нет, скорее я столкнулась с большим раздражением. Но это понятно. Большинство людей шаблонно считают, что истина это то, что лежит у них в кармане. Им книга особенно неприятна. Я не всю критику читаю, ее, во-первых, слишком много, во-вторых - книга написана, и даже если замечания серьезные, сейчас я все равно не собираюсь ничего в ней менять или переписывать.
В романе имеется немало теологических тонкостей, которым массовый читатель не придает особого значения, однако у человека церковного они могут вызвать резкое неприятие. В частности, ваш герой покушается на один из краеугольных камней христианства - догмат о Святой Троице. Вы с ним солидарны?
Все, что сказано устами моего героя - его точка зрения. Даниэль Руфайзен, человек, биография которого описана в романе с достаточно большой точностью, не равен литературному герою Даниэлю Штайну. Но реальный Даниэль считал, что в вере есть тайна, и сама идея Троицы, при всем ее огромном значении для христианства, не является основанием веры, а основанием христианской веры есть сам Христос, Богочеловек. Что же касается меня - это как раз не имеет никакого значения. Я не богослов, не священник, не занимаюсь проповедью, а всего лишь рассказываю об уникальном по своей честности и смелости человеке и его взглядах на острые вопросы веры.
По существу, миссия Даниэля Штайна потерпела поражение. Воссоединение иудаизма с христианством выглядит проектом абсолютно утопическим, не так ли?
Да, я тоже считаю этот проект совершенно утопическим. Но речь идет не о создании новой религии, где бы объединились иудаизм, христианство и ислам, а об их общих корнях. О том, что взаимная ненависть, страх и взаимное недоверие могут быть преодолены. И Даниэль в моих глазах не человек, потерпевший поражение, а человек, выполняющий свое предназначение, свое служение. Он пытался быть переводчиком между людьми, и как раз это, как мне кажется, ему при жизни удавалось.
Милосердие важнее принципов веры? Сострадание превыше заповедей?
Несомненно. Именно это и проповедовал Иисус из Назарета.
Когда-то мы с вами разговаривали о межрелигиозной нетерпимости, и вы заметили, что лучшие христиане это атеисты. Есть ли доля правды в этой шутке?
Да. В этой шутке есть доля правды. Я встречала атеистов высочайшей нравственности. Но высоконравственных людей вообще не слишком много встречается. Помните притчу о десяти праведниках? Сколько нужно праведников, чтобы устоял город? И если праведники есть, то не имеет значения, к какой конфессии они принадлежат.
Одна из основных претензий критиков касалась языка романа. Большинство героев, по речевой манере не слишком отличаются друг от друга. У вас так случайно получилось или это намеренный прием?
Во-первых, я так не считаю. Существует целый корпус документов подлинных - это один языковый слой. Второй - переписка разных людей, одни более образованные, другие совсем простые, и они стилистически в достаточной мере различаются между собой. Существует также несколько выступлений самого Даниэля, которые представляют собой практически расшифровку выступлений брата Даниэля Руфайзена в Германии перед школьниками. Что же касается критиков, у них много разнообразных мнений, и часто они полностью противоположны. Я никогда не вступаю в прения с критиками. Критиковать - их работа, они за это деньги получают.
Вы как никто в современной русской литературе умеете вызывать у читателя чувство глубокого сопереживания. А с какими ощущениями вы сами перечитываете собственные тексты?
Недавно при подготовке собрания сочинений читала верстку романа "Медея и ее дети". Осталась довольна.
На фоне громкого успеха "Штайна" и "Кукоцкого" несколько затерялся написанный в промежутке между ними "Искренне ваш Шурик". Причем это, пожалуй, единственный роман, который не слишком жалуют не только ваши хулители, но и почитатели. Вы сами считаете его неудачным?
Нисколько. В этом романе была одна формальная задача, с которой мне было трудно справиться. Не буду говорить, какая именно. Но, по моему ощущению, я справилась. Дело в том, что я никогда не публикую того, что мне самой не нравится. Если дело дошло до публикации, значит, лучше я это сделать не могу. У каждого человека есть свой потолок, выше которого не прыгнешь.
Как вы отнеслись к экранизации "Казуса Кукоцкого"? Нет ли предложений от киношников снять фильм или сериал по "Даниэлю Штайну"?
Очень довольна экранизацией Грымова. Добросовестно, без тени халтуры. Замечательные актеры. Такого качества сериалов вообще не было. Есть вещи, которые я сделала бы иначе. Но это право режиссера, его видение. Что же касается экранизации "Даниэля Штайна" - предложения есть. Но пока я не готова. Вообще не уверена, что я хочу идти на такой риск.
Успеваете ли вы читать коллег по перу? Какие книги современных авторов произвели на вас впечатление в последнее время?
Читаю современных авторов мало. Сегодня ночью закончила читать новый роман Андрея Дмитриева "Бухта Радости". Прекрасная книга. Главное открытие минувшего и этого года - проза израильтянина Меира Шалева. Три романа прочитала - "Русский роман", "Эсав" и "В пустыне мой дом". Один другого лучше.
Лет пять назад вы говорили, что работа над "Казусом Кукоцкого" забрала у вас все силы, и вы больше не намерены писать романы. С тех пор вышло уже два. В общем-то, это тщательно замаскированный вопрос: "Ваши творческие планы?"
Последний год очень много времени забирает детский проект "Другой, другие, о других". Пишу не я, авторы антропологи, культурологи, один писатель, один журналист. Небольшие книги по культурной антропологии, рассказ о том, какие у разных народов представления о жизни. О том, что для понимания и уважения друг друга надо побольше знать друг о друге. Пока вышли четыре книги - о космогонии, о семье, о еде и об одежде. Скоро появятся о доме, о профессиях, о наказаниях, о рождении и смерти. Они уже написаны. Ну, еще включили книгу профессионального писателя, замечательного Андрея Усачева - о правах человека. Она не под заказ написана, но точно пришлась в нашу серию. На новую книгу пока сил нет. Может, соберусь. Но не завтра.
http://24.ua/news/show/id/22711
viperson.ru
