Важно понимать (что иногда очень трудно из-за инерции мышления), что в настоящее времяпроисходит радикальное изменение в правилах и средствах формирования МО и ВПО, которыепревращаются в политику откровеннорусофобского геноцида, исключающую принципиально сотрудничество и компромиссы.Эти изменения не имеют ничего общего с прежними изменениями в МО и ВПО, даже такими радикальными как после Второй мировой войны. Это – цивилизационное и бескомпромиссное наступление Запада, имеющее своей конечной целью в итоге уничтожение российской нации, а не только государства. Очевидно, что такая конечная цель в отношении огромной державы, обладающей ЯО, не реализуема одновременно, поэтому на современном этапе она формулируется как принуждение России к отказу от попыток «нарушить нормы и правила США, существующие в мире», отказавшись от «ревизионизма», т.е. попыток восстановления России и ее суверенитета не только с точки зрения влияния в мире, но и как наследника СССР и империи. Украина выступает в данном случае всего лишь одним из инструментов такой военно-силовой политики.
Соответственно и признать такие радикальные изменения, их выход за рамки любых правил, для многих политиков и экспертов – психологически трудно. Для многих в правящей элите – даже невозможно.
Естественно, что переговоры в такой стратегии могут иметь только вспомогательную,отвлекающую и дезориентирующую роль. Надеяться на то, что могут быть достигнуты компромиссы, удовлетворяющие Россию, – наивно. Это могут быть только временные соглашения (как Минск-1 и Минск-2), работающие де-факто в дополнение к военно-силовым мерам против России. Или как вариант Стамбульских договоренностей – предложения Д.Трампа из 28 пунктов, - промежуточный, призванный не допустить военного и экономического поражения Украины. Такое поражение наносило бы принципиальный удар по глобальной политике США и стран ЕС по сохранению своего контроля в мире, в которой война на Украине играет второстепенную роль..
Реальное (окончательное) политическое урегулирование может быть только после нанесения поражения Западу, как это бывало при войнах с прежними западными коалиции – Польши, Наполеона, Гитлера и в холодной войне с США, где компромиссы и успешные договоренности становились исключительно результатом победы России и СССР в военно-силовом противоборстве (как, например, соглашения ОСВ-1, ОСВ-2 и Договор по ПРО). В нынешних условиях говорить о таком (окончательном) поражению Запада по разным причинам не реально.
Промежуточные договоренности, как временные соглашения возможны, но применительно к частным случаям современных отношений между государствами, а не на глобальном экзистенциально-цивилизационном уровне противоборства между центрами силы, изначально предполагающем доминирование одной цивилизации, одних «норм и правил» над другими.
В отношениях между отдельными современными государствами, это означает выход на «промежуточный» уровень противоборства, допускающий только временные соглашения и компромиссы, но именно временные, промежуточные, а не окончательные. Это означает, что каждый раз главная стратегическаяцель – контроль над политикой и ресурсами нашейстраны, предполагающий её десуверенизацию и (вконечном счете) распад, – остается главной цивилизационной целью Запада. Так было, например, в итоге после Крымской войны, когда Россия проиграла войну в Крыму, но не на всех ТВД западным странам. Примечательно, что коалиция западных стран (Англии, Франции и Турции) была в этом случае фактически поддержана («партнерами» России) Австро-Венгрией и Пруссией.
С точки зрения этих временных целей США и Запада против России, можно говорить только о незначительных, тактических изменениях в западной стратегии в отношении российскогогосударства. Надеяться на то, что такие соглашения примут долгосрочный характер, во-первых, бессмысленно и опасно с точки зрения сохранения внутриполитической стабильности, во-вторых, демобилизуют нацию, в-третьих, может быть только краткосрочным.
