Сентябрь

1 сентября, пятница. С опозданием на 30-40 минут начали традиционный митинг. Погода с утра дождливая, холодная, Наверное, поэтому кроме всех первокурсников остальных было поменьше, чем в прошлом году. Выступал с продуманной речью, с цитатами БНТ, потом говорил я, потом Костров, потом Болычев. Вечером В.С. на машине с Витей уехала в кино, а я с Сашей Соколовым ходил на Цветном бульваре есть японскую пищу. Интересно поговорили о картинах, об этом сложном бизнесе, я кое-что вспомнил из откровенного и рад этому, потому что при рассказе это откровенное зафиксировалось в моем сознании, как художественное. Как заметно, когда человек хочет расти, обязательно надо подарить Саше "Власть слова". Писал ли я что вышел "Вестник" с письмами Н.В. Мотрошиловой и моими? Если впереди нет моего ответа Н.В. то, пожалуй, его стоит сюда внести. Пока - письмо Марку, которое сегодня Максим перенес на компьютер.

1 сентября 2006 г
Дорогой Марк!


Не сердитесь. Мы уже проработали с Вами этот тезис, и даже когда компьютерная связь не так бойка, мы всё равно думаем друг о друге, переговариваемся друг с другом и даже, я бы сказал, больше: для кого, считаете Вы, я пишу свой роман - для тысячи читателей, для наших замечательных критиков, для сонма недоброжелателей? Да нет, дорогой Марк, по большому счету я его пишу для пяти-шести, от силы десяти людей, которых держу в памяти, в своем сознании, образы которых у меня перед глазами. В этот небольшой список давно уже попали и Вы, поэтому берегитесь - скоро Вам придется прочесть эти скучные бредовые страницы, отражающие поиск Истины, отражающие поиск открытого предательства и в русской и в советской литературе. Я вообще четко не понимаю: что мною руководит, почему я взялся за этот роман, действие которого, казалось бы, происходит в Литинституте (а на самом деле во всей литературе), и почему я думаю, что новый роман у меня скорее всего будет о молодом человеке с окраины, которого я наверное сделаю или нацболом или просто молодым бунтарем, Против чего я-то бунтую - благополучный человек, заканчивающий свой век? Впрочем, век - не нашего ума дело; наше дело каждый день исполнять свой долг, ощущая бесконечность жизни и зная, что пределы её определят высшие силы. Каждый день надо проходить через равнину, бороться и терпеть поражения, и может быть в поражениях мы и приобретаем свою силу.
Лето прошло у меня трудно, я так мечтал хотя бы на неделю съездить к морю, но, во-первых, просто не с кем, а во-вторых, как всегда летом, начались сложности со здоровьем Валентины Сергеевны, всякие домашние обострения. Вообще, этот год для меня - один из самых тяжелых, надо было скруглить дела, связанные с институтом, разобрать огромный архив, который еще не распределён и не разобран, "переехать" из института домой, растащить библиотеку по разным углам, надо было писать роман, вести Дневник, читать вёрстки, книги. Сейчас я читаю две очень неплохие книги - это издание ЖЗJI, биография Франсуа Вийона, вызывающая у меня кучу мыслей о современной жизни, и книга известного израильского писателя Амоса Оза "Мой Михаэль". Вторую книгу мне навязали прочесть, так как он в сентябре будет в институте, но я вчитался, много интересного по технологии, по взглядам, по медленному внедрению в жизнь. Боюсь, что наша литература, прокатившись на этом поразительном семафоре сестер Кох, почти под куполом цирка, опять спускается к своим истокам и с каждым днем становится все более и более жреческой. Вот так мы и идем - как оборванные дервиши, в рваных плащах, под холодным звездным небом. И ведь иной доли нам не хочется, не хочется громкой судьбы, славы мелкой литературы. Десять присных вполне нас устраивает.
Как здоровье Сони? Я часто думаю о ней и понимаю, что при её деятельном характере болезнь для нее вдвое тяжелее.
Теперь последнее. Наш грант им. Анны Хавинсон я вручил нашей выпускнице - Лене Георгиевской. Девушка она взбаломошная, но внутренне очень честная и порядочная. Не уверен, что она напишет Вам письмо, но в памяти её Вы останетесь навсегда, и вообще мысль о том, что нам не дано ничего предугадать - очень точна, особенно по отношению к писателю. В отношении Лены - думаю, что деньги эти для литературы не пропадут. Что касается нашего друга, молодого рыцаря литературы, то деньги и диплом пока лежат в сейфе, я жду общества, людности, зависти со стороны его коллег, так что вручение будет в самом начале сентября. Тогда и напишу и Вам и что-нибудь в средства массовой информации.
Пока всё, дорогой Марк. Писатель любит писать о себе, и поэтому сообщаю, что сейчас передо мной расстилается поле последней главы моего романа - зал, где происходит защита дипломных работ...
Пока не напишу, дорогой Марк, ничего более не рассказываю. Обнимаю.

PS. Завтра в Московской Мэрии вручают премию имени Москвы Анатолию Королеву, нашему преподавателю. Его роман "Быть Босхом" печатался в "Знамени". Естественно, премию он получает с моей подачи.

Ваш С. ЕСИН

2 сентября, суббота. Всю неделю был такой ливень, что подвал затопило и его пришлось откачивать. В условиях подводной лодки Витя натопил баню. Баня была сдобрена еще и арбузом - это продолжение дня рождения С.П. Глаз у меня потихонечку отходит, но я еще волнуюсь. Кажется, Витя Широков был прав: капаешь - пройдет через семь дней, не будешь капать - пройдет через неделю. До бани успел выкопать лук, и постричь половину участка. Цветы, которые меня так радовали, жухнут, поселок становится пустым и печальным.
3 сентября, воскресенье. Как нужна молодость, когда появились внутренняя свобода и ничего не может остановить фантазию. Молодость - это возможность работать с утра и до вечера. Днем опять полил дождь, так приятно лежать в теплой комнате под шум дождя и читать книгу. В душе точит червячок: надо бы начинать четвертую главу, но колеблюсь, между острой сатирой и острой жалостью к происходящему и людям. Да и в чем конкретный конфликт? Как его выписать, чтобы его выписать так, как я его впервые увидел нужно такую злобу и такую энергию. Днем ходил к соседям, встретил Сашу, который уже вышел из больницы, теперь ему предстоит операция на сердце. Саша офицер ВД, только что ушедший на пенсию, рассказывает, что когда он пришел в ведомственную поликлинику, где он и грохнулся в обморок, его даже в ведомственный госпиталь не хотели класть, отвезли в какую-то больницу. У нас, дескать, все забито молодыми, их надо лечить. Ощущение, что нынешнему поколению все пожилые люди мешают, скорее бы они ушли...
Вечером в Москве опять консервировал огурцы и помидоры. Попутно читал документы к завтрашней коллегии Минкульта. Наблюдения не самые занятные, но завтра все послушаем.

4 сентября, понедельник.2006. Самое интересное это во время разговора за обедом. Я приехал около часа в институт, получил зарплату, а после пошел обедать вместе с Максимом в нашу столовую. Там и состоялся разговор с нашими арендаторами-угольщикам. Они снимают один из институтских флигелей. Людьми, которые поставляют и продают уголь, естественно, его не производят. Так вот они говорят о новом конфликте, который назревает с Украиной. Попадет ли он в прессу. Я по наивности не простительной в моем возрасте думал, что нынче все, что происходит особенно криминального или политического, немедленно попадает на страницы прессы или в телевидение. Но оказывается и о том удивительном конфликте, который случился в Карельской Кандапоге, с убийствами, дракой, поджогами, огромным для этого маленького города митингом, мы узнали только через неделю, потому что власти старательно прятали от средств массовой информации конфликт. И такое возможно, но обо этом обо всем, - позже.
Так вот оказывается, что милые украинцы придумали очень интересную игр, получив специальный, именно для перевозки угля, отвечающий экологическим стандартам вагон, они возвращают не его, новенький, хорошо работающий и дорогой, а свой собственный старый отстой - вагоны другого класса и уже устаревшие, изношенные. За всем этим, конечно, стоит деревенская, местечковая психология. Причем, все это не единичные случаи, а буквально тысячи вагонов, каждый из которых стоит до 25 тысяч долларов. Подобные случаи бывали раньше, на этот раз наше министерство ж.д. издало приказ о сокращении поставок на Украину на 50 % в течении шести месяцев. Это немедленно, как я понимаю, ударит в первую очередь по Украинской экономике. Как это похоже на украинское же воровство газа.
Теперь с Кандапогой. Здесь много версий, но результата такой: люди с Кавказа, кажется чеченцы, сошлись с коренным населением, и двое славян было убито. В ответ славяне подожгли ресторан, в котором проходила эта трагическая драка. Из передачи по радио, которое постоянно слушаю в машине, я понял, что начались даже погромы. Потом собрался митинг, на котором был каждый десятый из трудоспособного населения. Значит допекли. В пересчете на Москву, в которой не 35 тысяч человек, вышли бы миллион жителей. Это уже революция. Классовая ли здесь ненависть, не думаю, чтобы пришлые чеченцы, были бы все бедными людьми? Расовая ли неприязнь? Но что-то в России не так кругло, как в Европе. И случай подобный этому не единичен, народ допекают. В радиообзоре из уст кого-то из слушателей можно было услышать: одна две семьи с Кавказа, милейшие люди, но когда они сбиваются в стаю - это звери. Так и было сказано.
Теперь последнее, из сегодняшних "событий". Под Москвой, в Капотне в одной из тюрем заключенные взяли в заложники начальника тюрьмы и кое-кого из персонала - всего 15 человек. Вечером тюрьму брал ОМОН. Это на фоне только что вполне лояльно и красиво прошедшего дня Москвы. На Лужкове была красивая декоративная цепь.
Теперь начну с начала. Утром состоялась коллегия Минкультуры. Еще в воскресенье на даче я прочел справку и министерства и всех агентств, которые были подготовлены к вопросу "О выполнении плана мероприятий федеральной целевой программы "Культура России" "2006 - 2010 годы)" за 1 полугодие 2006 года". Что я отметил еще раньше : на капитальное строительство отпущено 74,5 % средств от общего объема финансирования. В свою очередь большая часть, если не 90% уйдет на реставрацию Большого театра, строительство новой сцены в Мариинском театре и на МХАТ им. Чехова. Занятно и страшно читать о тех дефектах, которые были вскрыты в Большом при реставрации. Практически это означало, что в любой момент вся эта позолота и роскошь могла рухнуть на зрителя. "Зрительская часть театра расчленена сквозными трещинами на деформационные блоки"... "поперечные кирпичные сцены оторваны от продольных стен"... "все вскрытые металлические внутренние связи разорваны"... "кирпичные своды находятся в деформированном и аварийном состоянии"... Я отчетливо представляю как эти кирпичные своды, увлекая за собой муз, написанных на потолке, летят на головы меломанов и балетоманов. Естественно, уже выявлено, что полная реставрация обойдется еще дороже, чем планировалось.
Что кается остатков, особенно гуманитарных, то они истрачены на фестивали, спонсирование фильмов, книжные программы. В списке фестивалей "Литература и кино" стоит на втором месте, после анимационного кино.
Я хотел первоначально говорить о программе, которая программа строительства и строителей, о то м, что надо внимательно следить, за тем что финансируем, что "Сволочи" должны были сниматься не за госсчет, хотел говорить о гласности книжных проектов, но потом передумал.
После окончания коллегии несколькими словами перекинулся с Соколовым. Ему доложили о моей позиции на Экспертном совете и он со мной согласен. Оба мы понимаем, что Филиппу Бодросовичу все равно дадут звание Народного артиста Росси, но, хоть не как воинское звание в армии, ровно через три года после присуждения звания заслуженного артиста. Скучно, уже засыпаю. В институте выяснил, что С.П. не дали причитающихся ему Лужковских денег, а мне не выплатили, причитающуюся по договору, матпомощь к отпуску. С чувством глубокого удовлетворения сообщил об этом БНТу. Л.М. сказала, что все это случайно, никто не желал С.П. ущучить. На это я ответил, что весь Фрейд построен на оговорках и бессознательном.
5 сентября, вторник. Сегодня я ощутил себя чем-то вроде знаменитой балерины, которой предстоит станцевать очередной спектакль. Начинаешь волноваться за несколько дней и, чем ближе, тем волнение сильнее и безнадежнее. Полная прострация и апатия утром, но надо собираться, мобилизовать себя, надо что-то есть, приводить себя в порядок, чуть размяться, в уме что-то повторяешь, ощущение полного провала, потом едешь, такой же не собранный и сонный подходишь к театру, слоняешься, ожидая полного провала в кулисах, наконец, звонит звонок, стоишь перед чертой света, черная настороженная глубина зрительного зала, выскакиваешь на сцену и вдруг, все получается, все становится осмысленным полным сил и тоскующей энергии. Что-то подобное было и сегодня. Никогда я не был, казалось мне, таким не подготовленным, думаю о полном провале и о двух семинарах, которые надо провести. Соединять оба семинара, - почти невозможно. И дело не только в возрасте, а скорее в поколенческой несовместимости. Потом, когда я провел свой "молодой" семинар я понял, что влюбился в них с первого взгляда. Все было, с моей стороны, почти обычно. Первый семинар: задачи, быть писателем, постоянная работа, навыки, потом знакомства, определили, что будем обсуждать на следующем занятии. Не было младшего Аксенова, поэтому начнем с Бессмертной, внучке Визбора.
Второй семинар, старший прошел довольно скучно: определили график обсуждения дипломных работ. Не думаю, что защиты будут триумфальные, время, когда собирался "старший" семинар было тяжелое, ямное.
