Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ
Социальная солидарность невозможна без осознания людьми своих классовых интересов
Когда-то давно английские рабочие бастовали под лозунгом "Руки прочь от Советской России" и требовали у своего правительства признания первого в мире рабочего правительства и рабочей республики. Когда-то давно российские рабочие на расстрелы на Ленских приисках или на увольнение других рабочих отвечали забастовками и массовыми выступлениями.
Сегодня очень сложно представить себе, чтобы американские рабочие на заводах "Форда" прекратили работать в знак солидарности с увольняемыми на "АвтоВАЗе". Но не менее сложно представить себе, чтобы в ответ на те же увольнения на "АвтоВАЗе" забастовали рабочие других заводов России, хотя бы только автомобильных.
Конфликты на отдельных предприятиях, которые возникают постоянно, не становятся предметом общественного внимания. Не вызывают готовности других групп населения поддержать их. При увольнении или принуждении к увольнению одних работников другие в лучшем случае выражают им сочувствие, но в подавляющем большинстве случаев не готовы выступить за их интересы.
Это при том, что в целом общественное сознание России вполне благоприятно относится к забастовкам. По данным опроса ВЦИОМа в июле 2009 года, позитивное отношение к забастовкам высказывали 66 % респондентов, отрицательное - 24 %.
И хотя большая часть граждан не удовлетворена своим сегодняшним положением, забастовки не стали повседневной реальностью. Тем более не приходится слышать о забастовках солидарности или о всероссийских либо отраслевых забастовках.
Можно говорить о том, что неразвитость солидарных действий имеет как минимум три измерения.
Первое - это вопрос общей готовности не приспосабливаться к ситуации, а менять саму ситуацию.
Второе - отсутствие солидарного типа сознания.
Третье - отсутствие организационных структур, которые могли бы координировать солидарные выступления и обеспечивать распространение солидарного типа сознания.
Конфликты на отдельных предприятиях не становятся предметом общественного внимания
Экономическая и государственная катастрофа, обрушившаяся на страну в конце 80-х и 90-е годы, была столь масштабна, неожиданна и настолько не вязалась с предыдущим положением вещей, что во многом воспринималась общественным сознанием как некий стихийный катаклизм. До начала "перестройки"и "реформ" СССР ни в коем случае не был нищей и бедной страной - он был благополучным зажиточным государством, затормозившим свое развитие в силу накопившихся проблем, население которого вполне естественно желало лучшего положения дел. Вместо улучшения страна получила обвал государства и материального положения. Социальные структуры и связи между людьми во многом были разрушены манипулятивной обработкой сознания и политическими решениями рубежа 1980-90-х годов. Все усилия людей оказались оформлены как система ситуативных реакций, направленных в первую очередь на индивидуальное выживание, на адаптацию, а не на изменение условий, в которых приходилось выживать. Ни одна из существовавших коллективных структур социального действия не оказала сопротивления новым условиям: КПСС постыдно подчинилась вполне бутафорскому запрету своей деятельности, комсомол - разошелся. Профсоюзы повели себя еще более недостойно - они все свои усилия бросили на встраивание в новую систему власти, более всего опасаясь собственного роспуска в результате конфликтов с ней.
Эффективных систем коллективного действия не оказалось, а имевшиеся демонстрировали собственную неспособность противостоять ситуации и воздействовать на нее. Оказалась дискредитирована как идея сопротивления обстоятельствам, так и идея коллективного действия. Человеку была навязана идея выживания в одиночку, и он подчинился этому алгоритму.
Одновременно менялись социальные общности. Объективно общество вновь, как сто лет назад, стало делиться на тех, кто обладает собственностью на средства производства и покупает рабочую силу, тех, кто собственности лишен и вынужден свою рабочую силу продавать, и тех, кто не продавая и не покупая ее имеет возможность задействовать свою силу в неком мелком самостоятельном хозяйствовании. То есть, складывались классы капиталистов, рабочих и мелких буржуа.
При этом новая социальная самоидентификация не формировалась или она формировалась слишком медленно. В нашей стране сегодня минимум три четверти граждан продают свою рабочую силу и лишены собственности на средства производства. Но это не значит, что они воспринимают и самоидентифицируют себя как рабочий класс. Тем более - как пролетариат.
