"Мы ведем жесткую конкуренцию за тот тип мира, который хотим строить"[1]
Д. Салливан, советник президента Дж. Байдена
Анализ состояния международной обстановки (МО)[2], а, тем более, его прогноз, – основа для прогноза развития того или иного сценария военно-политической обстановки (ВПО)[3] и его вариантов, а также военных стратегий государств[4]. Детальный анализ и прогноз этих состояний требует огромных человеческих ресурсов, информации и времени. Даже самые общие исследования – результат большой работы, не говоря уже о конкретно-прикладных результатах[5]. Тем не менее, внешняя и военная политики не может прогнозироваться без подобных исследований[6].
Бурные события в военно-политической области 2022–2024 годов показали, что процесс нового мирового переустройства в интересах сохранения доминирования США в мире развивается даже еще более быстрыми темпами, чем прогнозировалось некоторыми исследователями в предыдущие годы, которые рассматривали его как основу для базового сценария развития международной и военно-политической обстановки (МО и ВПО) и их конкретных вариантов. Этот базовый сценарий развития МО и ВПО на 2013–2025 годы получил название – «Сценарий развития военно-силовой эскалации ВПО и стратегии США»[7].
Этот долгосрочный сценарий лег в основу формирования во втором десятилетии XXI века стратегии национальной безопасности США и созданной ими широкой международной коалиции, в которую входят не только более 50 государств, но и многочисленные не государственные акторы – корпорации, МНПО – НКО и даже отдельные граждане. Надо признать, что трансформация МО по этому сценарию в последние три десятилетия развивалась неожиданно быстро для многих, более того, оказалась своего рода «неприятным сюрпризом» в политике. Это даже вынудило признать часть политиков в своей «наивности» и не готовности к таким неожиданным переменам.
Такая ускоренная динамика развития международной обстановки стала важной особенностью развития наиболее вероятных и конкретных вариантов базового сценария МО, в которых в центре внимания оставалось нарастающее соперничество США и России, США и КНР[8], а также неожиданное возникновение «Глобального Юга»[9], которое было воспринято как важнейшая победа В. В. Путина.
Таким конкретным вариантом базового сценария развития ВПО и стратегии США стал, в частности, конкретный вариант формирования ВПО и военной стратегии западной коалиции на украинском ТВД в 2022–2024 годах. Этот же базовый сценарий развития МО сохранит свое доминирование, как минимум, на перспективу 7–10 лет в будущем, что имеет принципиальное значение для оценок и прогнозов на 2024–2025 годы.
Неожиданное для многих развитие конкретного варианта базового сценария ВПО на Украине превратилось фактически в вариант ВПО на «Украинском ТВД»[10], которое быстро стало только частью общего сценария развития МО и ВПО в мире[11], характеризуется многими параметрами: политическими, безопасности, экономическими и др.
Так, например, общее состояние МО в мире в 2024 году иллюстрирует, быстрые изменения в масштабе и структуре мировых военных расходов, которые в 2023 году выросли на 6%. Притом, что их соотношение отражает по-прежнему доминирование США, – на их долю приходится 41% всех расходов и 70% расходов НАТО. На долю Китая приходится 10% мировых расходов на оборону, что опережает долю России (5%). За пределами США оставшиеся расходы распределяются для остального мира (27%) и другим странам НАТО (17%)[12]. При этом, ожидается, что такая тенденция в 2024 году ускорится в еще большей степени.
На фоне этой общемировой тенденции возникла другая приоритетная проблема, которая стала в последние годы наиболее важной частью развития МО-ВПО – резкое обострение отношений США и стран НАТО с Россией. Эти отношения авторитетный специалист (почетный руководитель отдела стратегии ИСМИ Э. Кордесман) охарактеризовал в ходе дискуссии 2023 года очень точно и достаточно откровенно следующим образом: «Дни, когда члены НАТО могли воспользоваться мирными дивидендами, полученными с распадом Советского Союза в декабре 1991 года и Варшавского договора в феврале 1991 года, теперь, похоже, прошли, как и дни, когда они могли бы безопасно сократить свои силы и позволить им истощиться с точки зрения силы, модернизации и боеготовности»[13].
