Новенький «Mercedes-Benz Vito», серо-сливочного цвета, на шесть посадочных, мест испанской сборки с бензиновым двигателем в 174 лошадки, проезжая крайнюю погорельскую хату, стал набирать обороты.
Позади слева остался дом лесника, впереди сразу за лесом маячил мост через речку Ревна, в народе «Шевчиха». Почему такое название и когда появилось, никто из сельских старожилов сказать не мог, Шевчиха, она и есть Шевчиха.
- Степан, за мостом притормози, на той, вот площадочке, слева.
- Тарас Григорьевич, будет сделано.
- Пойду, пройдусь, подышу свежим речным воздухом. Делаем привал.
Шесть представителей разведки канадской армии с русскими именами водитель Степан, помощник Фёдор, охранник Дмитрий, врач Ростислав и медсестра Лиза, увидев портрет над окном деревенской хаты, сразу сообразили, кого им доверили сопровождать в этой поездке, сидели тихо и, молча, наблюдали за своим временным хозяином.
Никто не проронил ни единого слова, каждый думал о своём первоочередном задании армейского командования, сопровождать и, беречь, «как зеницу ока», когда-то, ближайшего тайного сподвижника Степана Бандеры, владельца фармацевтического концерна вирусологии и трансплантологии «Врата Штейна», в лице Алекса Янкелевича Штейна.
«Интересное кино получается. Фёдор молчит, ничего не говорит, - про себя строил свои аналитические догадки охранник Дмитрий, - почему? Понятное дело, как и у нас, Тарас Григорьевич Казибрид, для поездки, имя вымышленное, хотя документы подлинные, не подкопаешься. Жена Маричка Штейн, троюродная сестра Степана Бандеры. Детей «семеро по лавкам», все взрослые мужики, имена с буквы «А» начинаются, прикольно. Внуков не сосчитать, всех пальцев рук и ног не хватит. Настоящий аптекарский магнат всего Ванкувера, точнее будет, главный вирусолог и трансплантолог всей Канады. Потому с ним так дружат армейские руководители. Какое дело, кто такой настоящий Штейн. Переселенцев много, этот мюнхенский. Ничего личного, просто бизнес. Прибыль приносит колоссальную! Каким образом? Приходится только догадываться. Так кто же от рождения этот загадочный Штейн? Какое имя было при рождении? Где родился? Неужели, в этом селе Погорельцы девяносто лет тому назад? Такие вопросы лучше не задавать, себе дороже. Моё дело охранять. Платит хорошо, и, то, дело. Молчать. Молчать. Молчать. Только так и можно выжить в этой замысловатой командировке. Думаю, это понимают Степан, Ростислав и Лиза. Кто такой Фёдор, не знаю. Может родственник? Тогда всё понятно. Настоящей загадкой всей этой истории остаётся нож в обычной деревенской хате бабы Марфы».
Филипп огляделся вокруг себя. По правую руку солнце висело над лесом, именно с этой точки вскоре будет видна интересная картина, как будто смотровая вышка лесника держит на себе небесное светило.