Формирование МО-ВПО в мире происходит не только под влиянием Запада. Это также означает и растущее российское влияние на формирование МО и ВПО в мире, которое можно назвать в 2025–2026 годы не только самым сильным (если говоритьвообще о влиянии каких-либо государств,противодействующих Западу), но и «по факту», наиболее приоритетным реальным объектомсиловой политики Запада в ближайшие годы: ни Китай, ни КНДР, ни Индия, ни Иран, ни какая-то другая страна в ближайшие 5-7 лет не составят для США «прямой и непосредственной угрозы» (как признавалось не раз в документах США). Нарастание силового противоборства между разными центрами силы в мире неизбежно, но пока что только Россия может бросить откровенный вызов и ответить силой на силовое давление США. В этом проявляется мощь современного влияния России в мире. Ликвидация этого влияния и является главным объектом воздействия со стороны США и их союзников.
На Западе понимают, что нанесение военного поражения ядерной державе, которой является Россия, крайне рискованный проект, поэтому считается, что такое поражение может быть достигнуто в результате политики «силового принуждения», когда произойдетвнутриполитическая дестабилизация России,которая будет использована в итоге для внешнеполитического ослабления и десуверенизации России.
Эта главная особенность современнойзападной стратегии предполагает, с одной стороны, эскалацию силового давления, а, с другой, баланс между силовыми и военными средствами политики, который исключаетнеконтролируемую (а, значит, крайне опасную) военно-стратегическую эскалацию. В настоящее время и на ближайшую перспективу (до 3-5 лет) в США и странах-союзницах приоритетными остаются силовые (но не военные) средства политики, которые фактически ставят Россию перед выбором: либо продолжение политики силового противоборства эскалации Запада (которой нам недвусмысленно угрожают), неизбежно требующее милитаризации страны выше допустимых на сегодня 8% затрат ВВП (что ведет к потере не только темпов, но и достигнутого к 2025 году небольшого уровня социального благополучия граждан в России), либо отказу от нынешнего суверенного курса в пользу признания права Запада на сохранение им политики формирования выгодных ему «норм и правил».
К началу 2026 года стало очевидным, что руководство России полагает, что продолжение современной политики на СВО (при сохранении нынешних масштабов затрат России) возможно при существующем уровне национальных расходов ресурсов на безопасность. Утвержденный в конце 2025 года бюджет страны на 2026–2028 годы это подтверждает, что свидетельствует о принципиальном выборе нынешнего курса правящей элитой страны: ни усиление милитаризации и увеличения военных издержек, ни ослабления боеготовности в ближайшие 3 года правительство не планирует. Вопрос, однако, в том, насколько эти планы оправданы, т.е. сможет ли экономика, демография и управление (государственное и военное) страны «уложиться» в эти нормы, «условно до 8%» расходов ВВП.
Иначе говоря, влияние России на формирование МО и ВПО в мире зависит не столько от военных результатов СВО, сколько от эффективности силового противоборства в экономической, финансовой, научно-технологической и управленческой областях. В конечном счете, - от темпов развития российского государства и нации и технологического соревнования. Эта проблема уже не только (и не столько) абсолютного масштаба расходов, сколько эффективности управления, требующая, прежде всего, системного изучения опыта государственного и военного управления, включая опыта СВО.
К сожалению, приходится признать, что этот опыт, однако, не спешат изучать, обобщать и, главное, делать из него необходимые выводы. Что, в свою очередь, нередко ведет к не самым эффективным решениям. Так, например, принятое в октябре-ноябре 2025 года долгожданное решение о создании групп добровольцев из запасников ПВО потребует не только материально-технического, но и финансового обеспечения, но, главное, насколько эти группы (как правило, мобильные группы противодействия БПЛА) смогут вообще быть эффективными, потому, что возникает много вопросов, которые необходимо изначально решить еще до их формирования:
- насколько эффективна вообще сама идея уничтожения стрелковым оружием БПЛА самолетного типа (по некоторым оценкам, максимально способным уничтожать не более 2-3% от атакующих БПЛА). Очевидно, что нужны другие средства поражения и обнаружения – те же «Буки», «Торы» и С-350 - (которых не только явно недостаточно на ЛБС, но которые и в принципе не могут быть переданы в региональные центры самообороны);
- кто конкретно будет руководить этими группами в регионах, и насколько профессионально будет такое руководство, кому они будут подчиняться и как эффективно координировать деятельность, без чего ПВО в принципе не эффективна;
- насколько ВС (ВКС и Минобороны) и Генштаб будет эффективно контролировать этот процесс и т.п.