В "Труде" некоторые подробности Кандапогского происшествия. Вот такие подробности. Во время драки в ресторане "Чайка", принадлежащих братьям Имановым, братьев четверо, убито два человека, местные житили. Один из них Ильяз был в советское время начальником райпо. Вскоре состоялся несанкционированный митинг. Был сожжены палатки и магазины, принадлежащие выходцам с Кавказа, зал игровых автоматов, гаражи. Выступившая на митинге мать одного из убитых призывала власти признать, что драка не бытовая, а возникшая по национальному признаку. Митинги и попытки поджогов состоялись неоднократно. Наболело, настрадались. Сейчас в Кандопоге введен комендантский час. Диаспора выдала милиции троих участвовавших по ее мнению в драке. Между тем власти Карелии вынуждены были выполнить основное требование митингующих. Более 250 представителей чеченской диаспоры уехали из города и пока обосновались в Петрозаводске. Газета также печатает и совсем неизвестное, что-то подобное, оказывается, происходило и в Сальске и в Астраханской области. Тут я вспомнил рассказы Толика и Сережи о дагестанцах в их краях, об угонах скота, перекупках и пр.
Днем разговаривал с Седых. Получилось смешно, вроде бы ей звонил БНТ и говорил, не ссылаясь на меня, о месте моего зама. Галя не была бы Галей, всегда недовольной и нелояльной, если бы сразу не сказала, что согласится, если только ей прибавят денег. Я на это ей ответил, что решение мое не окончательное и теперь этого не будет.
6 сентября, среда. Вечером после дождя ходил гулять, сделал круг: Ленинский проспект, Марии Ульяновой, проспект Вернадского, улица Строителей. На Строителей и углу дома, ближе к Ленинскому решил купить арбуз. Свешали, отпускал какой-то не старый узбек. Разговорились, он - из Каракалпакии, арбузы - из Волгограда, у него на родине - никакой работы, голодно. Когда принялся расплачиваться, обнаружил, что у меня в бумажнике только одна бумажка: тысяча рублей, сдачи нет. "Ладно бери арбуз, завтра занесешь".
Днем с перерывами занимался дневником и романом. Так ли все это интересно? В том числе прочел "Опыт автобиографии" Юры Голубицкого. До этого читал два его огромных рассказа. Наверное, об этом я писал, читал не без жадности. Потом ему сказал, ах, какая замечательная был у тебя молодость! Автобиография сделана, как и вообще жизнь, по сравнению с примечаниями "художественности" лучше, живее и достовернее. Здесь удивительная вещь: точное и грамотное письмо, мысль, наблюдение, а крупного писателя нет. Мерка самоопределения очень высокая, с меньшими представлениями о себе люди выходят на первые ряды литературы. Здесь есть, и по автобиографии это прочерчивается, некий дефект самой, если говорить о писателе, жизни. Слишком умен, слишком занимался самой жизнью, слишком любил ее радости, любил кино, искусство меньшей сосредоточенности, нежели литература. Литература просто так в руки не падает. Рассказы постараюсь отдать в "Колокол".
Судили через три года "оборотней в погонах", среди них и один генерал из МЧС, милиция из МУРа. Вымогательство, коррупция, деньги, взятки, оружие, огромные деньги в тайниках и банковских ячейка, собственность за рубежом. Потом по ТВ в ночной передаче сказали, что у одного из них в загородном доме был унитаз из золота. В шутку, в серьез? Ленинская идея о будущем воплощенная в драгметалле? Адвокаты и подсудимые говорят несправедливости суда. Что защищают адвокаты какую-то правду или только правила игры, только щель, через которую можно ускользнуть.
Дума, которая только что открылась, не желает рассматривать Кондопожское дело, как дело, в том числе, о национальной розни. Не желает, потому что все это их в первую очередь вина, их стремление держать страну именно в таком виде и на таком социальном уровне. В газетах новые подробности: доблестная кавказская молодежь на Мерседесах без номеров устраивала гонки по центральной улице. В Кандапоге подожгли еще и спортивную школу. Глухо прозвучало, потому что в ней жили рабочие с Кавказа, потому что хулиганство. А просто социального протеста не хотите? А протеста, против лжи телевидения, не желаете?
В Интернете на одном из сайтов называющемся "Граф...мурло?" ( или что-то в этом роде) встретил рассуждение - совершенно справедливое - о моих дневниках 2004 года в "Нашем современнике". Дело касается моего скрытого недоброжелательства по отношению к Андрею Василевскому. Здесь я воспользовался цитатой из книги Яковлев, который служил в "Новом мире". Значит, плохо о редакторе пишет, а потом тащит в журнал, редактору свой роман? Совершенно справедливо. Если бы С.Куняев и Е.Шишкин дали мне посмотреть верстку, я бы это обязательно убрал. Придется страдать из-за своего легкомыслия. Убрал бы и Киреева и Волгина.
Утром по непонятной для меня причине вернулся к неприятному старому и прочел статью о себе В.Огрызко в его компилятивной книге "Кто делает литературу". Талантливо составленная из чужих расковыченных или заковыченных мнений статья. Цитаты противоречат друг други и часто не компануются. А мы их сапогом! Каждая такая цитата оборвана на нужном, чтобы создать определенное настроение, месте. Если, по мнению Огрызко я "имитатор" и ремесленник, то, исходя из его же суждениий, ремесленник очень неплохой. Горжусь.
7 сентября, четверг. В три часа назначили собрание коллектива, которое я, обычно, проводил в самом конце августа и, по возможности, в день зарплаты. Я не любил гонять людей лишний раз. Народа было немного, даже наши проректоры Сорокин и Горшков доблестно отсутствовали. БНТ прочел довольно внятный, хотя и в замедленном темпе доклад. Это приемные дела и будущие планы. Отнесся я к этому как к детскому рассказу, понимаю счастливую радость оттого, что набрали много платных студентов, и ребята оказались ничего и парней много, но все это для меня ужи самому пережитое. Из планов много замечательных воздушных замков и иллюзорных мечтаний, но в принципе хорошо, что Ужанков пишет эти письма и ходит. Здесь взаимные интересы, Ужанкову нравится ходить и заниматься этим и, может быть, из этого что-то получится. Мы так долго стреляем по одной цели, что стена должна уже и дать трещину. Пока все идет в соответствии с той стратегией и теми планами, которые вырабатывал еще я и ничего нового, никакого приварка нет. В конце собрания я сказал несколько слов. Это проблема аттестации, которой уже коснулись, работа деканата, где опять не сделали памятку студентам, о которой я говорил. Расписание по курсам, телефоны и адреса физкультурного диспансера., потому что М.В. Иванова, как всегда не хочет никакой дополнительной работы. Я еще по этому поводу сделаю докладную записку. Высказал озабоченность, слишком большим количества платных студентов: известно, когда студентов с несколько пониженными возможностями, т.е. "платных" оказывается на курсе больше 20-25 процентов, то курс и семинар "садится".
До собрания не поругался, но возник повод высказать Тарасову по поводу и тихого наступления хозяйственной части на мои права. До этого я устроил реприманд, когда С.П. не дали причитающихся ему лужковских денег. Он на них имеет и как "совместитель" и даже как человек, который работал ректором несколько месяцев. Л.М. сказала мне, что это обычная бухгалтерская ошибка. Я ответил, что весь Фрейд построен на мимолетных ошибках и оговорках. Тем паче, что я обнаружил, что мне не выдали материальной помощи, которая мне полагается по закону и по договору с министерство.
Утром написал все же две странички в роман. Пока роман опять остановился, полной ясности нет. Вечером довольно долго читал материал Марии Бессмертновой. Талантливая девочка с письмом, которому можно позавидовать. Ее короткие рассказы с интонацией и внутренней уверенностью, но это почти дневники. При первом чтении во время приемных экзаменов я ее недооценил. Раздумываю теперь, в какую сторону гранить. Началось: семинар еще в субботу, а я схожу с ума уже со среды.
8 сентября, пятница. День сложный, я скорее веду себя, как свободный и очень любопытный человек, нежели как писатель, который должен все время работать и вести себя разумно. Позволяю себе то, что давно запретил: в один день одно или даже два или три каких-то мероприятия. Утром к двенадцати подъехал к Московскому отделению вместе с Максимом Зашевым, были и другие авторы "Российского колокола", поехали на ВДНХ на Книжную ярмарку.
Был я там недолго, но мне показалось, что понятие ярмарка начало нагло перевешивать понятие книжная. Уже у входа меня встретил какой-то телевизионный целитель со своей книжкой. Потом на одном из стендов плясали три почти голых манекенщицы, Потом за сто рублей можно было купить любую книжку Букеровского лауреата. Это английский лауреат в отличии от Донцовой у нас прививается плохо. Были, конечно, и книжки превосходные и богатые, но мне показалось, что книжный рынок у нас маргинализируется. Русский купец и предприниматель, он все же остается русским купцом, желающим содрать все сейчас. Даже собственное будущее его волнует не очень сильно. В собственном будущем он уверен еще меньше, чем в будущем своей торговли. Боже мой, а сколько было никому неизвестных писателей, которые со всех стендов кричали, какие они гениальные.
Довольно трудно говорить в аудиторию, которой, по сути, нет. Но тем не менее микрофоны и трансляция были в полном порядке и я надеялся, что все сказанное хоть как-то западает в ухо тем, кому это интересно. Я говорил о феномене появления нового журнала, что попытки к этому часты, но приживаются журналы, как общественное и читательское явлениеявление очень редко. Перед этим очень убедительно говорил Замшев, потом Потанин(?) Когда я отвечал на вопрос какой-то из забежавшей на "огонек" слушательницы, я перепутал двух писателей Потемкина и П... и Увы мне бедному.
Вот что значит ездить без машины. К трем часа я успел даже на встречу с Амосом Озом, писателем из Израиля, роман которого я только что прочел. Боюсь я был единственным читателем этого писателя. Ребята наши, которые все отвязные и раскованные, вопросы задавал так сказать с вершины холма. Бориса Николаевича заинтересовал важный, но технически вопрос, каким образом Оз стал членом редколлегии в еще Максимовском "Континенте". Тут я сразу вспомнил, как именно БНТ водил меня в гости на квартиру к Максимов где-то на бульваре Фоша.
Встреча прошла с моей точки зрения очень удачно. Я всегда переживаю, что наши студенты на подобные встречи ходят редко. В свое время я буквально загонял их на подобные собрания. На этот раз в качестве публики отмобилизовали первый курс, сняв его со старославянского языка.
Сначала Оз рассказывал свою биографию. Ему 67 лет, самый свой знаменитый роман " Мой Михаэль" он написал в 24. Родители из России. Говорил о связи русской и русской еврейской культур. "Между собой они всегда говорили по-русски, чтобы я не понимал".
Дальше рассказывал о возникновении современного государства Израиль и второго извода, "возвращенного" иврита. "Большинство людей, которые создавали наше государство прибыли из России". Далее по записной книжке. "В русской литературе существует пласт еврейских генов". Опять о личном. "Дедушка, который вырос в Одессе, никогда не произносил слово Россия, держа руки в карманах"
О терзании перед чистым листом бумаги. Дальше шло много интересного, но, видимо, много раз использованного в выступлениях, среди этих привычных метафор возникали и точные наблюдения опытного писателя. Всегда начинайте рассказ голосом того героя, которого вы хорошо знаете и видите".
Дальше пошел очень интересный рассказ об ивритской литературе и возникновении иврита. Это язык, на котором люди говорили 3500 лет назад. "То, что на иврите говорят сейча,с Иисус Христос понял бы в значительной стпени". "Если бы он обратился ко мне, я бы понял каждое слов". 1700 лет иврит был языком мертвым. Им пользовались, как латынью в церкви и науке, лишь в синагоге. О литературе на иврите в средние века в Испании - самое либеральное время. Литературу создавали раввины, это была любовная, эротическая, даже гомосексуальная литература. Во, давали! В ХУШ в России создавалась проза на иврите. Писали, но не говорили. Назвал какого-то еврейского гения, который создал современный словарь иврита, причем сам придумал 6000 слов. Иврит, как единственно средство общения при переселении евреев в Израиль. В начале 90-х Х1Х века на иврите говорило несколько сот человек. Сейчас на иврите говорят 7 миллионов, это больше, чем во времена Шекспира, говорило людей на английском языке.
Интересное, и очень близкое мне из внутренней технологии: о любви писателя ко всем своим героям. Любить надо всех и плохих и хороших.
Вопросы, которые задавали студенты, были скучные, потому что никто не читал. Для себя я отметил: поколение очень свободное и отвязное. Авторитеты - только они, без малейшей неуверенности и рефлексии. Очень пожалел, что не было никого из старших студентов, моего пятого курса тоже не было. Если я еще не написал, то делаю это: блестящий переводчик Виктор Радунский, с замечательным глубоким и сочным знанием русского языка. Он же переводил роман, здесь писателю можно только позавидовать: такой блестящий перевод, так пластично, без швов и стыков
9 сентября, суббота. В понедельник вместе с клубом Н.И.Рыжкова я улетаю в Запорожье, поэтом заранее, по договоренности с ребятами, провел семинар сегодня утром. Семинар всегда труден, когда работа хорошая и особенно говорить не о чем, поэтому внутренне долго и много готовился, еще раз накануне перечитал текст и утром еще раз просмотрел свою коллекцию карточек. Казалось бы, есть книга "Власть слова", в которой так много всего из моей собственной теории литературы, бери главу оттуда и вперед с красным, но не могу, нужна и новая мысль и какие-то новые и значит интересные для меня материалы. Каждый раз рутинную работу я пытаюсь превратить в акт творчества и выхожу после семинара с мокрой спиной и в полном упадке сил.
Ребята собрались все на удивление точно. Стоило на первом занятии кого-то опоздавшего не пустить в аудиторию и уже бегут с точностью строго хронометра. Постепенно раскачивал аудиторию на широкие высказывания, на умение найти в первую очередь что-то хорошее, на возможность найти что-то свое. В общем, обсуждение прошло успешно.
