7 декабря всенародно любимому артисту, актеру Театра Комедии Петру Сергеевичу Вельяминову исполняется 80 лет. Он запомнился миллионам советских телезрителей в роли Захара Большакова в фильме "Тени исчезают в полдень", Поликарпа Кружилина в "Вечном зове". Всего же он сыграл больше ста ролей. Коренной москвич, он едва ли не полжизни кочевал по провинции, после девятилетнего заключения в ГУЛАГе, где и обучался актерскому мастерству.
--- Петр Сергеевич, как вы попали в ГУЛАГ?
--- Мой приятель попался, когда слушал радиоприемник. В сорок третьем году все, кроме официальных сводок по "тарелке", считалось вражескими голосами и преступлением. Я попал в круг тех, с кем друг мог поделиться услышанной информацией. Мне было шестнадцать лет, собирался поступать в архитектурный институт, когда по статье "Измена Родине" я оказался в лагере. Потрясение было настолько сильным, что я не мог терпеть находиться в лагере, в замкнутом пространстве. Я кричал, что хочу в степь, и убегал из барака в запретную зону, бросался на проволоку, лежал в снегу. Меня отыскивали, поднимали и возвращали. Я очень быстро похудел и весил 47 кг, это было истощение. Еще на пересылке мной заинтересовалась заведующая производством, тоже москвичка, ее дочка вместе со мной училась в школе в Москве. Она добилась, чтобы меня поместили в лазарет. Там лежали 600 человек. Мне повезло, что обратили внимание на меня - мальчишку, который не щадит себя. Врачи узнали, что мои отец и мать тоже сидят. Я один. И мне требуется помощь. Они стали наблюдать за мной, спрашивали, не нужно ли мне что-нибудь. Но я ничего не ждал. Хотя был голодный, изможденный. Но однажды я сказал: "Хочу сладкого чая". И эти люди всеми правдами и неправдами достали мне сто грамм сахара! То, что они сделали для меня, навсегда осталось в моей жизни. Человек приносит зло, но человек же творит и такое количество добра, когда оно не подвластно никаким законам и обязанностям. Это определило мое дальнейшее поведение в лагере: понимать проблемы людей, о чем они думают и переживают. И это меня всегда сближало с людьми.
--- Мне сложно понять, как в таких условиях вообще может возникнуть желание играть? Как может совмещаться тюрьма, каторжная работа и театр?
--- Лагерная жизнь - многообразна. Это не просто тюрьма - это сообщество людей, которые законом поставлены в определенные рамки поведения. Поведение заключенных диктуется не только лагерным начальством
После выздоровления, меня направили на сельскохозяйственные работы, в бригаду, считалось, легкого труда. Там были разные люди. И среди них москвич - извозчик, помню, с такой колоритной внешностью. Он как -то пришел в обеденный перерыв и рассказал, что участвует в самодеятельности, играет роль, очень значительную, Стражника в "Корчме на Литовской границе". И я прочел ему наизусть отрывок из "Евгения Онегина". Вечером в барак пришла молодая женщина и стала выкрикивать мою фамилию. В секции было 400 человек. Я говорю: "Я Вельяминов", а она не поверила: "Ты? Да брось, не может быть". "Я здесь только один Вельяминов". "Ну, тогда пошли". Она привела меня в КВЧ: культурно-воспитательную часть, там было много заключенных. Первое, что я отметил: какие они раскрепощенные! Меня попросили спеть, похвалили мой голос. Я закончил 4 класса музыкальной школы по классу скрипки. Мне говорят, будешь петь в хоре с нами. И я пел в хоре.
Актерство - моя судьба
--- А для вас имело значение, что вас пригласили?
--- Конечно. Во-первых, у меня сменилось окружение, это были люди с образованием, у них были другие возможности, например, возможность общаться. Они говорили не только о лагерных сроках и личных биографиях. Во -вторых, в моей жизни появилось что -то похожее на человеческую деятельность, которая украшает жизнь, а не просто работа. Мы поставили "Скетч из жизни Константина Заслонова", и главную роль дали мне. После премьеры ко мне подошла женщина и сказала, что мой голос ей напоминает голос Василия Ивановича Качалова. А я был во МХАТе и знал, кто такой Качалов. Меня это вдохновило, добавило сил. До сих пор помню и благодарен ей.
