Анализ оперативных и долгосрочных последствий СВО для развития военно-политической обстановки (ВПО) в мире и в регионах имеет не только научное, но и конкретное прикладное политическое и военное значение. В том числе (может быть, даже, прежде всего) для стратегического прогноза и стратегического планирования. Если, конечно же, он будет востребован лицами, принимающими решения. Таким образом, целью такого исследования является рассмотрение наиболее вероятных военно-политических последствий СВО для военно-политической обстановки в мире. Этот вывод может противоречить ряду оптимистических высказываний российских политологов относительно политики США в отношении России после победы на выборах Д. Трампа.
В феврале-ноябре 2024 года был подготовлен ряд исследований[1], в которых был сделан прогноз развития военной стратегии США и НАТО на украинском ТВД до начала 2025 года. Этот прогноз (полностью подтвердившийся позднее), в конечном счете, сводился к трем основным выводам, которые целиком подтвердились по итогам 2024 года.
Во-первых, ВСУ в 2024 году должны перейти к активной обороне, прежде всего, потому что при такой стратегии тратится в несколько раз меньше ресурсов, чем в наступлении, что стало огромной проблемой для ВСУ уже в конце 2023 года. Надо сказать, что единственное исключение – «августовский рывок ВСУ в Курскую область», – в результате которого были потеряны более 45 тысяч человек и лучшая техника, подтвердил этот вывод[2].
Во-вторых, весь 2024 год должна проходить эскалация поставок и нанесения ударов ВТО большой дальности по территории России. Этот вывод также был подтвержден уже в апреле-мае (когда начались поставки ВВСТ и прошли первые удары), а не в ноябре 2024 года, когда об этом активно заговорили публично.
В-третьих, весь 2024 год должна была происходить эскалация террористических атак, в том числе и по территории собственно России. Этот вывод также подтвердился, что стало особенно ясно после череды убийств в России осенью 2024 года, прежде всего, после убийства начальника войск генерал-лейтенанта И. Кириллова и его помощника.
Кроме того, прогноз ещё раз подтвердил долгосрочный и последовательный характер стратегии США на макрополитическом уровне.
Подтвердился, кроме того, и главный вывод в отношении эволюции конкретного варианта базового сценария внешнеполитической стратегии США в 2024 году как в области санкций (поддержанных администрацией Д. Байдена вплоть до конца срока президентства), так и в направлении ускоренной эскалации военно-силового противоборства в регионах, граничащих с Россией, или имеющих для неё решающее значение. События в Армении, Грузии, Молдавии, Сирии, Прибалтийских государствах и Финляндии в 2024 году, полностью подтвердили вывод о том, что вариант эскалации силового противоборства США станет распространяться на другие регионы не только соседние с Россией, но и имеющие для неё стратегическое значение. Такие, как Северный морской путь (СМП), Арктика (в т.ч. Гренландия), Панамский канал и другие.
Насколько эта долгосрочная тенденция сохранится при Д. Трампе, который делает акценты на противоборстве с Китаем, покажет уже ближайшее будущее, однако, авторы полагают, что политика США носит принципиально долгосрочный и последовательный характер, ориентированный на укрепление национальных позиций в мире с помощью силы, включая военную силу.
Таким образом, приведенный пример доказывает, что основанные оценки и прогнозы могут быть сделаны достаточно определенно и иметь практическое значение в том случае, если они учитываются теми, кто принимает не только практические решения, но и руководит научными исследованиями и образованием. В этом смысле можно вполне определенно оценить в целом позитивный опыт анализов и прогнозов, которые делают ведущие центры США, и их практическое значение для долгосрочного стратегического планирования страны. Не случайно руководитель одного из таких авторитетных центров – РЭНД-корпорации – сказал по итогам 2024 года: «Мы гордимся тем вкладом, который внесли в важные дискуссии по политическим вопросам, многие из которых мы намерены продолжить в 2025 году. И что бы ни принес нам наступающий год, мы будем твердо придерживаться жизненно важной миссии, которая была нашим путеводным светом более75лет: совершенствовать политику и процесс принятия решений с помощью исследований и анализа»[3].
