"Трудно сказать, как бы отнесся отец к тому, что сейчас происходит на телевидении", - говорит дочь режиссера Сергея Бондарчука
Миллионы телезрителей имели возможность убедиться в этом, вечер за вечером следя за судьбами ее героинь - коронованной матери будущего императора ("Бедная Настя") и мамы современной супермодели ("Дорогая Маша Березина"). Алена Бондарчук сегодня рассказывает о знаменитом отце и своем ремесле.
- Ваш дебют в кино - "Борис Годунов". Каково было сниматься у отца - великого режиссера?
- Близким людям очень сложно существовать на одной площадке. С одной стороны, мы хорошо понимаем друг друга и можем быстрее объяснить какие-то вещи. Но с другой - очень тяжело держать некую дистанцию. Когда мама приходила к отцу на площадку, она называла его только Сергеем Федоровичем и обращалась к нему на "вы". Так было и с нами в "Борисе Годунове", когда мы с Федей играли детей царя. Отец прекрасно понимал, что нам тяжело, и старался облегчить нашу участь.
- Родительская слава была для вас тяжким бременем или великим благом?
- Скорее огромной ответственностью. Отец был для нас с Федором не просто родным человеком, а беспрекословным авторитетом. С одной стороны, у нас была некая свобода выбора, а с другой - мы не могли себе многого позволить. Поступали какие-то заманчивые предложения, но мы понимали, что отец этого не одобрит, и отказывались. Надо было выбирать то, что, на его взгляд, было важным и достойным. Трудно сказать, как бы отнесся отец к тому, что сейчас происходит в кино и на телевидении и что делаем мы с Федором. А сейчас я, встречаясь с разными людьми на съемках, вижу такое уважение и преклонение перед памятью отца! Недавно по телевизору показывали "Войну и мир". И знаете, не было человека, который бы не подошел ко мне и не сказал: "И как это он смог в то время снять такую гениальную картину?!" А ведь буквально несколько лет назад было вылито столько грязи и на эту картину, и на самого Сергея Федоровича Бондарчука. К сожалению, мы умеем любить только мертвых. Когда такой человек находится рядом, не замечаем всей его мощи и таланта. А вот когда проходит время, ты видишь, что происходит вокруг, и тут тебе бабах - "Война и мир"... И начинаешь по-другому смотреть на многие вещи. Поэтому наше с Федором бремя - по сути, величайшее счастье.
- Был период, когда ваша семья была в опале, а вы с братом - фактически изгоями в своей среде...
- Да, после того самого злосчастного V съезда кинематографистов мишенью для выстрелов в первую очередь был сам Сергей Федорович, и это не могло не коснуться его семьи. Для всех нас в тот период самым главным было уберечь отца от разного рода обвинений, звонков, публикаций. Нас всегда удивляло, почему он не хочет ответить своим обидчикам. Сейчас я понимаю. Если бы он позволил себе это - он встал бы на уровень тех, кто его ненавидел. У отца было много друзей - потрясающих людей, гениев своего времени, скажем, Георгий Свиридов, Нино Рота, Василий Шукшин. Несмотря на всю свою социальную значимость, в домашнем общении это были простые, ранимые люди.
- В вашей жизни существовало много запретов?
- Да, это так. Но я сегодня понимаю, что это очень верно. Родители считали, что помимо школы мы должны были получить как можно больше знаний. Они так умно распланировали наше время, что у нас не оставалось ни секунды на себя. Правда, Федя в последних классах умудрялся находить какие-то лазейки, прятался за диваном... Зато сейчас он говорит: "Мама, почему ты не доконала меня, чтобы я окончил музыкальную школу? Мне это так необходимо теперь!" А она его упрекает: "Ты лучше вспомни, сколько ты сопротивлялся!" Зато я прилежно обучалась игре на фортепиано и, будучи уче-ницей Музыкальной школы им. Гнесиных, успела поиграть и прелюдии Рахманинова, и фуги Баха, и этюды Шопена. Все у меня было расписано по минутам. Подъем, школа, музыкалка, потом я ехала к Алисе Михайловне - потрясающей женщине, долгое время прожившей в Англии. Она занималась с нами английским языком. А Федор ходил еще и в художественную школу.
