Михалков в Италии - частый гость. Здесь он снимал "Очи черные" с Марчелло Мастроянни и с ним же делал спектакль "Механическое пианино" в римском театре "Арджентино". В городке Санта- Маринелла на берегу Тирренского моря монтировал "Цирюльника". Получал "Золотого Льва" Венецианского кинофестиваля за "Ургу". А также - орден Рыцаря Большого Креста и национальную премию имени Витторио Де Сики от предыдущего президента Италии Карло Адзельо Чампи. По заказу компании Fiat делал 40-минутный рекламный ролик "Автостоп". Здешние прокатчики закупали и крутили, кажется, все фильмы Михалкова, начиная со "Своего среди чужих..." Наконец, председатель Союза кинематографистов России помогал вызволять из итальянского финансового плена "Тихий Дон" Сергея Бондарчука. Не лучше ли было оставить фильм в плену, вопрос. Но, во всяком случае, на московских лотках уже появились пиратские DVD с этикеткой: "Тихий Дон". В главных ролях: Дэльфин Форрест, Руперт Эверетт, Никита Михалков..." "Значит, я еще бренд" - смеется герой, прочитавший текст за кадром.
Михалков в Италии - это совсем другой Михалков. Несколько дней не покидал репетиционного зала, готовился к вечеру памяти Марчелло Мастроянни. А потом вышел на сцену, рассказал про друга Марчелло, довел зал до слез и до хохота. (Знаменитый итальянец был, оказывается, помешан на анекдотах и однажды целый день промучился, разгадывая загадку: "Где может какать горилла весом в триста килограммов?". Ответ - везде.) Затем Михалков отлучился за кулисы, чтобы вернуться... Астровым из "Дяди Вани". И сыграть сцену с Еленой Андреевной - довольно страшненькой, на мой вкус, итальянской актрисой. Впрочем, кто же такому Астрову может соответствовать?.. А дальше случилось совсем уж невероятное - видный общественный деятель, председатель и президент всего на свете, кроме разве что государства Российского, явно волнуясь, прочитал итальянской публике "О вреде табака". Народ, успевавший ловить титры с экрана, выл, стонал, аплодировал стоя, выстроился в гримерку за автографами, кто постеснялся - ждал на улице. Проходившая мимо пожилая синьора деликатно тронула меня за рукав: "Eres Nikita?". Честно говоря, затрудняюсь ответить. Вроде - Никита. А вроде бы и нет. Какой-то он здесь счастливый. Легкий. Не деятель. Нормальный человек.
На следующий день, перед показом "Цирюльника", Михалков отвечал на зрительские вопросы. Тонко, точно, остроумно, с драйвом. Блестяще. Сразу после этой встречи Никита Сергеевич дал интервью "Известиям".
- в: У меня к вашему творческому вечеру одна претензия - мало. Вас бы еще часок с удовольствием послушали...
- о: Знаете, я, когда был юным, обожал выступать. И вот однажды, в каком-то клубе, я выступал, выступал, выступал... Зрители начали засыпать потихоньку. А в первом ряду сидел мальчик. Совсем маленький. Лет пяти. Он ничего не понимал, но смотрел на меня с неугасающим интересом. Наконец, я говорю: "Вопросы есть?" Мальчик тянет руку. "Ну, какой у тебя вопрос?" Он спрыгнул с кресла, потому что не доставал до полу ногами: "Скажите, товарищ, а кино скоро будет?" С тех пор я стараюсь не доводить свою аудиторию до такого вопроса...
- в: Неужели, чтобы увидеть живого, не официозного Михалкова обязательно в Италию надо ехать?
- о: Видимо, в Италии я востребован больше. Здесь меня больше ценят. Я у российских культурных властей семь лет прошу открыть мне академию, актерско-режиссерскую. Мне есть что сказать людям. Есть чему научить. Разве это никому не нужно?
- в: Трудно представить: Михалков хочет поработать, а ему не дают.
- о: Передо мной выставлена стена. Она мягкая. Даже прозрачная - через нее можно махать друг другу руками. Но дело не движется.
- в: Когда вы в последний раз выходили на сцену? Чуть ли не в юности, наверное?
- о: Последний раз, равно как и первый, когда еще в школе учился. И в студии при театре Станиславского занимался параллельно. Но, скажем, я ставил здесь "Механическое пианино" и как будто сам при этом играл. Актерский фермент у меня все равно на репетициях вырабатывался.
- в: Я понимаю - Астров. Но "О вреде табака" - выбор неожиданный.
- о: Итальянцы попросили.
- в: Трудно было непривычный материал осваивать?