В этих условиях развития МО – ВПО в 2026 году, надо признать, позиция России до настоящего времени окончательно не сформированапублично. Очевидно для многих (но не всех) что пока что сохраняются заведомо недостижимые стратегические цели – денацификация и демилитаризация. Эти цели могут быть достигнуты только при полном – политическом и военном – поражении Украины. Эта достаточно размытая политико-идеологическая позиция (а, значит, и стратегия) России находится под влиянием 3 факторов и будет формироваться в будущем под влиянием следующих основных тенденций, которые во многом противоречат друг другу:
Во-первых, заявленных российских стратегических целей «демилитаризации и денацификации Украины» и реального состояния ВПО в мире, которое приобретает в нарастающей степени откровенно антироссийский характер. СВО – частный случай глобального противоборства с Западом или часть общей стратегии России?
Иными словами, заявленные цели СВО объективно отражают реальные интересы России по мере развития ВПО в мире в сторону эскалации, но насколько они могут быть эффективно реализованы в современных условиях глобального противоборства становится всё более проблематичным, учитывая нарастающий масштаб западной агрессии.
Во-вторых, нарастающей ограниченности ресурсов (демографических и ВВСТ) России и Украины. При этом, если Запад в возрастающей степени компенсирует этот недостаток (по некоторым оценкам, уже до 75%), то ресурсы России имеют исключительно национальное происхождение и ограничены национальными возможностями. Их использование в возрастающей степени потребует ограничение потребления и сдерживание темпов развития, что в итоге (вместе с провокацией внутриполитической нестабильности) является главной целью Запада.
Общее соотношение сил между Россией и западной коалицией можно оценить как 1 к 20-25, что означает, как минимум, признание того, что существующая модель силового противоборства (где инициатива принадлежит Западу) исключает возможность победы – экономическое изматывание России неизбежно. Запад создает всё новые правила такого противоборства, в частности, санкций, ограничения поставок, контроля за финансированием и т.п. Необходимо менять эту модель и переходить к активным действиям и созданию собственных правил противоборства.
В-третьих, остается главный вопрос – ресурсы. Сохранения внешнеполитической и военной стратегии России (нормативно,- СНБРоссии, утвержденной в июле 2021 года, гдепредполагается движение одновременно по двумнаправлениям – опережающего развития и обеспечения безопасности) – неизбежно потребует от политического руководства выбора приоритета развития или обеспечения безопасности. К началу 2026 года (темпы развития за 2025 год уже ожидаются менее 1%, а дефицит порядка 5 трлн. рублей) такой выбор становится неизбежным: либо - безопасность, что означает национальную мобилизацию ресурсов и нарастающую автаркию, либо – приоритет развития, что означает в итоге политические и иные уступки Западу.
Есть и третий вариант – оставить всё как есть, как минимум, на один год. Это означает, что в 2026 году в целом может повториться сценарий экономического развития России 2025 года (фактически стагнации), а в военной области – вероятнее всего медленное движение ВС РФ вглубь линии ЛБС, которое приведет к концу 2026 года всамом лучшем случае к освобождению большейчасти Левобережья и северного побережья Черногоморя вплоть до Приднестровья. В итоге реализации такой стратегии можно получить к началу 2027 года достаточно ослабленную экономику России и не завершенную войну, что, похоже, вполне устроит Запад.
Таким образом, надо понимать, что развитие МО-ВПО в мире, с точки зрения всей западной коалиции, неизбежно предполагает в будущемпродолжение эскалации политики силы в отношении России, но, кроме того,перераспределение «зоны ответственности» внутрисамой широкой западной коалиции задестабилизацию и контроль над регионами междуСША (КНР и АТР), странами ЕС (Европа иСеверная Африка), Японией, Австралией и НовойЗеландией (ЮВА и АТР). В отношении России такое развитие МО-ВПО вытекает из самого общего приоритета для США силового противоборства с КНР, когда Россия, во-первых, представляется в настоящее время наиболее актуальным военным противником, а, во вторых, рассматривается, прежде всего, в качестве области транзита товаропотока из Китая в Европу по:
а) северному направлению (СМП, который уже начал в 2025 году проводку первых китайских судов), который стал уже объектом провокаций;
б) центральному направлению (Сибирь, Казахстан, Северный Кавказ), который будет наиболее важным и приоритетным с точки зрениядестабилизации;
в) южному направлению (Иран, Афганистан, Турция).
