В них СИГМА излагает свое представление о некоторых важнейших вопросах развития России.
Стратегия долгосрочного развития: Не по инерции
31.07.2008, N141 (2163)
В ближайшие месяцы, а возможно, и недели должна решиться судьба проекта Концепции долгосрочного социально-экономического развития страны до 2020 г., подготовленного Минэкономразвития. Надо отдать должное авторам этого документа. Перед ними стоит нелегкая задача: или совместить несовместимое (например, чисто либеральные подходы с дирижизмом), поступившись своими принципами, или в тяжелой аппаратно-политической игре все-таки доказать правоту выбранных ими подходов.
Мы естественно поддерживали и будем поддерживать все, что соответствует нашим представлениям о путях развития России. Только коренная модернизация, а не развитие по инерции или очередной мобилизационный проект может вывести Россию из ее нынешнего незавидного положения в число мировых лидеров. И основой этой модернизации должно стать проращивание общественных, экономических и социальных институтов развития, набор которых сформирован на базе демократических ценностей и социальной рыночной экономики.
Нам, к сожалению, не удалось ознакомиться с последними вариантами концепции. В широком доступе лишь документ, датированный мартом текущего года, к которому мы сделали достаточно много замечаний (в том числе и принципиального свойства) и дали свои предложения. Мы уверены, что нынешний текст, готовящийся для рассылки по министерствам, существенно улучшен по сравнению с предыдущим.
Как только проект концепции будет обнародован, мы, естественно, выскажем свою позицию по каждому пункту. Но не дожидаясь этого светлого момента и с намерением помочь разработчикам группа СИГМА представляет в серии коротких публикаций свое представление о некоторых важнейших вопросах развития России.
Евгений Гонтмахер - член правления Института современного развития, группы СИГМА
Созидательное государство
31.07.2008, N141 (2163)
Государство - и это бесспорно! - должно играть и играет важную роль в процессах модернизации. Об этом говорит как экономическая теория, так и вся мировая практика. Но чтобы эта роль была положительной, государство должно быть эффективным. Эффективным же в современных условиях можно назвать то государство, которое, во-первых, создает эффективные правила хозяйствования, во-вторых, успешно обеспечивает их исполнение, в-третьих, осуществляет социальную поддержку и защиту своих граждан, а в-четвертых, - надежно выполняет внешние функции - защиту от внешних угроз и защиту природной среды.
Во избежание разночтений подчеркнем, что эффективные правила хозяйствования - те, которые содействуют росту благосостояния (производству стоимости), а не те, которые перераспределяют созданное богатство в пользу какой-либо группы лиц.
Если с этой точки зрения взглянуть на наше государство, нетрудно убедиться, что практически по всем названным направлениям у него есть, как говорится, очень большие резервы. Практически провалена функция создания эффективных правил: вводимые во множестве новые законы и кодексы только ухудшают условия для бизнеса и граждан. Исполнение правил в российских государствах всегда хромало, нет позитивных сдвигов и сегодня. Социальные функции исполняются так, что ничего, кроме сочувствия к опекаемым, не вызывают, равно как и защищаемая окружающая среда. Только в области обороны за последние годы мы видим некоторые улучшения, однако остается вопрос о цене этих улучшений.
Поэтому задача номер один для обеспечения модернизации и долгосрочного развития - это задача реформирования государства.
Однако сегодняшнее состояние нашего государства устраивает многих - как инсайдеров, т. е. государственных служащих, так и некоторую часть аутсайдеров - тех бизнесменов, которые тесно и устойчиво, не опасаясь конкуренции, взаимодействуют с упомянутыми госслужащими. Поэтому реформировать государство изнутри, силами самих госслужащих и фактически аффилированной с ними части бизнеса, практически невозможно (если, конечно, не прибегать к репрессиям, что невозможно в силу демократического в целом характера нашего государства).
Необходимо вовлечение в процесс другой части аутсайдеров - тех групп граждан и бизнеса, которые не устраивает сложившееся равновесие, препятствующее решению задач действенной модернизации экономики. Другими словами, необходимо создание спроса на реформы государства, поддерживаемого широкими слоями населения, причем такого спроса, который порождал бы и адекватное предложение реформ, а также участие граждан в осуществлении реформ и мониторинге их осуществления.
В мировой практике подобные задачи решались и решаются на поле добросовестной политической конкуренции, в ходе которой партии, выдвигая альтернативные программы, созывают под свои знамена сторонников, результаты голосования которых и определяют, какая из программ будет осуществляться. В нашей стране это поле практически бесплодно (вопрос о причинах такого положения не есть тема нашей статьи), а возможности его восстановления в обозримом периоде представляются маловероятными.
Поэтому мы считаем необходимым исходить из возможности формирования спроса на реформы в неполитическом поле, где действуют разнообразные некоммерческие организации (НКО), начиная от соседских общин и кончая ассоциациями бизнеса, различными профессиональными ассоциациями и экспертными организациями.
Для того чтобы граждане и их объединения смогли создать спрос на реформы государства, необходимы меры двоякого характера: 1) активизирующие участие граждан (включая малый и средний бизнес) в создании и действиях НКО и 2) определяющие конкретные каналы и формы участия НКО в реформах государства. Важно при этом, чтобы предложенные формы демонстрировали свою действенность, чтобы проявленная инициатива и энергия не уходили в песок.
С нашей точки зрения, решение этой задачи может быть достигнуто следующим блоком вполне конкретных и осуществимых федеральной исполнительной властью мер:
- существенное снижение барьеров создания и работы НКО, включая бизнес-ассоциации, профессиональные и экспертные ассоциации;
- вовлечение НКО в разработку стандартов административных услуг, формируемых снизу вверх, начиная с уровня местного самоуправления, на основе закона, обеспечивающего защиту прав граждан при получении ими административных услуг;
- организация широкого гражданского аудита выполнения своих функций органами местного самоуправления, региональными и федеральными ведомствами (включая мониторинг административных барьеров);
- обеспечение публичного участия НКО (и вообще заинтересованных лиц) в оценке подготавливаемых законопроектов (регуляций) для предотвращения появления новых административных барьеров - в форме принятия закона об оценке регулирующих воздействий (ОРВ).
Важно подчеркнуть: чтобы упомянутое участие не свелось чиновниками к формальности, чтобы предложения реально учитывались в законопроектах, НКО должны получить аналог права вето на принятие таких регуляций, которые ухудшают условия творческой (инновационной), деловой и гражданской активности.
Неизбежно возникающие при этом конфликты между чиновниками и НКО должны разрешаться судами - либо общей юрисдикции, либо специально созданными административными судами. Условием же продуктивного разрешения таких конфликтов служит, разумеется, независимость судов и судей от органов исполнительной власти.
