- И что вас удивило? Как же это - приехать на Средиземное море и не искупаться! А в Израиле я, к стыду своему, впервые. Посещают мысли, естественные для человека, оказавшегося на такой земле...
- Вы же еще ничего не видели. Только и успели в море нырнуть.
- Во-первых, это уже немало. Во-вторых, я успел познакомиться с "прини-мающей стороной" - продюсерами Марками, Юриком и Лисом. Думаю, они - герои: вывезти спектакль с таким количеством участников за границу могут только отчаянные и очень увлеченные театром люди. Не знаю, как в вашей, но в моей практике это редкий случай.
- О спектакле мы поговорим, а пока - о вас. Ходят слухи, что не любите вы журналистов. "За что?" - как говаривала в известном анекдоте ни в чем не повинная собачонка?
- Кто-то что-то когда-то про меня придумал - и пошел штамп. Глупо утвер-ждать, что не любишь всех представителей той или иной профессии. Некоторым журналистам присущи качества, мне не симпатичные, но этими же качествами может обладать врач, повар или артист.
- Тем не менее, даете интервью не очень охотно.
- Честно говоря, не всегда вижу в них смысл. У меня возникают очень сильные сомнения в том, что человек, желающий меня узнать, может это сделать по газетному материалу. Печатное слово не передает ни выражения глаз, ни оп-ределенного состояния души. Пересказывать же какие-то факты мне не очень интересно. Хорошо, если беседа состоялась, а не просто вопрос-ответ, вопрос-ответ. Но настоящая беседа и в повседневной жизни не всегда получается...
- Все понятно, но ведь актер и режиссер обязан давать интервью.
- Естественно. Даю я интервью, но не люблю это делать часто. И - без повода.
- Ну, у нас-то с вами повод роскошный: "Горе от ума". Очень народу интересно, каков Меньшиков в роли режиссера. Чего это вы вдруг режиссурой занялись?
- К слову "режиссер" в применении к себе отношусь с большим чувством иро-нии - никакого кокетства здесь нет. У меня никогда не возникало желания заниматься режиссурой как таковой. Знаю, что могу быть на каком-то этапе организатором творческого процесса. Знаю, что могу отвечать не только за свою роль, но и за другие. Знаю, что всегда соотносил свою роль со всем спектаклем, - мне интересно, чего в целом хочет режиссер.
- Пока непонятно: зачем самому-то напрягаться? Нет, что ли, хороших режиссе-ров? Играли бы спокойно Чацкого...
- Конечно же, хорошие режиссеры есть, но они заняты своими делами. Да и не хочу я уже идти в какой-то театр. Почему другой человек должен за меня ре-шать мою собственную судьбу? А что касается Чацкого, то я вовсе не хотел играть эту роль.
- Знаю, читала: "В силу некоторых причин мне даже неловко выходить в этой роли... Если появится человек, способный сыграть эту роль вместо меня, я буду умолять зрителей стать свидетелями рождения нового имени. Пока такого человека не вижу. И вот - я не играю, а скорее показываю, каким я хотел бы видеть исполнителя этой роли..." Полно, Олег, вы ведь обещали не кокетничать. Лучше скажите: почему именно Грибоедов?
- Действительно, взять для творческого дебюта "Горе от ума" если не аван-тюрно, то нагловато. Не самая, в общем, благодарная пьеса для начала, правда? Кому сегодня все это нужно? "А судьи кто?" Но к имени Грибоедова я ис-пытываю особые, почти мистические чувства. Например, у меня в голове всегда сидел последний монолог Чацкого, хоть я его не учил. Потряс меня Царев в роли Фамусова в Малом - нечто грандиозное. Следующий этап - фильм Михалкова, в котором я должен был играть самого Грибоедова. Картину из-за нехватки денег Никита Сергеевич так и не снял, но провел огромную подготовительную работу. Наконец в Португалии я еще раз перечитал загадочную пьесу.
- Почему "загадочную"?
- Есть в ней загадка - недаром человек, будучи по профессии дипломатом, ос-тался в истории русской культуры как автор единственной своей гениальной комедии. А ведь если начать разбирать ходы и построения произведения, - все обрушится, как карточный домик... Короче говоря, идея нас захватила. Наш спектакль - традиционный классический театр. Без всяких ассоциаций, ново-введений, самоутверждений за счет автора, прозрачных намеков... Мы дейст-вительно искренне хотели понять, что же такое Александр Сергеевич явил миру образом Чацкого и всех остальных героев пьесы. Я не уверен, что мы эту загадку разгадали, - думаю, над ней будут биться еще очень долго.
- У вас на сцене много молодежи...
- Это была установка: "вывезти" новые имена на локомотиве известных - Ека-терины Васильевой, Сережи Мигицко, простите за наглость, моем. Не потому, что мы - такие уж альтруисты. Просто сама пьеса требует молодости.
- Вам нравится спектакль?
- У меня к нему очень разное отношение. Главное - спектакль живой. Кстати, сразу оговариваюсь: все беды и неудачи спектакля полностью принимаю на свой счет. Что правда, то правда - никакого трафаретного благородства не проявляю. Взялся за дело - мне и отвечать.
