- Каково Ваше впечатление о праздновании 60-летия Победы?
- По-разному можно относиться к помпезности самого проведения мероприятия. Меня крайне раздражает, когда шедевр мировой архитектуры "Мавзолей Ленина" загораживают фанерные щиты. Независимо от отношения к самому Ленину, всеми признана гениальность мавзолея, а также то, как он вписан в ансамбль средневековой крепости. И когда его ради каких-то празднеств, пусть очень важных, загораживают фанерными щитам с разрисованным современным художником-декоратором, далеко не Микеланджело, и не Леонардо Да Винчи, то это выглядит смешно, абсурдно. Шедевр нельзя загораживать деревянным щитом, это несопоставимо. Это называется в русском интеллигентском обиходе "пошлостью", и она присутствовала в отдельные моменты торжеств. Но, в целом, я разделяю грандиозность празднования юбилея и признаю сообразным его историческому значению. Другой вопрос, насколько рядовые москвичи оказались вовлеченными в этот праздник, и насколько его оформление было на уровне исторического значения события, и исторических декораций уже существующих в Москве.
- В контексте празднования 60-летия Победы, изменились ли взаимоотношения зарубежного мира и России?
- Несмотря на политиков в ряде стран, ставящих под сомнение позитивную роль России во Второй мировой войне, на разговоры об оккупации, о том, что на смену гитлеризму пришел советский тоталитаризм, негативистское отношение не проявилось в дни торжеств. То ли потому, что большинство все-таки трезвомыслящих людей, пусть даже эгоистически отстаивающих собственные национальные интересы, понимают, что было реальное зло - фашизм, который отправлял миллионы людей в газовые камеры, и любая сила, его сокрушившая, уже позитивна, несмотря на внутренние негативные элементы, сталинизм, например. То ли потому, что "хозяин мира"-американский президент приехал в Москву, и все остальные выстроились в "очередь" за ним. То ли потому, что, сколько бы не говорили сегодня о снижающейся роли России в мире, о том, что это не мировая держава, слабая держава, и вообще не держава, но, все равно, образ России как супергосударства реального, или потенциального все равно остается. Так или иначе, но задуманное состоялось, праздник удался, включая приезд всех ключевых игроков мировой политики во главе с президентом мегадержавы. Приехал даже японский премьер-министр, несмотря на известные колебания. Поведение Тони Блэра на этом фоне выглядит действительно странно, то ли здесь какой-то тонкий политический намек Москве и России, то ли действительно ему так необходимо было быть в Лондоне. Но, по большому счету, это прошло незамеченным и ничего не испортило. Я уже не говорю об отсутствии лидеров Эстонии, Литвы, Грузии, это все смешно, они, конечно, проявили себя перед всем миром, как некие фрондеры, но у мира есть более важные дела, чем ставить им памятники за это, якобы, "свободомыслие". Так что, в целом, как некое мировое событие, которое Россия хотела получить, и вполне заслужила получить с этим юбилеем, Москва получила, остальное все нюансы, которые всегда присутствуют в любом большом крупном деле.
- Что бы Вы могли сказать о прошедшем в рамках празднования 60-летия саммите Россия-ЕС?
- Что касается саммита Россия-Европа. Если в общих чертах, то я по-прежнему отмечаю колебания Европы по отношению к России. С одной стороны, объединенная Европа и основные ее политики понимают, что без России нельзя. Ее нельзя включить в Евросоюз, она слишком большая, больше самого Евросоюза по площади, но и без нее нельзя в Европе, слаба она или не слаба. Не получится объединенной Европы, если Россия не будет прикрывать восточный и, отчасти, южный фланг этой Европы от всяких опасностей. И государство наше европейское, и энергоносители отсюда поступают, и крупнейшая ядерная держава мы после США. Короче говоря, нельзя игнорировать Россию в европейском раскладе, это безусловно. Нужно как-то с ней объединяться, не включая ее в Евросоюз, к чему она, собственно, и не стремится. А с другой стороны, остается недоверие к России, боязнь России: вдруг она усилится и вновь станет конкурентом. Эта двойственность проявляется повседневно во всем, в том числе и в этих контактах по налаживанию четырех пространств, которые вроде бы и создаются, но вроде бы и не ясно, что реально они принесут. Самое конкретное, из прозвучавшего, это свобода передвижения, практическое включение России в Шенгенскую зону, несмотря на то, что она не является членом Евросоюза. Опасения насчет нелегальных мигрантов и эмигрантов, которые будут прибывать в Европу, их невозможности выдворения назад, на мой взгляд, малосущественны. Если Европа реально хочет ассоциироваться с Россией, в это единое пространство, то у современной Европы достаточно средств, чтобы помочь России организовать свои границы на некоторых направлениях так, чтобы нелегальные мигранты не приезжали в Россию, и потом в Европу. Эта техническая проблема, которую вполне можно решить совместными усилиями, если захотеть ее решить. Иногда Европе тяжело с Россией - она не совсем демократичная, гигантская, на что-то претендует, конкурирует, с чем-то не соглашается, хотелось бы о ней забыть и без нее спокойно существовать в своем пространстве. Но нельзя без России, никуда не денешься. Европа опять идет на интенсификацию переговоров, контактов, больше на словах, чем реально, но, тем не менее, этот процесс идет постоянно по нарастающей. Пока он нарастает количественно, не качественно, но в какой-то момент качественный скачок, безусловно, произойдет. Возможно, это будет при следующем поколении политиков, поскольку нынешние относятся к России, конечно, не так недоверчиво, как предыдущее поколение, но все-таки элемент недоверия остается. А новое поколение, возможно, решит эту проблему окончательно, и все технические аспекты союза России и Евросоюза будут сняты, просто потому что они технические.
- Как, по Вашему мнению, проявляется недоверие Европы по отношению к России?
- Существующее недоверие Европы очень показательно проявляется в прибалтийском вопросе. О какой оккупации 60-летней давности сейчас можно вести речь, если уже после 90-го года, когда Прибалтика вышла из состава Советского Союза, и стала суверенными европейскими государствами, пусть и не членами Евросоюза, разбомбили и, фактически, оккупировали Югославию. Оккупирован Ирак, и значительная часть европейских государств-членов Европейского Союза участвуют в этой оккупации, лишь задним числом, слегка санкционированной Организацией Объединенных Наций. Поэтому крайне лицемерно само обсуждение, были или не были балтийские страны оккупированы в 45-м или в 40-м годах. На нынешнем фоне действительно фактического примирения Германии и России бессмысленно обсуждение вопроса о трех провинциальных европейских странах, которые всегда были под чьим-то господством, кроме короткого периода, когда Ленин, то есть сама Россия, в силу ряда причин дали им независимость. Но все равно эту тему обсуждают, все равно возникают проявления иногда скрытого, иногда явного недоверия друг к другу. Россия злится, что европейцы закрывают глаза на то, что треть населения Латвии лишена прав, и это именно русское население, то есть по этническим соображениям. Если бы в России треть населения не имела возможности голосовать, то вся Европа просто обвинила бы Россию в авторитарной деспотии. Но Латвия на это закрывает глаза, а Россия от этого злится. Европа это понимает, но все равно оставляет этот вопрос без разрешения.
Беседовала Инесса Ульянова
12.03.2005
http://kreml.org/interview/86406577