Очевидно, что СВО оказала очень сильное воздействие на процесс формирования нового миропорядка и новую систему МО-ВПО, которая радикально, качественно отличалась от прежней, в которой откровенно и без сомнений доминировали США и их союзники. Но и это последствие зачастую принижается потому, что онтологически характер современной войны и её политических целей максимально скрывается США и Западом в целом. Сохранение доминирования США и ставка на уничтожение в конечном счете России, - такое военно-силовое противоборство нередко маскируется многочисленными абстрактными рассуждениями о «гуманистических и демократических» принципах мироустройства по западному образцу и сознательно развертываемой глобальной кампанией русофобии.
Поэтому, зачастую, чисто «внешне», СВО ещё нередко выглядит как «захватническая война» России против Украины, что неизбежно «логически» определяет и достаточно «скромные цели» Запада в отношении нашей страны – вывод войск (даже, возможно, не со всех территорий) и прекращение военных действий. Примечательно, что эту концепцию поддерживают не только на Западе, но и отечественные либералы и многочисленные «молчуны» из среды научной и образовательной интеллигенции нашей страны.
С точки зрения анализа и экспертизы, а, тем более, прогноза развития ВПО, это означает на практике сознательное введение в заблуждение общества и правящей элиты политиками и политологами, которые научились при помощи «соросовских», откровенно дезинформирующих, приёмов, обманывать общественность еще с 90-х годов ХХ века. Примечательно, что и в настоящее время их остаётся абсолютное большинство. Длинные абстрактные рассуждения в отношении «мирных инициатив» Запада пытаются выдать за «научные» изыски, которые служат оправданием заведомо провальным оценкам и прогнозам, которые составляют абсолютное большинство «достижений» российской политологии, ориентированной на западные системы ценностей и интересы, в том числе, на компромиссы и промежуточные соглашения «замораживания» военного конфликта.
В реальности, надо ясно осознавать, что эта цель переговоров по Украине - промежуточная, тактическая, - которая позволяет заморозить военный конфликт на длительное время, возможно, даже на десятилетия, превратив Украину в плацдарм для использования многих инструментов постоянного военно-силового давления на Россию с конечной целью «стратегической победы» – уничтожения суверенного государства и раздела его территории и природных ресурсов[4].
Это проистекает во многом потому, что России удалось неожиданно быстро восстановить целые области промышленности и ОПК, добившись в начал 2025 года впечатляющих результатов. Так, например, к началу 2025 года был фактически ликвидирован «снарядный голод», а также нехватка многочисленных компонентов ВВСТ и оборудования, которые стали реальностью в 2022 году, Численность используемых БПЛА, например. выросла в разы. Эта реальность является еще одним признаком того, что Россия вкладывает значительные средства в идею создания возможностей формирования «роя беспилотников» с искусственным интеллектом, которые могут сокрушить оборону Украины. В январе 2025 года это было продемонстрировано сразу в нескольких военных операциях, в которых массированно использовались БПЛА.
Именно поэтому считаются, что если США и их партнеры не предпримут срочных мер в ближайшее время, Москва вполне может получить эту возможность в полевых условиях в течение следующих нескольких лет. Россия, кроме того, добилась не только количественных, но и технологических достижений в этой области, в частности, двух обновлений существующих технологий в области БПЛА.
Количество атак российских беспилотников типа «Шахед» («Герань») на Украину по месяцам (оценка РЭНД)[5].
Во-первых, улучшенная навигация, скорее всего, основана на алгоритмах компьютерного зрения. Тот факт, что эти дроны могут работать без GPS, предполагает, что они используют новое поколение Digital Scene Matching Area Correlator (DSMAC), хорошо известную систему наведения, которая сравнивает изображения с бортовой камеры с предварительно загруженной картой местности в реальном времени.
Во-вторых, в тот же компьютер, вероятно, загружена модель ИИ, обученная распознавать энергетическую инфраструктуру. Это шаг к автоматическому распознаванию целей, но сама идея не нова для современных ударных дронов. Тем не менее, современные технологии позволяют обучать эти модели на меньших наборах данных и быстро адаптироваться к изменяющимся условиям, позволяя бортовому программному обеспечению не только распознавать цель, но и определять наиболее уязвимое место с высокой точностью.