- о: Трудно было переключиться. Это как три разные программы: сначала Астров, потом рассказ про Марчелло, потом "О вреде табака". Возблагодарил Константина Сергеевича Станиславского и Михаила Чехова за свою крепкую актерскую школу.
- в: Волновались?
- о: Конечно, волновался. Виски даже тяпнул немножко перед выходом.
- в: Вы сцену любите? Это ваше - по ощущению?
- о: Я люблю сцену, мне нравится это дело - оно такой драйв дает, и смею думать, что я могу увлечь зрителя вот так, вживую.
- в: Нет сомнений, что можете. В связи с этим вопрос - как продвигаются дела со спектаклем "Двенадцать разгневанных мужчин"? Вы обещали и поставить, и сыграть...
- о: Будет спектакль, обязательно. Но мы хотим приурочить его аккурат к выходу картины.
- в: Так она вроде бы должна была в феврале 2007-го выйти. Скоро совсем.
- о: Нет, с февралем... То есть картина могла быть готова уже сейчас. Но мы хотим выяснить, когда и каким образом ее лучше выпускать. Если мы идем с ней на какой-нибудь фестиваль, копию надо иметь за несколько дней до начала - меньше шансов, что украдут. И главное - сразу после фестиваля, как бы она там ни прошла, ее надо выпускать на экраны. Если в мае, например, она окажется в Канне, то июнь, июль - какой прокат?
- в: Значит, откладывается до осени?
- о: И хорошо. Меня это не беспокоит. Картина уже есть. И это - бомба.
- в: Бомба?
- о: Я счастлив, что именно этой картиной выхожу из семилетнего молчания. У меня накопилось что сказать. "Двенадцать разгневанных мужчин" - это же не ремейк фильма Сидни Люмета. Двенадцать присяжных, которые являют собой основные срезы нашего общества, решают судьбу чеченского мальчика. Его обвиняют в том, что он убил своего приемного отца - офицера Российской армии. По этому поводу мы и размышляем обо всем, что происходит сегодня в нашей стране.
- в: Не знаю, насколько вас беспокоит чужое мнение, но кто-нибудь непременно скажет - да, думаю, уже сказали, что это спекуляция. Что тема лежит на поверхности.
- о: После всего, что про меня пишут, говорят, судачат, лгут, меня уже ничего не волнует. Есть один критерий - ты перед самим собой и Господом Богом. У меня на такие разговоры один ответ: возьмите и сами сделайте, чего ругаться-то? Чего достоинством мериться на словах? Я помню, говорили: "Вот, "Анна. От 6 до 18" - подумаешь, тоже мне идея..." Ребята, родите девочку и снимайте ее тринадцать лет. Делом докажите, что вы правы.
Меня интересует, что вынесет человек с картины. О чем он будет думать, пока едет домой, поднимается в лифте, включает телевизор. А что обо мне критики напишут, меня не волнует. Я себя ни с кем не сравниваю, Боже упаси, но, в конце концов, Булгарин прославился только тем, что обложил Пушкина и Грибоедова...
- в: А все-таки в ваших словах чувствуется обида.
- о: Нет, я не обижаюсь. Если бы я обижался, я бы отвечал. А я ни одному человеку не ответил. Уж тем более в суд не подаю - даже когда врут, страшно врут. Зачем? Дать им огромный гандикап в рекламе? Они хотят, чтобы я не работал, а судился. А я хочу работать. Мне это больше нравится.
- в: У вас долгая история отношений с Италией. С чего она начиналась?
- о: С кого. С замечательного журналиста Джованни Буттафавы. Он, кстати, первым подарил мне машинку для стрижки усов - я ее до сих пор вожу с собой. До этого я в принципе не знал, что такие вещи существуют. Он познакомил меня с Италией, а я его - с Россией. И, кстати, история его первого появления в России - смешная. У меня была ассистентка, талисман группы, Тася. Небольшого роста, некрасивая, но светлый человек - на студии все ее любили и знали. У нее было некое подобие усов. Она с ними не только не боролась, но даже оберегала. И вот, у меня была назначена встреча с Джованни на "Мосфильме". Он пришел, позвонил в группу. К телефону подошла Тася, которая всегда очень раздражалась, если меня спрашивал кто-то, ей неизвестный. Джованни говорит: "Здравствуйте". - "Здравствуйте". - "Я Джованни Буттафава". - "Ну и что, а я Тася". - "У меня назначена встреча с Михалковым". - "Подумаешь, я с ним каждый день встречаюсь". - "Но я стою в проходной, мне сказали, что меня встретят". - "А как я вас узнаю?" - "Я небольшого роста". - "Я тоже". - "У меня усы". - "У меня тоже..." В общем, она все-таки привела Джованни ко мне в кабинет, но была крайне раздражена, что пришел какой-то итальянец, отрывает от работы, и каждые пять минут заглядывала - что мы там делаем.