Поэтому судебная реформа - второй (параллельный во времени) шаг в реформировании государства. Несложно привести довольно длинный перечень конкретных мер, которые нужно (и можно!) предпринять в этой сфере, однако здесь достаточно подчеркнуть лишь их основную идею: обеспечение широкой конкурентности между судами и судьями в разрешении возникающих конфликтов. Именно конкурентность, т. е. возможность выбора со стороны истцов как различных форм досудебного разрешения конфликтов, так и выбора суда на территории страны, может создать ситуацию, в которой справедливое разрешение конфликта станет выгодным для судей и судебных органов.
Возникновение же независимой судебной системы - неотъемлемое условие обеспечения надежной защиты прав собственности, без которой не возможен ни рост частных инвестиций, ни развитие инновационных процессов. Заметим, что оба эти фактора являются ключевыми как для диверсификации нашей экономики, так и для экономического роста.
Александр Аузан - президент института национального проекта "Общественный договор"
Виталий Тамбовцев - профессор экономического факультета МГУ
Стратегия долгосрочного развития: Что оставим потомкам?
07.08.2008, N146 (2168)
Каждая страна стоит перед критическим выбором - потребление сегодня или завтра, причем в масштабе поколений. Норма накопления представляет собой механизм перераспределения потребления между нынешним и будущими поколениями: выше норма - больше заботы о будущем. После инвестиционной ямы 90-х гг. (падение на 80% - как в Великую депрессию в США в 30-е гг.) в стране идет довольно значительный рост инвестиций, но далеко не достаточный для модернизации. Норма накопления в развитом мире - 20-24%. Наша страна прошла за годы бурного подъема путь от 16% до 18%. Мы стоим перед потребностью в росте капиталовложений по широкому фронту одновременно. Фактор времени действует все сильнее: два десятилетия развития потеряны - надо наверстывать, создавая максимально гибкие эффективные механизмы, по возможности снижая уровень коррупции.
Чем больше мы сберегаем и реинвестируем, тем надежнее будущее страны и положение будущих поколений - конечно, при условии их эффективности. Национальная норма сбережений к ВВП уже восемь лет постоянно превышает 30%. Но лишь в 2007 г. норма накопления (капиталовложения) впервые достигла 21%. Трудно - скорее невозможно - найти в истории другой случай, в котором страна пыталась одновременно пройти модернизацию при низкой норме накопления и экспортировала бы по 10% ВВП национальных сбережений. Это самая большая драма нашего подъема и ключевая проблема страны, но она оставалась вне фокуса дискуссии при обсуждении стратегии страны.
В новом варианте Концепции долгосрочного развития, появившейся 5 августа, мы находим, пожалуй, самую амбициозную позицию документа: "В структуре использования ВВП в инновационном варианте развития будет увеличиваться доля валового накопления основного капитала, которая к 2015 г. может возрасти до 32-33% и к 2020 г. до 36-37% против 18,6% в 2006 г.". Удвоение нормы накопления - это колоссальная задача, тем более сверх 25% в рыночной экономике (Китай с его 40% - все же экономика плановая и государственная). Теперь было бы разумно объяснить, какие экономические агенты (тип и отрасли) и на какие средства решатся на такие расходы.
Задача увеличения нормы накопления даже до уровня 25-30% - это еще и вопрос: какими экономическими агентами, на самофинансировании или через кредитный рынок? Обсуждение этого вопроса идет не вполне ясно - мешает "наследие Госплана", у которого можно бы учиться только комплексности подхода. Но тогда была простота финансирования - все источники капиталовложений были государственные и плановые (даже если шли через "промбанки").
Только в 2007 г. - когда ВВП вышел на уровень 1989 г. - оживились попытки создать инструменты развития для решения тех проблем, которые не решил или не может решить бизнес. Как это бывает в истории, недавние противники промышленной политики с удовольствием создают ее инструменты. И в КДР им отводится значительная роль, хотя большая часть подъема была упущена для их создания и обкатки. Мировой опыт показывает, что банки и корпорации развития становятся сравнительно надежно работающим средством примерно за пять-семь лет: пока создали и капитализировали, пока вложились в первую серию проектов, пока получили какой-то эффект и реинвестировали средства - это годы.
Перевести финансирование вложений на государственные (бюджетные) средства трудно и противоречило бы логике развития, не говоря об очевидной низкой эффективности. Прямые инвестиции из бюджета крайне затруднены институционально (и бюрократически), но также и политически. Управление госпроектами заведомо хуже частного - лучше уж передавать бюджетные средства в управление, насколько это возможно. Сейчас доля государственных инвестиций невелика - 2,5% ВВП - и намного ее не увеличишь (вряд ли более 4%), так как нет реальных возможностей, да и коррупция не дремлет.
Во вложениях сейчас доминируют торговля, связь, транспорт и добывающая промышленность - на любимое всеми машиностроение остается 3%. Частная финансовая система выглядит по всем отчетам и программам просто замечательно - но фактический срок банковских кредитов и облигационных займов едва достиг трех лет перед финансовым кризисом, который пошел с лета 2007 г. А без нормального пятилетнего кредита - о чем мы писали уже лет пять - обрабатывающая промышленность развивается медленно, на самофинансировании. Бизнес толкует о нехватке длинных кредитных денег - в планировании инвестиций источники средств намного менее конкретны и слишком много надежд на Инвестиционный фонд (как на "неразменный" рубль). В этом плане в новом КДР остались некоторые сверхоптимистические индикаторы на 2020 г.: "повышение отношения стоимости российских корпоративных облигаций в обращении к ВВП с 3,8% в 2007 г. до 22-25% в 2020 г.". Разумеется, такой уровень выпущенных корпоративных облигаций близок к желательному для ожидаемого уровня развития страны в 2020 г. Однако эта доля считается по отношению к номинальному ВВП, так что при учете инфляции за 12 лет рынок облигаций должен взлететь не в шесть раз по доле, как кажется на первый взгляд, а этак в 25-30 раз. Именно здесь появляется слабость многих наших планировок - упор на расходы при намного меньшей проработке финансирования.
Финансовый сектор в своем развитии отстает именно из-за неспособности переваривать национальные сбережения, но доля в них государственных сбережений превысила половину. Разработка очередных программ на обозримое будущее, надеемся, сможет преодолеть свой главный "нестыковочный узел" - разрыв между направлениями инвестирования и источниками финансирования, их ценой и длительностью. Мало верить в улучшение инвестиционного климата для национального, особенно малого бизнеса - надо его сделать. Разные виды бизнеса по своей капиталоемкости и рентабельности, длительности создания производств и окупаемости имеют разные предпосылки для инвестирования - разные "климаты". В этих рамках и финансирование должно стать предсказуемым. Обычно правительственные программы обещают рост инвестиций, но не сообщают источники средств. В результате сразу ряд отраслей и масса регионов планируют использовать одновременно примерно одни и те же умеренные средства Инвестиционного фонда на самые разные объекты. От одних и тех же компаний ждут реализации огромных проектов сразу в ряде регионов.