Во время начала семинара, во время "раскачки" довольно много оперировал собранными мною года два назад цитатами из книги моего недоброжелателя Вл.Иван. Новикова "Роман с языком". Цитаты в свое время выписал, руководствуясь, скорее интуицией. Но почему-то сегодня они мне показались более актуальными и существенными. Отдельные положения я просто ранее и не пониамал, потому что сам не прочувствовал. Например, о толстых журналах. Чтении "российской толстожурнальной прозы - занятие энергоемкое, оно забирает сил много раз больше, чем возвращает потом".
Кто-то из ребят, к счастью, помог мне отделить, так сказать, обычную интернетовскую девичью болтовню, называемую живой жизнью, от действительно рассказов. В своем заключительном слове я определил и редкую Машину одаренность в умении зацепить характер и социальную ситуацию, но и отсутствие тех часто неясных и мне литературных скреп, которые делают текст чувственно запоминающимся. Без этого литература не существует. Ребята сделали по небольшому тексту: "Что я ожидаю от Литературного института". Это я им всем покажу, ЕБЖ, через пять лет.
Когда шел обратно к метро вдруг увидел, что новый "Националь", частично освобожденный от лесов, построенный вместе разобранного панельного здания. Здесь есть общность декора со старым "Националем", но очень кудряво и все это какой-то не русский модерн, какая-то нефтяная роскошь.
Вечером прочел в "Российском колоколе" во-первых, собственный отрывок из дневника. Все говорят, что это интересно, но и мне, как ни странно, это тоже интересно. Период действительно интересный - защита диссертации и статья в "Компромате". Потом прочел очень занятный материал о встрече Татьяны Толстой в германии с эмигрантами. Молодцы ребята, они ей спуску не давали, не чинились перед знаменитой писательницей. Здесь еще и расстарался очень ловкий едкий Сережа Дебрер. Когда читаешь подобные материалы, начинаешь ценить профессию журналиста.
"Вопрос из зала:
- Нет ли вины руссийской творческой интеллигенции, к которой как к совести всегда прислушивался читатель, в том, что около 30% населения голосуют за коммунистов?
-Ваш вопрос как бы наивный, - снисходительно усмехнулась героиня вечера, удобней умещиваясь в тесноватом ей кресле. - А как вы себе представляете: что должна делать интеллигенция? - И, видимо, запамятовав, что ее только что представляли, как особу голубых кровей, перешла на язык, более ей, вероятно, доступный аудитории.
- Интеллигенция ломанулась туда, где кормят. И виноваты в том те, у кого есть деньги, они ими расшвыриваются направо-налево, не позаботившись, о том, чтобы проплатить творческой интеллигенции за поддержку реформ. Ей заплатишь - она и будет двигать либеральные идеи. Виноваты те, у кого денег много, а им жаль, дуракам!" К Кудрину это относится или к самому В.В.Путину?
10 сентября, воскресенье. Опять налетела какая-то лихоманка. Я это почувствовал утром, когда проснулся только в одиннадцатом часу - долгий сон верный показатель для меня начала заболевания. Но терафлю, которое мне обычно в самом начале помогает, не было, выбрался в аптеку только в двенадцать часов. Жив в ломоте, в ознобе в чиханье. Только вчера все было хорошо, я даже удивлялся, что чувствую себя бодро и естественно, в уме бродили какие-то планы. Но это особенность нашей профессии, по крайней мере, моего сознания: ничего невозможно делать, кроме как читать, смотреть телевизор и разговаривать по телефону. Правда у меня иногда бывает и так, что к вечеру я расхаживаюсь и начинаю что-то делать. Что-то делать для меня - это только продолжать писать свой роман, который стоит по совершенно неизвестной для меня причине. Но пока такого прилива сил у меня нет. А вдруг? Вечером, около девяти во время "ЧП за неделю" по ТВ вдруг раздался звонок от Саши Неверова. "ЧП" - это самая для меня интересная передача, факты, как таковые. Здесь все: социология, национальные проблемы, общественное мнение, генетический тип народа, его быт, психология, желания. Совсем не даром так любил Достоевский читать судебную хронику.
Еще видел сегодня две передачи: катающиеся на коньках "звезды" и реклама нового ток-шоу, которое будет вести Татьян Догилева. Первая передача - знаменитые фигуристы в паре с какими-нибудь молодыми полузвездами, звездами тусовок. Между пародией и светской жизни. Есть жюри: среди совершенно неизвестных мне лиц и бывшая балетная звезда -Чискаридзе. Совсем недавно его видел, он танцует уже не так как раньше, но той удивительной выразительности, которая всегда есть у Плисецкой, и которой достаточно, чтобы при продолжении артистической деятельности, над тобой не с мелялись, которой достаточно только кружить руками, увы, этого у председателя жюри нет. С Догилевой, судя по рекламе, тоже привычная наша тусовка. Я разглядел даже неувядаемого Якубовича Одни ведут передачи, другие в передаче - статисты или гости, потом все меняются местами. В общем, вдруг подумал, что недаром актеров не хоронили в освященной земле, что-то в их природе есть лживое. А ведь только вчера, вернувшись из Института, я вдруг вперился вперился в фильм-спектакль 1952 года "Лес". Это спектакль бывшего Ленинградского БДТ. Какой Меркурьев, какой Борисов, какой Толубеев, какова Тимме в роли Гурмыжской! Разве и их нельзя хоронить в освещенной земле!
Так вот, о чем звонил Саша Неверов. Начался разговор с того, что надо бы написать страничку в Литгазету о времени Л.И.Брежнего - какой-то юбилей у бывшего генсека. Я обещал, а потом в разговоре вышли на так называемых диссидентов. Многих я знаю, но ко всем и к этой проблеме отношусь своеобразно. Не люблю я их профессиональных борцов за лучшую долю для народа и себя.
11 сентября, понедельник. Внуково. Делать нечего, чтобы не горевать, приходится работать. Утром позвонил Вл.Ефимович. Как ни в чем не бывало спрашивает: "А во сколько, Сергей Николаевич, вам нужна машина?" "А она мне но нужна, я больше на институтской машине ездить не буду, а причину я вам объясню, когда приеду обратно".
А уже в 2 часа звонок от Стояновского. Он позвонил мне на сотовый телефон, наварное с городского, служебного, позабыв, что только что они меня сотовой связи лишили, перестав выдавать мне не.... карту на телефонный тариф стоимостью в 20 у.е. Миша говорил в обычной своей плачуще-сочувственной манере. Как раз сегодня я думал о том, что всё случившееся в Литинституте, вся нахлынувшая атмосфера напоминает мне что-то хорошо знакомое. Эти же тихие деликатные голоса, та же мягкость, а за ним жестокий, непоколебимый бюрократический порядок - ничего чужим, утаптываем свое место.
Миша передавал меня старой историей - меня, Б.Н.Т., Цареву и СП. хочет видеть какой-то инспектор РУБОПа - и непременно сегодня. С чистой совестью, так и не найдя за полгода с первого сообщения Мих. Юрьевича об этой организации - Миша у нас связной по неприятностям - ничего, чего мне стоило бы бояться, хотя живем в Шемякиной стране и недругов у меня от бывшего председателя комиссии по помилованию до членов Общественной палаты - тьма. Трясешь-трясешь память, и ничего, чем мог бы заинтересоваться РУБОП, не находишь. Я представляю, как наш ректорат, млеющий от любого звонка сверху и путающийся от любой бумажки, которую готов, не читая, принять к исполнению, наложил в штаны. Поэтому и М.Ю. прекрасно знал, что я сегодня же вечером улетаю, но всё же позвонил, вместо того чтобы отбиться самому, и спросил - не смогу ли я прибыть к 3 часам в институт.
В это время я жарил мясной фарш с луком и варил макароны "Мокша", чтобы оставить нахлебникам. - "Нет, не могу", - ответил я, раньше четверга никак не могу.
Это всё тот же РУБОП, о котором так любил в разных местах прилюдно и в междусобое, почти интимно, говорить Миша. Скорее всего, какая-нибудь анонимка, которую надо закрыть. Но, естественно, дальше и настроение поездка будет почти испорчена. С удивительной быстротой, меньше чем за час, - надо привыкать к жизни простых, несановных людей - без машины, на метро и автобусе добрался до Внукова.
Видимо, многие рассчитывали на московские пробки, на заторы - приехали раньше назначенного для всех срока. Вот она особенность клуба: уже не только мимолетное удовлетворение от встречи со знакомыми людьми, но еще и предвкушение разговоров с ними, обмолвов, общности, объединенной мысли.
Долго сидели, пили кто кофе, а я шоколад, разговаривали - о чем? Все о своем и все об общем. Лена Богородицкая, ее муж Андрей, совершенно замечательным и редкого внутреннего спокойствия мужик, как с такими мужиками бывает - он и платил, сидела за столом Вера Голубицкая и Геннадий Петрович Воронин.
А потом я вдруг вгрызся в Н.И. Рыжкова. Но здесь тоже есть свой сюжет. Уже несколько дней у меня восьмой номер "Нашего современника" с моим дневником. Я опять сожалею, что не видел гранок и там осталась совершенно не нужная, и в цельном контексте уже подлая - потому что из чужих уст - инвектива против Руслана и Андрея, людям, которым я многим обязан, и вот, проглядывая еще раз журнал, я наталкиваюсь на огромный очерк "Суверенитет по-прибалтийски" Николая Рыжкова. Я сначала даже растерялся: тот ли Рыжков, вперился и за утро, еще не поднимаясь по обыкновению с кровати, все прочел.
Больше всего меня интересовало два вопроса: как возник импульс и кто помогал собирать материалы? С этого я и начал.
Весь длинный, ждать поездки, шел наверное час, разговор пересказывать нет смысл, это не мои материалы и не мои наблюдения. Я думаю, что если это еще не напечатано, то напечатано будет. Здесь интересные сведения о начале Азербайджано-армянской войны, ощущения очевидца, детали, которые невозможно выдумать, и из которых состоит подводная история. Потом разговор перешел на диссидентов, на ситуацию, предшествующую развалу СССР, на землетрясение в Армении, разговор И.И.Рыжкова с премьер-министром Швеции по еврейским выездам. Такие подробности. У Н.И. интересные данные по геноциду и холокосту в Прибалтике. Количество истребленных евреев на каждую прибалтийскую душу. Попили еврейской кровушки просвещенные и цивилизованные эстонцы, латыши и литовцы.
Все казалось бы в стабильном мире зыбко и переходило в разные руки и .как мало мы знаем и помним, чтобы подлинно судить об истории. Н.И. приводит любопытнейшие рассуждения и документы о Клайпеде, когда-то Клайпедской области РСФСР, когда-то Мемельском крае. Боже мой, сколько же эти безумные, самоуверенные демократы отдали добытого и завоеванного нашими предками и тяглом народа!
Что полет? Как полет. Новенькая, с иголочки, международная часть Внуковского аэропорта. Я с любопытством наблюдал: снимут ли девочки на контроле ботинки с бывшего и узнаваемого премьер-министра? Сняли.
Теперь пропускаю полет, поездку, когда меня укачало, разговоры с Леней Монастырским, моим старым приятелем, теперь всплывшим в качестве советника Общественной палаты, наш самолетик, который мужественно сал на летное поле. Город почти невидимый из автобуса, цепочка огней поперек реки: старая плотина Днепрогесса и .... Перескочу к главному. Я все пишу и пишу не людей, а фон, но, может быть, с этого фона и начнут проступать люди? Таков уж творческий метод.
С чемоданами, не строго, но по возможностям и ранжиру, кто-то в легковых машинах, основная масса в автобусе - сразу повезли на остров Хортицу, в тот знаменитый ресторан, где Кучма встречался с Путиным.
Хозяином сегодняшней встречи был директор огромной фирмы ЗапорожСич А.В.Богуслаев. Об этом еще придется говорить, но это огромное экономическое княжество, которых было много в СССР, со своими заводами, базами отдыха, своими пароходами на реке, своим самолетом регулярно летающим в Москву, со свовйи даже по всей области телевизионными станциями и вещанием - оно осталось.
Пока - ресторан огромный, пустой от посетителей. Церемония ужина была не очень длинной, по моим сведениям оказались невостребованными несколько мясных перемен. Но - если бы я знал названия всех блюд, которые подавали. Я даже не знаю, с чем сравнить. Но уж во всяком случае не с Кремлем, с его скучной едой. Может быть, это пышная и разнообразная еда уже давно конкурирует с лучшей кухней мира, а я просто об этом не знал? И в первую очередь, какое сало трех сортов, какие фаршированные щуки и жареные рыбы, какие колбасы, какие блинчики с красной икрой, малосольные огурцы с медов, взвары... На слове "взвар" понял, что повторяю экстатическую интонацию Гоголя. Я не думал, что у него литературные описания, гастрономические фантазии - нет, застольная сложнейшая и тихая жизнь, не обмелевшая с годами. Застольные речи пропуская. Всё, естественно, держится на невероятном авторитете Н.И. Рыжкова и спокойном мудром Л.И. Абалкине.
Поселили в очень неплохой гостинице. Раньше это было общежитие областной Партшколы.

2 сентября, вторник.
Вчера мельком, светящимся на ночной реке пунктиром видел Днепрогес - легенду минувшей советской жизни. Сегодня в программе и посещение заводскою музея, и посещение Днепрогеса, и прогулка по реке, и заседание Клуба.
Я понимаю, что я последний летописец минувшего, но чтобы всё описать подробно и увлекательно, боюсь, надо и жизнь на это положить и иметь несколько помощников. Но каков мог быть графоманский опыт: жизнь в формах жизни.
Сначала, тем не менее, общие наблюдения. Это в моем сознании Запорожье, в котором Днепрогес - вечный город, потому что слышу о нем с детства, с первого класса, а широкая картинка с линейным урезом плотины - чуть ли не из букваря. Но все не совсем так: была Александровская крепость напротив Днепровсккх порогов, построенная по приказу Екатерины, в советское время. Определенная планом ГОЭЛРО, построена тогда была чудо-плотину и возле нее сад-город. План этого рабочего соцгорода - замах в будущее - получил золотую медаль на Парижской выставке.
