- Какой-то сумрачный, сбитый, тревожный период, ты чувствуешь это?
- Да, так бывает, когда неспокойно бьется сердце. Когда его что-то тревожит...
- Если бы тебя не было рядом в те моменты, я бы не выдержала.
- Выдержала! Ты у меня сильная девочка...Мы все-таки решили не задерживаться и легли в больницу 12-го числа. Как раз это был один из последних поставленных сроков.
Анализы, УЗИ, КТГ и прочее... - все как всегда - в обычной больничной жизни.
Единственное, что меня пугало - пуповина обмотанная петлей вокруг шеи сына. Но врачи успокаивали и я попыталась это сделать. Однако, регулярно (каждую ночь) возвращающиеся схватки и постоянная боль, расслабляться не давали. Врачи твердили: "Терпи!", я закусывала губы, получала порции сидуксина с димедролом и папаверин и, старалась получать кайф. Ну, то есть дождаться начала родов.
- Ждем до 15
- До 17
- До 19
- До 22, - пообещали мне на последнем обходе.
- Почему? зачем? - спрашивала я, ведь будет уже 43 неделя, какой смысл ждать?
Но лечащему врачу всегда было некогда (знаете сколько больных и дел!!!?), а вот главврач со мной была согласна, когда я еженощно стала вызывать дежурного врача уже не в силах справляться с разрастающей болью.
- На амнеотомию! - вынесла она вердикт и я довольная, поползла по коридору. "Завтра утром! неужели!? еще сутки мучений и я увижу сына" - радовалось сердце.
Однако, главврач при осмотре немного "переусердствовала" и у меня началось кровотечение. Дежурным врачом оказался "знакомый" мне, еще с майского "преждевременного периода" - Матуа. Именно он, в мае "выходил" нас и помог сыну не родится раньше времени.
- Ну, что у тебя, красавица? - приобнял за плечи.
- Сына, по всей вероятности, очень в ваши руки просится, - попыталась пошутить я.
Матуа был весел и улыбчив пока мы шли в коридор, готовились к осмотру. Однако, потом лицо его изменилось, он посерьезнел и спросил:
- Про кесарево тебе ничего не говорили?
- Нет, у меня все показания к самопроизвольным, - я немного напряглась.
- Вот и хорошо, значит, будем рожать, - улыбнулся врач и в коридоре сказал сестре: - Ирочка, готовь ее. Спускаем в родблок.
- Сейчас, Георгий Владимирович, - ответила моя любимая акушерка (в ту ночь на мед.персонал мне оооочень повезло).
- Нет, Ирочка. Немедленно, она кровит, - у Матуа был был легкий "кавказский акцент", который меня несколько умилял и даже...располагал к себе.
после всех процедур к палате подали каталку.
- Я сама! - было дело запротестовала я, однако, Ирина улыбнулась и велела ложиться.
Родблок - на одного человека. Осмотр. Напряжение в лицах врачей. Денис уже был на пути к роддому. Я ждала его. С ним, мне будет легче.
Вторым врачом, как я его позже называла - был Автандилыч (за глаза, конечно), осмотрев, сказал Матуа стоящему рядом: - Что за дурдом? Какого хрена они ее передержали?
- Вот и я о том, Георгий Автандилович, я не мог тебе ее не показать, - Матуа слегка пожал плечами.
- Заинька, ребеночек твой очень страдает, - начал речь Автандилыч, - у него гипоксия, вероятно развившаяся с 39 недели. Воды зеленые. Сейчас мы тебя простимулируем и ты спокойненько к утру родишь. Поняла?
- Угум, - произнесла я, покуда меня переносили (какой почет, меня все время носили на руках) на кушетку.
КТГ показывало, что сердцебиение у малыша выше положенного - 220 ударов. Схватки шли ровно через три минуты.
Я молилась. Читала "Отче наш" и вопрошала, почему же женщины рожают в таких муках. Мужчины, скажу честно, положа руку на сердце - это больно. Даже не так: - это БОЛЬНО! Бедные женщины, через ЧТО они проходят, чтобы потом, познать радость материнства, чтобы вкусить эту эйфорию: - увидеть первую улыбку своего малыша.
Чтобы иметь возможность часами рассматривать его личико и находить что-то общее с собой, с отцом ребенка или с родственниками. Ради этого счастья... переход из вечности - рождение - это муки....
Денис вошел в родблок уже в белом халате и с повязкой на лице. Взял мои руки в свои.
- Вот видишь, как я быстро приехал, - он старался отвлечь меня разговорами, а во время схваток, командовал: - Дыши! Выдыхай! Дыши, еще!