В то же самое время необходимо признать, что США удалось уже фактически взять под контроль природные ресурсы Украины, принадлежавшие крупному бизнесу. Еще в 2022 году было признано, что на территории сосредоточены месторождения 21 редкоземельного элемента из перечня 30 веществ, которые определены Европейским союзом как «критическое сырье» в производстве устройств развития «зелёной» энергетики. Среди них – литий, кобальт, скандий, графит, тантал, ниобий и другие. «Примерно 5% всех мировых запасов «критического сырья» находятся в Украине, которая занимает всего 0,4% поверхности Земли»,– заявила заместитель министра защиты окружающей среды и природных ресурсов Украины С. Гринчук, выступая на заседании Европейской экономической комиссии ООН (ЕЭК), при том, что в ООН ожидают, что в течение ближайших двух десятилетий спрос на медь и редкоземельные элементы возрастет более чем на 40%, на никель и кобальт – на 60-70%, а на литий – почти на 90%».
Известно, что для США сейчас задача номер один – избавиться от зависимости от Китая в части добычи редкоземельных металлов, которые нужны для производства полупроводников, базовых станций 5G, солнечных батарей. Пока что до 90% рынка контролирует Китай, умело шантажируя США и вводя ограничения на экспорт данного вида сырья. В случае нарастания противостояния между Пекином и Вашингтоном, ожидаемого с приходом Д. Трампа, включая конфликт вокруг Тайваня, КНР может и вовсе заблокировать экспорт редкоземельных элементов на мировые рынки.
В этом смысле СВО, которая быстро превратилась из «специальной операции» в полномасштабную войну России против широкой западной военно-политической коалиции, означала открытый вызов силовому господству США и в целом Запада. Такие вызовы в истории появлялись и прежде, например, со стороны Кубы, КНДР, Афганистана, Ливии, но они не носили характера принципиального политического противоборства, а имели очень ограниченные задачи, как правило, выживания и защиты суверенитета конкретного режима, иногда государства. Похожие войны против западной агрессии (на Корейском полуострове, в Индокитае, Центральной Азии, Латинской Америке и в других регионах) также носили исключительно оборонительный, региональный или локальный характер. Естественно, что они не угрожали, хотя иногда и вызывали «идеологическое» беспокойство у США и их союзников.
В отличие от таких локальных войн, СВО носит принципиальный характер возможности силового противоборства с целой западной коалицией, целью которой было не просто победа, но ликвидация государственного суверенитета, прежде всего, политического руководства страны[6] и полное уничтожение идентичности и целостности России как потенциального противника в формировании нового мироустройства. В данном случае предлагаются только некоторые, самые общие, тезисы, в которых представлена попытка обобщить основные выводы работ, опубликованных в 2024 году[7].
Все основные выводы о перспективах развития стратегии США и НАТО в 2024 году практически были подтверждены самим ходом в развитии событий, которые происходили в мире и в ходе СВО в 2024-начале 2025 годов. В частности, еще весной 2024 года прогнозировалось, что стратегия Запада на Украине перейдет преимущественно в террористическую область по отношению к территории России, а силовая эскалация будет нарастать во многом за счёт европейских государств, которые будут широко применять в качестве силовой компоненты не только ВВСТ, но и наемников из самых разных стран на планете. Иначе говоря, Запад будет продолжать эскалацию конфликта, а его стратегия будет скорректирована в сторону повышения ее эффективности – политической и военной. Такую задачу можно было просчитать еще в конце 2023 года, которая может быть названа разработчиками стратегии США в качестве центральной на 2024 год, как «оптимизация военно-силового давления» на Россию. Ключевое слово для понимания здесь - «оптимизация». Её основными положениями в 2024 году являлись (формально подтвержденными на сессии Совета НАТО летом 2024 года)[8]:
— переход к активной обороне и полномасштабному использованию всех ресурсов Украины в войне против России, включая широкие мобилизационные мероприятия;
— ведение откровенно террористических операций против территорий России, прежде всего, приграничных. Предполагалось расширение глубины ударов по всей европейской части России и даже Уралу;
— усиление мероприятий по ограничению импорта в Россию из других стран наукоемких технологий и изделий;
—
— мобилизация политико-дипломатических усилий, государств и прочих акторов;
— прекращение на время острой фазы с целью лучшей подготовки к более широкомасштабной войне «на истощение».
