С такой точкой зрения не согласен начальник Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД РФ, генерал-лейтенант милиции, кандидат юридических наук Александр Александрович Овчинников.
-Недавно была опубликована книга "НКВД в цифрах и фактах". Центральный аппарат НКВД в 30-е годы насчитывал двадцать тысяч человек. Управленцы! Не говоря о "бойцах". Представляете, какой монстр держал под контролем все, начиная от валки леса и заканчивая сбором колосков. Но совершенствовалось, развивалось государство, и вместе с ним изменялась структура МВД.
В начале 90-х годов образовалось МВД РСФСР, которое возглавлял Василий Петрович Трушин, а затем Виктор Павлович Баранников, при котором была выработана идеология создания мощных "кулаков-служб", которые руководили целыми отраслями в системе МВД. Это и криминальная милиция, и милиция общественной безопасности. Мы сегодня повторяем то, что было наработано нашими предшественниками. А им пришлось в конце 80-х встретиться с социально новым для СССР понятием - "организованная преступность". Любое неизведанное вызывает некую узкую специализацию. Есть, положим, хирургия. Но есть и микрохирургия, нейрохирургия. Так и в нашей отрасли: нужно было понять природу возникающего общественного явления, а для этого сосредоточиться на исследовании проблемы, так сказать, в "узком коридоре". Тогда, помните, Александр Гуров написал свою знаменитую статью "Лев прыгнул". Там мы показывали внешний, видимый срез происходящих процессов. Но следовало понять, отчего это происходит. И создание специфичных направлений в конце 80-х годов, в частности ОРБ, позволило оптимизировать эту задачу.
Это все пригодилось, когда пошли "перестроечные процессы". Мы должны были проследить развитие международных преступных связей на фоне развала бывшего СССР. Но дальше - больше: появился новый вектор - передел собственности как результат приватизации.
Если раньше был просто "вор в законе", вокруг которого существовали некие "орбиты", где крутились, положим, "быки", совершавшие общеуголовные преступления и отдающие деньги в "общак", то теперь стало очевидным сращивание уголовной и экономической преступности. И в нашей структуре возникли подразделения, связанные с экономической составляющей. Ведь немало денег, "заработанных" откровенно уголовными преступлениями, было вложено в экономику.
Но есть еще одна сфера "деятельности" организованных криминальных сообществ - специализирующаяся на незаконном обороте наркотиков. Да, в милиции существует автономная команда, которая работает на этом направлении. Но как объединить усилия служб, занимающихся "разработкой" потребителей "наркоты", розничных торговцев "дурью" и специалистов, действующих на международных направлениях движения наркотиков? Появилась еще одна структура, собирающая доказательную базу существования оргпреступных групп через призму наркоторговли.
К сожалению, не заставила себя долго ждать Чечня, а вместе с ней и другими "горячими точками" появился незаконный оборот оружия. И мы столкнулись с классической схемой, которую нам описывали на специальных семинарах в Соединенных Штатах специалисты ФБР. Они говорили, что невозможно доказать преступления организованного криминального сообщества, если не искать связи между "беловоротничковой преступностью", незаконным оборотом наркотиков и оружия. Это все то, что входит в сферу интересов преступных кланов, потому что это - "быстрые деньги".
А дальше - процессы "вползания" криминалитета во власть. И опять мы оказались перед необходимостью создавать специальные отделы.
Можно было и дальше наращивать количество подразделений в структуре ГУБОП, но все равно оставался некий барьер между нами и службами уголовного розыска, криминальной милиции.
- Попробую предположить, что барьер, о котором вы сказали, носил бюрократический характер.
- Над этой проблемой работают министр и наш центральный аппарат. Это проблема так называемых "палочных показателей". Каждый хотел "дать результат", побольше и поскорее. И каждый сотрудник знал, что если завтра он не выдаст "на гора" нечто, то он лишится премии, очередного звания, а потому старался "урвать". Отчасти от этого возникла необходимость реформировать структуру, чтобы убрать препоны, мешающие работать на общий итог.