Казалось, что схватки утаскивали меня. Сознание мутнело и именно голос мужа, помогал концентрироваться на правильном процессе. Я не издавала ни звука. Мне было стыдно кричать перед врачами. Мне было стыдно показывать свои эмоции.
Уколы подействовали и сердцебиение малыша несколько стабилизировалось. Стрелки часов двигались к полуночи. Осмотр. Врачи серьезны.
Автандилыч осмотрел меня еще раз и подозвав Дениса, сказал:
- Состояние критическое. На родовой процесс мы еще как-то можем подействоватьи к утру, думаю, шейка раскроется, но вот ребенок... Он не выживет.
- А выход?
- Кесарево?! - врач посмотрел на нас обоих.
- Режьте! - ни секунды не сомневаясь рубанула я.
И пока Денис подписывал необходимые документы, меня подготавливали к операции.
Накрывающие волнами схватки мешали концентрироваться на своих действиях и я то морщилась, то балансировала в воздухе, делая ненужные движения.
Каталка. Коридор. Свет ламп на потолке. Схватка.
- Оля, я люблю тебя! Все будет хорошо! - крик Дениса помогает мне. Я улыбаюсь.
Операционный стол. Капельницу в правую руку, на левую "датчики" какого-то аппарата, в нос две трубки. Схватки. Кажется, что они не прекращаются вовсе.
- Я - Надя, - представляется сестра и шутит: - а это - анестезиолог Матвеич, - мировой мужик! И вообще, Оленька, бригада у нас замечательная, мы все сделаем как надо.
- Я вам верю, - улыбаюсь.
- Оль, нужно, чтобы ты свернулась калачиком, обняла ноги руками, прижала к животу и не двигалась, - донесся голос Матвеича, - ни малейшего движения, слышишь? я буду делать тебе анестезию. Это не больно.
Мне помогли перевернуться на бок. Схватка.
- Подождите, сейчас схватка пройдет, - умоляю Матвеича.
- Ольга! мы не можем ждать. У нас нет времени! - он слегка повышает голос.
Судя по тому, как спешно надевают халаты другие врачи, как готовят инструменты и что люди, окружающие меня не ходят, а почти бегают, я понимаю, что шутить и расслабляться не время. Обнимаю колени. Схатка - жестокая штука. Бью ладонью по столу, боясь повредить трубки от капельницы и чувствую как игла входит в спину. Ни шороха. Еще один укол. Я продолжаю колотить ладонью по столу и восклицаю: - Господи!
- Правильно! Ты можешь кричать, материться, нас ругать, или мужчин, только не шевелись, - приказывает Матвеич делая третий и четвертый укол.
Тепло. Я ощущаю некую мягкость в ногах. Меня поворачивают на спину, Матвеич улыбается:
- А ты боялась!
Я почти не чувствую ног, только эти трубки в носу... они дико мешают, хочется их сорвать с себя. Краем глаза я вижу, как Матвеич выходит из операционной.
Внезапно, мои руки начинает сводить странной судорогой и я бью ими по столу. Бьется голова. Судороги. Я чувствую, как меня подкидывает на столе, но остановить этот процесс не в силах.
- Матвеич, ей плохо! - кричит Надя и кидается вместе с другими сестрами привязать мои руки бинтами к столу.
Я чувствую, как мою голову обхватывают сильные мужские руки. Мне подносят черную маску.
- Дыши! - слышу приказ Матвеича, - Ольга, ты меня слышишь?
- Да, я тебя слышу, - говорю я, теряя сознание, и поправляюсь, - я вас слышу.
- Вдохни.
Из последних сил я делаю вдох...
По синему морю к зеленой земле,
Плыву я на белом своем корабле,
На белом своем корабле, на белом своем корабле.
Меня не пугают, ни волны ни ветер,
Плыву я к единственной маме на свете
Плыву я сквозь волны и ветер
К Единственной маме на свете!
Снег. Высокие сугробы почти под самую крышу дома. Надо же, сколько намело! - удивляюсь я. Мой дом, почти на самой окраине этого заброшенного поселения. На горизонте, я вижу плотную стену густого леса. Снег скрипит под ногами и мерцает под лунным светом. Холодно. Я крадусь к дому, где есть тепло и еда...
Скорей до земли я добраться хочу,
Я здесь! Я приехал! - я ей закричу,
Я маме своей закричу!
Я маме своей закричу!
Пусть мама услышит,
Пусть мама придет,
Пусть мама меня непременно найдет!
Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети...Землю захватили инопланетяне! Я вчера вечером, видела их - этих нечеловеческих созданий, носящих зеленую одежду, чтобы ввести в заблуждение землян. В доме, куда я почти дошла, - вот и калитка открыта, - есть вакцина с помощью которой, я смогу бороться за землю. Это ведь наша задача - спасти мир.
В доме горит свет.
Музыка.
Музыка ласкает слух.
Я открываю глаза и никак не могу понять, где же я? Кто я? И почему надо мной какие-то лампы. Сознание выкидывает картинку, в которой инопланетяне проводили надо мной какие-то анализы.
- Доброе утро, - смеется Матвеевич, - как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, - отвечаю. Мне очень хочется пошевелить руками и ногами. Поворачиваю голову вправо и вижу, что капельница почти заканчивается, - значит, я не долго отсутствовала, - делаю вывод, кивая головой в сторону капельницы.
- Оленька, это уже пятая, - смеется Надежда. Она сидит на какой-то... кажется тумбочке и набрав в шприц воду, стреляет струей воды в... мягкое место хирургу, который все еще "штопает меня".
В отражении железных ламп под потолком, я вижу разрезанную, светло красную рану в себе.
- А кто ты по национальности? - спрашивает хирург.
- Отец - иранец, мать - украинка, - отвечаю ему и тут, мой слух улавливает музыку. В операционной по всей вероятности находится музыкальный центр. Версию о том, что операцию проводили под музыку, позже подтверждает и Денис. Так быть может, моя любимая детская песенка про мамонтенка прорвалась в мое сознание оттуда?
- Я видела сон про инопланетян, - говорю неизвестно кому.
- Я же говорила, что Матвеич замечательный мужик! - смеется Надя, - вот и сны тебе устроил.
Живот! У меня же был живот, - наконец в моем сознании все встает на свои места и я, понимаю "Почему" я здесь, и кто эти люди.
- Где мой сын? - кручу головой.
- Педиатр унес. Хороший такой мальчишка. Муж видел. Копия мать, - говорит хирург.
Я успокаиваюсь. Операция закончена и на каталке меня перевозят в реанимацию. Надя поправляет простыни, подушки, ставит капельницу.
- Ну, что? Мужа позовем? - Автандилыч вошел в палату, - он там так издергался, - обращается к Надежде. Та пожимает плечами, выражая согласие.
Денис входит в палату и, стараясь говорить очень бодрым и веселым голосом, улыбается:
- Все позади. Все хорошо!
- Ты видел сынульку? - спрашиваю и, прикоснувшись к его руке, замечаю посиневшие следы от укуса на руке. Надя выходит из палаты. Мы вдвоем. Смотрю вопросительно на Дениса, поглаживая синяки.
- Не выдержал. Когда сына вынесли, такой комок слез к горлу подступил... Он на тебя похож. Такой же хомячок. Ваши черты - твои и твоего отца. Спасибо тебе за сына!.....
Минут через двадцать, Надя поздравляя, велит Денису ехать домой. Время 4 утра.
Итак, 19. 07 в час четырнадцать, на свет появился - Ростислав Денисович, - мое маленькое, ясное солнышко!!!
Рассказывать о послеоперационном периоде я не буду. Было стыдно. Перед Надеждой, которая ухаживала за мной. Катетер, судно и прочее... через 6 часов после операции я попыталась спустить ноги с кровати и сесть. Через 8 часов сделала первые шаги.
В детстве, я очень любила книгу "Повесть о Настоящем человеке" - о летчике Маресьеве, помните? Это была первая прочитанная мной книга. Там, в реанимации, я думала именно об этом самом летчике - вот он же мог! Без ног проползти столько км., да еще и летать потом! Так неужели я настолько слабая, что не смогу дойти до двери? Фу, слабачка! - внутренний голос ехидничал и никак не затыкался. Я надеялась, что меня в тот же день переведут на 4 этаж и я смогу увидеть сына.
Шаг. Еще, еще...
...Пусть мама услышит,
Пусть мама придет,
Пусть мама меня непременно найдет!Слова из этой песенки сопровождали меня и потом. Через сутки, когда меня подняли все-таки, из реанимации на 4 этаж. Я не видела сына больше полутора суток. Шаг, еще, еще. Так надо! - сцепив зубы уговаривала себя. А вот и дверь правого бокса.
Надев белый - врачебный халат, меня провели в маленькому контейнеру, в котором под капельницей, лежал мой сынулька. Спазмы сдавили горло, когда я увидела все эти трубочки, пластыри протянутые к его голове...
