Павел Астахов опоздал на три часа. Кроме меня в приемной его ждали клиенты. Ждали покорно, без признаков раздражения. Между делом рассматривали карикатуры, развешанные по стенам приемной, и перебирали огромную груду журналов. В каждом издании обязательно имелось интервью с Астаховым. От нечего делать я тоже приобщилась к коллективному чтению. Через час мне было известно об Астахове все. Что он учился в школе КГБ и покинул эту структуру одновременно с Путиным. Что долго работал в США, и в роковое одиннадцатое сентября его младшего сына забыли во время эвакуации в американской школе. Что Астахов является членом европейского арбитражного суда и делом жизни считает ликвидацию правовой безграмотности соотечественников. А еще легендарный адвокат коллекционирует увеличительные стекла, обожает Гавайи, счастлив в браке и является отцом двух сыновей. Старший сейчас учится в Оксфорде. Даже мои размышления на тему: "А в каких он отношениях с симпатичной секретаршей Машей?", - разбились о неоспоримый факт - жена г-на Астахова работает в соседнем кабинете. Обеспечивает мужу связь с общественностью. К концу третьего часа у меня сложилось стойкое убеждение: Павел Астахов - андроид. Потому что таких людей не бывает. Слишком умных, чудовищно одаренных, абсолютно открытых, да еще и счастливых в браке. Помнится, даже у Перри Мейсона с противоположным полом было не все гладко... И в этот момент в приемную влетел предмет моих размышлений в ярко-фиолетовом шарфе.
- Извините, всю ночь был на обысках...
Ночные обыски не помешали адвокату выглядеть на все 100. Нет. Пожалуй, на 200. Раньше о светских львах мне приходилось только читать. Сейчас представителя этого малочисленного племени я наблюдала воочию. Впечатлило! Обыск у одного из клиентов адвоката, как ни странно, оказался чистой правдой. Стопка протоколов на столе Астахова наглядно иллюстрировала его слова.
"НЕ МНЕ СУДИТЬ"
- Уж извините, у меня всего минут 20, - устраиваясь в своем кожаном кресле, сообщил Павел Астахов, - на медленные танцы времени нет.
"...Тогда и на реверансы тратить его не будем", - решила я.
- Павел Алексеевич, как вы оцениваете капитализацию бренда "Павел Астахов"? Все-таки единственный в России народный бренд-юрист...
- Народный бренд-юрист это очень точно. Мне нравится! Я последнее время стал часто слышать вслед: "О, вон идет наш адвокат!" Это высшее признание...
- Так как насчет капитализации?
- Это термин, который вряд ли можно применить к адвокатской профессии...
- К адвокатской - нельзя, а к бренду, который на сегодня далек от вашей профессии...
- Не так уж и далек. Я был, есть и буду адвокатом! (Мне показалось, что Павел Алексеевич обиделся.) Адвокат, согласно статье 49 Конституции - единственный в стране гарант оказания квалифицированной юридической помощи. Поэтому я не имею права молчать, когда есть возможность говорить. Мне предлагают выступать на радио - я выступаю. Мне предлагают свою программу на телевидении - я соглашаюсь. Мне предлагают писать статьи, учебники, книжки - я пишу...
На столе у Павла Астахова высилась стопка его книг: "Прописные истины, или Левосудие для всех", "Как получить наследство", "Ваш адвокат Павел Астахов"...
- То есть программа "Час суда", книги - это все на общественных началах?
- Абсолютно! То есть... что значит на общественных началах? За книги платит издательство. За программу платит телевидение.
- Вас на телевидение позвали или вы сами пришли?
- Как вам сказать... это были встречные интересы. Программа пришла сама. Из 32 юристов отобрали несколько человек, пригласили на пробы. В том числе и меня. Я прошел тесты, снялся в пилотаже, наверное, выдержал состязание с другими претендентами, о котором в тот момент не знал. В итоге остался. Пока проект живет - буду работать. Мало того - проект превратился в телеверсию настоящего суда. Есть реальные дела, есть нереальные. Есть дела, в основе которых лежат реальные события.
- То есть подсадные утки все-таки используются?