Моя жизнь в самодеятельности продолжалась. Когда меня перевели на другой участок, на Северный Урал, меня выбрали бригадиром плотников. Через некоторое время мне предложили играть джаз в освобожденном оркестре музыкантов и артистов, которые делали концерты по лагерным пунктам, их всего было двенадцать в округе. Я пошел к ним играть джаз, на барабаны. У меня был друг, который отговаривал меня, он хотел, чтобы у меня была профессия хотя бы плотника-нормировщика (у меня же не было никакой специальности), говорил, что музыка не надежна: сегодня ты поешь, а завтра кто тебя будет приглашать? Но я все равно выбрал джаз, и пел песни "До свиданья, мама не горюй", "Эх, дороги и много других.
--- Почему вы не послушались своего друга?
--- Не знаю. Я чувствую, что меня по жизни ведут. В моих действиях в момент выбора здравый смысл мало присутствует. А потом, через годы, становится ясно, что я не ошибся. Актерство - моя судьба. И тогда, в лагере, за роль американского сенатора Макферсона в спектакле "Русский вопрос", мне и художественному руководителю сбросили 193 дня со срока. Мне говорили товарищи мои и начальники: "Ты должен идти в театр. Это твое". Они видели во мне способности. Так и получилось. Я освободился в 1952 году, приехал в Абакан, сначала сплавлял лес по Енисею, а через пол года приняли в театр и дали роль Хруща в спектакле "Любовь Яровая". А затем и комиссара Романа Кошкина. Так всю жизнь и играл положительных героев.
Аристократ в телогрейке
--- Вы, потомок древнего аристократического рода, ни разу не сыграли в кино аристократа
--- Я очень хорошо ношу телогрейку. Предложений не было. Мой род начинается с 1027 года, когда племянник норвежского короля Хокона II привел с собой дружину к Ярославу Мудрому. Например, иркутский генерал -губернатор Вельяминов перевел пьесу Шекспира "Отелло" и она даже шла в Александринском театре. Мой отец, Сергей Петрович, закончил Павловское военное училище, поступил в лейб гвардии Кексгольмский полк. Его посадили в 1930 году. Моя мама, Татьяна Ермиловна - дворянка польского рода ездила к отцу, посылала посылки. Потом и ее посадили на 10 лет. Я дома нашел отцовский Георгиевский крест четвертой степени. Его сохранила мать, не смотря на опасность. И отец был ей очень благодарен.
--- Человеку свойственно переоценивать свои поступки со временем. На что, спустя годы, вы смотрите совсем по-другому?
--- Личная жизнь могла бы измениться. Когда речь идет о чувствах, человек часто не управляет ситуацией. Я совершил ошибки и сейчас об этом сожалею.
Я поражаюсь целесообразности мира, которую люди не всегда понимают, в том, что творится в истории государства, со страной, с людьми. Для меня очевидно, что все в руках Высших. Человек должен слушать голос нравственности, справедливости и понимать, что мы находимся сейчас в тупиковый период для русской интеллигенции. Я говорю это совершенно открыто. Интеллигенция не знает, что делать. Нет лидера, царствует дух наживы, нет идеи, которая бы объединила общество, а проблем очень много. Взять хотя бы проблему стариков и молодежи. Мне стыдно, когда говорят, что государство не может улучшить их положение. Каждому хочется жить в стране, которая твердо знает не только свои интересы, но и обязанности.
--- Петр Сергеевич, как переносите предъюбилейную суету?
--- Я отношусь к этому странно: это должно быть приятно, а почему-то не очень но нужно сохранять реноме. Удивляюсь, что цифра "восемьдесят" относится ко мне. Так много! Но я не разочарован. Но глупости всегда царствовали на юбилеях.
08.12.2006
komedia.spb.ru