«Оптимизация», в том числе за счёт использования ресурсов стран ЕС, – главная идея Д. Трампа, который предполагает изменение «пропорций» в использовании американской военной мощи в пользу КНР. Этот процесс, надо при знать, начал происходить еще при Д. Байдене – фактически более 51% американской мощи ВМФ и авиации, более 400 000 военнослужащих было уже сконцентрировано на Индо-Тихоокеанском ТВД против Китая. На Тихом океане Пентагон создал подразделение нового типа — многодоменную оперативную группу (Multi-DomainTask Force), предназначенную для взлома обороны и уничтожения ключевых объектов противника. В целом же в регионе АТР уже свыше 200 объектов Вооруженных сил США, в том числе более 50 военных баз. Кроме того, Вашингтон планирует в 2025 году развернуть в АТР 1-й оперативный флот. Соединение будет действовать в акватории восточной части Индийского океана. Это высвободит ресурсы 7-го оперативного флота и сосредоточит его на решении задач в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, активизирует военную деятельность по сдерживанию КНР в Южной и Юго-Восточной Азии.
Участие США и практически всех членов западной военно-политической коалиции в противоборстве с Россией на украинском ТВД, ставит, прежде всего, вопрос о характере этого конфликта, который некоторые участники называют «локальной войной», военно-силовым противоборством, кто-то «региональной» войной, а кто-то просто силовой конкуренцией разных субъектов ВПО. Причём не только на Западе, но и в России, где часть правящей элиты и политологов достаточно откровенно ориентированы на возвращение страны в полуколониальную зависимость (существовавшей в 90-е годы) и прекращение войны на любых условиях[9].
Другими словами, характер и цели СВО умышленно рассматриваются разными политиками, исследователями и преподавателями университетов очень по-разному в публичной сфере. В этом случае сознательно теряется сам смысл победы в «экзистенциальном» военном конфликте и смысл осуществления эффективной военной стратегии в отношениях с «коллективным Западом». Если политическая цель военной стратегии не очевидна, то и сама военная стратегия становится абстрактной, нередко не понятной даже исполнителям. Происходит не просто сознательное искажение западных целей войны против России и военной стратегии, которая сознательно деформируется в публичном политическом пространстве. Так, публично заявляя о вводе войск на Украину, президент Э. Макрон сразу же оговорился, что Франция «не участник конфликта и не воюет с Россией», что «ядерное оружие не инструмент политики» и т. д., сознательно дезинформируя своих союзников и противников о характере современного вооружённого противоборства на Украине[10].
Соответственно и возможные последствия такой войны искажаются. Если война Запада против России имеет ограниченный политический характер, то наиболее вероятно, что достижение «промежуточных» целей будет вполне достаточным для того, чтобы признать итоги войны. Но если война против России имеет экзистенциальное значение для Запада (как считают немало западных политиков), то эта война уже изначально ориентирована на достижение радикальных политических и иных целей. Речь идет об уничтожении государства и разделе территории России, а, в конечном счете, ликвидации нации. Очевидно, что «полувоенными» мерами таких целей добиться невозможно. Собственно дискуссия об использовании ТЯО в 2024 году это отчетливо показала.
Не смотря на многочисленные заявления отдельных западных политиков, такая радикальная задача в отношении России не признается правящими элитами публично-политической, она всячески маскируется (хотя не случайно эти идеи постоянно «пробрасываются» неформально). Соответственно и окончательный выбор стратегии Запада в отношении России не всегда ясен. Это происходит потому, что радикальные долгосрочные цели в отношении России скрываются за самыми разными декларациями и политическими решениями, что требует в итоге трезвого признания реальных, а не декларируемых целей западной политики. В том числе и в правящей элите России, которая именно по этому вопросу разделена на несколько лагерей, каждый из которых продвигает свою «повестку».
Из долгосрочной стратегии Запада просматривается единственная и совершенно определённая и реальная перспектива оценки развития военного конфликта в условиях дальнейшей неизбежной эскалации развития базового сценария международной и военно-политической обстановки, где существует единственный реальный доминирующий вариант в планах США и их союзников – стратегия постоянного и последовательного ускорения эскалации военно-силового давления на Россию. При этом, как и говорилось ещё в начале 2024 года, предполагается расширение театра военных действий на Южный Кавказ, Молдавию, Прибалтику и Среднюю Азию[11].
