Иду по нашему скверу и вижу. Но прежде, в параллель тому, что вижу, воспоминание о предвыборном ролике партии националиста Рогозина: чернявые люди поедают арбуз и бросают на дорогу корки, на которых поскальзывается мамаша славянской внешности с детской коляской. И лозунг: очистим Москву от грязи.
Теперь про сквер. Верхом на скамейках сидят местные скинхеды, пьют пиво и разбивают пустые бутылки, так что вся земля вокруг в осколках... Через три часа возвращаюсь: чернявые рабочие, кажется, узбеки, убирают за славянами. То есть реально очищают Москву от грязи.
Нужен ли вопрос: на чьей я стороне?
Из науки психологии известно, что люди берут ту или иную сторону в конфликте в зависимости от того, с кем себя идентифицируют. Возможно, даже не сознавая того. Положим, насильник и жертва. Одни сочувствуют жертве, другие, как ни странно, - насильнику. Показатель - расхожий довод: сама спровоцировала. Если про сексуальное насилие. Если про политическое: сами спровоцировали.
Пример - просто пример! - с мирным "Маршем несогласных" в Москве и Питере... Из плохой реакции - агрессивный захлеб множества: сами нарвались, сидели б тихо, и ОМОН дубинками не побил бы.
Массовая плохо мотивированная агрессия возникает из двух сцепленных между собой обстоятельств: неудовлетворенности жизнью и непонимания, в чем дело. А канализировать агрессию можно куда угодно. Политтехнологи с помощью разных трюков научились делать это отменно: все, кто не согласен, - экстремисты-террористы, проплаченные Западом.
В результате: Путин - вечный желанный электоральный жених, а если кто и мешает невесте-электорату заключить с ним счастливый брак до смерти, так это злодеи-несогласные.
В результате: захлеб множества, идентифицирующего себя с бьющими, а не битыми.
Нужен вопрос: на чьей я стороне?
Расправившиеся грудные клетки и свежее дыхание 90-х - еще и потому, что мы (говорю о близких) ассоциировали себя в ту пору не с вялым населением, а с полными энергии реформаторами. Был исторический момент, и мы не только присутствовали в истории, мы делали ее.
Философ Лен Карпинский возглавил "Московские новости" - рупор демократов первой волны. Драматург Александр Гельман сменил перо литератора на востребованное перо публициста. Кабинетный ученый Егор Гайдар возглавил - пусть на короткий срок - российское правительство.
Пусть на короткий срок - это была наша власть, и мы ощущали себя на ее стороне. Мы вместе взялись за переустройство житья-бытья на новый лад, где бал правят правда, свобода и инициатива, а не страх, ложь и ходьба строем. Мы делали это для себя и детей наших, руша Берлинскую стену, переводя денежные потоки с пушек на масло, отменяя цензуру и устанавливая естественные права естественного человека взамен воспроизводства винтиков. Это был наш шанс.
Когда произошло отторжение?
Когда стала происходить подмена. Понятий, интересов, целей. Фразеология была еще прежняя - реформаторская, освободительная, а узкая, эгоистическая корысть уже поперла цинично, все эти лобовы, скоковы, шумейки оттопырили карманы шире, бесстыдно набивая личную мошну, перекрасившаяся партократия-бюрократия полезла в новый властно-коррупционный рост буйно и нагло, как лезет сорняк на огороде.
Я хорошо помню, как однажды вдруг остановилась в остолбенении: да что ж это выходит, неужто я с теми, а не с этими? С теми, кто удачно устроился, а не с теми, кто страдает?
И что-то поменялось в моем хрусталике глаза. Что-то поменялось в моей истории.
В большой истории - тоже.
Почему Осип Эмильевич написал: "Власть отвратительна, как руки брадобрея"?
Человек нервный, человек тонкой организации содрогается от прикосновения чужой плоти - если только это не любимая плоть. Так устроена человеческая физиология.
В бою можно не почувствовать отвращения: быстрота наносимых с двух сторон ударов отменяет тонкости. На время. И тогда на первый план выходит гнев. Позже отвращение возвращается.
Кстати, анекдот про нервных людей: простой человек знает, что дважды два четыре, интеллигент тоже это знает, но нервничает.
Деваться некуда: тупая реальность - она для всех реальность. Но нервный интеллигент не оставляет усилий в попытках ее переделать или хотя бы осознать до донышка, чтобы сказать себе и другим правду.
Нервный поэт - впередсмотрящий. Если его не услышать - пропустим опасность. Он и страдает сильнее всех. Но такова участь нервных людей. Нервные люди чувствуют глубже других, мучаются острее других, погибают раньше других, а свет их совести сияет и будет сиять во мраке.
Тут некий автор написал книгу "Крах интеллигенции". А следующий - что-то вроде "От Ленина до Путина". Но интересно не то, что написали, а то, как на это откликнулись "молодые левые активисты" в пересказе одной газеты. В сухом остатке: отцы наши, шестидесятники, нам, детям, по фигу, не важны и не нужны, поскольку во всем, подлецы, виновны. Так прямо и сказано: "Молодежь смотрит на шестидесятников вообще как на поколение, несущее коллективную ответственность за постигшую страну катастрофу". Среди "отцов" назван Товиевич, то есть Третьяков, то есть бывший редактор той самой газеты, в свое время восторженно напечатавший Галковского с его похожей эскападой против шестидесятников, включая Окуджаву. Бумеранг, извините.
Я напишу про разницу.
Когда человек сам себя виноватит - это правильно и принесет несомненную пользу. Человеку и обществу. Когда его виноватит другой, да еще сопляк, за которым ничего существенного, кроме брани и претензий, - это неправильно и вредно. И для общества, и для агрессивного сопляка. Хам, оскорбительно глазеющий на обнаженного Отца, и есть Хам - в Библии все сказано, и добавить нечего.
Канализация, удачная политтехнологическая переадресовка - тут как тут, суфлируя адрес: "шестидесятники", "гнилая интеллигенция".
Кто-то шел в реформаторы, кто-то пришел в политтехнологи. Мой друг, питерский писатель, удачно назвал: пигмеизация политики.
Смерть Ельцина - разного, всякого, нашего, искреннего, мощного - конец большой истории.
Думаю, на моей жизни то был один такой исторический миг, и больше не повторится. Государство больше не повернется ко мне как к соратнику. Удачливые чиновники, узурпировавшие государственную власть, сделавшие ее насильничающей по отношению к гражданину, не повернутся. Я от них отвернулась.
Было и будет: "От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови уведи меня в стан погибающих за великое дело любви".
Пафос неактуален. Актуальна ирония. Но это не важно, важно, что остается смысл: великое дело любви.
Краха - нет.
Отождествляющих себя не с теми, а с этими, в результате не так мало.
18.05.2007
www.novayagazeta.ru