Даже не затрагивая тему ограниченности людских ресурсов, транспортных мощностей, наличия цемента и прочего, важно спланировать нечто вроде матрицы инвестирования и финансирования по отраслям и типам инвестиций. Все время обсуждаем расходы - почти ничего об источниках средств для расходов, способах контролируемой (эффективность и возврат) передачи средств фактическим управляющим и довольно мало про эффективность самих проектов (окупаемость!).
Малый бизнес будет претендовать на банковский кредит, машиностроение нуждается в облигационных выпусках, а инфраструктурные проекты нуждаются в длинных недорогих деньгах. Это трудная работа - увязать потоки сбережений даже в крупных блоках, оставляя бизнесу свободу рук и инструментов. Заодно более точно можно было бы определить место иностранных инвестиций в стране. Как в условиях мирового финансового кризиса мы собираемся решать задачу привлечения иностранного капитала с его экспертизой как на реальной стороне (активы), так и как источник средств. Бизнес ждет ясности перспектив: какое бремя взвалит на себя государство, что будет профинансировано частной банковской системой, на что подрядят иностранцев, на что пригласят малый бизнес.
Потребление следующих поколений зависит от эффективности принимаемых решений и эффективности капиталовложений. Здесь лежит важнейший стык инвестиционной политики (активы) и пенсионной реформы (пассивы), которая должна быть обеспечена эффективными инструментами вложений. Чем выше темпы накопления, тем важнее контроль кредитных институтов за качеством и эффективностью реализации проектов, особенно доступных для расширяющейся накопительной пенсионной системы. Без ее ресурсов трудно будет профинансировать долгосрочные вложения страны, но они должны быть эффективны, чтобы передать потомкам (и пенсионерам) возможность поддержания уровня потребления, а не долги и проблемы. Комплексность видения будущего должна включать еще и принципы передачи сбережений через поколения для уверенности в их конечной эффективности.
Леонид Григорьев - президент Института энергетики и финансов; декан факультета менеджмента Международного университета в Москве
14.08.2008, N151 (2173)
Вокруг дальнейшей судьбы пенсионной реформы, начатой в 2002 г., сейчас идет оживленная дискуссия. Правда, она носит странный характер. Минздравсоцразвития как головное министерство по этой теме никакого документа так и не опубликовало. Единственный материальный след - это очень небольшой раздел в проекте концепции долгосрочного социально-экономического развития страны, размещенном на сайте Минэкономразвития.
Правительственные предложения сводятся к существенному повышению уровня выплат нынешним пенсионерам (к 2012 г. средняя пенсия должна достигнуть 2-2,5 прожиточного минимума пенсионера), что можно только приветствовать. Но хотелось бы напомнить, что суть пенсионной реформы 2002 г. - это постепенный, но неуклонный переход к принципу, когда человек сам зарабатывает себе значительную (если не большую) часть пенсии через обязательные накопительные схемы. Причем этот принцип носит не только чисто финансовый характер. Речь идет о формировании нового - современного - экономического поведения работника, суть которого - отказ от надежды на государственный патернализм. Такая идеология имеет глубокий смысл: демографическая ситуация не только в России, но и в большинстве стран складывается так, что на одного пенсионера приходится все меньшее число работников. Это делает все более бессмысленными распределительные пенсионные системы. И в самом деле: уже в ближайшие 10-15 лет в России это соотношение станет 1:1. Так что если не перейти на накопительные принципы, социальный налог на фонд оплаты труда должен будет постоянно расти с нынешних 20%, идущих на пенсионные цели, до 25-30% и более. В реальной действительности все закончится массовым уходом от налогообложения и мизерными пенсионными подачками навсегда.
Минздравсоцразвития предлагает ввести верхний предел заработка, с которого берется обязательный страховой пенсионный взнос - 135% от средней оплаты труда по стране. Казалось бы, это предложение вполне идет в русле отказа от государственного патернализма: из того, что человек заработал свыше 23 500 руб. в месяц (при нынешней средней оплате труда 17 500 руб.), можно либо делать добровольные взносы в недавно принятую программу государственного софинансирования, либо обратиться в негосударственный пенсионный фонд (НПФ).
Но в данном случае мы имеем, как говорил классик, "по форме - правильно, по сути - издевательство". Есть три причины, по которым люди добровольно не понесут свои деньги в пенсионную систему.
Во-первых, финансовая грамотность нашего работника все еще оставляет желать лучшего. Недаром ведь 90% обладателей обязательных накопительных счетов - "молчуны", т. е. молодые люди, поленившиеся или испугавшиеся выбрать частную управляющую компанию или НПФ для управления своими деньгами. Опросы показывают, что в сути нынешней пенсионной системы молодежь разбирается намного хуже пожилых, которые на практике уже не могут воспользоваться всеми этими новациями.
Во-вторых, даже если бы наше финансово грамотное население и захотело сформировать свои пенсионные накопления, то к этому не готова система НПФ, в которой преобладают корпоративные (работающие с юридическими лицами) фонды. Розничное обслуживание осуществляет пока лишь очень небольшое число НПФ, сосредоточенных в основном в Москве, Санкт-Петербурге, ряде крупных городов. Кроме того, как известно, по нынешнему российскому законодательству налогообложению подлежат как взносы, так и пенсионные выплаты из НПФ. Это, конечно, не очень приятный факт для работника, который захочет из своих кровных денег скопить себе что-либо на старость.
В-третьих, сейчас удивительно "удачный" момент для предоставления человеку формального права самостоятельно оперировать на финансовых рынках. Известно, что по итогам 2007 г. все частные управляющие компании, работающие с обязательными накопительными счетами, показали отрицательную (относительно инфляции) доходность. Боюсь, что такие же результаты нас ожидают и в этом году. Рядовому человеку трудно объяснить, что на каждые 2-3 года плохой погоды на финансовых рынках должны приходиться 5-6 удачных лет. В результате если у человека деньги накапливаются 30-40 лет, то итоговая положительная доходность (при надлежащем менеджменте) практически гарантирована. Но поведение массового вкладчика даже в развитых странах показывает, что после первых плохих новостей он панически пытается снять свои деньги со счета - и имеет на это право в случае как раз добровольных пенсионных планов. Эта опасность сиюминутных дерганий отсутствует в обязательных накопительных схемах.