Одновременно другие социальные группы и классы вовсе не воспринимают себя как представителей класса капиталистов, пытаясь камуфлироваться расплывчатым и бессмысленным обозначением "предприниматель". Но если в обществе не складывается адекватной социальной самоидентификации, в нем не будет и адекватного осознания групповых (классовых) интересов, а без осознания принадлежности к некому общему не будет возникать и солидарности в рамках данных социальных групп.
Профсоюзы без совместной работы с политическими партиями мало чего стоят
Подобная самоидентификация, как основа социальной солидарности, возникает не сразу: по мере становления новой классовой структуры на это уходят подчас десятилетия. Для ускорения этого процесса нужны организационные структуры, которые вырабатывают и распространяют данное сознание в масштабах всей социальной группы и класса. Однако в постсоветской России этот процесс был к тому же заторможен как минимум тремя обстоятельствами.
Первое - это массированное информационно-манипулятивное воздействие, направленное в конце 80-х гг. на разрушение классового сознания и дискредитацию самой идеи классовой самоидентификации. Хотя, строго говоря, теория классовой борьбы была создана вовсе не коммунистами и не Марксом - ее авторами были вполне буржуазные французские историки первой половины XIX века. И никому из политиков и социологов не приходит в голову всерьез отрицать факт классовой борьбы и апелляцию к классовым идентификациям в современном мире.
Второе обстоятельство, тормозившее адекватную самоидентификацию и развитие солидарного сознания - это запрет на деятельность политических партий на предприятиях. Структурой, агрегирующей и артикулирующей классовое сознание и классовые интересы, по определению являются партии. Запрет на их деятельность на предприятиях, строго говоря, лишает их почвы под ногами. Но этот запрет в первую очередь играет на те классы, которым не выгодно развитие солидарного сознания работников. В условиях, когда место реальных профсоюзов оказалось занято бюрократическими структурами, более всего боящимися втягиваться в тот или иной социальный конфликт, затруднено было и развитие даже сугубо экономического солидаризма, как потому, что для него не существовало и не возникало реальных структур, так и потому, что профсоюзы без совместной работы с политическими партиями мало чего стоят. Американские профсоюзы большей частью смыкаются с демократической партией, самые классическое в мире британские профсоюзы до недавнего времени вообще являлись коллективным членом лейбористской партии.
Солидарность не бывает абстрактной. Солидарность - это чувство общности с кем-то, кого ты признаешь таким же как ты. И солидарность - это реакция на ущемление общих интересов. То есть солидарность невозможна без осознания общности интересов и общности угроз.
В целом общественное сознание России вполне благоприятно относится к забастовкам
И здесь мы сталкиваемся с третьим препятствием на пути развития солидарного сознания: запретом на так называемое "разжигание социальной розни". В обществе, где существует социальная однородность, такой запрет не нужен. В обществе, которое состоит из различных социальных групп и классов, он нелеп и вреден. Нелеп, потому что является запретом называть вещи своими именами. Это в перспективе лишь дискредитирует как закон, так и власть, его навязывающую. Вреден, потому что мешает развитию социальной солидарности - да и солидарности вообще, мешает осознанию гражданами своих реальных социальных интересов. В конечном счете, даже для того, чтобы признавать и уважать чужие интересы, нужно как минимум осознать и уважать свои.
В России действительно не хватает солидарности социальных групп, не хватает сознания этими группами своих реальных интересов. Вряд ли кто-то станет осознавать и соблюдать интересы той или иной группы, если сама группа этого не делает.
Для того же, чтобы ускорить процесс социальной самоидентификации и социальной солидаризации, нужно решить, среди прочего, три вполне конкретных политико-правовых вопроса:
Законодательно установить обязательность существования профсоюза на каждом предприятии и в каждой организации вне зависимости от формы собственности;
Отменить запрет на создание и деятельность партийных организаций на предприятиях и в организациях, более того - поощрять такую деятельность;
Отменить запрет на так называемое "разжигание социальной розни" и, соответственно, уголовное преследование по этой статье.
Можно, конечно, этого не делать - но тогда нужно смириться как с тем, что становление солидарных социальных отношений будет долгим и трудным, так и с тем, что по мере своего формирования эти отношения начнут приобретать уродливые и заведомо внесистемные формы.
viperson.ru