«Первый раз такое увидел в двадцать девятом году, сразу после армии, семьдесят лет прошло. Вот те самые сосенки. Смотри, как выросли! Когда были ниже человеческого роста, здесь, на этом месте, под ними всё и произошло, - вспоминал бухгалтер Филипп Кириллович Гренок, он же советский разведчик, по легенде офицер аненербе и, тайный сподвижник Степана Бандеры, Алекс Штейн, ныне Тарас Григорьевич Казибрид, - как то само собой получилось. Под мостом рыбачил, собрался домой, к багажнику велосипеда прикрепил скромный улов с десятка два окунцов, размером чуть больше ладони каждый. Из леса вышла девушка, в руках плетёная корзинка, полная белых грибов, волосы прикрывал белый платочек, на ней синего цвета кофта, клетчатая спидныця, поверх фартук. Познакомились, Марфа Черпак. Слово за слово, как так получилось, и не вспомню, поцеловались и, понеслось, два часа барахтались, пока не потекло, пришли в себя, когда увидели, что лежим под этими сосенками, в чём мать родила. Стали собирать одежду. Поверить не могли. Солнце сидит на смотровой вышке лесника! Смотрит на нас, голых и, улыбается. Через неделю гренковский двор посетили Черпаки, человек десять, сказали, что Марфе семнадцать лет, на сносях. Пришлось жениться. Любил одну, женился на другой, по залёту. Гаврила ржал, как резаный. Так, по законному принуждению, Марфа стала моей женой. Родился сынок Кирилл, в честь моего отца назвали, сегодня сибирскую нефть добывает. Дальше, больше, Марфа любила рожать детей. Гришка осваивает целину казахских степей. Ванька трудится на уральском заводе. Дочурка Галя со своим мужем радиоэлектроники. Все четверо с вышкой, инженеры, кроме второго Васьки, первый умер младенцем. Так вот, этот Васька военный лётчик. Диву даёшься! Жена моя Марфа читать и писать не умеет, сестра Ульяна с трудом читала и писала. Пятерых детей подняли на ноги и, дали возможность получить высшее образование. Пока Галя с Лёшей Клёновым осваивали сирийские просторы, до двенадцати лет растили их сыночка Петю. С Марфой долго говорили, пока мои сопровождающие во дворе шашлыки жарили. Марфа сразу признала меня. Сказала, что неделю как, ей Гаврила про меня рассказал. Она всё поняла, разведка, есть разведка. И, сняла с гвоздика нож, мой нож, отдала мне. Непонятно, почему рыжий кот всполошился, с печи соскочил, сразу к двери побежал. Этот нож они с Ульяной, Гаврилой и внуком Петей промеж себя называли «нож бухгалтера». Да, внучок Петя пошёл в меня, свинорезом стал».
- Фёдор, Степан, Дмитрий, Ростислав, Лиза, ко мне! Смотрите чудную картину!
Постепенно красный солнечный диск катился в корзину смотровой вышки лесника. Нависшие облака временно озарились пурпурно-фиолетовой расцветкой, изрыгая в небо ярко жёлтые кисти яблочной каши белого налива.
Стало очевидным, взрослые люди на миг, не подозревая того, всем своим существом стали детьми, радовались малейшему движению небесного светила, как им казалось, падающему в горящий лес, подобно сбитому истребителю времён войны.
- Ладно, скажу. Вижу все ваши напряги. Родился здесь, в этом селе, двенадцатого мая одна тысяча девятьсот девятого года. Бабушка Марфа, моя жена, первая жена. Так получилось. Война давно все мои грехи, подобно Господу Богу, списала. Девяносто лет! Желаю вам дожить до моего возраста.
Все дружно захлопали в ладоши. Такую тяжкую ношу враз каждый сбросил со своих плеч, мозги очистили всякую нечисть нехороших размышлений и подозрений, нервные окончания застыли оловянными солдатиками, солнце ушло в закат.
Утром следующего дня семёновскую гостиницу «Ревна» покидали в хорошем расположении духа. Для всех, ещё недавно страшный человек, вирусолог и трансплантолог, Алекс Янкелевич Штейн, вдруг стал родным и близким, замысловатая командировка одним его честным словом превратилась в смысловую командировку воспоминаний и размышлений.
Серо-сливочный «мерседес» взял курс на границу с Российской Федерацией, наматывал километры по родным местам Президента Украины Леонида Кучмы, не поскупился, сделал землякам дороги европейского уровня.
До села Красный Рог, Почепского района, Брянской области оставалось проехать совсем ничего.
- Фёдор, я зайду в дом ненадолго, если всё нормально, дам знать, поедете в райцентр, поселитесь в гостинице. Места забронированы. Завтра, часиков ближе к двенадцати, заберёте меня.
- Всё понятно. Ждём.
Пять пар глаз напряжённо смотрели вслед девяностолетнему старику, бодро шагающему в сторону красивого музейного здания, усадьбы писателя Алексея Константиновича Толстого. Слева, возле одиноко стоящего небольшого домика дачной постройки, клумбу с цветами обхаживал такой же подтянутый военной выправкой старикан.
- Здравствуй, Иван Толстой.