Джованни с огромным интересом относился к российскому кино и очень глубоко понимал то, что говорится между строк. А самое главное тогда говорилось именно между строк. Он не искал сенсации, он пытался понять. Меня лично это всегда удивляло и вызывало огромное уважение. Жалко, что его уже нет на свете. Очень его не хватает.
- в: И Мастроянни, судя по той нежности, с которой вы о нем рассказывали, не хватает тоже...
- о: Марчелло был гениальный человек, абсолютно фантастическая личность. В нем все было так перемешано, что нельзя сказать: вот здесь он актер, а вот здесь - человек. Он был абсолютный ребенок. Чистый лист бумаги, на котором можно нарисовать или какую-нибудь каракулю ужасную, или невиданной красоты пейзаж. Он не боялся быть смешным, страшным, некрасивым, он с восторгом шел навстречу любому предложению. Я понимаю, почему он так любил Чехова. Как и Чехов, Марчелло внутри был гораздо больше, чем снаружи. И, в отличие от огромного количества актеров, особенно западной школы, он понимал, что Чехов говорит между строк гораздо больше, чем словами. Ведь Чехов - как тропинка в поле: то видна, то не видна, то видна, то не видна. Но все время существует нить, по которой ты должен пройти. Меня удивляет, почему многие режиссеры не нашли ключа к Чехову, хотя он сам его дал в своих записных книжках: "Люди обедают, только обедают, а между тем слагаются их судьбы и разрушаются их жизни". Потрясающе!.. "Передайте, пожалуйста, вон тот салатик..." Ничего не происходит. А на самом деле - этот ревнует эту, у этих начинается роман, кто-то кого-то держит за коленку под столом - идет жизнь... Муж говорит любовнику своей жены: "Будьте любезны, дайте мне, пожалуйста, кусочек хлеба..." Энергетический заряд этой фразы - гигантский, совершенно не адекватный тексту. Хотя можно сыграть про кусок хлеба, и всё. Астров говорит: "А в Африке-то, поди, об эту пору жарища..." Его не интересует, какая температура в Африке - вдали стихают копытца лошадей, уносящих Елену Андреевну...
Чехов долго еще будет тайной. Будет волновать. Прожив 44 года, он назадавал вопросов столько и столько тайн рассыпал в мире - еще лет на двести хватит. Марчелло эти вещи чувствовал, с ним было фантастически легко работать - на уровне собачьего нюха, без слов. Я опосредованно получил большой комплимент от Феллини - он сказал это не мне, но я отнес на свой счет тоже. Они вместе с Джульеттой Мазиной были на "Механическом пианино", после спектакля пришли к актерам (меня там не было), и Феллини сказал Марчелло: "Теперь я вижу, что итальянские актеры тоже могут играть Чехова". Но, конечно, главным там был Марчелло. Он мог покрыть своей аурой, своей харизмой всю сценическую площадку. Под его крылом было всем удобно.
- в: Каких актеров вы любите? Когда делаете режиссерский выбор - на что ориентируетесь в первую очередь?
- о: Ну, понятие "талант" мы сразу исключаем из обсуждения. Если актер не талантлив, то говорить не о чем. Обязательное качество - чувство юмора. Можно взять актера без чувства юмора, снять в эпизоде, потому что у него хорошая фактура, и забыть как страшный сон. Без этого качества в кино работать невозможно. Тогда после первой же картины ты начинаешь считать себя гением, и уже никто тебя не свернет с этого пагубного пути. А еще лучше - быть непризнанным гением. Чтобы всю жизнь крепко квасить, ругать своих коллег и рассказывать, как бы ты сыграл или какое бы снял кино, но тебе не дали...
Я стараюсь писать сценарий, имея в виду конкретных исполнителей. Бывают ситуации, когда актер не смог, отказался, ты ищешь другого. Так было, скажем, с Захаром в "Обломове". Я его заранее представлял - дремучий, похожий на старого пса, в репейниках, такой: р-р-рр... И вдруг мне говорят, что Андрей Алексеевич Попов, гениальный артист, но совершенно иного плана, мечтает сыграть эту роль. Я представить себе не мог, как это возможно, но на пробы вызвал. Он пришел - высокий, представительный. Мы сделали ему грим - самый примитивный, с лысиной, с косматыми бровями, бакенбардами. У него было две страницы текста. Мы посадили его за стол, он репетирует, играет что-то сам для себя. Перед ним стоит камера. А мы не снимаем. Проходит 15 минут, полчаса, 40 минут - не снимаем. Он начинает уставать, раздражаться. Мы не снимаем, не снимаем, не снимаем... Постепенно Попов начал оседать. Ему скучно. И жарко. Он облокотился на руки и только глазами следит, кто идет мимо. Не шевелясь, потому что очень жарко. Я говорю оператору Паше Лебешеву: "Включай камеру". Измученный нами Попов стал засыпать. Прикроет глаза - разлепит. И когда кто-то проходил, он уже делал так: "Р-р-ррр..." Я говорю: "Стоп! Все! Вот он - Захар!" Потому что сыграть большой артист может что угодно. Не изображать характер, не произносить слова, которыми выражается этот характер, а существовать внутри характера - вот это действительно дорогого стоит. Я абсолютно согласен с Бергманом, который сказал: "Мне не интересно, что актер играет, мне интересно, что он скрывает".