Потом я видел город с реки; фантастический конгломерат фабричных труб, марсианская картина. Пейзажи города вошли в романтические городские кадры "Весны на Заречной улицы", кинематографисты, решают что и как выбирать.
С реки желто-зеленое облако, поднимающееся над городом, шесть или семь огромных заводов: сталелитейные, даже какой-то химический. Город стоит под вектором основных ветров. Экология ужасная. Город вроде бы планировали ставить на другом берегу. Сталин спросил: "Сколько рабочие будут ездить до работы?" "Сорок-сорок пять минут". "Надо не больше пятнадцати". Мысль-то очень верная. Но Сталин, говорят, ткнул пальцем. Никто не спорил. Никто до этого не поднял простейшую мысль об экономии времени у рабочих, потопу что не только работа, но и жизнь требует времени. Инженеры? Впрочем, на Сталина стараются сейчас свалить всё.
Попадаются, правда, иные точки зрения. "Весь экологический опыт России свидетельствует в пользу огосударствления. Наиболее динамичными в экономическом отношении периодами ее истории были времена усиления государственничаских контрреформационных тенденций. Понятием "экономическое чудо" можно характеризовать хозяйственное развитие страны в периоды правления Александра III и И.В. Сталина. Констатация данного факта позволяет говорить об огосударствивши как определенном принципе развития Российской и мир экономики". Это из статьи Вардана Багдасаряна в "Нашем Современнике". "Мотор-Сиг". Раньше, во времена СССР, назывался по-другому, длинно, объясняя некоторые виды деятельности. Объединению - это советское название - уже 100 лет. Описать и разъяснить все надо человеку не с моими мозгами. Вкратце: огромные КБ, опытное предприятие и завод, а м.б. и ряд заводов по производству авиационных моторов. Ниаколько конкурирующих тогда, при советской власти, подобных предприятий обслуживались все нужды страны: аэрофлот, армия, флот "оморяченные моторы ". Цифры, если я не перепутал, были Внушительные - 4,5 тыс. Сейчас - 1,3 тыс. И для сегодняшнего времени, с боингами на линиях это много. Но половина самолетного выпущенного страной парка, летает сейчас в Азии и Африке. Да еще перекачка нефти и газа и пр. и пр. Приспосабливаясь к новому времени, завод сейчас выпускает все от мясорубок и мини-тракторов до моторов к самым передовым во всем мире российским вертолетам. Кооперация с более чем 400-ми российскими предприятиями. Сам музей не описываю. В нем даже мотоцикл - тоже своего производства. Не описываю и производство - еще недавно секретно. Средняя зарплата по заводу - 250-270 долларов. Кстати, 5 долларов я опустил в хромовую копилку, когда возили в собор Андрея Первозванного. Сам храм - Низкое ампирное здание с позолоченным, но как-то странно нахлобученным куполом. Рядом стоит колокольня. Оказалось раньше кинотеатр им. Чапаева. После модернизации получился храм. Собственно называют памятник - хорошо и мощно - Андрею Первозванному, первым, званный, оказался не хрупкий и высохшим евреем, а микеланджеловским пророком.
Ничего так не символизирует невероятной сложности жизнь, как рассмотрение современной техники. Когда понимаешь, что такие вещи, как "мотор" это сложнейший конгломерат деталей, когда фюзеляж это не только некая покрышка и с окошками в ней, но и еще чудовищное соединение внутренних деталей. Как все это разъять, как все это сепарировать. А куда денем мы историю?
Во время экскурсии по заводу Вячеслав Александрович Богуслаев рассказал интересный факт из истории завода. Это когда в 36-м или 37 году вдруг "как врагов народа" посадили всю бригаду, собиравшую новую модель какого-то двигателя, то директор (имен я как всегда не помню) сел на свой самолет и добился приема у Сталина. Естественно, мотор был дороже амбиций юного опричника. Но куда денешь из истории даже волю Сталина. Разве всё это забудешь? Разве всё это разъединишь?
13 сентября, среда. Утром еще что-то сочинял в блокнот, потом завтрак и первый пункт нашей программы - "круглые столы". Силы брошены немалые. 1."Экономическое сотрудничество России и Украины". Здесь ни мало, ни много - знаменитый экономист и академик Л.И.Абалкин - все люди "с лицами, известными всей стране", в качестве аббревиатуры изобразим это так: ЛИВС - Генрих Васильевич Новожилов, дважды герой Соцтруда и создатель знаменитых ИЛ-ов, П.И.Бурак директор института региональных экономических исследований. 2. "Славянское единство и молодежь". Опять кроме Михаила Ивановича Кодина, тоже человека очень опытного, опять и Игорь Владим. Касатонов и Борислав Милошевич - тоже ЛИВС. 3."Наука, культура, искусство - основа духовного единства братских народов России и Украины". Здесь силы пожиже: Елена Всеволодовна Богородицая, которая оказалась довольно жестким полемистом и я. С нами еще Юра Строев из "Говорит Москва", Виталий Розе из Ленинграда и Валерий Сдобняков, который редактирует Нижегородску "Вертикаль".
Потом выяснилось, что все эти "столы" прошли, хотя и не совсем по темам, но удивительно по делу и достаточно энергично". Например, Милошевич и Касатонов рассказали, что "даст" Украине вхождение в НАТО, а люди эти очень подкованные в вопросе. Я, например, после довольно долгой процедуры взаимного представления, а здесь директора местных театров, председатель отделения СП Украины, писатели и писательницы, главный дирижер филармонии, я начал с того самого стихотворения, написанного во время первого моего набора, когда писали этюд "Лошадь в Городе". Какой-то паренек с Украины написал стишок. Самое время его процитировать, но надо бы найти. Дальше все по внутреннему озарению: кому это надо? Почему за последние 20 лет в литературе нет шедевров? Кто от этого выиграл и т.д. Мысли-то, может быть, не самые новейшие, но аргументация была личностная и захватывавшая меня. Потом, когда местные писатели стали читать - о, писатели, конечно, уже при всей своей любви к России уже на стороне власти и силы, - показывая нерушимую любовь и лирические особенности своей мовы "Некрасивую девочку" Заболоцкого на украинском языке, очень удачно вмешалась Лена Богородицкая. В этот момент я очень отчетливо представил себе, как она треплет своих оппонентов в суде или в арбитраже. Что касается перевода, то, даже смутно понимая язык видно, что в нем есть лирический ресурс для страсти и волнения. Обидным мне показалось, правда, что в переводе "лягушонок" оказался "мышонком". Здесь другой портрет и другая волна ассоциаций. В принципе все говорили, может быть за исключением невысказанной, но деликатно обозначенной особой позиции писателей, в одну дуду. Резко, правда, сказала Лидия Клименко, местная русскопишущая поэтесса. Русский язык изгоняется, выкорчевывается, есть стремление изменить ситуацию, когда больше половины страны говорит на русском. Сказала она это довольно резко.
Тут, как никогда, я понял, как надо сбивать общественное мнение. Что вот эта работа, которую проводили мы и за другими круглыми столами, они ни за что не пройдет даром. Надо вооружать народ и аргументами и собственной энергией и запалом.
Ну, вот мы все и на легендарной Хортице. Здесь три или четыре аттракциона: несколько лет назад почти под плотиной нашли кладбище кораблей середины ХУШ века: казацкие подлинные чайки и казенная "Бригантина", сделанная здесь же на порогах на верфях. Вещи удивительные, много говорящие о времени. Я невольно вспомнил знаменитый корабль "Ваза" виденный мной в Швеции. Там, правда, и корабль побольше и чуть постарше, но там была и государственная поддержка, и государственная заинтересованность. А в конечно итоге дорогой, приносящий доходы аттракцион. Тут же, когда археологи нашли уникальное "кладбище кораблей", случайно размытое весенним сливом с плотины "Днепрогесса", государство не заинтересовалось. Наша культура тоже не заинтересовалась, а может быть, испугалась, потому что при предполагаемой дележке, начали бы действовать законы о культуры - никому ничего, а мы то уж знаем наш славянский характер: не важно, что мне плохо, важно, чтобы у соседа корова сдохла. Вот тут все и заговорили, о том, что денег на этот подъем двух кораблей дал Андрей Макаревич. Вроде бы он, тоже экстремал, перечислил в фонд этого подъема деньги от концерта в Днепропетровске. И помалкивал, никому ни слова. А ведь, говорят, человек не самый щедрый и разгульный. Кораблики стоят сейчас на металлических стапелях, идет их неторопливая реставрация. Я подумал, что даже песни Макаревича со временем могут забыться, а вот маленькая табличка с его именем, если в народе есть чувство благодарности, будет еще долго на музейных стапелях.
Потом показали "казацкий цирк" - пляски, вольтожировку, все красиво, мощно, почти по настоящему. И девочки с парнями плясали, и кони скакали. Потом аттракцион изменился: началось посвящение в казаки и "испытания". Первым вышел Ал.Ал.Алтунин, Председатель Совета Национальной Фондовой Ассоциации. Ал.Ал. мужчин еще молодой, но массивности знаменитого тяжелоаталета Жиботинского. Давали ему в руку веточку, а потом кнутом эту веточку перерубали. Я представил себе, что для этого нужны нервы крепкие. Выдержавшему это психологическое испытания, давал чарку на сабле. Кружка была большая, но по своему опыту я узнал. Что наливали не очень много. Я то вообще попросил налить поменьше. Но Боже мой, какой это был замечательный, как мед, самогон. Как можно догадаться на "испытания" пригласили и меня. Но перед этим очень мужественно, не моргнув глазом, прошел все это с кунутом и самогоном чемпион мира по шахматам. Получился запорожец лучше всех в мире играющий в шахматы.
Только хорошо узнав людей, следует начинать их судить. В самолете, когда летели обратно, я сидел вместе с Карповым и Леной Богородицкой. Рассказано было очень много всего. Об аэрофлоте.
Потом уже выкликнули меня. Но мне предназначалась роль несколько шутовская. Завязывали глаза, пугали, вроде бы били кнутом, вроде бы когда я шагнул на шаг назад то подо мной оказалась лужа. Все было очень весело. Шапу с меня сбивали, завязав глаза. Потом я пил самогон, Замечательно, Потом забрался очень лихо, вспомнив себя в юности, на лошадь. Тут ко мне подошли с телевидения. Вопрос был такой "Сергей Николаевич, вы москаль, а теперь стали и запорожским казаком. Как вы к этому относитесь?" "Я очень рад такому обстоятельству: оказывается, не только еврею можно получить двойное гражданство".
После этого кормили здесь же, в курени. Были, как обычно, интересные и сильные речи. Улетали с аэродрома Мотор Сич. Провожал Вячеслав Александрович и его помощники. Еще днем всем подарили по серебренной монете - 10 гривен. А в Москве, когда выходили из самолета нам всем еще дали по пакет: шмат соленого сала, две банки меда, большая бутылка горилки. О, Украина, ласкова любовь моя!
14 сентября, четверг. В институте допрос в три часа встретился со следователем. Похоже это обычный дознаватель, просто собирающий документы. Встречала происходила в моем бывшем кабинете, который мне совершенно не кажется когда-то моим, просто чужая комнта. Была Людмила Михайловна, М.Ю. Стояновский. Перед этим я заходил к БНТу и попросил его поприсутствовать. Мой аргумент: готовьтесь, и вас ожидает точно такая же процедура, когда закончится срок, а может быть и раньше. БНТ пока сослался на занятость. Письмо, подписанное неким неведомым мне выпускником ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,, очень похоже на то, что уже приходило в министерство перед сами выборами. Но есть кое-что и новенькое. Например, что выборы ректора сфальсифицированные, и Тарасов тоже Есинская команда, его ставленник. Есин по-прежнему руководит институтом и всеми в нем процессами. Если бы кто-нибудь знал, какая военная таинственность сейчас царит в институте, как мало знает, о чем ни будь этот Есин, как тщательно от него опытного в хозяйстве и администрации человека пришедшие новые люди и старые люди тоже, подчиняясь новым правилам, скрывают.
Собраны все, в основном хозяйственные, т.е. доступные фантазии. Например, что у Есина в Подмосковьи четыре дачи, которые он построил на ворованные деньги. Увы, ребята, только две, собственно Есинская и его брата, которая уже существовала в семье еще до того, как Есин стал ректором. О том, что у Есина есть человек, приставленный к его собаке. Но собака сдохла (умела) более года назад. И многое другое о том же. Насмотревшись сериалов и детективов, люди говорят о денежных потоках, не представляя, что это такое и какими они могут быть в крошечном институте.
Интересно вот что: посвященное в основном хозяйственным вопросам письмо очень удачно обходит фигуру хозяйственника - Владимира Ефимовича Матвеева. Почему он не входит в банду? Интересно и другое, собрав сведения, вывез ли Есин из общежития какую-то мебель или не вывез, автор обходит вопиющее. Многие годы в общежитии лишь на условно коммерческих условиях проживают и два проректора и многие преподаватели. Это притом, что здесь-то как раз коммерческие деньги, которые идут на зарплату. Казалось бы, еще один захватывающий факт: многие годы в институте, существовал неизвестно на каких условиях театр, который пользовался институтскими помещениями, как репетиционной базой и вообще существовал от дельно, не платя никакой аренды. Или другое на каких условиях существует в институте еще параллельно с редакционно-издательским отделом коммерческое издательство? Или еще, наделав столько ошибок в таких важных обвинениях как денежные потоки и перевод их за границу, автор вдруг очень точно перечисляет всех будто бы родственников Есин, работающих на ответственных должностях слесарей и рабочих по двору. Откуда такая осведомленность в мелочах? Кто "сдал" эту несуществующую родню?
Для всех нас, в том числе и для С.П. ясен, как день, его автор и участвующие в этой акции недовольные люди. Также ясно, что автор письма подставное лицо. Кстати, дознаватель, которого зовут Игорь Анатольевич, уже сказал, что десять дней, телефон, указанный в заявлении, молчит. Только вчера ответил. Сам автор в настоящее время лежит в больнице с инсультом, но вроде бы с ним обещал встретиться некий президент этого Общества выпускников Литинститута. Боюсь, что этот президент придет в театральном гриме.