Главный смотритель областной музейной достопримечательности пристально вглядывался в человека, пытаясь понять цель его прибытия в столь ранний, по здешним меркам, час, всё не решался подойти ближе, ответить на приветствие.
- Филипп?
- Он самый.
Увидев, что старики дружески обнялись, Фёдор скомандовал Степану трогать в гостиницу райцентра.
- Сколько ж лет не виделись?
- Сорок четвёртый год, Моршин, ровно полсотни пять лет.
- Проходи в дом. Как видишь, в своём родовом гнезде я теперь главный смотритель, внучка работает экскурсоводом, её муж администратор, водитель, слесарь, перечислять долго, в одном лице.
Филипп посмотрел вслед другу детства, вспомнил детские годы, двойняшек Ваню и Марью, добрую маму Аннушку, учителей иностранных языков и музыки, ещё, сентябрь сорок третьего года, кабинет генерала Васнецова, неожиданную встречу на фоне картины художника Васнецова «Три богатыря» уже с подполковником диверсионной разведывательной школы Иваном, по фамилии Толстой.
С виду неприметный дом, располагал верандой, шестью комнатами, кухня, ванная комната и, туалет, с водопроводом и канализацией. Хозяин дома молча, выставил на стол молдавский коньяк «Белый аист», коньячные бокалы, закуски собственного приусадебного участка, мучительно пытаясь начать разговор, с чего начать, не мог понять. Как всегда, в таких случаях, выручил друг детства, понимая, тем для разговора много, до утра шансов, выговорится, не предвидится, не затем приехал.
- Марья как?
- В Москве бодрствует, - разливая коньяк в бокалы, Иван решил спросить давно волнующий его вопрос, - расскажи, какой он, узник концлагеря?
- Обычный деревенский парень со своими причудами, немного не от мира сего, грамотный, много читал. Наверное, как и все, стремился быть на вершине своей судьбы, часто гнев сменялся на милость и, наоборот, а в семье, добряк, которого свет не видывал, - Филипп старался дать объективную характеристику узнику концлагеря Заксенхаузен Степану Бандере, - точно, добряк. Мы же с ним родственники.
- Да, я тогда так и понял. Ты рванул за кордон резко, без согласования. Знал бы ты, как рвал и метал Судоплатов, готов был тебя расстрелять на месте. Потом, после аргументов генерала Васнецова, немного отошёл, понял, что ты поступил правильно. Как семейная жизнь сложилась?
- Маричка осталась дома, теперь наш родной город Ванкувер. Пока жили в Мюнхене, при Степане, родили детей, много, семь сыновей и пять дочерей. Наследников много, я теперь большой босс, с подачи Степана, у меня появилась аптекарская жилка, когда перебрались в Канаду, развернул свою деятельность в области вирусологии и трансплантологии, это пересадка человеческих органов. А куда вы все делись? После смерти вождя, Сталина.
Иван задумался, от выпитого бокала коньяка немного покраснели глаза, хотелось навзрыд заплакать, рассказать всё, как на духу, непонятное предательство государства, которому служил верой и правдой, не стал, понял, теперь его детский друг и товарищ долгое время в другом иконостасе, наступила пауза.
- Первым арестовали Судоплатова, потом Васнецова. Меня вызвали через месяц после них, стали задавать вопросы, кого мы готовили и чем занимались в Моршине. Знаем ли мы Степана Бандеру? На тот момент знал, что их арестовали и, понял, что они тебя не выдали, на том же стоял и я. Через месяц с меня содрали генеральские погоны, генерала Васнецова расстреляли, Судоплатова выпустили на свободу уже в брежневские времена, шестьдесят восьмой год. Кстати, три года, как умер, прожил восемьдесят девять лет. Есть мемуары. О нашей операции не написал ни единого слова.
- И в чём секрет?
- Ничего ты, Филипп, не понимаешь! По амнистии, Хрущёв выпустил на свободу всех этих отщепенцев «упашников» и иже с ними. Тут и началось! Все, кто был как-то связан с операциями на Западной Украине, против этих недобитков, весь офицерский состав государственной безопасности, до единого человека, пустили под нож. Формулировали как пособников Берии. Репрессии!