Это практическое несоответствие деклараций и современным реалиям отмечают многие как в России, так и за рубежом. Так, канадский эксперт В. Таки пишет: «Невозможность вписать нынешний конфликт в привычную для европейской и российской истории парадигму войны и мира объясняется не только эрозией смысловых границ между этими двумя состояниями, но и всё большей размытостью привычных контуров самой войны. Со всеми оговорками, генеральное сражение или наступательная операция занимали в европейской кампании центральное место. Все аспекты военного планирования и самих боевых действий, так или иначе, подчинялись цели нанести поражение армии противника в таком сражении, вне зависимости происходило оно в течение одного дня на поле, обозреваемом с вершины холма, или растягивалось на многие недели/месяцы и направлялось командованием лишь посредством карт и средств связи. Сражение или военная операция предполагали победу или поражение, причём у участников боевых действий, и у сторонних наблюдателей, как правило, не было сомнений ни относительно исхода битвы, ни относительно возможности отличить победу от поражения»[12]. Его принципиальный вывод: «Мы наблюдаем ещё одно важное отличие нынешнего конфликта от европейских войн конца XVIII, XIX и первой половины XX века: он не только являет собой неудачу наступлений и попыток нанести противнику решительное поражение на поле боя, но и демонстрирует практически неограниченное пространство для репрезентативной манипуляции реальным положением, складывающимся на земле». Иначе говоря, традиционное толкование целей войны и стратегии уже не раскрывает его реального и современного характера.
Принимая во внимание невозможность решительного исхода боевых действий, обусловленную соотношением противоборствующих сил и состоянием военных технологий, а также преобладание медийно-политического компонента конфликта над его собственно военной составляющей, можно сделать вывод о необходимости пересмотреть сам смысл победы и поражения в СВО. Другими словами, о победе может говорить сторона, которой «удаётся придать конфликту наиболее комфортный для неё характер»[13]. В частности, это возможность сохранить относительно высокие темпы социально-экономического развития и роста ВВП в условиях войны. Именно так оценивается в конце 2024 года противоборство США и России, а именно «в процентах» роста ВВП, которые составили в 2024 году в обеих странах приблизительно одинаковый уровень в 3-3,6%.
«Комфортный» характер военно-силового противоборства предполагает для США возможность реализовать другие цели государственной или национальной стратегии. Например, сокращение миграции, издержек на бюрократию, наконец, перенос центра военных расходов на союзников, которые в странах ЕС и в странах АТР должны будут постепенно выйти на уровень военных расходов США.
Таким образом, онтологический характер войны и безопасности изменился. К ним стали относиться все важнейшие области жизнедеятельности – от продовольствия до производства боеприпасов. Как написал в августе 2024 года американский эксперт Д. Дрезнер, «В американской политике обозначение чего-либо как вопроса «национальной безопасности» автоматически повышает его важность. На языке наблюдателей за внешней политикой вопросы национальной безопасности, такие как регулирование оружия массового поражения, являются вопросами «высокой политики», тогда как другие вопросы, такие как права человека, являются «низкой политикой»[14]. Если США это удалось (в том числе потому, что война с русскими велась русскими и за русские деньги), то Россия, безусловно, хотела это сделать, но ей далеко не всегда это удавалось. Прежде всего, в области безопасности, где она с 2014 года постоянно отходила от «красных линий» (которые, кстати, она же и не объявляла): сначала после переворота в Киеве, где Запад откровенно нарушил данные гарантии и открыто вмешался в события уже в прямой форме; затем после начала военных действий против гражданского населения в Одессе, Мариуполе, Харькове и бомбардировок Донбасса; затем на «Минских переговорах», а позже, уже в 2022 году на переговорах в Стамбуле; затем после поставок поэтапно наступательных вооружений, танков, ВТО, наконец, самолётов и пр.; ещё позже после нападения на Белгородскую и, наконец, на Курскую области и т.д.; и наконец, после массированного использования ВТО большой дальности и серии террористических операций.
Иначе говоря, война с Россией рассматривается Западом в качестве долгосрочного процесса контролируемой эскалации военно-силового противоборства, которое должно завершиться полным политическим поражением нашей страны, где может и не быть традиционных договоренностей о капитуляции. Иногда такую стратегию называют даже «стратегией нарезки салями», когда каждая новая небольшая доля колбасы тщательно отмеривается, оговаривается и взвешивается. В результате реализации такой стратегии Россия постепенно, поэтапно, потеряет суверенитет, территориальную целостность и контроль над своими ресурсами, как практически произошло в 90-е годы ХХ века, когда Россия фактически превратилась в полуколониальную державу.
Такое поражение не потребует от России формальной капитуляции. Просто меняется политический режим, а контроль над политикой и ресурсами фактически переходит к Западу (через нанятую часть правящей элиты России).
Примечательно, однако, другое, а именно то, что для определенной части правящей элиты и общества эта капитуляция вполне приемлема. А значительное число обществоведов и аналитиков, а также преподавателей университетов работают активно именно в таком направлении. И на это делается сознательная ставка. Думается, что как республиканцами и демократами в США, так и нанятыми ими политиками в Европе.