Попутно пришедшая нечестивая мысль: если письма, о котором раньше все время говорил и говорил Стояновский, еще не было, то оно, наконец-то появилось. А вдруг спросят у сына летчика, где оно, где этот самый РУБОП?
После всех последних всех событий, после выступлений во время выборной компании, я имею право на подозрительность.
Вечером, вернувшись домой, принялся читать к семинару большую повесть Аэлиты Евко "Качели".
Основная сюжетная идея не изменилась с прошлого года. Я иногда думал, что Аэлита все же оставит прежний текст и напишет что-то новое. В первую очередь меня смущала невероятная сложность поставленной перед нею задачи. Это попытка совместить историю молодой женщины, теперь она не Олеся, а Ася и и ее матери. Чувства и предчувствия, истории вбирающие одна другую. Поначалу все было очень хорошо, у меня даже мелькнула мысль о неком новом литературном шедевре. Но постепенно начали попадаться более слабые куски, ослабляющие текст. Кое-что я даже начал редактировать. В принципе-то это очень мощное местами письмо, пропущенное через себя, но девочке не хватает опыта уложить всего, что она узнала о жизни и что прочувствовала.
Параллельно, когда устал, смотрел что-то по телевизору.
15 сентябрь, пятница. Утром довольно скоро закончил читать текст Аэлиты. Потом, когда В.С. проснулась, пока завтракал, ел пшенную кашу, пил чай все время думал, что же мне с этой повестью делать дальше, как ее обсуждать. На второй половине текст сломался, пропала "пыльца с крыльев бабочки", пошли встречи героини с парнями. Здесь чувственная эротика все время соприкасалась с удивительной искренностью и внутренней чистотой героини. Обо всем Евко пишет с ласковой влюбленной горечью. Здесь Игнат, Антон, Николай кто-то еще, у каждого эпизода свой сюжет и всегда довольно чувственный. И все это как бы отделилось от героини, от предыдущего сюжет и зажило свой самодостаточной жизнью.
Утром все время угнетало обещание, данное Неверову. Но мыслей особенно никаких не было. Я ведь, в отличие от В.С., никакой не политик. Но на всякий случай спросил совета у нее. Немножко поговорили, она напомнила мне, что существовало два периода. Он также полагает, что смещение Хрущева был процесс необходимый. Потом Брежнев стал старым человеком, волей которого начало управлять окружение. Я в этот момент думал, что так ладно и так, как надо, мне никогда не написать. У меня прежде, правда, был уже план некого текста с рефреном " но кому это было нужно?". Это о бесплатной жилплощади, о стоимости хлеба и молока, о гонорарах для средних писателей. Кому это было нужно. Но во время, когда это было придумано, я за компьютер не сел и текст, как всегда бывает, переродился. Таким через пятнадцать минут, с начала записав, я его и продиктовал Александру Неверову. Про себя при том, думая, как хорошо, что в Литгазете у меня появился "свой", хорошо знающий мои возможности редактор.
Сюда текст для Неверова.
В четыре часа провел семинар для 5-го курса. Народа пришло мало, пятикурсники в пятницу не учатся и нахватали себе работу. У меня было два оппонента Женя Ильин и Роман Подлесских. Основное они улавливают, сломы в тексте, массу нереализованных возможностей, лишних деталей. Талантливая девка, а диплома нет. Возможно, это я их распустил, тем более, что Аэлита вообще как-то стремилась отойти в сторону, возможно, что-то свое ей внушали на кафедере у Ю.И., где она подрабатывала лаборантом.
Во время семинара по сотовому позвонили из издательства. Страна вступила в какое-то соглашение и во избежания судебных процессов мне из дневников надо снять ряд характеристик, издательство побаивается. Вот оно и пришло открытое время цензуры. С другой стороны, когда дело с анонимкой закочится и прояснится, я ведь тоже подам в суд. По крайней мере, мысль на Ученом совете инициировать Тарасова, защитить честь и достоинство ряда сотрудников у меня есть.
К семи часам вместе с Юрой Авдеевым пошел на премьеру в театр Дорониной. Здесь сегодня "Женитьба Белугина". Я вдруг недавно понял, что мне достаточно одной газеты, достаточно одного театра. Я так радовался, что спектакль получился. Театр, кстати, был полон. Началось все с аплодисментов - это Сереб(?). Уже где-то ко второму акту возникла мысль, что Доронина и ее театр этот пожар безвременья, пожалуй, перешли, перестрадали и из хаоса школ, театров и студий вынырнули вдруг академическим не только по наименованию театром. Они оказались хранителями мастерства и школы Островского даже в большей мере, нежели Малый театр. Второе, что здесь прошел какой-то новый экзамен Т.В. на режиссуру. Уже объявился и выкристаллизовался до полной ясности опыт: предельная ясность и без единого пустого слова. Как все у актеров наполнено и ярко. К
После спектакля, по традиции, обмывали премьеру. Но был и еще один праздник - 12 ЕЕ день рождения. Еще один год, в этот день я все в той же столовой на 6-м этаже. Столы стоят буквой "п", кажется, и меню не поменялось с прошлого года. Огромное блюдо с холодцом, с него, с холодца Татьяна Васильевна и начнет, на подносе большие куски фаршированного и запеченного мяса с картошкой. Как правило, все пьют водку, но есть кто и не пьет. И люди все те же. Андрей Чупченко, игравший в Белугине главную роль, стал заслуженным артистом. Похоже, он с женой, он тоже актриса, ожидают второго ребенка. Максим ....лауреатом премии имени Виктора Розова. Все те же любимцы Дорониной Мардасова и Любовь Стриженова. Я начинаю привыкать к актерам этого театра. Один театр, одна газета, одна любимая программа на телевидении. Есть лица и молодые. Это и Константи Сергеевич совсем молодой человек - художник по костюмам, и еще два молодых красавца актера:
Когда по бесконечным коридорам из фойе мы с Авдеевым шли на шестой этаж, то где-то краем глаза увидели, как уже после всех улыбок, поклонов и горы цветов Доронина с актерами, участвовавшими в спектакле, "разбирала полеты". Стоял львиный рык. Уже никакой благостности. Это было сильно, как кусок страсти. Любите ли вы театр? Нас как ветром сдуло
Как обычно на таких праздниках Татьяна Васильевна дарит всем маленькие подарки, к премьере. На этот раз она была на юбилее Малого театра и привезла оттуда памятные книги, блюдо, видимо, в ее хозяйстве был еще целый ворох милых сувениров. Вот так и надо жить, я тоже соберу как-нибудь побольше из дома мелочей, которые так милы в молодости и так мало стоят в зрелые годы и все начну раздаривать ученикам. Выпускники Щепки, училища Малого театра получают "по праву" Малотеатровские сувениры. Как все это делается, каждый будет потом вспоминать те особые слова, которые при этом сказала ему Доронина. И последнее, ну вот и я получил самое лестное в моей жизни предложение: стать помощником худрука МХАТа имени Горького. Как у Табакова Смеляский. Место классика. Отсюда только в бессмертие, только на Ваганьковское. Нужен ли я ей или нет, не знаю? Но единственная, - конкретно позаботилась. Мы вам положим что-нибудь 25 тысяч рублей.
16-17 сентября, суббота, воскресенье. Последняя неделя прошла под знаком постоянных скандалов и трагических происшествий. Главное из них, наиболее страшное, это арест 15 депутатов в Тверской области: коррупция во главе со спикером замешены в областной коррупции: тарифы, аренды, отвод участков под строительство. Все остальное - даже лишение депутатов мигалок и "флажковых номеров" на автомашины это мелочь. К убийствам, поджогам, кровавым разборкам мы уже привыкли. В Красногорске, под Москвой, взорвалась станция перекачки канализационных вод, нарушен, видимо и водозабор, питьевой воды в городе нет, ее выдают три раза в день по часу, ели-ели удалось предотвратить спуск фекальных вод в Москва-реку. Убили в Сокольниках первого заместителя министра финансов Андрея Козлова, который курировал в частные банки и много из позакрывал. В связи с этим пресса испугалась, и кое-что разъяснила, а именно, что через эти маленькие коммерческие банки отмываются миллиардные деньги - огромные. Федерального министр еще пока не убивали.
В Обнинск ехал медленно, заезжая в "Перекресток" и во все хозяйственные магазины. В воскресенье вечером был день больших заготовок: засолил целую банку собственной петрушки и с собственным чесноком сделал две трехлитровых банки перетертых с чесноком помидоров. Завтра займусь яблоками, которых с дачи привез три сумки. Время провел замечательно: Витя, который уехал на электричке еще вечером в пятницу, вкачал из подвала воду и натопил баню. Значит в субботу баня, а перед этим занимался дневником, собрал остатки огурцов, пожег ботву, проверил, как покрасили мне сетку на заборе. Читал работу Артема Сухонина "Рассказ о Боге Тьмы". С этой работой Артем поступал в институт, и брать мне его не очень хотелось. Это фентэзи, так мне ненавистное. Парень учится платно. Довольно тщательно, с карандашом в руках я занялся только стилистикой. О содержании спорить не буду, объявлю декоративно.
18 сентября, понедельник. Ездил в Олма-пресс вместе с Галиной Степановной. Мне передали мою огромную, после сверки рукопись, с большим количеством карандашных пометок - это все связно с политикой, с возможностью кого-то из моих героев подать в суд, устроить скандал. Судя по всему, читал, кроме рецензентов, местный юрисконсульт. Все это мне напомнило чтение на радио программными редакторами, мелочно, без понимания контекста. На всякий случай. Цензура, конечно, не возвращается, хотя о ней говорят постоянно, но поле политической свободы уже сужено. Все пометки в рукописи в основном касаются характеристик Путина и высших чиновников. Ничего государственного не касайся!
В тот же день дома я часов шесть просидел за столом, считывая только отмеченные места. Просмотрел 500 из 850 страниц. Кое-что поправил, самые сильные выражения смягчил. На Московскую книжную ярмарку, как планировалось, книга опоздала, но, тем не менее, как я благодарен издательству за эту вовсе не коммерческую работу. Значит, это кому-нибудь нужно. Естественно, главный мотор здесь и Г.С. Кострова. Все мои дневники могли вообще почти все утонуть, и моя жизнь писателя покатится в другую сторону. Дневники меня захватили ужасно. Возможно, как более легкий вид по сравнению с романистикой работы.
На обратном пути, из издательства, заезжал на работу, в институт. Взял к завтрашнему обсуждению работу Пети Аксенова. Что же это за семья, если одного сына называют Петр, а другого Иван. Для поездки в Ленинград мне, оказывается, нужно купить билет за свой счет или за счет института. Завтра буду писать заявление Тарасову. В институте меня ожидала книжка с повестью дипломной работы Андрея Коротеева "Пришлые люди". Мои уже взрослые ученики дают о себе знать. В тот же день вечером позвонила Лена Нестерина - она написала роман, хотела бы, чтобы я его прочел. Это тот же выпуск, что и Андрей.
Состоялся довольно любопытный разговор с Б.Н.Тарасовым. Я рассказал ему, как я вижу это письмо, и какие в нем определяю векторы, потом ответил на вопрос, почему мы разошлись с Минераловым, с которым когда-то были в добрых отношениях. В том числе высказал мысль о том, почему нашу профессуру, которая так активно ездила в начале перестройки читать за границу, перестали приглашать. В том числе и потому, что читала она довольно скучно и не глубоко.
19 сентября, вторник. Теперь вторник для меня центральный день недели, потому что новый курс, новые студенты и, главное, мне интересно и увлекательно с ними работать. Теперь это стало приносить радость, и даже счастье. Я хорошо к семинару подготовился, все продумал, подобрал, как я обычно делаю, несколько цитат о творчестве из мировых классиков. На этот раз это были цитаты из "Казановы" Стефана Цвейга. О последней степени выписанности смысла и об отношениях писателя и правды жизни, т.е. самой жизни. Место писателя все же за столом - жизнь изучается им опосредствено, только жуиры живут ради того чтобы жить. Приятно, что и ребята были к этому готовы. Опыт, который я позаимствовал у Седых, обязательно назначать двух оппонентов, оказался плодотворны.
Обсуждали работу Пети Аксенова о "искателях", людях которые ведут поиски останков бойцов и противников в ВОВ и рассказ Артура С........, который мне не нравился еще во время приема. Понятно, что мнения разделились. Но интересно, что если ряду студентов то, что делает Петя тематически было не интересно, очень уж далеко и очень уж не сегодня, то другой половине все это было понято и близко. Для меня это был еще и повод поговорить о специфике чтения писателя. Можно не принимать вещь, но смысл и профессиональные качества надо всегда замечать. Здесь же выявилось несколько талантливых критиков. ,,,,,,,,,,,Тихоненко ?) меня просто поразил. Разбирая стилистику. он почти один в один наткнулся на те же примеры, что и я при домашнем анализе. Вдобавок ко всем облек это все в почти мою улыбчиво-ироническую форму. Острой и точной в суждениях оказалась еще одна из девушек - Абрамова. На следующем занятии мы разбираем ее работу.
Во время семинара прочли рассказ о первом семинаре, который блестяще по моему заданию сделала Маша Котова, студентка Приставкина, которая все же хотела бы ходить не к Анашенкову, а ко мне. Разобрал также два этюда "Чего я жду от Литинституа", которым я нагрузил ребят на первом семинаре.