Ведь доходило до абсурда. Нашим сотрудникам давалась команда заниматься только и сугубо организованной преступностью. Но ведь это сыщики! К ним попадает большой объем попутной информации, имеющей серьезный оперативный вес. А ее директивно просто запрещали пересылать в другие структуры, и она "уходила в песок". Зато с отчетностью все было в порядке: по бумагам каждый занимался своим делом.
- Отчетность, конечно, нужна и важна, но первичнее безопасность государства и его граждан. А реформирование системы борьбы с организованной преступностью, по мнению многих, лишь проявление административного порыва "новоназначенцев".
- Идея реформирования подразделений по борьбе с организованной преступностью, исходя из оценки их деятельности, возникла в конце 90-х годов. И в бытность министром Владимира Рушайло предпринимались попытки реорганизации ведомства. Ведь были моменты, когда подразделения по борьбе с организованной преступностью функционировали в структуре управлений внутренних дел. Я не оцениваю, хорошо это было или плохо. Но уже тогда начался поиск места для наших структур в системе правоохранительных органов, чтобы повысить эффективность их деятельности с учетом новых условий. Кстати, представление об этой эффективности и, соответственно, опасности явления, которому мы противостояли и противостоим, было несколько искажено. Как ни странно, но официальную статистику борьбы с оргпреступностью мы ввели не так давно, немногим более двух лет назад.
- А как же работали до этого?
- Вот сидит начальник УБОПа, ему оперативник приносит материал. Начальник посмотрел - вроде бы материал хороший. Он его - в отчет. Показатели растут! Премии, звезды на погонах. С высоких трибун зачитываются сводки, и - у всех волосы встают дыбом, оказывается, наша страна полностью криминализирована. Мы ведь весь мир запугали этим.
- Все упирается в отчет!
- К сожалению. Мы вытащили на поверхность "оперативную статистику". Но перепроверить ее, сделать более корректной было почти невозможно. Ведь УБОПы, самостоятельные структуры, находились практически вне зоны критики. Сотрудник уголовного розыска говорит: "Ребята, да вы ж приписали эту "преступную группу"! Я эту "группу" знаю еще со школы. Эти пацаны росли на моих глазах, стояли на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Это мелкие жулики, "щипачи", а вы их - в оргпреступники!"
- Если бы приписки и искажение отчетности были самым главным "злом" в работе подразделений по борьбе с организованной преступностью! Но сегодня говорят и пишут о том, что эти органы стали, выражаясь языком преступной среды, "крышевать" криминальные кланы. И, на мой взгляд, бюрократические "шалости" с отчетностью просто несопоставимы по своей опасности с такой тенденцией.
- Вы зря недооцениваете пресловутую отчетность. К сожалению, наша ментальность имеет своеобразную особенность: если мы в прошлом году дали, положим, 20 единиц какого-то результата, то в этом непременно должны выйти на уровень 22 единиц! Мы, оперируя этими цифрами, не занимались нормированием труда человека. Оперативный сотрудник может "выполнить" план - так сказать, "рассчитаться с государством" - в 3 дня, а остальные 18 дней в месяц потрудиться "на себя". А каким образом? Подразделения на местах самостоятельные, задачи ставит начальник УБОПа, подчиненный Москве. А Москва - далеко! Это в маленькой Швейцарии куда ни пойди, все равно увидят. А на Камчатке? Уехал по "оперативной необходимости", с местными органами - никаких контактов, никто не знает (из тех, кому положено знать), чем занят "опер". Подобная свобода не каждому по плечу, и оступиться недолго. А "оступиться" соблазнительно. Ведь разговоры о мздоимстве в наших подразделениях не случайны. И мы сегодня пытаемся выбить почву из-под ног нечистых на руку сотрудников. Операции, связанные с возвратом государству значительных сумм, проводим с участием "соседей" - Управления по борьбе с экономическими преступлениями, офицеров службы собственной безопасности, чтобы исключить или выявить случаи дачи взяток "операм".
