ПРЕДСКАЗАНИЯ ЦЫГАНКИ СБЫЛИСЬ В СУДЬБЕ ОДНОГО ИЗ САМЫХ НЕПРЕДСКАЗУЕМЫХ РЕЖИССЕРОВ
Театральные эксперименты Виктюк начал практиковать, еще будучи львовским школьником, распределяя роли среди одноклассников и друзей. Потом была полуголодная юность в Москве и учеба в ГИТИСе. Он работал режиссером во Львовском и Киевском ТЮЗах, преподавал... Широкую известность принесла ему постановка пьесы Жана Жене `Служанки`. В 1991 году он открыл в Москве свой театр. Во МХАТе уже 20 лет идет его постановка пьесы Теннесси Уильямса `Татуированная роза`. В Театре имени Моссовета четверть века шел его спектакль `Царская охота` по Леониду Зорину. Виктюк - единственный из режиссеров-иностранцев награжден престижной премией Института итальянской драмы за лучшее воплощение современной драматургии (1997). На его счету более 120 спектаклей и десятки наград.
Придя в назначенное время на встречу с Мастером на репетиционную базу в Сокольниках (бывший ДК имени Русакова), я стал свидетелем того, как Виктюк распекал артистов - и совсем юных, только что окончивших театральные вузы, и уже известного Дмитрия Бозина. А на доске объявлений прочитал странный приказ об отстранении от репетиций другого актера сроком на два месяца. Причем художественный руководитель театра, предполагая, что Отарик может принести фиктивную справку о болезни, предупреждает: если это произойдет, артиста уволят по статье КЗоТа. На первый взгляд, конечно, смешно и наивно. Но артисты как дети, за ними нужен глаз да глаз, чтобы не захандрили, не обманули. Хотя Виктюка не обманешь. Он только внешне `не от мира сего`, а на самом деле...
- Роман Григорьевич, в чем секрет вашего успеха?
- Все дело в том, что это тайна, которая, если раскрывается, то исчезает навсегда. Нельзя вникать в ее механизм, поверяя алгеброй гармонию. Достаточно знать, что она существует. Этот принцип я соблюдаю всю жизнь, с самого первого шага, первого вздоха, первого крика - входа в жизнь.
- В таком случае что для вас счастье?
- Счастье - это такой светлячок. Когда мы плывем по реке, называемой жизнью, главное верить, что вам удалось оседлать счастье. Хотя для полного счастья мне многого не хватает. Например, с детства меня не покидает ощущение одиночества. Вокруг много людей, но осознаешь, что тебе дано некое ощущение, которое ты не можешь ни объяснить, ни навязать, ни пробиться с ним к людям. Сейчас, когда на место Бога пришли расчет и деньги, когда сердце перестало быть основной ценностью человека, стало невозможно пробиться сквозь стену равнодушия, цинизма, подлости, непонимания и откровенного всепожирающего эгоизма. И это страшно. Понимаешь, что счастье оседлать почти невозможно.
- Но вам-то самому это удалось сделать?
- Ну это смотря с какой точки зрения. Когда мне было тринадцать лет, я увидел вещий сон. Мне снилось, что я приехал в небольшой красивый европейский город. И первое, на что наткнулся, - здание с тремя колоннами, на фронтоне - маски, а справа - дверь. Мне навстречу вышли артисты и в один голос заявили, что хотят видеть меня главным режиссером этого театра. А несколькими годами позже мне цыганка нагадала, что я буду... дирижером. Вероятно, слово `режиссер` она просто не знала. И все эти пророчества сбылись. Правда, пришлось долго ждать.
- А как вы, украинец, попали к прибалтам?
- Я давно об этом мечтал. Набравшись смелости, поехал в Москву в Министерство культуры СССР и просил отправить меня в Прибалтику, а конкретно - в Литву. Но, увы! И тогда я набрал по междугородному телефону номер в Министерстве культуры Литвы и, представившись одним из министерских начальников из Москвы, попросил посодействовать в устройстве на работу `талантливого молодого режиссера Романа Виктюка`. На том конце провода пообещали сделать все возможное. И я взял билет в Вильнюс.
- Вас не смущало, что это малопочтенный, мягко сказать, поступок?
- Нет, я просто принял условия игры, в которую тогда играло общество. В Вильнюсе я познакомился с замечательным человеком, который заведовал всеми театрами, Якучонисом. Он мне помог. Конечно, я не стал тогда рассказывать, что из Москвы звонил ему я сам. Когда я пришел знакомиться с театральной труппой, то в реальности увидел свой сон. Такие же три колонны, маски и справа дверь. Ее только что открыли, до этого она была просто заколочена. Можете представить мое состояние: я решил, что мой сон не только вещий, но и счастливый. Меня очень ценил тогдашний руководитель Литвы Антанас Снечкус. Ходил на премьеры моих спектаклей `Валентин и Валентина` по пьесе Михаила Рощина, `Прошлым летом в Чулимске` по Александру Вампилову. Так что мистика в моей жизни сыграла и продолжает играть положительную роль. Я уверен, что художник обязан пеленговать сигналы, идущие от второй реальности. Но услышать и распознать их он может только в том случае, если его организм будет свободен от `шлаков`: зависти, злости, различных ухищрений, придуманных для закабаления души и свободы...
- Я знаю, что в середине 70-х своим воспитанникам, среди которых был и юный Ефим Шифрин, вы давали читать книги Солженицына, тогда запрещенные. По этому поводу вас даже вызывали на беседу в КГБ...