В институте все еще идет расследование по поводу письма Ассоциации выпускников Литературного института, подписанного, какая и во время выборной компании неким Мурашкиным. Со слов следователя оказалось. Во-первых, эта ассоциация состоит из двух человек, оба, кажется, учредители. Этого самого Мурашкина, который признался, что не в кусе всего что в Литинстите происходит, а все делает со слов Дьяченко и, во-вторых, ассоциация состоит из двух человек: первый известен, второй этот самый Дьяченко. О человеческой низости я и сказать ничего не могу, это надо иметь такую своеобразную биологию и такую степень неудач, соединенных с невероятно завышенными претензиями. Достаточно сказать о его баллатировке на должность ректора. Вчера к следователю вызывали еще и Минералова и Надежду Васильевну Баранову. Это случилось после разговора Дьяченко со следователем, которого зовут Игорь Анатольевич(?). Баранова попала в "шайку". Это и понятно именно она с большим трудом насчитала ему 0,25 ставки, когда и этого не получалось. Воистину - опять, опять и опять - ни одно благодеяние не остается безнаказанным. Минералов видимо оказался в списке, как ближайший благожелатель. У меня здесь есть только два факта. Именно по его, тогда ученого секретаря, и Вл.И.Гусева, которые оба ездили по приглашению Дьяченко к нему в Киев, именно по их рекомендации Дьяченко и попал в Москву, в институт. Тогда он еще писал диссертацию. Надежда Васильевна пересказала мне разговор со следователем и ее и Ю.И. . Ощущение, что Ю.И. начал побаиваться, чем отзовется его слово. Вообще, наши мастера речи, когда дело доходит до доказательств, а не до голословных и энергичных утверждений стихают.
20 сентября, среда. День здоровья. Пришлось идти на массаж. Последний рентген так и показал: сильный остеохондроз позвоночника, массаж стоит 1000 рублей, надо 10-12 сеансов. Не уверен, что массажист хороший, но другого нет. Меня зовет приезжать к нему в Одинцово мой ученик Саша Карелин, который, судя по всему, не "гладильщик", но, хотя, как я знаю, он кое-кому из наших преподавательниц за определенные поблажки делает массаж, я, по своему обыкновению, завязываться не хочу, себе станет дороже. И это не потому, что так случится, а потому, что такой у меня характер.
В Венгрии продолжаются начавшиеся еще в воскресенье волнения, "народ", состоящий из оппозиции и хулиганов настаивают на отставке премьера. В Тайланде - государственный переворот, выступили военные. Венегерский премьер Ференц Дьюдь, который сказал в своей речи из-за которой и разгорелся весь сыр-бор- "Мы облажались". Этот парень не сдается . Все понимают, что это специфика "революции роз", много хулиганства и людей, желающих перемен во чтобы то ни стало, желающих власти в первую очередь себе или для себя. Это знакомо. Волнения вызвал некой специфической сеанс лжи из уст премьер-министра. "Мы врали народу полтора года о нашей экономике". А какое правительство не лжет, иногда ради того же народа, чтобы сохранить стабильность? Вот у нас в России самое правдивое в мире правительство!!! В Тайланде - премьер быстренько уступил и улетел в Лондон, где у него тьма собственности.
Утром писал роман и дневник. Вечером наметил чтение мемуаров Н.П.Михальской.
21 сентября, четверг. Почти бросив читать художественную литературу, я с такой страстью присосался к мемуарам Михальской. Это практически я убедил Нину Павловну написать продолжение своей книги воспоминаний. Уже тогда, по первым главам ее книги, мне показалось, что это не ординарное сочинение, в нем таится какая-то магия жизни. И я расшифровал эту магию - это магия жизни порядочного и достойного человека, добившегося в своей жизни серьезного результата. Здесь многому можно научиться, исключая, конечно, тех духовных качеств, которыми Н.П.обладает от рождения и которые могут стать только примером, - в частности стилю, памятливости, умению формулировать, прямоте характера, умению держать в уме повествование во все целостности. И, конечно, это интереснее любых фантазий наших не очень хороших беллетристов. Дальше Нина Павловна писать не захотела, ссылаясь на отрезок жизни, который был для нее плохим. Это плохое отчасти в новых главах выписано. Рад, что убедил Нину Павловну продолжить работу. Надо сказать, что продуктивность у нее в 80 лет замечательная - почти 100 страниц за лето.
В три часа состоялся ученый совет, с традиционно-скучной повесткой. Сначала Стояновский, в своей привычной манере трагического плача рассказывал о будущем лицензировании и аккредитации. Потом о наборое этого года говорила Лисковая. Потом БНТ напомнил о своем письме Путину и о том, что надо бы попасть в бюджет и планы 2006 года. В бюджет 2007 мы уже не попали, это знакомо. Вроде бы письму, у которого действительно много подписей самых первых в нашей культуре лиц, дан какой-то ход и есть надежда, что оно попадет к Фрадкову с резолюцией президента. Дай-то Бог!
Довольно долго сидел у Евгении Александровны в отделе кадров. Там же сидел и Скворцов. Я уже больше не считают нужным скрывать свои собственные размышления и об авторе письма, он известен, и дал расписку следователю, что говорит правду, а значит, теперь появилась возможность привлечь его к ответственности. Но главное о вдохновителях, об информаторах. Назвал Леве несколько имен и прямо сказал ему: "Как тебе не стыдно с ними дружить?". Сказал ему, что узнал одну его фразу в письме Крапивиной. Я почти уверен, что нечто подобное он сказал в разговоре с Минераловым или Смирновым. Правда, Лева сказал, что этим ребятам, которые " наконец-то прижучили" (Смирнов) он ответил. "Я слишком хорошо знаю Сергея, взять чужое они себе не позволит".От себя добавлю, что здесь может быть и не моральные принципы, а с детства смертельно боюсь и в первую очередь рефлексии совести, и вообще боюсь. Минералов говорил следователю (Н.В.): "Есин, конечно, честный человек, но если покопать поглубже..." Интересный эпизод нам вместе с Е.А. рассказал Лева. Он мне ответил на мою мысль, о некотором отсутствии самодостаточности у наших преподавателей. Такие все подавали надежды, такие
Недавно ему звонил Смирнов и среди прочего сказал, а это, конечно, может служить предметом гордости преподавателя, что в МГИМО, где он читает, кажется, русскую литературу, студенты последний раз встретили его аплодисментами. Все это было бы прекрасно и принято было бы за чистую монету, если бы сын Льва Ивановича Ярослав, мой крестник, и его внук Максим один не работал деканом в МГИМО же на факультете, а другой не учился на том самом курсе, где свои лекции Смирнов и читает. Так вот внук рассказал, что эти аплодисменты он и организовал. А дело было так. Некоторые преподаватели, а в частности и уважаемый Василий Павлович стали опаздывать на лекции на десять, пятнадцать, а иногда и двадцать минут. Так вот и договорились, что первому опоздавшему устроят овацию: дескать, спасибо, что, наконец-то явились, господин педагог. Именно под этот дождь студенческой любви наш герой и попал. Можно было, конечно, восхитится профессорской чуткости, но любовь к себе и воспоминания старых полетов дух пересилили зоркость.
22 сентября, пятница. Не первый раз я начинаю очередную запись стоном: какой сегодня трудный день. Это не день трудный, а сил мало, впрочем, впрочем... Вчера вечером немножко подгулял Витя, пришел домой после двенадцати, принес арбуз, пришлось с ним его есть, потом он звонил своей невесте, угомонились 2 ночи. Естественно я не выспался, встал, чтобы всех по очереди будить в семь, будил, кормил, довез Витю, понимая его нелегкое состояние, тем более, что ему в пятницу еще и учится, довез его до Института и поехал в издательство. Рукопись в восемьсот с лишним страниц прочитана и имен ее я везу в редакцию. Я не скажу, что наступила цензура, но просили все внимательно посмотреть еще раз все, что у меня касается президента, министров, даже известных артистов. Я особенно не спорю, потому что не хочу затягивать и привлекать к книге лишнее внимание. Сейчас мне не до этого, также я помню, что у меня, сколько из текста не вырезай, все равно едкий дух остается, я успеваю сказать все в тоне или между строк. Советские навыки, которых я и не оставлял, как бы предчувствуя изменение ситуации, помогают всегда. Вот оно преимущество стилистического письма.
Встретился с Линой, сравнительно молодой женщиной, это уже редактор от издательства. Решили, несмотря на то, что я кое-что сделал, рукопись просмотреть от начала и до конца. Сидели, по старым пометам, обсуждали каждое выделенное место. Все это заняло у меня часа три, потом пошли, сделав все, пообедали. Впереди у меня была еще одна верстка в "Российском колоколе" и в четыре часа семинар в институте. В Москве плотная осенняя жара, - это оказалось самым трудным, час с лишним ехать от ВДНХ до площади Восстания.
Обсуждали Катю Шадаеву, она написала рассказ страниц на двенадцать под названием "Бумеранг". Сцены есть очень сильные. Особенно, как молодая девушка, скорее еще девочка, когда мать привела в дом молодого мужчину из чувства ревности к матери, чтобы быть единственной, пытается его соблазнить. Весь рассказ череда подобных сцен, жестокий и смыслообразующих. Вещь скорее философско-публицистическая. Но наши ребята любят, чтобы еще было "художественно", поэтому вещь скорее не поняли, она кажется им только умной, а умную вещь у нас ценят меньше, нужна, повторяю, художественность. Я сам много думал, что делать с этим рассказом, как его переделывать. Во-первых, надо сменить заголовок, который все упрощает и сужает. Как ни странно помог мне мой же ценник Саша Карелин. Он вообще за последнее время очень вырос. Станет интеллектуалом, станет ли писателем - не знаю, хотя вроде бы роман написал и не показывая мне собирается его печатать. Саша вдруг вспомнил о моей "Хургаде", где главное определенное мое настроение, все остальное подстраивается под него, все остальное придуманные, и никогда мною не виденные ранее эпизоды. Все вместе - это какое-то высказывание. Что-то подобное, жесткое и сухое я и предложил сделать Кати.
Весь день по радио, "Маяку" передавали одну очень тревожащую меня новость. Разыскивается некий десятиклассник, грузин по национальности, учащийся одной из московских школ на юге Москвы. Он ударил ножом своего товарища, тоже десятиклассника по национальности азербайджанца. Это все радио подчеркивало. Грузин с места преступления скрылся, азербайджанец в тяжелом положении находится в больнице.
Дома немножко полежал, подождал из института Витю, заехали за С.П. - Витя за рулем, и поехали на дачу. По дороге заехали в "Перекресток", затоварился на неделю продуктами и пивом на баню. Приехали уже после 12 ночи, я все выдержал.
23-24 сентября, суббота и воскресенье. Время ускользает и такая жалость, что так много исчезает в хозяйстве, в неумении жить и без потерь работать. Тут и понимаешь, что как хорошо было писателю в девятнадцатом веке - они были люди имущие и, значит, свободно распоряжались своим временем. В.С. из Москвы, как обычно, сказала несколько не очень приятных слов. "Вы там блаженствуете,,," Потом: "Мир хижинам, война дворцам". Но, полагаю, я и езжу на дачу не только чтобы выспаться и сходить в баню, самое главное, я там работаю. Жалко мало, потому что все время отвлекает хозяйство. Что за два дня? Покрасил окно на террасе, которое следовало бы покрасить два года назад, сжег мусор и вынес ботву из теплицы, привел в порядок туалет и вылил ведро, мыл посуду. Потом занимался с электриком, который поменял проводку в сарае, я заплатил ему 2300 рублей. Витя топил баню, откачивал из подвала воду, ездил за шифером, закончил забор, С.П. готовил обед, дежурил по кухне, потом много часов провел у компьютера - готовился к лекциям. Но ведь, в основном, речь идет обо мне.
Когда ехали в Обнинск много говорили о последней статье в "Труде", где ссылаясь на Госкомстат, газета призналась, что у миллионов людей в России нет денег даже на хлеб. Об этом же говорили и по радио. Средняя цена булки или кирпича хлеба - 10 рублей. Москва не счет. В Москве, кстати, прожиточный уровень, та самая пресловутая "продовольственная корзина" - 5100 рублей. Вспомнил, потому что недавно говорил об этом на ученом совете, когда говорили о прибавке лаборантам.
Так уж сложилось, что много размышлял о политике. Жизнь такая, что каждый день что-нибудь происходит. Ну, взрывается что-нибудь, ну рухнет мост, как об этом недавно передавали, сегодня, в воскресенье, опять пожар на Черкизовско рынке. Но последнее время много говорят об лишении всех депутатов своих мигалок и специальных, с флажком номеров на машинах. Все это смешно, потому что в основе нечестно и нелепо. Я всегда думал, когда поднималась очередная волна об депутатских и министерских зарплатах, какая это чушь. Для такой огромной и мощной страны какие-то 3 тысячи долларов. Смешно, Но если бы делали свою работу, если бы были не марионетками, а независимыми людьми. Теперь, дескать, всех раздражают мигалки, депутатские машины мешают движению в Москве. И опять глупость. Если бы в Москве спланировали движение, если бы страна не оказалась свалкой для зарубежных машин. Если бы эти самые правительственные номера не продавались, если бы под сиянием этих мигалок и голос правительственных "кряколок" не гнали по девкам и собственным делам шофера - кому бы помешали и эти мигалки и см принцип времени "государственных людей". Но ведь все останется по старому, как я много раз наблюдал, без этих самых мигалок будут перекрывать движение, по прежнему, когда будут выезжать чада Черномырдина или какие-то другие "высшие люди" на Калужском шоссе я буду стоять по часу.
Утром принялся уже методически, ранее только просмотрел, читать книгу Дональда Рейфилда "Жизнь Антона Чехова". Интересно, что книгу эту подготовило и перевело издательство "Независимой газеты", которое всегда отличалось тонким филологическим выбором. Уже после прочтения пары глав решил, что теперь постоянно, пока сохранится интерес, буду вносить из этой книги в дневник отдельные цитаты. Все здесь, по крайней мере, по началу полно важного для нашей литературы смысла.
"Из всех русских классиков он (Чехов -С.Е.) наиболее доступен и понятен, особенно для иностранцев, - как в книгах, так и на сцене". Как важно, оказывается, писать доступно. Это надо обязательно прочесть моим ребятам.