- Я не удивлюсь. В сорок пятом году Степан говорил, что американцы и англичане будут искать «хлопчыкив», руками которых сделают в полном объёме дискредитацию Сталина и Берии и, такую операцию начнут сразу после смерти вождя. Значит, нашли. Неужели Хрущёв? Как Берия смог так опростоволоситься? Главный организатор экономической победы над Гитлером! Над всей Америкой!
Такой же уроженец села Погорельцы, как и Филипп, потомок графского рода, Иван Толстой задумался, говорить, или лучше промолчать. Решил сказать.
- Тут дело вот в чём, очень даже щепетильное. Жуков!
- Не понял.
- По каким таким причинам, не знаю, но Жуков принял сторону Хрущёва и, участвовал в аресте Лаврентия Павловича Берии.
- Это как? Это же предательство в чистейшем виде идеалов великой победы! Как он мог? Быть все четыре года войны в единой упряжке со Сталиным и Берией и, тут, вдруг, стать предателем. Арестовать самого Берию! Иван, какие репрессии? Ты, может, и не знаешь, но в той самой Америке, в, то, же время было уничтожено двадцать миллионов фермеров. По советскому пониманию, кулаков, как конкурентов, в угоду большим хозяйствам, американским монополиям. Сталин кулаков жизни не лишал, всех отправлял осваивать просторы Сибири и Дальнего Востока. Понимаешь, в десять раз больше, чем в борьбе за власть при Сталине уничтожили приспешников Троцкого. А Троцкий, он же Бронштейн, был кто? Ставленник Соединённых Штатов Америки для захвата власти в Советской России! Не знаю как здесь, у нас об этом все говорят.
- Таково было решение самого Жукова. При Брежневе Жукова не особо почитали, особенно Брежнев. Он хоть и дал возможность Жукову издать свои мемуары, предательства идеалов победы простить не мог. Леонид Ильич понимал, с какой стороны дует клеветнический ветер на Сталина и Берию, портить отношения с американцами и англичанами не хотел, местью в отношении Хрущёва и Жукова не занимался и другим не позволял. Кстати, Хрущёв потом предал Жукова, унизил под самый плинтус. В празднование полувековой победы появилась медаль Жукова. Оба умерли своей смертью, Никита в семьдесят первом году, маршал через три года.
- Не знал. А я-то думал, что же такого случилось, после смерти Сталина, когда наступила тишина в эфире, а потом, незнамо, за что, грохнули Степана. Обо мне почти никто не знал, аптека служила прекрасным явочным местом. Степан заходил свободно, никто за ним не следил, мало ли, какие лекарства нужны больному ревматизмом. Всю информацию передавали в «Центр», Васнецову, тебе. Когда почувствовал, что к аптеке стали проявлять не праздный интерес, сделали ноги в Канаду, Ярослав Гунька помог освоиться, избрали Ванкувер. Открыли аптеку, расширились, нашли специалистов, знатоков вирусных заболеваний, потом затеяли пересадку человеческих органов. Теперь для нас «война, что мать родна». Сейчас командировка в бывшей Югославии, Сербия, Белград. Деньги, Ваня, крутятся огромные!
- И какие перспективы России? Что думают канадцы, канадский бизнес о России?
- Год назад случился «бостонский раскол».
- Это что за зверь?
- Между собой не сошлись в цене русские авторитеты и американские дельцы.
- Бандиты?
- Вроде того, легальные деятели. Так вот, у нас, в среде русских переселенцев, говорят, что власть в России постепенно захватывают питерские легальные авторитеты, какие-то цеховики и теневики. Уже начали ставить свои фишки на руководящие должности. Обращают внимание на молодого и перспективного человечка из контрразведчиков. Кто такой, в суть дела не вникал. Наступает двадцать первый век. Могу сказать одно, в России будет всё хорошо!
- Твои слова, да Богу в уши. Дай-то Бог. Дай-то Бог. Дай-то Бог.
Филипп достал нож, показал Ивану.
- Неужели, тот самый, «нож бухгалтера»?! Из муравейника?
29 августа 2025 года.
К О Н Е Ц
