Своего возраста она не скрывает - шутит, что, если будет сбрасывать годы и считать морщины, люди подумают: ей гораздо больше. Однажды, еще в юности, скептически оценила себя в зеркале и пришла к выводу: раз нет внешности, надо брать внутренним содержанием. И даже не представляла, насколько выиграет от такого вывода.
Артистка из Грибова; Людмила из общаги, не верящая слезам; Нина Соломатина, приехавшая штурмовать столицу... Ирину Муравьеву часто приглашали играть лимиту, провинциалок, доверчиво слетающихся к огоньку столичной жизни.
На самом деле Ирина Вадимовна - самая что ни на есть коренная москвичка с Большой Пироговской, что рядом с Новодевичьим монастырем. Даже больше - есть в ней что-то от островского Замоскворечья, умиротворенное, задорное, смиренное, простодушное. Просто Москва была когда-то гораздо более демократичным и душевным городом. Не верите - посмотрите на Муравьеву, в ней сохранился этот ген.
За ее рождением стоит романтическая история: отец, военный инженер, спас из немецкого плена свою будущую жену и мать двух дочерей. Детей растили в строгости: никаких гуляний и опозданий на семейные обеды, никаких четверок, обязательная музыка. Чтобы, вырастив, уважать их выбор. И когда младшая захотела в артистки, но провалилась во все театральные вузы (в Щепкинском училище при родном ей теперь Малом театре не дошла даже до первого тура) и через год ринулась поступать снова, отнеслись к ее выбору с пониманием. К слову, в Малом театре она теперь играет сплошные "сливки": Аркадину, Гурмыжскую, Купавину, Мамаеву, Раневскую, Матрену. Главное - всегда тянуться к завышенным планкам.
Эта тяга погнала ее из Центрального детского театра, где карьера уверенно шла в гору и где работал муж и учитель Леонид Эйдлин, в театр "взрослый" - им. Моссовета. А затем еще дальше - в ГИТИС, снова учиться, хотя за плечами уже была блистательно сыгранная Грушенька из "Братьев Карамазовых", а партнерами по сцене были Ростислав Плятт и Фаина Раневская. В легендарном спектакле "Дальше - тишина" Ирина Муравьева играла их внучку, молодое, жадное до жизни и жестокое к старости существо. И в глазах Фаины Георгиевны, помимо положенного по роли недоумения относительно племени младого, незнакомого, нельзя не прочесть явную симпатию к молодой партнерше.
В натуре Ирины Муравьевой есть редчайшее для "загадочной русской души" качество - оптимизм. Поэтому так западали в душу ее смешные девчонки - простодушные, открытые незнакомому миру, не устающие удивляться его странным законам, чтобы однажды понять: жить по этим законам они все равно не смогут.
Поэтому же так страшна, например, ее Матрена из толстовской "Власти тьмы". Крепкая, никогда не унывающая, даже домовитая крестьянка с тем же бодрым и здоровым оптимизмом втолковывает дураку сыну, что надо бы придушить своего новорожденного ребеночка, чтобы не упустить богатую невесту.
Ужасом веет не от того, что делает ее сын, а от этого бодрого здорового лица - зеркала нашей эпохи, когда люди все чаще переступают через своих детей и все святое.
Актеры любят играть отрицательные роли - и играть их "вкуснее", и себя самого точно от скверны очищаешь. Ирина Муравьева их раньше интуитивно избегала, чувствуя, что они ее разрушают. Но с годами пришла уверенность - сам по себе знак перед ролью на ее жизнь никак не повлияет.
Главное, чтобы планка - и театральная, и человеческая - по-прежнему была высокой, как вначале.
www.vmdaily.ru