Естественно, что такая стратегия США и их союзников находится в постоянном развитии. Её фактические рамки были заложены еще в начале 90-х годов ХХ века и позже реализовывались всеми администрациями США на двухпартийной основе, т.е. она имеет долгосрочный, последовательный и согласованный в правящей элите страны характер. Если сознательно не преувеличивать значение декларативных факторов и влияния внешних сил на представителей политической и научной элиты России, то можно предложить формализованный сценарий развития современной ВПО в самых разных конкретных вариантах, представляющих наиболее вероятные перспективы на 2024-2025 годы.
В феврале-марте 2024 года была предложена такая схема наиболее вероятного развития сценария ВПО и наиболее вероятных его конкретных вариантов в 2024-2025 годах, которая была актуальна и позже, вплоть до прихода администрации Д. Трампа. В частности, наиболее вероятным базовым сценарием развития ВПО был указан сценарий «Эскалации военно-силового превосходства» в нескольких его наиболее вероятных вариантах, из которых до осени 2024 года, очевидно, реализовывался «Вариант №1» – «Инерционное продолжение развитие эскалации», проводившейся с 2014 года.
Его основные особенности также подтвердились (поставки ВТО, террористические операции и пр.) к осени 2024 – началу 2025 года. При этом была заметна и тенденция неизбежного перехода в рамках одного сценария от действующего варианта к «Варианту №2» – «Усиление эскалации и распространение её на другие регионы». Эта тенденция угрожала стать реальностью уже в начале осени 2024 года по мере распространения её на Армению, Грузию, Молдавию, Белоруссию и Казахстан, а также другие регионы. Развитие событий в Армении, Грузии и Молдавии, а также в Сирии и Монголии только подтвердила актуальность избранной Западом стратегии.
Это может означать только одно – сознательный перевод военно-силового противоборства с Россией из регионального в глобальный масштаб. Параллельно происходило усиление давления «по всем азимутам» не военного силового противоборства – от торгово-экономического до спортивного и культурно-образовательного – с целью изолировать Россию от внешних потенциальных партнеров и союзников, которых США пытаются вовлечь в прозападную коалицию. Не случайно санкционная политика США и их союзников в декабре 2024 – январе 2025 годов только усиливалась.
Наконец, огромное значение приобретает задача внутриполитической дестабилизации России. Причём одновременно в нескольких областях, но, прежде всего, в социально-экономической. Применительно к России – это угроза неизбежных сокращений расходов на социальные нужды и увеличение эмиграции на Запад. Не случайно В. Путин ещё в Послании Федеральному Собранию России (28 февраля 2024 года) сделал основной акцент именно на темпах развития ВВП страны и демографии. Иными словами, военное поражение России становится интегрированным результатом всей силовой политики, а не только еёё военной составляющей. Победить в войне ядерную державу военными средствами невозможно, но можно комплексом силовых средств. Не случайно авторитетный исследователь В. Таки достаточно определённо обратил внимание на логическое несоответствие и внешне очень противоречивые внешнеполитические и военные цели западной коалиции, которые нередко противоречат друг другу «в одном предложении» в войне против России, а именно: война, с одной стороны, традиционное и понятное из истории человечества средство уничтожения противника, но с другой – противника в современных условиях в силу военно-технических и иных особенностей нельзя уничтожить.
Парадоксально другое - современная война – это средство создания максимально благоприятных условий для самостоятельного развития. И В. Путин, и Д. Трамп это хорошо поняли. Применительно к войне на Украине, это «средство» предполагает в том числе:
- ограничение экспортных возможностей страны (пример – «Северный поток» и поставки углеводородов США в Европу);
- сдерживание развития науки, культуры и образования, отток человеческого капитала и др.;
- сдерживание технологического развития (санкции);
- ограничения на темпы социально-экономического развития и внешнюю торговлю.
Естественно, что у членов широкой западной военно-политической коалиции против России цели внешней политики полностью не могут совпадать, в том числе и главная цель – сдерживание развития и полный развал России.
Анализ позиции союзников и партнёров Украины (реальных и потенциальных), входящих в эту коалицию против России на стороне Украины, и вероятные формы их участия в военно-силовом противоборстве с Россией, будет не полным, если ограничиться исследованием позиции только тех субъектов мировой политики, которые традиционно рассматриваются в качестве главных союзников Украины – США и страны – члены НАТО.