Таким образом, реализация уже в ближайшие годы предложения Минздравсоцразвития о введении максимального размера заработка, с которого берутся обязательные пенсионные взносы, уже через несколько лет приведет к еще большему обострению пенсионного кризиса. К тем небольшим деньгам, которые будут обеспечиваться государством при выходе на пенсию, практически ничего прибавляться не будет из-за того, что наши люди так и не решатся ввязаться в непростые взаимоотношения с финансовыми рынками. А у многих для этого просто не хватит денег. Ведь при наших заработках остаются неудовлетворенными множество других потребностей: в качественном питании, модной одежде и обуви, полноценном отдыхе и отпуске, качественной медицинской помощи и т. д. и т. п.
Трудно понять, почему Минздравсоцразвития предлагает столь социально опасную меру. Но Минэкономразвития, готовящее концепцию долгосрочного развития страны, не должно просто механически переносить эту новацию в свой документ. В нем, однако, есть своя загадка, связанная с пенсионным обеспечением.
В 2020 г. (в оптимистическом варианте) коэффициент замещения (отношение средней пенсии к средней зарплате) обещан в размере 30%. Это очень неплохая цель, учитывая, что сейчас этот коэффициент снижается и уже меньше 25%.
Но давайте произведем элементарные расчеты: 30% от средней зарплаты в 2020 г. - это примерно 20 000 руб. в месяц. Нетрудно рассчитать, что при ожидаемых 40 млн пенсионеров и ВВП, в 2,3 раза превышающем нынешний, на пенсионное обеспечение будет расходоваться 13% валового внутреннего продукта. Для сравнения: сейчас этот показатель равен 6%. За счет чего произойдет пятикратный рост абсолютных расходов на выплату пенсий при предлагаемом Минздравсоцразвития введении потолка заработка, с которого будут браться обязательные взносы? За счет добровольного участия работника в НПФ или благодаря недавно введенной программе государственного софинансирования, которая, как показывают элементарные расчеты, даст не более 1000 руб. прибавки к будущей пенсии?
Как говорил еще один классик - "не верю".
У группы "Сигма" есть свои предложения, как придать пенсионной реформе второе дыхание и не только обеспечить достойными пенсиями нынешних пожилых людей, но и сформировать постоянно действующий финансово устойчивый механизм достойного пенсионного страхования на долгосрочную перспективу.
Но об этом в следующей статье.
Евгений Гонтмахер
Стратегия долгосрочного развития: Второе дыхание пенсионной системы
21.08.2008, N156 (2178)
Нынешние проблемы пенсионной системы группируются вокруг трех основных социальных проблем:
- недопустимо низкие пенсии нынешних пенсионеров;
- угроза широкого распространения бедности в старости и среди тех работников, которым предстоит выйти на заслуженный отдых через 10-15 лет;
- недостаточная эффективность обязательной накопительной составляющей, что создает опасность низкого уровня пенсионного обеспечения и среди работников моложе 1966 г. р.
1. Необходимо признать, что выплаты нынешним пенсионерам относятся к ведению сферы социального обеспечения, а не пенсионного страхования. Тем самым появляется легитимная возможность передачи полной финансовой ответственности за выплату им пенсий федеральному бюджету. При этом федеральному бюджету в качестве дополнительного источника передается весь ЕСН и страховые платежи, которые отчисляются работодателями (в части обязательных пенсионных выплат) за работников 1966 г. р. и старше (т. е. тех, у кого нет обязательных накопительных счетов).
Кроме того, для преодоления бедности среди пенсионеров потребуется (в соответствии с предложениями Минздравсоцразвития, которые можно поддержать):
- в ближайшие 1-2 года поднять размер базовой части пенсии до уровня прожиточного минимума в регионе проживания пенсионера, используя для этого при необходимости средства региональных бюджетов;
- провести пересчет пенсионного капитала нынешних пенсионеров таким образом, чтобы средний размер трудовой пенсии уже через 2-3 года соответствовал 2-2,5 среднероссийского прожиточного минимума пенсионера.
2. Отдельный комплекс мер требуется для обеспечения достойных пенсий работникам старше 1967 г. р., которые не имеют обязательных накопительных счетов. Очевидно, что в оставшиеся до выхода на пенсию годы (не более 13 лет) даже при помощи недавно введенной программы добровольного софинансирования для этого поколения работников накопительный элемент будет крайне незначительным. По расчетам, максимум, который будет прибавлен к пенсии совместными усилиями самого работника, государства и работодателя, составит всего 2000 руб. в месяц. Таким образом, очевидно, что фактически для данной когорты работников придется применять тот комплекс мер, который предлагается в отношении нынешних пенсионеров.
3. В отношении работников моложе 1966 г. р. (у них открыты обязательные накопительные счета) следует форсированно, уже в ближайшие годы увеличивать размер обязательного взноса в накопительную часть - с нынешних 6% от заработной платы до 8%, 10%, возможно, 12%. При этом соответственно должны снижаться обязательные отчисления на обеспечение страховой части их будущих пенсий. Кроме того, должна быть расширена недавно законодательно закрепленная программа государственного софинансирования добровольных пенсионных накоплений. С 12 000 руб. в год вклад государства должен быть увеличен не менее чем до 40 000-50 000 руб. Это должно обеспечить тем, кто будет выходить на пенсию начиная с 2022 г., достойный уровень материального обеспечения в значительной (а затем и в преимущественной) части за счет обязательных и добровольных накоплений.
4. Наконец, в отношении тех, кто только вступает в трудовую жизнь в ближайшие годы, предлагается рассмотреть вопрос о введении страхового взноса на обязательный накопительный счет в размере 12-15% и ЕСН в размере 5-7% от заработной платы, средства которого пошли бы на остающийся небольшой распределительный компонент, обеспечивающий базовую часть пенсии. При этом необходимо серьезно ужесточить стажевые требования для получения базовой части пенсии - с нынешних пяти до не менее чем 20-25 лет уплаты ЕСН. Тем самым пенсия для этой когорты будет состоять из двух обязательных частей: базовой и накопительной, а также в большинстве случаев к ней будет добавляться страховая выплата за счет добровольного пенсионного страхования либо через программу софинансирования с государством и предпринимателем, либо через самостоятельную программу с негосударственным пенсионным фондом (НПФ), либо оба эти варианта вместе.
5. Должен быть принят целый ряд мер в отношении НПФ с целью создания максимально привлекательных для частных вкладчиков условий работы с ними, повышения надежности их деятельности:
- освобождение пенсионных взносов работодателей в НПФ от ЕСН;
- освобождение пенсионных взносов граждан в негосударственные пенсионные системы от подоходного налога;
- освобождение пенсионных выплат из НПФ от налога на доходы физических лиц;
- унификация налогообложения НПФ и других субъектов негосударственного пенсионного обеспечения;
- ужесточение требований к деятельности НПФ и частных управляющих компаний, в том числе по достаточности собственного капитала, стандартам операционной деятельности.