- А как иначе? К нам приходит в месяц 20 тысяч писем. Казалось бы, из 20 тысяч выбрать 66 дел несложно. Но вы не найдете дела, в котором готовы были бы выступить обе стороны. Вот и получается, что 20 тысяч писем - это 20 тысяч истцов. Ответчики же соглашаются участвовать в телепроекте очень редко. Когда они не хотят приезжать, мы предлагаем инсценировать их дело. То есть дать что-то вроде образной юридической консультации. В этом и есть смысл программы - наглядный правовой ликбез. Когда на нас посыпались упреки, мол, это все шоу, мы за свой счет открыли бесплатную юридическую консультацию по телефону. Она существует с 29 августа 2005 года. На связи 8 адвокатов, которые с 9 утра до 6 вечера дают советы. Зачем нам это нужно? Не знаю. Наверное, для того, чтобы программа была все-таки образовательным проектом, а не просто шоу.
- На Первом канале есть программа-антипод - "Суд идет". Если вы всегда принимаете решение в пользу того персонажа, за которого болеет зритель, то там в 99% случаев все наоборот.
- Я не стал бы сравнивать программы между собой - они разные. Чем больше таких программ - тем лучше. У зрителя есть возможность выбирать, оценивать, учиться...
- Но вы же даете два совершенно разных образа суда: есть суд по Астахову, а есть суд по Первому каналу. Решения этих судов основаны на разных системах ценностей, на разном представлении о справедливости.
- Наверное, мы в разных песочницах росли.
- Что больше похоже на правду?
- Все похоже на правду.
- То есть бывает и так и эдак?
- Конечно. Каждый судья, как говорил Цицерон, это говорящий закон. Он принимает решение в соответствии с законом, но основанное на личном убеждении. Как бы мы ни хотели - фактор личности нельзя исключить. Ну а кто кого справедливее, не мне судить.
"ПО ЗАКОНУ Я ВСЕГДА ВЫИГРЫВАЮ"
- А как к вам относятся ваши "коллеги"-судьи?
- Кто-то радуется, когда меня видит, кто-то - не очень. Я сейчас участвую в процессе по мэру Волгограда. Судья мне после первого заседания сказал: "Я думал вы тоже судья". Я ему - простите, но вы же человек искушенный - неужели подвоха не заметили?
- Вы защищаете волгоградского мэра?
- Да.
- И как?
- Отлично! Завернули дело в прокуратуру. Ищенко, конечно, не освободили - процесс-то политический, все об этом знают. Он отрекся от поста, но мы доказали в суде, который был не готов нас услышать с первого раза, что дело шито белыми нитками, слиповано.
Кстати, я пару раз сталкивался с интересным феноменом - со своими двойниками в судейском кресле.
- То есть с похожей манерой ведения процесса?
- Да. Я защищал интересы своего клиента и вдруг испытал дежавю. Судья, интеллигентный, умный и воспитанный человек, вел процесс так, словно в его кресле сидел я. Потом он мне сказал, что делал это специально. Говорит, мы часто обсуждали в судейском сообществе вашу программу, ваше поведение. Разные мнения звучали. И все же со временем пришли к выводу - этот проект полезен.
- Полезен судьям?
- Конечно. Я никогда не стремился конкурировать с настоящим судом. Не пытался показать, что я вот такой честный и справедливый, а все остальные не заслуживают никакого поощрения. Наоборот - я все время говорил: чтобы люди начали доверять правосудию - они должны его понять. К сожалению, российское правосудие абсолютно закрытое. И в этом его беда. Например, в Америке судья - фигура публичная. Вышестоящих судей все знают в лицо, по именам, по их делам, по выступлениям. Судей нужно показывать. Как только мы к этому придем, степень коррумпированности резко снизится. От света солнца разбегаются тараканы.
- Тараканы - это про оборотней в судейском кресле?
- Нет. Это про тех, кто портит суд и судей.
- А вам удавалось выигрывать процессы, которые вели ваши "двойники"?
- Конечно. По одной простой причине. Когда человек пытается вести суд по Астахову, он становится гораздо разумнее. Он начинает судить по закону, а не по эмоциям или заблуждениям. А если по закону, значит - мы говорим с ним на одном языке. По закону я всегда выигрываю.
"СКОЛЬКО СТОИТ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА?"