Теперь о жанре биографии. Мы часто цитируем еще и потому, что совершенно согласны с автором, просто он высказался более точно или сформулировал наши предощущения. "Любая биография - это вымысел, который тем не менее должен быть увязан с документальными данными". Как бы хорошо усвоить это не только нашим "историческим" писателям, но и политическим журналистам, пишущих Бог знает что о людях, перед именами которых еще вчера немели.
Опять об Антоне Павловиче, но будто бы обо мне, но у меня нет ни его воли, ни его органической быстроты, ни его поразительного таланта. "Его постоянно тяготила непримиримость интересов художника с обязательствами перед семьей и друзьями..."
А вот объем творчества, объем творческой деятельности, который совершенно несоизмерим с тем, что делаем мы сегодня. Мы заседаем, говорим по телефону, мелко и мелочно интригуем. "На сегодняшний день опубликовано около пяти тысяч Чехова, причем иные из них - с безжалостными купюрами" Полторы тысячи еще утеряно. О купюрах не говорю, здесь, как готический храм, непомерны объемы.
Теперь крошечный эпизодик о Чеховской родне по матери. "Иван Яковлевич Морозов, человек щепетильный и порядочный, как-то отказался продавать подпорченную икру и в результате потерял место". Каким-то образом я совмещаю это высказывание с огромными количество паленой водки, от которой в России умирали и умирают тысячи и стони тысяч, с продаваемыми несвежей едой и продуктами. И ни у кого не дрогнет сердце! Боги для людей уже нет или в каждом потухло сострадание.
В воскресенье утром прочел два к семинару рассказа Абрамовой. Здесь взрослое письмо, много неплохой психологии, но все это как бы утонуло в семидесятых годах. Постепенно я понимаю, что современная литература должна быть более дерзкой, менее углубляться в себя, не только выходить на читателя, но и пытаться говорить на его языке. Сегодняшний мальчишка на экране в быстро мелькающих символах разбирается значительно лучше и быстрее. Он видит там, где человек моей замедленной биологии ХХ век не видит ничего. Что-то важное забыл. Так трудно носить в себе весь день смысловые повороты, чтобы донести до дневника, сколько теряешь.
По телевидению новая инициатива наших депутатов: а не ввести ли снова налог на бездетность. На элиту, чиновников, депутатов, мздоимцев - мало. Хорош бы решать вопросы демографии за счет населения. Демографические проблемы решаются не только за счет денег, а и за счет общего подъема жизни, за счет ее утверждающего пафоса. Демографическую проблему решил Ресин с его застройкой Москвы и ценами на жилплощадь. Сейчас он поддерживат импортный автопром: цены на квартиры так высоки и в Москве и в России, что смысла копить на квартиру нет, лучше из этого накопленного купить автомобиль. Жизнь не завтра, а сегодня!
25 сентября, понедельник. Лимонов. 25 сентября, понедельник.
Объявил день здоровья, а в перерывах занимался дневником, чуть-чуть продвинул роман и смотрел телевизор. Хозяйства тоже от меня никто не отнимал. Прочел также Абрамову - два ее рассказа, скорее перечел "Ласточкино гнездо" и "Фарфоровый слон", и Семину Настю - небольшую повесть "Совпали". Абрамова пишет чисто, очень для своих 18 лет грамотно, правильно, без ошибок. Уже сейчас это сложившийся профессионал: в 70-е годы эти рассказы взял бы "Октябрь", сегодня это довольно скучно, во время семинара буду девочку пытать на знание Трифонова, наверняка она его читала. Семина - очень талантлива, стихийно все знает, почти не одного сбоя. Я помню ее "повесть" еще по летнему чтению абитуриентов. Всего я так и не распутал, но здорово.
По ТВ показали новый, без кавычек, подвиг лимоновцев. Зсли бы я был моложе, я бы пересилил свою природную трусость и стал одним из них. На этот раз они захватили здание Минфина на Ильинке и протестовали против неоправданной преждевременной выплаты долгов Всемирному банку в ущерб возможного возмещения вкладов населения после дефолта. Народ им явно симпатизирует, власть явно боится, недаром на этот раз с ними довольно вежливо поступили, никого не посадили.
Показали также митинг "обманутых вкладчиков" - соинвесторы съехались со всей страны, что свидетельствует, что идея "пирамиды" в строительстве овладела "массами". В известной мере, как мне кажется, вся эта ситуация спровоцирована Москвой и ее строительным бумом. Тем не менее, цена на площадь растет неимоверно. "Обманутые вкладчики" захватили одно из строящихся зданий в центре Москвы и устроили в нем голодовку. Сейчас идет "мирное выкуривание", милиции приказали быть "вежливой".
Общее впечатление: как бы существует две России, как иногда в банке послойно уживаются, не смешиваясь, вода и масло; чистая, подающая надежды Россия Путина, которой начинаешь гордиться, но которая все же в своей экономике не достигла уровня 1993 года, и Россия обманутых вкладчиков.
Вечером по "Культуре" - все же это, наверное, лучший телевизионный канал в мире - смотрел большую передачу о Шостаковиче. Хорошо и интересно говорили Вишневская, Ростропович и Щедрин. Крупные, умные люди. Впервые подумал, что моя нелюбовь к ним связана единственно с их отношением к предыдущему строю, который всё им дал, а они его предали. Народные артисты СССР! А справедлив ли я в этих размышлениях? Не просто ли это зависть к судьбе? Это я не умел торговать своим талантом писателя, а они умели своим универсальным талантом распорядиться. Не тот калибр и не тот талант!
26 сентября, вторник. Всё закончилось отъездом в Ленинград на выездную коллегию Минкульта. Жутко дорогой билет на поезд, чуть ли ни четыре тысячи рублей. О поезде чуть позже - новая жизнь несет свои приметы. Но пропустить поездку не мог - влечет "дневник".
Утром с десяти уже был в институте. Как это важно просто быть: перекинулись несколькими словами с Инной Люциановной - это методология ведения семинара, потом с Михайловым. Меня волнует то научное издание, которое я должен сделать к концу года. Возможно, выбор я сделал неважный, потому что и Седых и Михайлов еще только примериваются. Я, правда, как всегда много о своих обязательствах думаю. Но крайней мере, есть соображение по темам этюдов, по темам дипломов (Турков), по консультации (Есин). Интересный материал по моей просьбе сделала Е.Я. - это как бы рука из минувшего, её воспоминания о манере ведения и требованиях к студентам старых мастеров. Вот, например, с Лидиным я совпадаю - требования к стилю. Будет структура - будет и научная работа. Кстати, еще вчера мне позвонила Н. П. Михальская: состоялся экспертный совет и моя докторская работа прошла. Президиум состоится в октябре. Диплом важен теперь в этом возрасте только одним - зарплатой. Внутренняя осанка и кандидата и доктора у меня уже есть. Защита, при всей ее формальности, многое дает, это крупный барьер, через который нужно уметь перейти.
В час состоялась кафедра. Как обычно быстро, по-деловому: планы на этот год, разговоры о методике, студентах. Был Дьяченко, для меня жалкий и ничтожный. Из его магнетизма прямого смотрения уже больше ничего не выходит. Теперь он уже говорит, что "письмо" писал не он, а Мурашкин. Но я помню разговор со следователем и знаю то, что не знает Дьяченко, что я знаю, и что А.В. подписал документ, что он отвечает и солидарен с тем, что написано в этом письме.
На кафедре был впервые Алексей Варламов. Я уже давно заметил, что чем более крупным писатель, чем выше его духовный статус, тем меньше демонстрации собственной независимости и осведомленности он являет. Таков Костров, такова Вишневская, которым всегда проще сделать, чем вести дискуссию по этому поводу, таковы наши молодые ребята, да и Рекемчук, который, может быть, один из немногих в институте имеет большее право на свободу. В этом смысле Леша Варламов очень сильно и разительно отличается от Гали Седых. Мы все хотим быть в центре событий, знать все, но, тем не менее, только 25 сентября для многих стало известно, что Инну Ростовцеву и Алексея Варламова мы взяли в институт. Варламова я брал с определенным прицелом, и спасибо Б.Н.Т., что он поддержал и даже инициировал прием Алексея. Это будущий заведующий кафедрой, как мне кажется, в нем есть художественная широта и научная зоркость.
Я не нарадуюсь, как проходит у меня семинар, как замечательно подобрались ребята. О работах Семиной и Абрамова я писал выше, и в
моих оценках особенно ничего не изменилось. Но сам семинар проходит для меня по-новому: и серьезнее, и мощнее, мне меньше приходится утверждать себя, завоевывать свое право на лидерство. Быть руководителем семинара - это еще и иметь не формальное, а даже духовное право на авторитет, чтобы они понимали, что ты самодостаточен, эрудирован, умен, быстр, широк и независим. Если этих качеств нет, то их приходится в себе открывать и закапывать все плохое, что в тебе есть. Но кажется, я опять подхожу к своей старой мысли: учиться до самого последнего.
И вот еще последнее (но, как говорят англичане, последнее, но не крайнее) что случилось. Вечером ходил вместе с Юрием Ивановичем Бундиным в кафе "Форте". Посидели часа два, времени не жалели, потому что до моего отъезда в Ленинград на коллегию Минкульта оставалось еще достаточно, он состоялся что-то около 12-ти ночи были обычные наши месячные посиделки. А может быть, такие собрания явление возрастное? Вот и Инна Люциановна раз в месяц встречается со своими подругами, якобы для милой болтовни, а на самом деле - для уточнения вопросов, связанных с жизнью и искусством.
Говорили с Ю.И. о вопросах литературы и политики. В болезненную для него область - Минкульт - я старался не входить. О Степашине тоже говорили, но мало - что же здесь много говорить? И он и я искрение к нему относимся. Ю.И. довольно скупо рассказал о том, как проходит у них Коллегия Счетной палаты. Прямо ничего сказано не было, но у меня сложилось ощущение некоего "теневого кабинета", который более эрудирован, знающ, экономически и политически подкован, нежели Кабинет основной. Я рассказал о своем новом романе, а Ю.И. - о своей серии передач, которую он делает для телевидения по своей книжке "Праздники". Книжка эта превосходна - я помню, брал ее с некоторой боязнью, остерегаясь, что придется говорить холодные комплименты, чего делать я не умею.
Ю.И. рассказал среди прочего, что Дума приняла поправку к закону приняла об образовании - возрастные ограничения отменены. Дума приняла также, по словам Юрия Ивановича, постановление о введении института президенства, а все попытки протолкнуть власть попечительского совета окончились ничем, Президентом попечительского совета может быть только одно лицо: ректор, проработавший на одном месте не менее 10 лет. Мне это не нужно, я благодарю Бога, что закон этот не появился раньше, сейчас я не мыслю себя снова в этом хомуте, ведь ничто так не снижает интеллектуального горизонта, как несвобода и это чувство ответственности, сжимающее любой полет сознания.
Около 12 ночи, когда я зашел в вагон, я окончательно понял, что жизнь страны сильно изменилась. Как-то Сергей Петрович мне по телефону рассказал о своем разговоре с одним студентом. СП. проверял его анкету, и вдруг обнаружилось, что в Московском его адресе есть улица, номер дома, но нет номера квартиры. А как писать письмо? - спросил СП. - указать номер дома, указать "3-й этаж". Оказалось, что "на 3-ем этаже живу я, а на 1 и 2 этажах папа и мама". Я думаю, что в приватном смысле мне в такую жизнь уже не попасть, да и не хочется, а вот только как собирательный материал... Литература всегда обладала раскидистыми ветвями: мир богатых, мир бедных. Мир бедных мне ближе и яснее, в нем бродят близкие мне протестные соки. Так вот, войдя в вагон, я окончательно понял, что не общие, а конкретные обстоятельства двигают жизнь вперед. В таком СВ я еще не ездил, недаром обалдел от стоимости билета - 4 тыс. Сосед, молодой парень-бизнесмен, объяснил мне, что здесь, в движущемся поезде, есть и скоростной интернет, и висящий над головой телевизор, который я, правда, сразу же выключил, и радиоприемник, и разовые тапочки, как в японской гостинице, и подается завтрак, можно заказать и яичницу, и шашлык, и солянку - что хочешь. Но самое интересное ждало меня впереди. Это, по большому счету, не поезд, а гостиница на колесах. Мы ехали в 13-ом вагоне, самом дешевом, а первый вагон мог вообще
оказаться состоящим из двух купэ. Может быть, людям с особой ответственностью и особым режимом это и нужно. Я же привык к другому.

27 сентября, среда
И после этого я еще иногда тешу себя иллюзиями, что я пишу дневник, а не Дневник пишет меня. Может быть, я и мог не поехать на эту Коллегию - но поехал, чтобы быть в курсе, так как я интересуюсь общими проблемами строительства культуры, интересуюсь политикой, веду многодневные наблюдения за людьми, сидя в одном месте хороших наблюдений не сделаешь. Очень часто собственное движение рождает мысль. Хорошо знаю, когда что-то стопорится в романе - надо идти гулять, и я это делаю, отправляюсь во многочасовые прогулки.
Утром Г.К. Егибекова встретила меня около вагона. Собственно, я рад ее видеть, но главное, чего я так боялся, вспоминая Барбару, это результатов ее операции. Она еще ходит с палкой, но, кажется, всё обошлось благополучно. Никаких осложнений, палку собирается вскоре бросить. Сразу отправились в Гатчину.
Еще в Москве я сказал: Зачем вам меня встречать? Но Генриетта Карловна ответила очень прагматично: мы лишних полтора часа с вами прощебечем. "Прощебетали" план Фестиваля, ряд формулировок, кандидатов в жюри, выяснили попутно, что в моем фильме "Сороковой день" играла Елена Соловей, которую мы собираемся приглашать на Фестиваль.
В Гатчине меня накормили завтраком, мы обсудили Фильмы Коли Романова и Игоря Черницкого, решили, что молодое жюри возглавит Максим Лаврентьев - в общем, провели серьезную работу, план уже есть. Главное, что мы, по моей просьбе, заехали на кладбище и посетили могилу Алибека, мужа Генриетты, я ведь не был на его могиле, а знал его лет 12.