6. Не менее важными стратегическими мерами представляются принятие закона "О профессиональных пенсионных системах" и урегулирование статуса Пенсионного фонда России.
Сейчас более 20% работников выходят на пенсию досрочно (в основном это списки N 1 и N 2, работа в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях). Это создает дополнительную финансовую нагрузку на Пенсионный фонд, вынужденный оплачивать сверхнормативные 5-10 лет пребывания на пенсии. С другой стороны, работодатели возражают против перекладывания на них затрат на досрочную выплату пенсий, что не позволяет окончательно провести через Государственную думу принятый в первом чтении еще в 2002 г. закон "О профессиональных пенсионных системах". С нашей точки зрения, выходом из ситуации могло бы стать введение механизмов стимулирования (через налоговые и другие преференции) работодателей, во-первых, к закрытию рабочих мест с вредными условиями труда и, если это технологически или климатически невозможно, во-вторых, к платежам в профессиональные пенсионные системы. Во всяком случае, необходимо хотя бы возобновить прерванный несколько лет назад диалог между правительством и работодателями на эту тему.
Статус ПФР
Что касается Пенсионного фонда России (ПФР), то его статус до сих пор определен постановлением Верховного совета РСФСР от 1991 г. как "финансово-кредитное учреждение", что противоречит принятому позже Гражданскому кодексу. По нашему мнению, одним из вариантов изменения статуса ПФР могла бы стать его трансформация по аналогии с НПФ в "особую организационно-правовую форму некоммерческой организации социального обеспечения". Но в отличие от НПФ его учредителями стали бы государство, представители работодателей и работников (например, делегированные Российской трехсторонней комиссией по регулированию социально-трудовых отношений). Это позволило бы освободить Пенсионный фонд России от многих нынешних не свойственных ему функций (обеспечение пенсионными выплатами нынешних пенсионеров, ведение реестра федеральных льготников и выплата им ЕДВ, фиксация прав на получение материнского капитала и т. п.), что позволило бы сконцентрировать работу этой структуры на вопросах обязательного и добровольного пенсионного страхования.
Евгений Гонтмахер
Стратегия долгосрочного развития: Вспомнить о пространстве
04.09.2008, N166 (2188)
Проблема пространственного развития в России существовала всегда и сохранится в будущем, это неизбежно для страны с гигантской территорией и сильнейшими различиями в заселенности и условиях хозяйственной деятельности. Концепция долгосрочного развития (КДР) включает пространственный раздел - и это хорошо, ведь в проекте cреднесрочной стратегии, подготовленной в начале 2000-х, о пространстве просто забыли.
Пространство напоминает о себе сильнейшими диспропорциями: 23% суммарного ВРП страны приписано к Москве; вместе с Тюменской областью (включая ее нефтегазодобывающие округа) получается 35%. На десятку крупнейших регионов страны приходится более 57% суммарного ВРП, остальные 73 региона экономической погоды не делают. Эти цифры сразу вызывают желание что-то подрегулировать в пространстве. Но что? Попытки укрупнения только камуфлируют неравенство, будем надеяться, что российские власти это поймут.
Региональная политика любой страны включает два вектора - выравнивающий и стимулирующий развитие. В России почти весь переходный период доминировал первый, поскольку на стимулирующую политику просто не было денег. В КДР на первый план выходит именно стимулирование развития, и это очень важный поворот, однако поиск нового баланса двух векторов только начался. Ему не хватает четкого обоснования, ведь стереотипы выравнивания очень сильны. Чтобы показать, как все плохо, сравнивают душевой ВРП нефтедобывающего Ненецкого округа с населением в 40 000 человек и Ингушетии, где легальной экономики вне бюджетной сферы практически нет. Различия превышают 80 раз, и мы впереди планеты всей. Если скорректировать очень разные российские рубли на уровень цен в регионах, эти же различия сокращаются до 45 раз, и Россия уже не отличается от Бразилии. Лучше не заниматься региональной эквилибристикой, сравнивая экстремальные по условиям и малые по населению территории, а посмотреть распределение по душевому ВРП, скорректированному на уровень цен. Тюменская область (с автономными округами) опережает среднероссийский показатель в четыре раза, Москва - в два раза, еще десяток регионов имеет душевой ВРП выше среднего. Почти 2/3 регионов не слишком отличаются друг от друга по уровню развития - в пределах от среднего до его половины. Явных аутсайдеров с душевым ВРП менее 40% от среднего набирается десяток, в них живет 5-6% населения страны. Итак, пространственное неравенство в России велико, но не более, чем в других крупных по территории странах догоняющего развития. Сравнивать себя с Евросоюзом бессмысленно, освоенность территории совершенно иная, не говоря уже об уровне развития.
Выравнивающий вектор был и остается важной частью региональной политики, но это перераспределительная политика. Опыт стран ЕС показывает, что добиться выравнивания с помощью стимулирования экономического развития отстающих регионов не получается. Бизнес все равно выбирает территории с конкурентными преимуществами - эффектом масштаба (агломерации), меньшим экономическим расстоянием (выгодное местоположение), лучшими институтами, снижающими барьеры развития, более высоким человеческим капиталом. Инвестиции государства заведомо менее эффективны, за исключением необходимых инвестиций в инфраструктуру. Готовящийся к публикации Мировой доклад Всемирного банка за 2009 г., посвященный пространственному развитию, на многих примерах показывает, что региональные экономические контрасты внутри стран, и не только догоняющих, но и развитых, продолжают расти. Различия только в темпах роста неравенства, в развитых странах они существенно ниже.
Для России это первый невыученный урок - стимулирование инвестиций в слаборазвитые регионы имеет низкую отдачу, если в них отсутствуют какие-либо конкурентные преимущества. Например, дешевая и относительно квалифицированная рабочая сила в сочетании с низкими транспортными издержками и невысокими институциональными барьерами, как это было в приморских особых зонах Китая и в некоторых других странах Азии. В остальных случаях более явный выравнивающий результат дает эффективная социальная, т. е. перераспределительная, политика и инвестиции в человеческий капитал. Инвестиции государства в людей, а не в регионы. К сожалению, в проекте КДР об этом почти не говорится, хотя выбор эффективных стимулов и выравнивающих механизмов важен для пространственного развития.