- Вы, наверное, слышали о скандале в Воронеже, связанном с заражением роженицы СПИДом. Дело было рассмотрено в суде. Трех сотрудников воронежской станции переливания крови признали виновными в причинении вреда в результате халатности. Они заплатили по 600 рублей. Медицинское учреждение оштрафовали на 11 тыс. рублей. Сейчас женщина требует 10 миллионов рублей за возмещение морального вреда. Каковы, на ваш взгляд, перспективы этого дела?
- У нас в стране сложилась довольно неприятная ситуация. Государство не хочет платить деньги тем, чьи права оно нарушило. В вашем случае речь идет о причинении вреда здоровью. Здоровье - нематериальное благо, которое принадлежит нам по рождению. Ситуация получается несколько двоякой. С одной стороны, причинитель вреда, государство, должно компенсировать женщине ее расходы на лечение. Видимо, поэтому и были взысканы 11 тысяч. Но полностью восстановить здоровье невозможно - СПИД не лечится. Значит, медицинские органы обязаны максимально облегчить жизнь женщине: предоставить бесплатное лечение или выплатить ей необходимые для этого деньги. Есть и другая сторона вопроса. Человеку причинены моральные и физические страдания. То есть он имеет право на компенсацию морального вреда. Сумма может быть любой. Закон не ограничивает ее размер. Задача суда в этом случае - найти баланс между объемом причиненного вреда и финансовыми возможностями правонарушителя. То есть нельзя полностью разорить медицинское учреждение и систему областного здравоохранения, отдав деньги одному человеку. Иначе баланс будет нарушен.
- Так что же определяет размер суммы: бюджет станции переливания крови или всего здравоохранения области?
- Это самый сложный вопрос, на который должен ответить суд. Беда в том, что у нас в стране жизнь человека и его здоровье ценится слишком дешево. Дешево, по сравнению с европейскими стандартами. Тем более - по сравнению с американскими. Правосудие США уже определило "цену жизни" - примерно 2 миллиона долларов. Это та сумма, на которую страхуются военнослужащие, отправляясь в зону боевых действий, это та сумма, которую получают родственники за погибшего. Естественно, ущерб здоровью высчитывается в процентах от базовой суммы - простая математика. У нас за жертву, например, "Норд-Оста" государство платило 100 тысяч рублей. А за погибшего в Волгодонске выплачивали по 26 тысяч рублей. Рублей! Только подумайте, какая разница! Сколько стоит жизнь человека? Некоторые мои коллеги твердят, что они придумали систему расчета. К сожалению, подобные системы не имеют ничего общего с законом. Как я сказал, здоровье и жизнь - это нематериальное благо. Нематериальное благо нельзя измерить в деньгах - можно лишь оценить причиненный ему вред. Знаете, кто единственный специалист по оценке жизни человека? Киллер. Вот он всегда знает, что сколько стоит. А какую сумму назначат в случае с заражением СПИДом - неизвестно. Наверное, все-таки суд будет отталкиваться не от бюджета системы здравоохранения, а от финансовых возможностей конкретной больницы.
- Известно, что в судебной системе многое определяет прецедент. Какая максимальная сумма выплачивалась в России за моральный ущерб?
- 10 миллионов долларов у газеты "Коммерсантъ" отсудил "Альфа-банк".
- Но это же ущерб репутации компании!
- И тем не менее, речь шла именно о моральном вреде. Просто за основу была взята формулировка прецедентного разбирательства, которое рассматривалось в европейском суде. Дело велось на французском языке. Фразу перевели как "моральный вред". Получилась глупость, которая дала возможность взыскать 10 миллионов долларов. А знаете, чем все кончилось? (Выражение лица знаменитого адвоката стало очень загадочным.) Пришел Астахов, и 10 миллионов вернули обратно! Так что прецедента нет.
P.S. Получилось эффектно. Мои руки сами собой чуть было не начали аплодировать, но Павел Астахов стремглав выскочил из кабинета встречать важного клиента. А я поймала себя на чувстве облегчения. Все-таки не андроид. По крайней мере, хвастается он абсолютно по-человечески.
De Facto, 2006 / 11 (11) Декабрь
Любовь Романова
http://www.facto.ru/article/12_2006/astahov/
