Николай Цискаридзе на Мариинском фестивале
В двадцать четыре года, в декабре 1997-го, Николай Цискаридзе из категории талантливых молодых солистов перешел в ранг первого танцовщика страны. Среди балетных фанатов возникла партия "никоманов" и "никоманок", почитающих мальчика-совершенство. Произошло это после первого выступления в "Баядерке": в версии Юрия Григоровича он вылетел на сцену не охотником с луком за плечом, но собственно стрелой. Тогда (и с тех пор пару раз в год на сцене Большого) весь спектакль загоняется в дикий ритм существования Цискаридзе на сцене; его Солор ни секунды не знает покоя. При первом свидании тащит возлюбленную за собой, а изменив, в сцене свадебного торжества не может усидеть рядом с царственной невестой, вскакивает, смотрит только на брошенную баядерку. Сцена "теней", сцена свидания с уже погибшей героиней, описывается только в терминах природных, метеорологических: смерчи воздушных вращений сменяются шквальными порывами пробегов, а смерть героя - утихомиривание, засыпание измученного ветра.
Все это, весь свой золотой багаж, Цискаридзе в Мариинку не взял.
Восстановленная Сергеем Вихаревым "Баядерка" существует в ином ритме. Ритме солнца, а не ветра, скажем так. Солнца полуденного, индийского. (Несмотря на чрезвычайную условность балетной Индии - Петипа было начхать на достоверность: он знал, что у индийцев не было портрета как жанра, но портрет понадобился по сюжету, - и был водружен на стену дворца раджи.). Это сияющий ритм большого балета позапрошлого века, разворачивающего шествия, выстраивающего фантастической красоты перспективные декорации и полагающего, что партия балерины в спектакле всегда главная. Достаточно сказать, что в первых двух актах герой не танцует вовсе. Собственно, и в двух последних его партия должна была быть беднее, но тут сработал компромисс, на который пошел постановщик еще в прошлом году: в реконструированном спектакле остались танцы, сочиненные для себя Вахтангом Чабукиани.
Тут надо отвлечься от Мариинского фестиваля - он пройдет, а "Баядерка" останется.
В прошлом мае на спешной премьере спектакль производил странное впечатление. Кордебалет недоучил текст, часть костюмов была недоделана, храм в финале не хотел разрушаться, и, главное, более поздние вставки торчали в тексте металлическими спицами из живой плоти. Теперь что-то из вставок исчезло (как вариация Золотого божка), а что-то вдруг вросло и кажется вполне органичным. Спектакль задышал и заработал. И к театру теперь единственная претензия: а нельзя было сначала все довести до ума, а потом выпустить премьеру?
Но вернемся к "Баядерке" фестивальной.
Цискаридзе почувствовал солнечный ритм спектакля кожей - или тем шестым чувством, что и создает настоящего артиста. Можно было ожидать, что столь летучий танцовщик первые два акта пробросит, как скучную повинность перед танцами, - а вот нетушки. Масштаб жеста, ощущение абсолютной вписанности артиста в пространство - ничего лишнего, ничего недостающего. Он был созвучен грандиозным декорациям, они предназначались для него. Он предъявлял радже дохлого тигра, упруго покачивающего лапами. Горделиво путешествовал на массивном слоне. И - музыкальнейше чувствовал партнерш. (В роли баядерки - Дарья Павленко, восходящая звезда Мариинки, за год заметно прибавившая в технике и в понимании роли, и еще более юное дарование -- Екатерина Осмолкина в роли дочери раджи.) Разумность поведения на сцене - не сухая рациональность, но сдержанность, порожденная самоконтролем, - вот что появилось у Цискаридзе. В сцене "Теней", где Солор кинулся по кругу, все будто забылось, и в азарте артист насажал технических ошибок. Но затем стало ясно, что это не более чем воспоминание о прошлом. В танцах последнего акта он был практически безупречен.
Мальчик-совершенство вырос и стал мудр. И, смиренно приняв правила чужой игры, сумел в этой игре победить.
Анна ГОРДЕЕВА, Санкт-Петербург
"Время новостей" 25.02.2003
http://www.tsiskaridze.ru/press/press-10.htm