Хороший участок, гранитная плита с выбитым по современной технологии портретом Алибека. Участок сделан запасливо - на три человека. Постоял, помолчал, подумал, как близко и как навсегда далеко... Единственное, чему я могу сейчас завидовать - это такому участку и твердому знанию, что хотя бы раз в год к тебе кто-то придет...
В этот день в Ленинграде я все время думал еще о перезахоронении Марии Федоровны. Когда в Смольном министр культуры Соколов открывал Коллегию, он сказал, что только что приехал оттуда, кажется из Петергофа. Гроб с ее телом повторяет тот молодой путь, которым она проделала тогда, приехав в Россию в первый раз. Занимаемся ли мы, перезахоранивая русскую императрицу, политикой, восстанавливаем ли историческую справедливость (во что я не очень верю), готовим ли страну к имперскому ритуалу? Меня во всем этом больше всего волнует величие женщины, которая вобрала в себя боль всех своих потомков. Вообразить невозможно, что в тот момент она пережила, когда трагическое известие настигло ее, мать и бабушку. Перенести это можно было, лишь по-настоящему став русской женщиной.
Перед Коллегией я немного прошелся по Смольному, где никогда раньше не был. Перед входом в Смольный, в цветочной клумбе, стоит Ленин. Я думаю, что Петербург лучше подготовлен для представительских Форм власти, чем Москва. Здесь больше трепета перед Смольным, чем перед раззолоченным Моссоветом. На фронтоне новенький орел. Внутренне я скорреспондировал и орла и Ленина. К сожалению, на удалось посетить знаменитого зала, где состоялся II съезд советов, не был в комнате, где жил Ленин, спал на полу с Зиновьевым, видел комнату Крупской с ее штопаными кофтами... Я не делал, по своей старой привычке, никаких экстренных усилий, чтобы посмотреть того, что не увидел: если я хочу, я это еще посмотрю, я как бы резервирую еще один шаг будущей судьбы. Из окон Смольного всё время смотрел на Расстреллиевский храм.
Смольный - это еще и огромный комплекс залов, переходов, изумительных коридоров.
Коллегия была посвящена строительству Карпинского театра. Сроки все уже пропущены, денег нужно всё больше и больше. Если иметь в виду, что Мариинка и Большой отнимают чуть ли не 70% бюджета на культуру, то понимаешъ, что не остается практически ничего.
Видел Витю Лобко, с которым раньше учился и который теперь правая рука Вал.Матвиенко. Она жестко и ловко вела Коллегию, сидя рядом с Соколовым; она знает дело и финансирование, кусок за куском вырывала она из общего российского бюджета. В.И. говорила"о золочении дворца" - о нанесении позолоты на отдельные детали Екатерининского двоица, который сейчас покрашен "золотой краской". Вокруг золочения дворца, на фоне современной нищей жизни, можно хорошо пофантазировать, но 140 кг. золота на это каким-то образом дается президентом - думаю, наступил коленом на горло какому-нибудь олигарху-инвестору. Швыдкой сопротивлялся "........", иронизируя порой до сарказма. Власть очень стремится к тому, чтобы все декорации, окружающие ее, блестели. Зашла речь о том, чтобы реставрировать и превратить в музей Александровский Дворец.
Всю Коллегию описывать скучно, какие-то детали, конечно, всплывут позже. После окончания с Еленой Драпеко пили кофе внизу, в буфете. Она ленинградка, знает вое ходы и выходы. Говорили о двух слоях жизни -верхнем, благополучном, но это "сливочки", находящиеся над общей серой жизнью, над деревней, неучащейся молодежью, над молодежью, залитой пивом. Драпеко рассказала, как оформлялся их Комитет. Кобзон, оказывается, не член "Единой России", и была мысль о том, чтобы назначить председателем Комитета по культуре Госдумы какую-нибудь смирную женщину, кажется, даже выдвинули жену одного из губернаторов. Считается, что любая женщина разбирается в культуре и романистике. Но три депутата, занимающиеся культурой - Драпеко, Розенбаум и Кобзон - написали письмо Грызлову, что они публично выйдут в таком случае из Комитета.
Объективно, с различных сторон - все крупнейшие руководители и менеджеры культуры - и Соколов, и Швыдкой, и Розенбаум, и Кобзон - все едины, потому что борются с современной властью за достойную жизнь той отрасли, которой отдали свой выбор.
Ехал обратно в дешевом литерном вагоне, и ничего - выспался.
Саша в ответ на мою зимнюю критику в свою гостиную с мебелью белой кожи и по возможности обставленной в смысл аксессуаров "под дворец", купил некоторое количество книг, в основном, в декоративных переплетах. Среди них некий блок-комода сочинений Э.Родзинского. Комод этот лежит на стеклянном столике с музыкальным центром, естественно, еще в целлофане, не распечатанный и не прочитанный.
27 сентября, четверг. Утром отдиктовал тексты предыдущих дней. Приехал в шесть утра. Всегда, когда нет большого багажа и не нужна машина, очень быстро добрался до дома. Там все спали, подремал до восьми, для засыпания чуть почитав М.Кузмина, потом поехал на работу. Отдиктовал Е.Я. свои впечатления за два последних дня, поговорил на кафедре, побродил по иституту и поехал в Е.В.Богородицкой в фонд на Экспертный совет. Там застал для себя две новости: первая, Вас.Сем. Лановой, который, оказывается, в этом году председательствует. Я по неразумности подумал, что делать это в этом году придется мне. Понимаю, что подпись под протоколом моим друзьям хотелось бы видеть более значительную, тем более, что М.И только что приехал из Китая, где Васино лицо культ. Вася и на обложке "Как закалялась сталь" и в кино. Второе - уже отработанное Ю.И. и М.И решение совета. Сделано это было очень неплохо, принцип я понял, политическая справедливость соблюдена. С точки зрения сегодняшнего дня - абсолютно правильно, но для репутации и будущего фонда и премии можно было бы поискать и другие варианты. Жаль, что ничего не получилось с Максимом, дескать, две маленькие книжечки. Если по этому признаку - опять верно. Но я то сужу из будущего.
Из членов совета присутствовали кроме Лены Богородицкой, М.Ю, Ю.И, Вас.Сем. Ланового еще и академик Воротников, председатель Гуманиторного фонда и молодой, но уже главный режиссер Костромского театра Сергей....... Он всем очень понравился, когда ему еще лично вручали год или два назад премию Розова. Уже на первом же пункте, когда стали обсуждать Коляду, он пошел в рукопашную, защищая и провинцию, и молодых актеров. В том числе был обращение и к содержанию, ну, скажем, не всегда Розовскому, Но я- то понимал, что документ сбалансирован, менять нельзя, вынешь пункт все посыпется, вступился за нашего бывшего студента. За Колядой школа, сегодняшняя драматургическая молодежь. На память из конкретных имен пришел только Вас.Сигарев. Не даром именно ему я и, одному из первых, давал именно под имя Коляды разрешение на открытие специальности.
Честно говоря, я, когда только увидел готовое решение, думал, что конъюнктуры будет больше - ее не было, очень здорово Юрий и Михаил Ивановичи обошлись с теми "нажимами", которые пришли с Комсомольского. Я только колебался, когда дошел до Елены Черниковой, как журналиста и общественного деятеля на радиостанции Маяк. Не ее ли роман "Золотая ослица"? Содержание отвечает названию.
Потом был небольшой ужин, где все по заведенному порядку говорили. Меня просто поразила речь Михаила Ивановича, когда он представлял слово мне. А может быть, я уже заслужил, может быть, общественное мнение уже как-то вызрело и определилось? По крайней мере - каждый из писателей знает себе истинную цену, знаю себе и я и знаю, что я сделал. Это были точные и достаточно мужественные формулировки. Продуманное и выстраданное писатель всегда сразу отличает от комплиментарной части. Лесть и легкий комплемент всегда раздражают.
Заезжал к Авдееву, который живет рядом, мне с ним интересно и поучительно. Дома в "Литгазете" нашел кусочек, который просили меня написать об эпохе Брежнева. Не в моем духе заголовок и, к сожалению, не вполне сохранился конец. ( Вставитьтекст в 15 сентября_
28 сентября, пятница. Утром, хотя времени было мало, вывез В.С. на воздух, на дачу к С.П. Погода хорошая, весенняя живительная свежесть и солнце. В.С. сразу расположилась читать газеты в кресле возле крыльца, а я пошел косить траву. Толик второй раз, после того, как недели две назад это сделал я, прокосил участок, но не весь - вот эту часть, приблизительно четверть я и докашивал.
Брал с собой и компьютер, но пошел "размять" ноги и понаблюдать "иную" жизнь. Если где и есть пресловутые "гастербайторы" то они все на подмосковных участках. Здесь в основном таджики, у хозяев гигантских особняков есть страсть все время приращивать и совершенствовать свои владения. В других масштабах и мне это знакомо. Если бы не столько лет и я бы что-нибудь принялся перестраивать. Обходя по кромке леса участки видел кроликов мирно щипавших травку возле каких-то также мирно работающих таджиков.
Телефон все же зазвонил, прямой эфир все же состоится, поэтому уже в первом часу собрались и поехали в Москву. Эфир в три, ели успел перекусить. В Москве уже совершенно невозможно ездить на машине. На татарскую, где расположена станция "Говорит Москва" добирался почти два часа. Какие здесь пресловутые мигалки, здесь неумение предвидеть и управлять! Я еще не сообразил, что сегодня пятниц, вернее не представлял, что вся Татарская будет забита машинами - молодые и старые мусульмане приехали на пятничную службу. Уже пройдя почти всю улицу, я потом вынужден был пятиться обратно и ставить машину возле здания бывшего Гостелерадио. Какой же я пришел злой! С этого и начал с не умения управлять и т. д. все это я уже проговаривал. Да и весь набор моих высказываний был не слишком нов: литература, сегодня, можно ли научить писать. Юра допрашивал меня очень неплохо, между разными периодами я успел еще сказать и музее экслибриса, которому исполняется 15 лет и о клубе Рыжкова. Звонок было не очень много, но один меня тронул, сравнительно молодая женщина читает меня уже много лет. Был еще вопрос и о преподавании культуры православия в школе. Ну, как я мог ответить? Я сказал, что подобное преподавание еще никому не повредило. Сказал, что в христианской стране это вполне естественно.
Большую часть дня, практически провел в машине, поэтому весь день слушал радио. Все станции говорят о Грузии, в которой арестовали, обвинив в шпионаже несколько русских офицеров. Москва прекратила выдавать грузинам визы и отозвала посла. У грузинского посольства несколько небольших демонстраций. Пикет отставных военнослужащих предлагает отбить военных силой, военные действия. Молодые ребята кинули в сторону посольства свиную голову с чертами Сакашвили. Из посольства выскочил какой-то грузинский "патриот-лизоблюд" и принялся молотить парня, которого схватил ОМОН, ногами. Среди радиослушателей во время опроса, воевать или не воевать, один молодой человек сказал: "Откуда вы взяли, что это дружеская страна?". Очень много людей, призывавших к миру, имели в Тбилиси родственников. Потом по телевидению, вечером, русская женщина, которая жила там при Гамсахурдии говорила, о том, как в то время нагло и беспардонн вытесняли русских из Грузии. Сказали также о большом количестве преступлений, которые грузины совершают в России. Перед тем как уехать в десять часов вечер на дачу, именно в это время приходит из института Витя, читал свою любимую газету "Труд". Вот заметочка.
Дело было в Ингушетии. Там судья Наздрановского района Алек Ярыжев ехал на личном и скромном ВАЗ-2112. Его изловили некие преступники, вывезли з город, побили и потом отпустили, предварительно изъяв у судьи 7 тысяч долларов и 35 тысяч рублей. Сам по себе этот факт ничего и не стоит, мало ли в стране бьют и убивают, но скажите мне, откуда вез судья эти 7 тысяч долларов и 35 тысяч рублей и куда вез? Это ведь не скрепки и пачка бумаги, который судья внукам или детям вез с работы, чтобы играли и писали. Это к вопросу о принципиальности и неподкупности нашего доблестного суда. Все остальные заметки и статьи в "Труде", где есть и призанятные признания и про футбол, и про похороны императрицы Марии Федоровны пропускаю.
30 сентября, суббота. Опять хороший, теплый, солнечный день. Такое ощущение, что Метеожрецы перестали ворожить, и погода наладилась, давая компенсацию за лето. В теплице еще растет один плененный кабачок; по траве везде лежат палые яблоки. Утро, как всегда провел в работа, вернее постоянно в работе по земле углублялся, при этом компьютер не выключал. За вчера, когда немножко удалось посидеть у компьютера вечером и сегодня, чуть тронул вперед роман. Написал сценку во дворе института с Основным хозяйственником. Я знаю, кто это и все узнают, но не придерешься. Потом возникла огромная пауза по монтажу следующего эпизода и героя, но под вечер и с этим я справился. Завтра утром, Бог даст, напишу. Последняя глава становится если не опасной, то некорректной. Всех я, конечно, люблю, но литература мне дороже. Возникла мысль при напечатании романа прямо и объявить, что последняя глава опубликована пока не будет. Но для этого ее надо написать. На это меня натолкнуло воспоминание о том, как в свое время В.И.Белов при публикации "Привычного дела" в журнале "Север" поставил "продолжение следует", а никакого продолжения они и не предполагал.
По наводке С.П. прочел несколько рассказов английского писателя Джулиана Барнса из книги "По ту сторону Ла-Манша". Восхитило свободное фантазирование. Буду читать дальше, мне это близко по восприятию, но так писать не умею, хотя хочу. Здесь виртуозная работа со смыслами, надо постоянно читать именно западную литературу, свою я как-то просматриваю, вернее рано или поздно все лучшее попадает мне в руки. Сейчас готовлюсь читать Кантора, но сначала надо закончить роман. Потом - новый долг, научная работа по кафедре, пособие.




http://lit.lib.ru