- в: Тема нынешнего римского фестиваля - актерские династии. У этого понятия есть плюсы, есть и вполне очевидные минусы. Как вы считаете, когда отцы и дети принадлежат к одной профессии, до какого предела отцы могут детям помогать, а где им следует остановиться?
- о: Видит Бог: когда Таня, жена, просила меня позвонить во ВГИК или еще что-что сделать, я ребят собрал и сказал им: "Лучшее, что я могу вам предложить, - не делать ничего. Про вас все равно скажут, что я вас устроил. Но я хочу подарить вам возможность знать, что это неправда. Тогда вы будете спокойно смотреть людям в глаза, и оправдываться вам не придется". Помощь должна быть в каком-то общем движении. Не устраивать ребенка в институт, не тащить его за уши на съемочную площадку, потому что самая большая трагедия - когда человек думает, что то, что он хочет, - это и есть то, что он может. Да, Аня мне звонила со съемочных площадок разных фильмов: "Пап, мне сейчас играть такую сцену, никто ничего объяснить не может, скажи, пожалуйста, что бы ты сделал?". И я наспех ей рассказывал, что можно сделать. Знаете: прорвало трубу - что можно сделать вот сейчас, в эту минуту... Такую помощь я всегда готов оказать своим детям. Но я никогда не был посредником между их амбициями и теми, кто эти амбиции может удовлетворить.
- в: Трудно снимать собственных детей?
- о: Не-а. Мне не было трудно с ними никогда. Опасения, что не сыграет в случае с собственным ребенком, конечно, носят более терпкий характер, чем если не сыграет "чужой" артист. С другой стороны, у меня, как у режиссера, есть приемы, которыми всегда можно "прикрыть", заменить актерский класс. Но мне практически никогда не приходилось этим пользоваться. У нас с детьми такая нутряная мощная связь, что им надо только импульс дать. И остановить вовремя...
- в: Вы считаете своих детей, ну, девочек, скажем, талантливыми с точки зрения актерства?
- о: Надя очень точно калькулирует эмоцию - поддерживая ее в том состоянии, когда она и не выплеснется лишний раз, и не заглохнет. Она интуитивно к этому пришла, еще ребенком, на "Утомленных солнцем". У нее вообще очень развит интуитивный аппарат актерский. А Анна уже обладает и сильной техникой. Снимается, работает самостоятельно, заняла свою нишу, чему я очень рад. Она умеет свое существо преобразовывать в характеры, которые играет. Это и она, и не она. У нее личный опыт идет на пользу работе - это редкое качество и очень полезное.
- в: Они интересуются вашим мнением?
- о: Интересуются. Даже можно сказать - трепещут. Им важно, что я думаю.
- в: И что же вы думаете, в частности, о картине "Связь"? Вам понравилось?
- о: Мне кажется, Аня там сыграла очень точно. Я сказал Дуне Смирновой, что картина должна заканчиваться раньше: когда героиня порезала палец, и звонит телефон, и он сидит... Это было бы более чувственно. Но фильм, на мой взгляд, достойный.
- в: Надя не собирается посвятить жизнь актерской профессии?
- о: Почему, собирается. Более того - мечтает.
- в: И при этом учится в МГИМО?
- о: Пусть учится. Я предпочитаю, чтобы она закончила МГИМО, нежели курс у какого-нибудь второстепенного режиссера во ВГИКе, а потом обивала пороги московских театров. Или, наоборот, бралась бы за все подряд и думала, что ухватила Бога за бороду.
- в: Не могу не спросить, но за вами, разумеется, остается право не ответить: вы отвоевывали у ваших любимых итальянцев "Тихий Дон" Сергея Бондарчука. Как вам теперь кажется, результат стоил усилий?
- о: Я очень люблю Сергея Федоровича и обсуждать это не берусь. Сделано и сделано.
24.12.2006
www.peoples.ru
Елена Ямпольская
Известия
