Все проблемы экранизации Филиппом Янковским романа Евгения Даниленко как в капле воды видны в одной из начальных нелепиц. Меченосец плывет на кораблике под названием "Андрей Коровицын". Оно показано несколько раз. Но, когда Меченосец задумался на палубе, и камера снова съехала за борт, вдруг показалось название "Николай К...". Конец эпизода, на суше делаются дела, спустя время Меченосец отплывает на другом кораблике. Он называется "Николай Каплунов", и от сердца отлегло. На "Андрее Коровицыне" Янковскому просто не хватило "палубного" плана, он взял его из другого места и вклеил. Почему нет?
Это "почему нет?" доминирует в том, как киношники поработали над романом. Ну и что, если экспрессионистский "Меченосец" написан от первого лица - от нескольких первых лиц, отражающихся друг в друге для полноты картины нынешней "духовной жизни"? Ну и что, если отвращение "ко всему советскому" он пытается вызвать полнотой личной информации о советском прошлом и настоящем? Ну и что, если лакуны в тексте, частый отказ от мотивировок делают меч и трупы только метафорой крика, воспаленного воображения, смертельного кризиса духа, загнанного в угол вечным государственным бандитизмом, полным беззаконием, всеобщей продажностью и жестокостью, Чеченской войной и пр.? А зачем для довольно сложной литературы придумывать киноформу, если без всякой формы литературу можно упростить?
Заменим коллекцию жизни (с детством во всех его школьных и коммунальных подлостях и нынешними сгущениями полнейшей черноты при встрече с каждым прохожим) на многочисленные картины пышной золотой осени. Листопад и прозрачный лес - на экране это эффектней. Заменим отчаянный субъективизм (где любовный сюжет - только повод для появления второго голоса) на объективную "историю" маньяка-одиночки с кинжалом в рукаве, встретившего большую и чистую любовь. Объятья и томные взоры - народу это понятней. Заменим чьи-то видения луж крови и "Всадников Апокалипсиса" на безразличную и методичную демонстрацию множества трупов. Кровавые раны либо расчлененка - для кассы это полезней. Уберем почти все диалоги и философские рассуждения, замутняющие любовно-убийственный сюжет. Вставим Чулпан Хаматову в бессчетных бисерных браслетах, в шелках и на шпильках, добавим Артема Ткаченко с его неподвижным взглядом - все, экранизация завершена. "Эффектная" "общенародная" "кассовая" экранизация.
Правда, парень, читавший с детства книжки, за что был ненавидим всем совком, парень, кинжал в ладони которого вырос с подачи Д`Артаньяна, парень, которого так достала подлая жизнь, что он готов всю ее уничтожить, получился в "экранизации" просто прирожденным убийцей. Не доставало его ничего, и книжек он не читает, и сам - такой же совок. Ни одной связной мысли - только бег-езда-трупы-бег-езда-трупы. Даже мимикой Артем Ткаченко не реагирует на свою деятельность, и лицо его все больше каменеет, как у подпольщика на допросе. Мол, "сколько я зарезал, сколько перерезал, а почему - не дождетесь". Кстати, ответ "почему" мог бы быть получен, если бы каменность физиономии была доведена до предела. В "Меченосце" без всякого отвращения к жизни проглянул бы обыкновенный монстр типа Голем из ужастиков, и дело с концом. Это было бы много примитивней романа, где именно жизнь заслуживает, чтоб ее уничтожили, зато было бы объяснение.
Но Голема вряд ли полюбит Чулпан Хаматова, зато любовь все спишет, откуда бы ни взялась. Поэтому в секунду берется из подъезда, где с первого взгляда видно, что "вы - обаятельны, я - чертовски обаятелен"... Правда, любовь в понимании героини - украсть деньги и автомобиль обманутого мужа, уехать с любовником в уютный ресторанчик, а потом снова бегать и убивать, бегать и убивать. И то, что любовник - маньяк, с наслаждением раскроивший мужу череп, а друга его прирезавший, героиню смущает меньше пяти минут. И тогда, получается, любовь только будит монстра женского пола. Все на свете влюбленные - прирожденные убийцы. Или как? Хотя и такие вопросы можно было бы снять, если монструозность Хаматовой и Ткаченко выразить недвусмысленно. В них проглянула бы тогда примитивная, но смешная черная комедия про двух красавцев с инкрустированными клыками среди многих-многих уродов. Но черный юмор для народа слишком сложен...
Не озаботившись формальным поиском, созданием какой-то изобразительной или повествовательной "рамки", "субъективности", "метафоричности", экранизация превратилась в набор бессвязных "эффектных" кадров, не имеющих никакого объяснения. То есть постоянно присутствует лишь "объективная" вера экранизаторов, что человек должен, просто обязан убивать других людей. В чистом виде, без повода, без эмоций. Он для этого рожден, иначе - не человек вообще. Именно это сказано "прямой речью" новоявленной "драмы" - подробно, даже замедленно. Правда, такая вера предполагает, что кинобилеты на "Меченосец" будут приобретать чьи-то множащиеся расчлененные незахороненные останки. И чем меньше нас останется в живых, тем больше билетов будет продано. Объективно ли это предположение?
Катерина ТАРХАНОВА
Останки сладки // Сеанс guide: Российские фильмы 2006 года
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=1103