Следующий аспект развития МО-ВПО – перенос США центра тяжести противоборства сРоссией на страны ЕС и других союзников, которые в возрастающей степени – политически, военно-технически и финансово-экономически – будут участвовать в военно-силовом противоборстве с Россией:
а) развитие военно-промышленной базы, мобилизационных возможностей и использовании ВС отдельных стран на территории Украины;
б) нарастание агрессивных действий на приграничных территориях и вероятности военных провокаций против судов, самолетов и отдельных граждан России;
в) усиление попыток изоляции России относительно стран ЕС, который будет превращаться в самостоятельную военно-политическую организацию;
г) увеличению поставок ВВСТ на Украину по мере роста производства в странах ЕС.
Стратегия военно-политической эскалацииразвития ВПО Западом включает некоторыеособенности развития военно-политической обстановки ВПО на Украине и постсоветском ТВД:
– Продолжение усиления акцента силовогопротивоборства на постсоветском пространстве.
– Необходимость «паузы» для Запада, перемирие в силу простой ограниченности людских и материальных ресурсов для продолжения ведения войны на 2–3 месяца и стремления Д. Трампа заявить о публичной победе для внутриполитических целей (странам ЕС и США требуется 6-9 месяцев для переоснащения ВС).
– Активизация действий США и стран ЕС на других направлениях постсоветского пространства, – Закавказье (Грузия и Турция), Центральной Азии, где максимальным приоритетом станет Казахстан и его геополитическое положение (Юга Урала).
– Провокациях на Севере Европы в районах границы с Норвегией и Финляндией, а также в Прибалтике, на Балтийском и Баренцевом море и акваториях.
– Попытке ликвидации Приднестровья и автономии Гагаузии.
– Вероятного провоцирования военного конфликта в Прибалтике. В частности, Премьер-министр республики Инга Ругинене 27 октября2025 года сообщила, что Литва закроет границу сБелоруссией на неопределенный срок.
– Перенос центра тяжести противоборства с Россией США на страны ЕС станет фактом, как и их быстрое военно-техническое развитие до 2030 года.
В наиболее кратком изложении наиболеевероятный базовый вариант развития ВПО истратегии Запада выражен в превращении отдельных элементов военно-силового противоборства на создаваемом на постсоветском пространстве широкого фронта в систему военно-силового противоборства на всемевропейско-азиатском ТВД, а не только наУкраине, состоящую из несколькихвзаимосвязанных коалицией – фронтов, а такжеиз эскалации военно-силовых действий натерритории собственно России:
– на севере – от Швеции, Норвегии, Финляндии и Прибалтийских государств, постепенно включая районы Арктики и СМП. Это ведет постепенно к ограничению доступа России к районам с полезными ископаемыми (пример Шпицбергена очевиден) и блокаде транспортного коридора по СМП;
– на западе – до Польши и Румынии. В частности, создаются три бригады на территории Польши для участия в агрессии против Белоруссии, а в Румынии формируется самая мощная база США за рубежом. Как заявили в МИД РФ 25 октября2025 года, «В странах Прибалтики, Черноморскогорегиона и Польши усиливается численный состав ибоевые возможности многонациональныхбатальонных тактических групп и формированийбригадного уровня»;
– на юге – Турции и Закавказья (с подключением Армении и Азербайджана);
– и Средней Азии (прежде всего, Казахстана, контроль над которым создает геополитическое условие для раскола России на европейскую и азиатскую часть по линии Южного Урала и Северного Казахстана). Не случайно, в частности, что 6 ноября 2025 года состоялась очередная встреча американского президента вВашингтоне с лидерами стран Центральной Азии в рамках взаимодействия так называемой группы «С5+1», пяти центрально-азиатских стран - Узбекистана, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Туркменистана плюс США. Весьма показательно в этом отношении ташкентское заявление Ландау. Он отметил, что «взаимодействие с центрально-азиатскими республиками для Соединенных Штатов не является каким-то новым явлением, но регион для нас, безусловно, значимый, если не сказать, ключевой, на так называемом постсоветском пространстве».
