У каждого человека Байконур ассоциируется с первым пол том человека в космос, пол том Юрия Гагарина. Я взлетала с той самой стартовой площадки, откуда взлетал и он. Когда я впервые увидела Байконур, город показался мне маленьким зелёным оазисом посреди степи. Этот оазис был создан руками людей, которые жили там все эти годы.
- Елена Владимировна, в 1994 году вы взлетали с космодрома Байконур, отправляясь на станцию "Мир". Ваши впечатления?
- По-моему, у каждого советского человека Байконур ассоциируется с первым полетом человека в космос, полетом Юрия Гагарина. Я взлетала с той самой стартовой площадки, откуда взлетал и он. Когда я впервые увидела Байконур, город показался мне маленьким зеленым оазисом посреди степи. Этот оазис был создан руками людей, которые жили там все эти годы.
Было очень обидно, когда произошел распад Советского Союза и территория, на которой находится Байконур, отошла к Казахстану и наши граждане стали оттуда уезжать. Я помню, когда мы приехали в конце 90-х годов в город, зрелище было страшным. В домах-пятиэтажках окна первых и последних этажей были выбиты, забиты картоном, создавалось такое впечатление, будто здесь проходили военные действия. Но, к счастью, этот период прошел, жизнь более-менее наладилась. Прошло столько лет. У людей, которые в течение пятидесяти лет вкладывали свои силы и умения в этот город, уже выросли дети и внуки. Я хочу, чтобы о Байконуре оставалась всегда светлая память как о городе, в котором начиналась отечественная космонавтика, ведь именно оттуда был запущен первый искусственный спутник, оттуда началась вся наша пилотируемая космонавтика.
- На Байконуре космонавты тренируются перед полетами...
- Да, проходят тренировки по выживаемости экипажа в условиях пустыни, по стыковкам. Мы приезжали в монтажно-испытательные корпуса, где проходили проверки, примерки скафандров. Командировки туда были короткими, но летали много. Мы жили в профилактории на закрытой площадке на окраине города.
- А что особо запомнилось?
- То, что даже в старое доброе советское время была проблема с водой. Наш врач не рекомендовал пить воду из-под крана. Говорили, вода настолько плохая, что через два-три года ржавели трубы. Но позже начали бурить скважины, появилась хорошая вода. Я надеюсь, что жизнь на Байконуре налаживается и жители ныне не сталкиваются с той ситуацией, когда в городе по три дня нет воды. Я помню, на территории той части, где мы жили, был бассейн, и его заполняли водой. Но для того чтобы убить все бактерии, туда высыпалось такое количество хлорки, что вся вода была мутной-мутной.
- С Байконура проходили полеты и на станцию "Мир". Кстати, вы там побывали дважды, установив женский рекорд пребывания в космосе.
- Мне повезло, что у меня был замечательный экипаж, опытный, умелый, я чувствовала себя уверенно.
- На станции очень много дел, надо и системы проверить, и эксперименты провести. А как насчет свободного времени?
- Как правило, на станции восьмичасовой рабочий день, суббота и воскресенье - выходные, вечером после ужина свободное время. Можно сказать, на станции соблюдается законодательство о труде. Было время и почитать, и фильмы посмотреть, и на Землю из иллюминатора взглянуть. А вот тяги по зеленому цвету я не ощутила, может, для этого надо дольше летать.
- Вы видели, как затапливали "Мир"...
- Действительно, я участвовала в той экспедиции, которая отправилась ближе к той точке, где затопляли станцию, но мы "промахнулись", улетели значительно дальше расчетной точки. Распад станции на яркие звезды я видела со всей страной по телевизору.
- С затоплением станции окончился очередной этап развития космонавтики...
- Я помню, что многие сравнивали это событие с развалом Советского Союза. У меня было тяжелое чувство, ведь на этой станции я прожила фактически полгода. Хотя мы и понимали, что век "Мира" недолог - планировалось его эксплуатировать в течение пяти лет, а станция проработала в три раза дольше - целых пятнадцать. Ощущение было такое, как будто тот дом, в котором ты жил, разрушили. Чувство тягостное.
- Байконур - это последняя точка перед стартом, когда вы улетаете с Земли в космос, в "ледяную синеву". И ощущения, наверное, не совсем такие, как при взлете на самолете.
- Дело в том, что экипаж сажают в корабль за два часа до старта, и эти два часа идут проверки систем, герметичности скафандров. В последние моменты думаешь только о том, как бы успеть совершить цикл предстартовых работ, отсчитываешь последние секунды до старта, но без сентиментальных чувств. Мысль одна - поскорей бы взлететь.
- А прибытие?
- Привыкаешь к станции, но приземляешься, тебя встречают друзья, родственники, поздравляют, ты сразу окунаешься в земную жизнь.
- В 1999 году вы в составе экипажа готовились к полету на МКС. Но в итоге прибыли на Охотный Ряд, стали депутатом, работаете в думском комитете по бюджету.
- Главная забота - как исполняется бюджет. Иногда бывает, что денег выделяется достаточно, но случается, что в той или иной отрасли нашей экономики много предприятий, которые, по идее, надо бы закрыть, не тратить деньги на их содержание. Но тогда людей надо увольнять. Но порой бывает, что лучше лишнее отрезать, сохранив основные программы, чем поддерживать какие-то непонятные структуры.
- Байконур финансируется из федерального бюджета, мы его взяли в аренду у Казахстана. Теперь говорят о долгосрочном продлении аренды.
- Действительно, будет рассматриваться законопроект о ратификации соглашения о продлении аренды. У нас просто нет другого такого космодрома, откуда мы можем совершать пилотируемые запуски. С него проходят и коммерческие пуски. Военная часть у нас идет с Плесецка.
- Планируется ли увеличение финансирования Байконура?
- Точно пока сказать не могу. У нас действует договор с Казахстаном, по которому выделяется сто пятнадцать миллионов долларов в год. А бюджет мы будем рассматривать только осенью
Парламентская Газета, Город: Москва
Дата: 2 Июня 2005