Феномен современной войны на Украине заключается в том, что помимо главных союзников США удалось привлечь в коалицию, ориентированную на длительный срок противостояния с Россией, значительное число других субъектов. Налицо концентрация совокупной мощи Запада и зависимых от него субъектов и акторов. Если согласиться, что общей целью такой коалиции является противодействие развитию России и создание благоприятных условий для собственного развития, то понимание общей цели и участие в её достижении будет разным у всех участников. Для США, например, смысл заключается в том, чтобы (в том числе) заставить своих союзников-конкурентов максимально поучаствовать в войне, ослабив их позиции в мире, что объективно укрепляет роль США в новом миропорядке, но у многих союзников такой конечной цели быть не может.
Важно помнить, что современная политическая цель противоборства с Россией у англосаксов – экзистенциальная (стратегическая и радикальная) – уничтожение суверенитета и целостности, а до этого – ослабление России и установление контроля над её политикой и ресурсами. ВСУ отводится роль непосредственного военного исполнителя (но это только одно из силовых средств Запада), с помощью которых предполагается уничтожить государство, экономику и общество[15].
Либерально-глобалистская идеологическая цель не предполагает промежуточных (прагматических или реалистических) итогов, кроме поэтапного ослабления и развала России, что требует концентрации не только ресурсов США и их союзников, но и всех других субъектов и акторов. От Австралии и Японии до Швеции и Швейцарии. В этом смысле 2024 год стал годом концентрации усилий всей западной коалиции для того, чтобы обеспечить не только ВСУ, но и всю коалицию необходимыми ресурсами для борьбы с Россией. Эту стратегию подтверждает сравнение В. Путина с Гитлером, а России с гитлеровской Германией Дж. Байденом в его обращении к конгрессу (7 марта 2024 года), в котором с точки зрения постановки политической и военной задачи противостояния с Россией тема войны была поднята на максимальную «принципиальную» высоту: «Никогда со времён президента Линкольна и гражданской войны свобода и демократия не подвергались такому нападению здесь, дома, как сегодня. ...Свобода и демократия находятся под угрозой одновременно как внутри страны, так и за рубежом. За границей российский Путин марширует, вторгаясь на Украину и сея хаос по всей Европе и за её пределами. Если кто-то… думает, что Путин остановится на Украине, то, уверяю вас, он этого не сделает»[16].
Из этого неизбежно вытекает и стратегическая цель России - в период 2024-2030 годов России предстоит решить задачу уже не просто военной победы, но и собирания и увеличения национальных ресурсов, т. е. опережающего социально-экономического развития, которое обеспечит национальное выживание в условиях резкого ухудшения международной и военно-политической обстановки.
Надо признать, что подобная внешнеполитическая стратегия США достаточно прагматична и во многом уже была реализована в 2022-2024 годы – США удалось сформировать широкую военно-политическую коалицию, в которую на разных условиях и при разной степени внешнеполитического давления со стороны США вошло более 50 государств. Естественно, что их участие на стороне Украины разное, но, тем не менее, уже в 2024 году можно говорить об этой коалиции в целом как о некоем сложившемся международном субъекте, формирующем военно-политическую обстановку на длительную перспективу. Это следует из встреч на Мюнхенской конференции (февраль 2024 года) и подписанных рядом стран с Украиной соглашений как минимум на 10 лет.
США, правда, не удалось, как было прежде, до конца объединить все силы. Более того, безусловным успехом России стало то, что фактически появилась коалиция «Юг», противостоящая Западу. Важно вычленить особенности этой коалиции и специфику позиций входящих в неё стран – самостоятельных субъектов ВПО – по отдельным вопросам военной стратегии.
Во-первых, эти страны представляют собой очень разные субъекты международных отношений и ВПО, а во-вторых, их позиции могут существенно отличаться друг от друга[17]. В-третьих, их субъектность в вопросах военной политики вызывает сомнение. В этой связи неизбежно возникает необходимость попытаться рассмотреть эти субъекты и другие субъекты западной коалиции как в качестве относительно самостоятельных объектов для анализа, так и выделить некую общую позицию, точнее – единую стратегию Запада, которая едина (в той или иной степени) в отношении Украины и России.