Наши друзья из Средней Азии вели себя в Вашингтоне так, как должны были бы разговаривать в Москве. И если в ближайшее время не пересмотреть тактику построения стратегического партнёрства с постсоветскими странами, скоро наши противники, переманив их на свою сторону, возьмутся уже за регионы России. И в этом смысле многомиллионная армия мигрантов в России - это самые настоящие спящие агенты.
Кроме того, стратегической задачей, например, является хаотизация с помощью ЧВК и банд формирований, а также радикальных исламистов ситуации в Казахстане, которая приведет к формированию в Северном Казахстане в будущем враждебного России режима, контролирующего Трансиб и другие российские транспортные пути из Европы в Западную Сибирь;
– в России будет продолжена террористическая деятельность самого широкого спектра – от расширения районов, по которым наносит удары БПЛ до массированных атак беспилотников против гражданских объектов и применения диверсионных групп (ДРГ), попытки дезорганизовать логистические центы и работу предприятий под угрозой налетов.
С точки зрения внутриполитической, в России,а также политико-психологической, следуетпонимать, что Украина сама уничтожается иодновременно частично уничтожает Россию, что является для США и их союзников идеальноймоделью военно-силового противоборства с нашей страной. При этом, «миролюбивая риторикаД.Трампа» гарантирует, что Россия не будетпринимать против США и их войск запределами национальной территориирадикальных военных мер. Более того, не допустит поражения Украины. Эскалация в этомнаправлении сохраняет контроль над политическим и военными рисками, нанося максимальный социально-экономический ущерб России.
В целом такая достаточно последовательная и прогнозируемая линейная логика развития этого варианта базового сценария ВПО в 2026 и последующие годы может упрощенно выглядеть в следующем виде:
Таким образом, базовый сценарий развития ВПО в мире и стратегия США предполагает, как минимум, три основных геополитических варианта его реализации. Применительно к основному в 2026 году – антироссийскому – будет реализован план военно-силового принуждения России, как минимум, к принятию существующих в мире «норм и правил» США. Это предполагает реализацию широкого варианта максимального охвата деятельности и территории России по всем азимутам, который в случае его полной реализации будет означать максимальную торгово-экономическую и финансовую изоляцию нашей страны, исключение из мирового научно-технологического процесса и нарастание внутренних социально-экономических трудностей, которые должны привести к поражению страны. Это (в понимании правящей элиты Запада) в современных условиях единственный способ нанесения поражения державе, обладающей ядерным потенциалом и огромными национальными ресурсами.
Первые признаки этого процесса – рост дефицита бюджета России до 5 трлн. рублей в 2025 году, усиление инфляции и ограничение роста ВВП до менее 1% - свидетельствует о том, что такие намерения не беспочвенны, а введение дополнительных санкций и систематическое уничтожение НПЗ осенью 2025 года демонстрируют реальные намерения членов западной коалиции.
США и их союзники не могут допустить категорически поражения Украины с геополитической точки зрения, рассматривая эту страну в качестве реального и действенного инструмента антироссийской политики и площадки для ведения военно-силовых действий в будущем. Предложения США из 28 пунктов – повторение Стамбульских договоренностей, - которые должны предотвратить неизбежное поражение ВСУ.
В масштабном противоборстве с КНР, Россией и новыми центрами силы политика «ревизионизма» России откровенно бросает вызов стремлению США сохранить контроль над развитием процессов в мире, требуя активного противодействия со стороны Запада, которые неизбежны и к ним развернута масштабная подготовка, которая должна занять от 3 до 5 лет, ориентированная на главных европейских членов НАТО. Эти страны, как уже планируется, должны будут в будущем вести военно-силовые действия на территории Украины, Прибалтики, Молдавии и, вероятно, Польши, Чехии и Румынии.