- Состояние вашего сына, сейчас оценивается как средней тяжести. Он наглотался зеленых вод, да и гипоксия, понимаете? - сказала педиатр.
Силы казалось, покинули меня. Я, буквально, сжевала свои губы.
- Не волнуйтесь! - педиатр на прощание улыбнулась.
Выйдя (О, как громко сказано) в коридор, я поняла, что хочу заплакать. Все, силы на исходе...
- Я знал, что он под капельницей, - сказал мне по телефону Денис.
- Почему ты мне ничего не сказал? - практически простонала я.
- Когда? Когда ты лежала в реанимации? Тебе бы это придало спокойствия и сил?
Слезы потекли по щекам. Я знала, что Денис прав. Вдох-выдох, надо успокоится...
Сына принесли на кормление на третьи сутки. Мой сероглазик, отзывался на свое имя, улыбался, когда я шептала ему на ушко всякие нежности и хмурился, когда я что-то заставляла его делать.
Буквально за двое суток перед родами, мне вновь приснился покойный дядя Слава.
- Оль, ты давным-давно приготовила мне подарок, - сказал он, - я бы хотел его получить.
Сон, несколько тревожил меня и посему, я попросила мою маму и свекровь, купить новые вещи и раздать нищим. А еще, в церкви поставить свечку и помолиться.
Уже гораздо позже, я вспомнила, что при жизни, обещала дяде Славе, что он будет крестным отцом моего ребенка. Этот факт напряг еще больше...
На пятые сутки, педиатр сказала, что Ростислав пошел на поправку; прибавил в весе, однако, "он слишком беспокойный и возбудимый" - сказала мне. - Я бы посоветовала вам отправить его на дальнейшее обследование в больницу, чтобы выявить, почему ваш ребенок так много плачет. Что его беспокоит? Быть может, "что-то не так"?
Закусив посильней губы, дабы не дать воли слезам, мы обсудили все с Денисом и решили, что будет лучше, если сына обследуют сейчас, нежели "потом" на свет божий проявится какая-нибудь болячка и Ростислав будет страдать.
"Получив хорошее денежное вознаграждение", педиатр уже на следующее утро "нашла место" в нужной больнице и "Скорая помощь" забрала сына...
Я еле сдерживалась, чтобы не плакать. Ведь может пропасть молоко, да и мое состояние передастся сыну, а я должна быть очень бодра!
- Оль! Ты только не сдавайся, ладно? - сказала Мариам, - девушка, с которой мы лежали вместе в палате.
Мариам, или Марина на русский манер, родила восьмимесячного малыша и каждый раз, возвращаясь от него, она плакала, а я прикрикивала на нее, говоря, что все будет хорошо и нужно верить. Главное верить. Мариам - жена будущего имама. Восточная женщина, сочетающая в себе то редкое, что привлекает мужчин; покорность, страстность, ум, красоту, скромность.
- Я так тобой восхищаюсь. Вот смотрю какая ты сильная и сама силы черпаю, - улыбается мне, - не дай в тебе разочароваться, - смеется.
Мы говорили об исламе. Шутили, смеялись и... в общем, обычная больничная жизнь, когда ты пытаешься бороться с накатывающей волнами депрессией и апатией.
К вечеру, на перевязке, обнаружилось, что моя "нежная и благородная кожа", как выразилась врач, дала сильнейшую аллергию на пластырь. Вокруг шва все покрылось водянистыми волдырями. Волдыри проткнули, мазь наложили и отправили в палату. Однако, уже на следующий вечер, кожа вновь дала сильную реакцию. На этот раз - на мазь.
Протыкание волдырей, - процедура столь болезненная, что поневоле, слезы катятся из глаз от боли. Губы, руки и все что можно закусить, закусываешь и... в общем, при снятии швов, оказалось, что у меня еще и аллергия на нитки и помимо вновь появляющихся как грибы, волдырей, в шве уплотнение. И вот, настал час "Икс".
Позвольте каламбурчик, но я кричала как резанная, когда они прощупывали уплотнения и когда, вытаскивали нитки из шва... Ну, в общем, не будем об этом. Обработав все марганцовкой и зеленкой, врачи дружно меня обдули (в три лица-то, такой ветрище создался) и отправили под капельницы.
Все эти процедуры и все остальное - это скука и неинтересно. В общем, факт: я - дома! набираемся терпения, чтобы не раскиснуть и, не слыша голоса малыша дома, не грустить. Все будет хорошо! Наша кровинка скоро поправится и мы наконец-то, будем все вместе. Дай Бог, это будет скоро...!!!
www.nasledie.ru
viperson.ru