- А вы не допускаете, что публичная "тревога" за судьбу органов по борьбе с организованной преступностью исходит от части недобросовестных сотрудников вашего ведомства, опасающихся в результате реформы потерять доступ к сытной кормушке?
- Конечно, кормушка хорошая. Меня тут начали обвинять, что "чистку" провожу в ГУБОПе. Основной костяк остается и будет работать. Это здоровые и квалифицированные кадры. Избавимся от тех, на кого имеем объективный компромат. Это незначительное число сотрудников, не более 12 процентов. Не буду голословным, приведу такой пример. В главке работал один начальник отдела. Случайно в туалете забыл на подоконнике "барсетку". Ее нашел его же подчиненный и подержал у себя в сейфе дней десять. Начальник даже не искал потерю! В конце концов подчиненный набрался смелости: "Вот, товарищ командир, нашел ваше имущество". Командир ему - "спасибо" и ставит бутылку виски. Но сотрудники у нас любознательные - профессия, в "барсетку", конечно, заглянули и обнаружили там немалые "карманные деньги".
- Не томите, сколько?
- Около 70 тысяч долларов. И хозяин их не искал. Очевидно, не последние. Если бы опасался "засветиться" с такими деньгами, наверное, не взял бы принесенную подчиненным сумочку.
Но давайте о реструктуризации нашего ведомства, о которой говорят и в законопослушных рядах, и в криминальной среде. Здесь смыкаются интересы двух слоев нашего общества: организованной воровской среды и "беловоротничковых" преступников. И те, и другие хлопают в ладоши, говорят, что больше не надо будет давать взятки, что восстановится "воровская крыша" - и опять можно будет начинать "работать". В "МК" даже прошла информация, что в главке ликвидирован отдел по борьбе с "ворами в законе". Кто такую информацию вбрасывает?! Никогда такого не было и не будет. Хлопать в ладоши рано. Обмен информацией в службе криминальной милиции, в состав которой войдут и наши подразделения, даст возможность более эффективно и координированно противостоять организованным преступным кланам.
Мы считаем, что сегодня доказывать преступную деятельность, подбрасывая наркотик или "ствол", значит расписываться в собственной профессиональной беспомощности. Доказывать надо через анализ экономической составляющей того или иного преступления. Это интеллектуально сложнее, но идти надо именно в этом направлении.
- Нет ли опасения, что часть людей, уволенных из УБОПов, может пополнить ряды хорошо знакомой им преступной среды? И их там примут, потому что профессионалов ценят везде.
- Опасение есть. На каком-то этапе произойдет усиление наших противников за счет перетока определенной части бывших сотрудников органов. Но эти сотрудники там будут нужны лишь пока принесенная ими информация будет свежа и актуальна. А информация - продукт скоропортящийся.
Мы сами в некоторой степени виноваты в том, что бывшие "опера" уходят в криминал. Нужно теснее сотрудничать с частными охранными предприятиями, нуждающимися в профессионалах, трудоустраивать людей. Нужны целевые федеральные программы. В тех же Штатах есть Ассоциация боссов-полицейских. Я у них был. Они ведут мониторинг потребности в кадрах профильных организаций: сыскных бюро, охранных контор. У нас пока эти процессы затянулись, хотя есть соответствующие распоряжения министра. Но пока дойдет до дела!..
- В результате намеченных перемен ваша структура станет сильнее?
- С помощью наших коллег из уголовного розыска, УБЭП мы можем стать силой, способной активно противостоять криминалу и его связям, в том числе во властных кругах.
Беседовал Евгений ТОЛСТЫХ
www.sovsekretno.ru
15.06.2007
