Указ No 1400 застал меня в Югославии. За ночь на перекладных я домчался до Москвы, где уже началась работа внеочередного съезда депутатов. Мне сразу бросилось в глаза: съезд не был консолидирован. Ситуация чрезвычайная, а депутатов раздирают противоречия вчерашнего мирного времени.
24 сентября, после большой битвы, удалось принять постановление об одновременном уходе съезда и президента. Мне поручили готовить соответствующие поправки в Конституцию, и потом, с одобрения Хасбулатова и Руцкого, я до 3 октября занимался челночной дипломатией - встречался с известными политиками для того, чтобы они выразили поддержку Парламенту. Когда уже прогремели выстрелы в Останкине, я шел из мэрии в Дом Советов и вдруг подумал: ни одна воинская часть не пришла к нам на помощь, своих сил у нас немного и, значит, я иду в обреченный Парламент, который завтра будет уничтожен. И закралась мысль: а стоит ли возвращаться? Но эту мысль я тут же отогнал, решив для себя: если в Доме Советов не будут люди различных взглядов и убеждений, если здесь не будет конкретно социал-демократа Румянцева - одного из создателей проекта Конституции, то это нанесет только лишний удар по народному представительству, по той правде, которую защищает съезд.
В зале Совета национальностей, где собрались депутаты, у меня вдруг напрочь исчезло чувство опасности. На память пришло, что в моем кабинете осталась сумка с пивом. От зала до кабинета был всего один пролет. Но он простреливался. Это меня почему-то не остановило. Пули летают, стекла бьются, я за пивом двинулся. Добрался. Забрал сумку. Вернулся. Пью пиво в зале. Ко мне подходит какая-то женщина и говорит: "Прекратите. При ранении желудок должен быть пуст". Я согласно кивнул головой: "Ладно, пули будем принимать натощак". И потом пошел к Руцкому в кабинет. Точнее, пополз, потому что во все окна стреляли. От Руцкого я звонил в посольство Венгрии, накрывшись банкеткой, беседовал с послом и, используя непечатные венгерские выражения, пытался объяснить ему, что необходимо срочно выслать миссию из послов, аккредитованных в Москве, чтобы они составили представление, что здесь происходит. Как раз в этот момент на моих глазах убили охранника Руцкого. Пуля прошла над банкеткой, надо мной, и стоящий в дверном проеме охранник был убит. Вот иногда оппоненты наши спрашивают: почему не убили ни одного депутата? Просто повезло. Убить могли любого.
Газета "Завтра" No 39(252), 29.09.1998