Также очень важно, чтобы основная мысль внешнеполитической и военной (главная идея) стратегии Запада не была потеряна в многочисленных, часто прямо противоречивых суждениях и мнениях политиков и СМИ. В частности, многочисленных публичных противоречивых заявлений в 2024-2025 годах руководителей правительств, внешнеполитических ведомств и министров обороны стран Запада о готовности (необходимости подготовки) войны с Россией и разного рода спекуляций о применении ядерного оружия.
________________________________________
[1] Подберёзкин А. И., Тупик Г. В. Изменения в международной и военно-политической обстановке в мире после начала специальной военной операции на Украине : монография. М. : МГИМО-Университет, 2024. 603 с.; а также: Подберёзкин А. И. Современная стратегия США и НАТО на Украине // Обозреватель. 2024. Май-июнь, №3(404). С. 28-46; Подберёзкин А. И. Онтология современной международной безопасности: противоборство автаркии и глобализации. М. : Издательский дом «Международные отношения», 2024. 1670 с.
[2] Подберёзкин А. И. Западная коалиция и Россия: проблема соотношения сил и ресурсов в 2024-2025 годах // Обозреватель. 2024.Ноябрь-декабрь. №6 (407). С.18-33.
[3] Оценивая результаты крупных анализов, сделанных в 2024 году// РЭНД, 19 декабря2024 года //URL :https://mail.google.com/mail/u/0/#inbox/FMfcgzQXKhPKcBsNxVJjFcPrvnRrhMQZ
[4] Давыдов Д. Дело о 13 триллионах. На какие ресурсы положила глаз Америка // Регнум, 13 июня 2024 г. // URL : https://regnum.ru/article/3895129
[5] Бондарь К. Внутри российских планов создания автономных роев технологии БПЛА. Срочные военные новости, 8 января 2025 г. / https://breakingdefense.com/2025/01/inside-russias-plan-to-build-autonomous-drone-swarms/?utm_medium=email&_hsenc=p2ANqtz-_kYtOnZiNeBlwCHXbfb6rDN87-Yf
[6] Не случайно «тренировки» физическим с уничтожением политических противников от П. Лумумбы, Ф. Кастро, Н. Чаушеску, Каддафи и Хусейна носили демонстративный характер.
[7] Подберёзкин А. И., Тупик Г. В. Изменения в международной и военно-политической обстановке в мире после начала специальной военной операции на Украине : монография. М. : МГИМО-Университет, 2024. - 603 с.
[8]Подберёзкин А. И., Тупик Г. В. Изменения в международной и военно-политической обстановке в мире после начала специальной военной операции на Украине : монография. М. : МГИМО-Университет, 2024. 603 с.
[9] В частности, иностранный агент М. Б. Ходорковский ссылается на некоторых социологов, которые полагают, что этой точки зрения придерживается 13-15% населения страны.
[10] Подберёзкин А. И. Цель современной стратегии США и НАТО на Украине // Обозреватель. 2024. № 3. С. 34-48.
[11] Whitman J. O.VerdictofBattle: The LawofVictoryandtheMakingofthe Modern War. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2012.Р. 300.
[12] Таки В. В. Принуждение к равенству // Россия в глобальной политике. 23.02.2023 // URL : https://globalaffairs.ru/articles/prinuzhdenie-k-ravenstvu/
[13] Подберёзкин А. И. Онтология современной международной безопасности: противоборство автаркии и глобализации. М. : Издательский дом «Международные отношения», 2024. - 1670 с.
[14] Дрезнер Д. Как в американской политике всё стало национальной безопасностью. И национальная безопасность стала всем // «Форин Аффеарс».Август-сентябрь, 2024 // URL : https://www.foreignaffairs.com/united-states/how-everything-became-national-securitydrezner?utm_medium=newsletters&utm_source= twofa&utm_campaign=China%20Is%20in%20Denial
[15] National Military Strategy ofthe United States. 2022 //URL : https://www.jcs.mil/Portals/36/NMS%202022%20_%20Signed.pdf
[16] Полная стенограмма послания Дж. Байдена «О положении в союзе» от 7 марта 2024 г. // «Таймс». 7 марта 2024 года //URL :https://time.com/6898705/read-president-joe-bidens-2024-state-of-the-union-address-full-transcript/
[17] На рубеже 2024-2025 годов отчетливо проявилась тенденция в целом ряде стран Европы, противоречащая политике «коллективного Запада» в отношении России, которую нельзя недооценивать. Её развитие в 2025 году представляется неизбежным, хотя влияние, скорее всего, окажется весьма скромным.