- Не знаю, как насчет неудач, - расхвалили вас невероятно. Кстати, с рекламой вы не переусердствовали? Так и разочаровать зрителя недолго.
- Вы абсолютно правы. Но, поверьте, мы этой рекламой не занимались: сработал принцип снежного кома.
- Если вас за что-то и ругали, то - за излишнее роскошество.
- Да уж: 26 человек на сцене, 20 за кулисами. Художники наши, Паша Каплевич и Игорь Чепурин, на славу поработали. Все жилетки на балу вышиты вручную мастерами Малого Театра. Зрители этого, может быть, не увидят, но у нас самих - праздник. И вот 17 августа в России произошла очередная беда, а мы 14 сентября играем в Москве премьеру, представляете? "Страна в нищете, а они такое играют в центре столицы, да еще цены на билеты поднимают!" Как же не поднимать, мы же - антреприза? Да и потом, покупают билеты.
- Кто? Новые русские? VIP?
- У нас очень большой разброс цен. Приходят и студенты, и пенсионеры. Я считаю, что в театр должны попадать истинные театралы, а не те, кто ходит из соображений моды и престижа.
- Прозвучало слово антреприза... Знаете, что нам предлагают последнее время московские гастролеры? Две-три знаменитости выходят на сцену, где стоит стол и стул, и произносят тексты, изо всех сил стараясь не забыть слова.
- Это не антреприза, а элементарное хулиганство, неуважение и к зрителям, и к своей профессии. Антреприза Театральное товарищество "814" - "наш ответ Чемберлену", то есть - государственным театрам. Не должно быть их столько, сколько есть. На обеспечении государства могут быть Малый Театр, МХАТ, Большой - и хватит.
- Что же делать остальным?
- То, что делают театры во всем мире, - кормить себя самостоятельно. Никто не должен тебе оплачивать хорошую жизнь.
- Но вам ведь помогают спонсоры?
- Конечно. Но не просто потому, что им нравится цвет моих глаз, - наверное, спонсорам близко то, что мы делаем. Они же не помогают всем подряд. Правда, мы и не берем у всех подряд - в этом вопросе мы щепетильны.
- Как же вам удается уберечься от спонсоров с бритыми затылками, в малино-вых пиджаках?
- Наверное, это дело вкуса и воспитания.
- Олег, вы - баловень Судьбы?
- Не сглазите? Хотя я перестал быть суеверным: верящий в Бога в приметы не верит... Глупо отрицать, что Судьба ко мне благосклонна: я независим как творческая и социальная единица, играю спектакли в Европе, снимаюсь у Михалкова...
- Как вы относитесь к "коммерческому" Михалкову?
- Это какой?
- Который начался с фильма "Очи черные".
- Любой художник развивается так, как он считает нужным. Думаю, что ху-дожник масштаба Михалкова имеет право заставить нас задумываться, почему он пошел именно по тому пути, который сам выбрал. Этот путь нам может не понравиться, но это уже наши проблемы... А как Михалков работает с артистами - это вообще уникально! Человек, снявшийся у него даже в самой малюсенькой роли, никогда такой радости не забудет. Это еще один из многочисленных талантов Михалкова: создавать невероятную атмосферу на съемках. Играть в его фильмах - сплошное наслаждение.
- Для вас вообще работа - наслаждение?
- В одном из интервью меня назвали трудоголиком - это неправда. Абсолютно не страдаю, когда у меня нет работы, - прекрасно себя чувствую.
- И как проводите досуг?
- По-разному. Иногда катастрофически хочу одиночества, в чем себе никогда не отказываю. Иногда хочу замечательных праздников, с удовольствием уст-раиваю их для других и, конечно, для себя. Мне вообще нравится общение с людьми, которые мне приятны.
- Много приятных?
- Много. И друзей много. Не очень понимаю заявление: друг может быть только один. По мне - чем больше, тем лучше. Если мне предложат поехать на "Нику" или посидеть в компании с друзьями, выпить, поорать, - конечно, выберу вто-рое.
- Но ведь вам нравится открывать международные кинофестивали?
- Ненавижу - просто Никита Сергеевич меня попросил, я отказать не мог. А мне лучше десять раз подряд "Горе от ума" сыграть или "Калигулу", чем вести какую-то церемонию. Я - не любитель церемоний. И вообще - человек застенчивый.
- Чего не любите - выяснили, а любите что?
- Музыку - иногда сам играю на фоно. Раньше в живописи не "рубил", дальше Куинджи не шел, а в последнее время пристально всматриваюсь в картины. Началось все, пардон, с Леонардо да Винчи: пятнадцать минут в Лувре перед Джакондой простоял.
- Что вас заботит, волнует, мучает?
- Извините за банальность, очень хочется понять, кто я такой и что, собственно, здесь делаю. Не могу сказать, что я постоянно загружен этими мыслями, но иногда накатывает. Вообще думаю, что живу честно.
- В политику не рветесь?
- Вы хотите, чтобы я в этом ужасе принимал участие? Правда, и не зовут. Мне вообще везет: плохие сценарии не предлагают.
14.03.2006
Полина Капшеев, Израиль
http://www.peoples.ru/art/cinema/actor/menshikov/interview2.html