- Вы своего сына так же воспитываете?
- О, он у меня умница! Знает три языка, а немецкий вообще как родной. Костя принадлежит к другому поколению и понимает, что знания необходимы. Он учится в Юридической академии и еще занимается геммологией - наукой о камнях (окончил американский геммологический институт). Читает Шопенгауэра, любит копаться в себе. И при этом абсолютно современный молодой человек.
- Вы с Федей очень близки. Такое между братом и сестрой случается нечасто.
- Это благодаря страстным отношениям, которые были у нас в семье. Мы все горячо любили друг друга и были готовы друг за друга драться. Мы росли в очень большой семье: бабушки, прабабушки, куча каких-то родственников. И дом всегда был открытым. Сегодня наблюдаю за тем, как распадаются семьи, и мне очень грустно.
- А проделки вы с братом устраивали?
- Сегодня так смешно об этом рассказывать. То мы запускали ракету, и Федя чуть было не утонул в речке. А шрам на лбу у него откуда, знаете? Это мы вальс танцевали. Я его кружила, кружила, он не выдержал и ударился головой об стенку. Потом я ему устраивала театр в ванной. Сажала его на стул, сама пряталась за шторку и начинала на все лады говорить разными голосами и что-то изображать. Когда он был маленький, я над ним издевалась. Придумала какую-то фею, которая приходила ко мне. Я сидела на чердаке и изображала диалог, а потом поднимался Федя, и "она" говорила: "Ах, это опять пришел ты, негодный мальчишка!" - и "улетала". Зато классе в десятом уже он начал надо мной подшучивать, отыгрываясь за детские обиды. В общем, нам есть что вспомнить.
- Совместные спектакли ставили?
- Еще какие! Вообще, у нас было принято устраивать концерты, вечера. Мы с Федей разыгрывали пантомиму "Пат и Паташон". В канун Нового года в доме собиралось много народу. И все, кто приходил в гости, тоже должны были что-нибудь продемонстрировать. Федин коронный номер - пантомима "Смерть собаки Гитлера". Он очень смешно ее показывал, доводя всех до колик. Мало кто знает, что он очень яркий характерный актер, человек мощного темперамента.
- Вы с братом стали артистами. А была возможность пойти по другому пути?
- Мне всегда казалось, что я страшная. Была настолько стеснительной, что даже не смела говорить о том, что хочу выйти на сцену. Но всю свою жизнь только об этом и мечтала. Как и все абитуриенты, поступала во все театральные вузы. В итоге я окончила Школу-студию МХАТ, где училась у потрясающей Киры Николаевны Головко, моей любимой актрисы, которая играла у Сергея Федоровича в "Войне и мире" маму Наташи Ростовой. Сейчас меня, как правило, тянут в героини, но в театре я играю характерные роли. Работаю в антрепризном спектакле "Оскар" с Игорем Угольниковым.
- Когда вы получили приглашение на роль императрицы в сериале "Бедная Настя", долго раздумывали?
- Согласилась сразу. Играть русскую императрицу, потрясающе изысканную, умную женщину, - подарок для любой актрисы. Мне в первую очередь хотелось показать психологию женщины, способной с достоинством нести свой крест и с гордо поднятой головой принимать удары судьбы. Начав работать над ролью, я много читала об императрице. Вначале решила, что она, немка, должна быть скромной, и мы старались сделать какие-то синие, не кричащих тонов платья. Потом узнала, что она была очень элегантной, и предложила художникам по костюмам делать наряды в более светлых тонах. Кстати, наряжать елку под Новый год придумала именно она.
- Мама Ирина Константиновна смотрела сериал?
- Смотрела и делала очень точные замечания...
"Культура"
12.08.2004
www.alenabondarchuk.sitecity.ru
Мария Безрук