- Было дело. Об этом Ефим написал. Артисты читали на моих репетициях `Архипелаг ГУЛАГ` и в `Круге первом` и передавали эти книжки друг другу. Это было чудовищно, я их за это ругал. Но вскоре представители органов предложили мне работать на них. Кстати, не только из-за книг. Дело в том, что я дружил с послами США, Канады, Франции. Они часто приглашали к себе домой. Поэтому интерес спецслужб ко мне был вполне объясним. Я пошел на встречу с сотрудниками КГБ вместе с Фимой Шифриным, которому тогда было 20 лет. Я его попросил постоять на другой стороне улицы и, если меня начнут забирать, позвонить Михаилу Рощину. Он бы помог. Но, к счастью, меня не забрали, потому что я сказал этим парням, что видел их в ГИТИСе. Им это было неприятно, на этом они прокололись.
- Вы часто возвращаетесь в родной Львов?
- Я всю жизнь туда возвращался, никогда мимо не проезжал. Это ведь мой дом - там живут мои сестры, они уже на пенсии, и племянники, которые занимаются компьютерами. А на львовском кладбище покоятся мои родители и артисты, с которыми я некогда работал. Это огромный кусок моей жизни.
- А правда, что у вас никогда не было собственной семьи?
- Я этой темы не люблю касаться. Зачем об этом говорить? Но вообще семья у меня есть - это мои артисты. Я для них и папа, и мама. Хотя бывает, что роль мамы на время переходит то к Валентине Талызиной, то к Аде Роговцевой, то к Елене Образцовой, то к Алле Демидовой, то к Людмиле Максаковой...
- В таком случае кто вам помогает в быту?
- Разные люди. Я-то сам ничего по дому делать не умею и не люблю. Да и времени особо нет. Одно время ко мне ходила даже доктор биологических наук. Но даже она, не говоря уже о других, отчего-то не любила ухаживать за моими комнатными растениями. Как только уезжаю на гастроли, так мои пальмы и лианы умирают или разламываются пополам.
- А в еде вы гурман?
- Какое там! Самая любимая еда - макароны по-флотски с разляпистыми плохими макаронами и дешевым мясом или тушенкой. Однажды известная итальянская актриса Валерия Мариконе после дорогого ресторана пригласила меня к себе и сказала, что готова угостить моим любимым блюдом. Она не знала, что такое наши макароны и с каким мясом их варить. Конечно, ничего из перечисленного в ее кладовке не оказалось. На следующую репетицию я ей привез в кастрюле настоящие макароны по-флотски, и она пришла от них в дикий восторг.
- Сейчас у вас престижная квартира рядом с Кремлем на Охотном Ряду. Не скучаете по вашей прежней коммуналке?
- Скучать не скучаю. Но с прежними соседями по коммунальной квартире поддерживаю хорошие отношения. Я всех их обожаю. Никто мне в суп не плевал и гвоздей не подсыпал. И сейчас у меня все нормально, я себя чувствую комфортно.
- Год назад вы подались в телеведущие. Зачем вам еще и это?
- В программе, которую я веду - `Поэтический театр`, зафиксированы судьбы и души любимых мной людей. Это и Александр Филиппенко, и Михаил Козаков, и Людмила Максакова, и мои артисты - Дима Бозин, Фарик, Саша Дзюба. Они все пишут стихи. Их внутренний мир интересен мне и, смею надеяться, многим другим телезрителям.
- Когда я вам звоню, автоответчик вашим голосом читает стихи. Чьи они?
- Мои. Где мне взять чужие? Я зарифмовал мои ощущения, которые были навеяны настроением. Когда в душе происходит что-то таинственное, я пишу стихи.
- Видел вас в нескольких фильмах. Вам не дают покоя лавры актера?
- Меня уговорили сняться в двух картинах. В одной сыграл пророка и в другой - тоже какую-то мистическую личность. Кшиштоф Занусси лет семь безуспешно уговаривает меня сняться в его картине. Уверяет, что главную роль смогу сыграть только я. К тому же по-польски я говорю свободно, и дубляж не нужен. Но не хочу.
А вот в театре собираюсь выйти на сцену в роли любовника в спектакле по пьесе Дарио Фо `Модный брак`. Жену сыграет Андрей Данилко (Верка Сердючка), а мужа - Фима Шифрин. Данилко уже подобрал в Нью-Йорке роскошные ткани и скупил самые дорогие шляпы в магазинах на Пятой авеню. Он будет `жинкой, одягненой по-европейски`, но с украинским акцентом.
- Как вы относитесь к тем, кто о вас говорит или пишет что-то критическое, как, например, Виталий Вульф?
- Прекрасно отношусь. Я знаю его еще с 50-х годов и обожаю. За глаза говорите или пишите что угодно. У меня на счету каждый день и каждая секунда. Нет времени размениваться на такие пустяки. А вот при встречах я прошу всех: говорите хорошее, что я гений, и улыбайтесь. Я со своей стороны тоже буду говорить, что вы гений, и улыбаться. Тогда будет покой и мир. Все, я ушел на репетицию...
- Тогда последний вопрос: соответствует ли ваш зодиакальный знак вашему характеру?
- Я родился 28 октября, а значит - Скорпион-пожиратель. В какие бы передряги ни попадал, все равно поступаю как Скорпион. А учитывая, что появился на свет в 1936-м - в год Крысы, то должен быть смелым и нахальным. По-моему, очень нужные качества. Вот я и стараюсь им соответствовать.
Князев Андрей.
Труд No180 за 28.09.2005