Второй невыученный урок касается пространственных приоритетов развития. Как только появились деньги на стимулирующую региональную политику, вновь реанимировался опыт прошлого - сдвиг экономики на восток. Это типичный пример path dependency (унаследованного пути или, точнее, накатанной колеи развития). Особо впечатляют планы масштабной индустриализации Якутии - от металлургических заводов до каскадов ГЭС. Власти республики оценили необходимые инвестиции в $20 млрд - это в полтора раза больше, чем все прямые иностранные инвестиции в Россию в 2006 г. Вновь объявлен стратегически важным Северный морской путь, хотя население и экономика Крайнего Севера сократились в разы. Остается радоваться, что из новой версии КДР исчезло строительство железной дороги от Якутска до Магадана при плотности населения в тех местах менее 0,1 человека на 1 кв. км. На фоне ужасающего состояния автодорожной сети в основной полосе расселения, где живет более 90% россиян, такие проекты, мягко говоря, вызывают вопросы.
Что означает такой выбор приоритетов для развития страны? Начнем с теории. Пол Кругман, создавший "новую экономическую географию", делит конкурентные преимущества стран и регионов на две группы: "первой природы" - хорошая обеспеченность ресурсами и выгодное географическое положение и "второй природы" - эффект от масштаба (агломерации), лучшие институты и человеческий капитал. Первые - от Бога, для создания вторых нужно потрудиться. Очевидно, что в России есть ресурсные преимущества, а с прочими большие проблемы. Но если закладывать на десятилетия ресурсно-освоенческий приоритет как доминирующий, то мы должны четко понимать, в какой стране придется жить. Ресурсное богатство как явное преимущество нужно использоваться для развития страны, но опираться на него опасно (из-за конъюнктурных колебаний цен) и чревато стагнацией.
Хотелось бы видеть Россию иной: с успешно модернизирующимися агломерациями, с инфраструктурными коридорами-полимагистралями между крупными городами и обустроенными выходами к морским портам для сокращения экономического расстояния, с реализованными пространственными приоритетами развития центров образования, а не только ресурсных проектов. Новая версия КДР гораздо ближе к такому видению. Концептуально обозначенный инновационный путь развития в ней подкреплен выделением агломерационных и инфраструктурных приоритетов, хотя нужно прописывать и механизмы поддержки развития городов, которых сейчас нет. Пора признать, что в России только крупные города являются потенциальными центрами инновационного роста благодаря концентрации человеческого капитала.
Третий урок - нереалистичность планирования специализации регионов на десятилетия вперед. Это еще одно следствие накатанной колеи, хотя бывшие территориально-производственные комплексы теперь называются кластерами. В КДР фактически прописаны советские специализации - независимо от того, как выживают эти отрасли в рыночной экономике. Бессмысленность такого планирования можно подтвердить одним примером: кто знал пару лет назад, что Калуга станет центром автомобилестроения? Пока эти попытки относительно безобидны, ведь инвестиции частного бизнеса не запланируешь, да и Госплана больше нет - но дух его витает.
Четвертый и важнейший невыученный урок - трезвое понимание "коридора возможностей". Депопуляция, стягивание населения в обжитые регионы страны и в крупнейшие агломерации, нехватка человеческих и финансовых ресурсов для экстенсивного, освоенческого типа пространственного развития заставляют жестко фокусировать приоритеты. О масштабном развитии восточных регионов и переселении туда мигрантов говорить бессмысленно, время нельзя повернуть вспять. В рамках узкого "коридора возможностей" нужно делать ставку на то, что растет само. В новой версии КДР выделены существующие и перспективные ареалы роста на основе конкурентных преимуществ, однако не показано, в какой поддерживающей политике они нуждаются, хотя грести по течению легче, а ускоренный рост таких регионов ускоряет развитие всей страны. Кроме того, концепция принципиально уходит от проблемы конкуренции регионов за человеческие и инвестиционные ресурсы, хотя именно эта конкуренция, а вовсе не планы министерств и ведомств будет определять пространственное развитие. И выиграет тот, кто привлекательней для людей и бизнеса. А государство, чтобы эффективно стимулировать пространственное развитие, должно выучить уроки, старые шпаргалки для этого мало пригодны.
Наталья Зубаревич - директор региональной программы Независимого института социальной политики; профессор географического факультета МГУ
Стратегия долгосрочного развития: Сделать бюджетный процесс понятным
11.09.2008, N171 (2193)
Любые программы и концепции социально-экономического развития могут быть рассмотрены в терминах обязательств групп, имеющих отношение к разработке и реализации данных программ и концепций. Поскольку ни одна из программ не может обойтись без формулирования в той или иной форме обязательств со стороны государства, возникают вопросы, в чем состоят эти обязательства, каким образом они соотносятся с интересами различных групп в обществе, с помощью каких индикаторов оценивать выполнение или, наоборот, невыполнение обязательств, каковы последствия невыполнения обязательств. Все эти вопросы в полной мере применимы на более коротком временном горизонте к выстраиванию бюджетного процесса, в рамках которого происходит формирование расходных обязательств в первую очередь органов исполнительной власти и местного самоуправления.
В течение более чем четырех лет бюджетная система находится в переходном состоянии от сметного бюджетирования к бюджетированию, ориентированному на результат (БОР). В отличие от сметного бюджетирования в рамках БОР финансируется не сеть бюджетных учреждений и организаций, а деятельность ведомств, направленная на достижение общественно значимых целей при условии повышения уровня автономности ведомств в принятии решений о расходовании средств, например в части стимулирования сотрудников ведомств, и одновременного повышения уровня ответственности за соблюдение процедур бюджетного процесса и достижение результатов, связанных с общественно значимыми целями. Успех в создании БОР - это в первую очередь возможность восстановления (укрепления) доверия населения (прежде всего - налогоплательщиков, активной части населения) к государству. Ведь известно, что доверия во взаимоотношениях без понимания действий и намерений контрагента не бывает. БОР - это способ, как государству стать более понятным для своих граждан, чтобы уважение основывалось не на страхе (или не только на страхе), а на понимании и доверии.
На данный момент есть много свидетельств в пользу того, что возникает система бюджетирования, которая всего лишь имитирует БОР.
Во-первых, отсутствуют механизмы формирования стимулов должностных лиц работать на достижение результата, определенного в соответствии с потребностями общества.
Во-вторых, не созданы механизмы, позволяющие обеспечить удовлетворительный уровень адаптируемости государственного управления к изменениям во внешней среде.
В-третьих, не работают механизмы, обеспечивающие сопряженность бюджетирования с формированием экономической политики на одном и том же временном горизонте принятия решений.
Между тем отработка данных механизмов - это шанс на блокирование "эффекта храповика", который работает в логике финансирования ведомств от достигнутого. Следствие данного эффекта - расширение государственных расходов вне связи с достижением социально значимых результатов, что является одним из факторов раскручивания государством инфляционной спирали.
На повестке дня у реформаторов стоит ряд ключевых задач, решение которых позволит реализовать цели реформы, заключающиеся в повышении эффективности государственных расходов, уровня удовлетворенности деятельностью органов государственной власти и доверия к ним со стороны граждан, а также в смягчении "эффекта храповика". К таким задачам относятся:
- обеспечение соответствия направлений деятельности ведомств приоритетам экономической политики государства, а приоритетов экономической политики - общественным потребностям;
- создание системы контроля реализации ведомствами своих функций, основанной на формировании адекватных стимулов государственных служащих и обеспечении условий информационной прозрачности органов власти, позволяющих гражданам сопоставлять результаты деятельности ведомств и соответствующие расходы. Информационная инфраструктура, характерная для БОР, должна включать:
- как минимум три элемента контроля: межведомственный вертикальный контроль (правительство - главный распорядитель бюджетных средств и т. д.), внутриведомственный контроль и общественный контроль результативности деятельности ведомств;
- действенные средства обратной связи (как внутриведомственные, так и внешние), позволяющие, с одной стороны, корректировать действия в рамках решения стратегических целей ведомств, с другой - выявлять наилучшие способы достижения данных целей. Соответствующие механизмы отчасти обеспечиваются за счет внедрения общественных систем контроля. Однако необходимы и механизмы, позволяющие оперативно решать тактические задачи, - например, публичные, действующие при ведомствах на постоянной основе общественно-консультативные советы;
- эффективные механизмы решения межведомственных задач, включающие процедуры урегулирования споров между ведомствами в ходе достижения стратегических целей правительства. Кроме того, система финансирования государственных учреждений должна замыкаться на обеспечении условий достижения целей и задач, а не на содержании ведомств, стимулы которых сводятся к раздуванию расходов. На сегодняшний день лишь значительные негативные экономические или социальные шоки позволяют рассчитывать на сравнительно быстрое реагирование системы распределения бюджетных средств в части обеспечения внепланового финансирования принимаемых ведомствами обязательств. При этом характеристики финансирования немногим отличаются от сметного бюджетирования.
БОР как альтернатива сметному бюджетированию предъявляет высокие требования к навыкам государственных служащих в области экономического анализа, финансового планирования, использования математических методов статистики при внутриведомственной оценке результативности подразделений и т.п. Указанные требования выглядят непреодолимым ограничением в условиях проблемы негативного отбора кадров в государственном секторе и неэффективных институтов государственной гражданской службы. Вот почему повышение конкурентоспособности государственной службы по отношению к частному сектору, а также изменение законодательства, регулирующего трудовую деятельность государственных гражданских служащих в части приближения норм к общегражданскому регулированию трудовых отношений, - одни из первостепенных задач.
Переход к БОР вне решения указанных задач и проблем сопряжен с возникновением значительных рисков возникновения сбоев не только системы финансирования бюджетных учреждений, но и выполнения государством основополагающих функций. Повышение уровня автономности ведомств в условиях перехода к БОР при высоком уровне коррупции в стране, при некачественных системах контроля и стимулирования может спровоцировать еще больший разрыв между действиями должностных лиц и общественными потребностями, разрастание ведомственных расходов вне связи с уровнем достижения общественно значимых целей. Другими словами, БОР как альтернатива сметному бюджетированию при данных условиях может представлять собой не инструмент повышения качества государственного управления и доверия граждан к государственным органам, а причину их ухудшения.
Как показывает более чем полувековой мировой опыт, реформы государственного аппарата и бюджетного процесса в разных странах проходили достаточно сложно, не давая однозначных результатов и сопровождаясь сопротивлением различных групп интересов. Внедряемые правила контроля и стимулирования противоречат соблазну обогащения должностных лиц, что осложняется постоянным давлением со стороны групп интересов. Осознавая данные ограничения и опираясь на заинтересованные в создании эффективного государственного аппарата группы, реформаторы должны усиливать их переговорную силу, создавать благоприятные стимулы, механизмы преодоления соответствующих ограничений. Пассивное же принятие большинством участников бюджетного процесса внедряемых институтов БОР обрекает реформу на провал.
Андрей Шаститко - генеральный директор фонда "Бюро экономического анализа", профессор МГУ им. М. В. Ломоносова
Максим Овчинников - заместитель начальника аналитического управления Федеральной антимонопольной службы Российской Федерации
Кризис: Совесть надо иметь
25.09.2008, N181 (2203)
Великая депрессия в США 30-х гг. и прошедший транзиционный кризис в России 1990-1999 гг. чрезвычайно схожи: падение ВВП на 40%, личного потребления - примерно на 20% и накопления - на 80%. Это единственные два таких кризиса в мирное время. Мир давно уже другой - последние 20 лет падение ВВП в ведущих странах находилось в пределах 2%. Только в ходе азиатского кризиса 1997-1998 гг. несколько стран ЮВА потеряли 10-15% ВВП и несколько лет развития. Без развала всей финансовой системы мира не может быть и резкого удара по мировой экономике. Поэтому будем осторожны в сравнениях. Сейчас другое время: информационное общество против телеграфа; есть страхование личных депозитов; есть полезные нормы в коммерческом и сберегательном секторах банковских систем; регуляторы разбужены и приведены в действие (в 30-е гг. они были очень слабы).
Угроза финансового краха пока не ликвидирована - примерно $1,5 трлн остается во вторичных-третичных инструментах от закладных. Огромной угрозой остаются развившиеся после азиатского кризиса новые инструменты - в частности, страховки от дефолта займов (CDS), рынок которых оценивается в $45-70 трлн. Эти величины невозможно как-то выкупить - можно попробовать выкупить исходные "плохие закладные", лежащие в основе пирамиды. Отсюда и логика поведения американских властей - поддерживать не сами банки. Они скорее поддерживают тех, кто держит страховки: $85 млрд для AIG плюс около $200-300 млрд для двух гигантов Fanny Mae и Fredie Mac в сфере жилищных закладных (вроде нашего АИЖК, только очень большие). Сначала эти меры не помогли - индексы в Нью-Йорке полетели вниз.
Биржи США повернули к росту в четверг - пятницу 18-19 сентября только после обещания "Большого выкупа" - плана, появившегося с опозданием в полгода-год. Президент Буш 19 сентября объявил о плане выкупа опасных облигаций на $700 млрд (с созданием специального фонда, как в 80-е гг.). Для США это дело не новое - кризис ссудо-сберегательных ассоциаций обошелся в 80-е гг. казне в $300 млрд. Общая величина спасательного круга на сегодня - примерно $1 трлн.
События последних дней показали, что мировая финансовая система уже не будет такой, какой мы ее видели. Последние оставшиеся гиганты Уолл-стрит - Morgan Stanley и Goldman Sachs - станут коммерческими банками с привлечением депозитов и доступом к кредитам последней инстанции от ФРС. Мы будем наблюдать становление новой эпохи финансовой системы. Как заявил недавно президент ЕЦБ Жан-Клод Трише, "бессмысленно искать козла отпущения в происходящих событиях, финансовая система должна измениться: никаких привилегий - никому из участников, ни одному из инструментов".
Пока не затронуто доверие жителей к сберегательным банкам. Вот это критическая точка (всем предлагаю перечитать сцену набега на банк в "Менялах" Артура Хейли). Пока твердо стоят сберегательные институты, кризис еще не слишком опасен.
Мы можем ожидать некоторого облегчения положения авиации, других транспортных сегментов мировой экономики в связи со снижением цен на нефть. Но уже есть признаки того, что большие дорогостоящие проекты, в том числе в энергетике, могут пострадать из-за изменения перспектив экономического роста, приоритетов инвесторов и роста стоимости кредита. Очевидные последствия встряски на прошлой неделе - это сокращение возможностей инвестиционных банкиров обеспечивать финансирование проектов по всему миру через сложные финансовые инструменты. Это отрицательно скажется на глобальном экономическом росте. Можно ожидать замедления на год.
В России финансовая система еще очень слаба - большая часть капиталовложений финансируется или собственными средствами, или заемными средствами из-за рубежа. России давали плохие прогнозы после краха в августе 1998 г., но спад был невелик именно потому, что банки не играли особенно важной роли в долгосрочном кредитовании. В то же время биржевая паника прошедшей недели и падение индексов наполовину с мая 2008 г. указывают на сочетание системных слабостей финансовой системы как на воздействие внешних по отношению к самой финансовой системе факторов. Война всегда плохо, паника иностранцев - тоже, кризис в Нью-Йорке по воздействию на нашу биржу - еще важнее.
Но в остальном мы должны критически взглянуть на свою финансовую систему. Без кризиса было даже как-то неудобно высказывать сомнения в успехах. Пенсионная система осталась на распутье и не вырабатывает пока длинных денег для капиталовложений - ее не первая, но чрезвычайно важная роль. Длительность внутренних пассивов банковской системы за годы подъема выросла до трех лет, но стала сползать назад с августа 2007 г. Массовый кредит, как банковский, так и облигационный, - до трех лет. С таким горизонтом не то что энергетику и инфраструктуру, но и обрабатывающую промышленность не поднимешь. Больше половины сбережений оказалось не у бизнеса и населения, а у государства - теперь никак не можем придумать, как их реинвестировать в развитие. Инструменты развития (банки и проч.) находятся в стадии первых экспериментов - семь лет подъема потеряны для их отработки. Госкорпорации и крупные госбанки оказались единственными каналами восстановления ликвидности - удобно, несложно, но совершенно недостаточно для долгосрочного инновационного развития. Год прошел с начала финансовых потрясений, но тема только разрастается, а инвестиции пока больше в планах. Наконец, доли акций, торгующихся на бирже (free float), обычно не превышали 20% во все годы подъема - фактор блокирующего пакета создает тенденцию к концентрации собственности до 75%. А это ограничивает возможности выпуска акций без угрозы для контроля над компанией, мешает расширению владения ими семей и развитию независимого от зарубежных бирж контингента акционеров - наиболее очевидный провал 90-х гг. Относительная независимость капиталовложений от биржи слабое утешение.
За 10 лет после краха 1998 г. многое не было сделано, так что не приходится удивляться нервной реакции бирж на комбинацию неблагоприятных воздействий. Денежную массу с начала 2008 г. зажимали в борьбе с инфляцией - в частности, росли нормы резервирования в ЦБ (по обязательствам перед нерезидентами - до 8,5%). Банки так и не смогли за год продавить доступ к государственным сбережениям для замещения внешних кредитов. Теперь по тем же канонам, что и в США, "скупой платит дважды" - приходится раскошеливаться серьезнее. Снижены экспортные пошлины для нефтяников ($5,6 млрд - около 140 млрд руб.), сокращены нормы обязательных резервов в ЦБ (250-300 млрд руб.). АИЖК получило еще 60 млрд руб. Наконец, Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк получили 1,1 трлн на три месяца на межбанковское кредитование. Еще полтриллиона обещано президентом на поддержку финансовой системы, так что в целом пакет достигает $80-90 млрд. Можем себе позволить потратить на кризис - сейчас не 1998 год. Оба пакета - США и РФ - в отношении к своему ВВП находятся практически на одном уровне. Но большинство мер - временные и направлены против текущей паники.
Главный вопрос на будущее: сможем ли мы выйти из антикризисного управления с ясным планом развития современной конкурентоспособной частной финансовой системы и начать ее модернизацию для обеспечения модернизации экономики страны? Сколько мы можем потратить на модернизацию финансовой системы и на капиталовложения - вот критический вопрос. Непосредственные проблемы текущего финансового кризиса, конечно, давят и на власти, и на бизнес, инвесторы и граждане пристально смотрят на происходящее. Поток плохих финансовых новостей с августа 2007 г. утомил и сделал недоверчивыми и нервными большие массы жителей планеты, в том числе и инвесторов. На прошедшей неделе зафиксирована отрицательная номинальная доходность по американским правительственным векселям - впервые с 1938 г. Для бегства в надежные инструменты из прочих инвесторы готовы были сами платить (а не получать!). На этой стадии финансового кризиса именно сохранение капитала и сбережений, а не их рост является ключевой проблемой.
Явно резко возросла ответственность сберегательных учреждений и коммерческих банков за стабильность планетарных финансов. Регуляторы стараются, но надо за ними присматривать - действуют ли они в частных интересах каких-либо кланов или стабильности развития. Полной гарантии, что такие недели не могут повториться, у нас нет. Ключ к тому, чтобы эти "четыре дня в сентябре" 2008 г. так и остались "репетицией без спектакля", лежит в сфере:
- восстановления доверия к руководству стран, центральных банков и министерств финансов;
- веры граждан ведущих стран в то, что те действуют в интересах экономики и населения, а не групп финансовых интересов;
- уверенности бизнеса, что денежные власти знают, что делают, устоят и не бросят массового мелкого вкладчика, инвестора и бизнесмена;
- поддержания широкой международной кооперации ведущих держав в соблюдении дисциплины;
- немедленного анализа наиболее пострадавших отраслей и стран для предотвращения (сокращения) паузы в экономическом росте и развитии в ближайшие кварталы.
Главная наша национальная задача - перейти от антикризисных мер к модернизации частной финансовой системы и процесса финансирования капиталовложений в стране. Выводы же для всего финансового мира - от банкиров и инвесторов до регуляторов - можно сформулировать в вечных понятиях: Бога не надо гневить и совесть надо иметь!
viperson.ru
www.sigma-econ.ru
31.07.2008