Таким образом, военный конфликт на Украине и СВО стали частью более общей проблемы изменений в мировом «переустройств» и важной проблемой обеспечения военной безопасности России[14] и ее отношений с Западом, поставившему практическую цель уничтожения России как суверенного государства. Поэтому практически любой анализ военной политики США и их коалиции, и СВО необходимо рассматривать, прежде всего, с более общей точки зрения, как экзистенциальную угрозу нации и государству. Так, даже окончание СВО на Украине, по мнению американских экспертов, отнюдь «не снижает угрозы США».
Не случайно послание В. В. Путина Федеральному Собранию Росси в 2024 году акцентировало внимание на этих двух обстоятельствах: «Так называемый Запад с его колониальными повадками, привычкой разжигать по всему миру национальные конфликты стремится не просто сдержать наше развитие – вместо России им нужно зависимое, угасающее, вымирающее пространство, где можно творить всё что угодно. По сути, они хотели бы сделать с Россией то же самое, что сотворили во многих других регионах мира, в том числе на Украине: принести в наш дом разлад, ослабить изнутри[15].
По поводу развития и прогноза сценария МО и ВПО мною и коллегами было подготовлено несколько подробных исследований в 2015–2023 годы, которые прогнозировали развитие МО по такому сценарию. В целом, прогноз развития МО и ВПО[16], сделанный экспертами ЦВПИ еще в 2013–2014 годах, а затем конкретизированный в нескольких работах, – подтвердился[17]. В том числе и в отношении необходимой корректировки СНБ РФ,[18] которая исходит из существующей системы исходных данных (оценки и прогноза) развития МО[19], лежащей в целом в основе стратегического планирования Российской Федерации.
Произошедшие радикальные изменения в 2022–2024 годах не только на украинском ТВД, но и в целом в МО и ВПО требуют новых, зачастую качественных, корректив относительно оперативного (краткосрочного) и стратегического прогноза, как в развития внешней политики России, так и будущего состояния и МО-ВПО и ее нормативной СНБ, принятой до начала СВО в июле 2021 года[20].
Не секрет, что СНБ РФ 2021 не учитывает некоторые особенности и реалии СВО, а реальная военная политика России далеко не всегда эффективна. Также как и военная стратегия и оперативное искусство и тактика. Также как и военное строительство, в котором обнаружены крупные просчеты в ходе СВО. С одной стороны, так бывает всегда (как показывает военная история) потому, что любая война вносит самые радикальные изменения в представления и планы, сделанные до войны.
Но, с другой стороны, нужны очень быстрые, оперативные и точные коррективы. Прежде всего, относительно поиска более эффективных инструментов противодействия военно-силовым средствам и способам внешней и военной политики западных государств, сформировавших ранее под эгидой США масштабную военно-политическую коалицию[21], которые не только развиваются в ходе СВО, но и в будущем будут совершенствоваться. И которые, в свою очередь, безусловно, повлияют на развитие ВПО на Украине и в мире[22] в 2024 году.
Повторим главную мысль: Россия в СВО не только воюет с коллективным Западом, сколько ускоренно преодолевает ту полуколониальную зависимость, в которой она находилась последние 30 лет.
Другими словами, речь идет о корректировке национальной стратегии России, – прежде всего, о более точном целеполагании, выборе средств и способов их достижения, которые стали требоваться именно с началом и в ходе СВО. К слову сказать, такая существенная корректировка СНБ уже частично была сделана в послании президента России Федеральному собранию в 2024 году, рассчитанном по большинству мероприятий не случайно до 2030 года (как, кстати, и формально существующая СНБ, и срок президентства В. В. Путина).
В данном случае работа предлагаемая, как и часть предыдущих, ориентирована не столько на анализ и на описание настоящей ситуации в МО и ВПО, а в большей степени – на прогноз развития основных тенденций и их вариантов в развитии ВПО и стратегий западной коалиции в 2024–2025 годах и далее. Надо признать, что такого рода опережающие исследования являются обычной практикой в США. Так, например, в феврале 2024 года в РЭНД был подготовлен весьма симптоматичный доклад, посвященный «послевоенной стратегии США», необходимости по-новому «переоценить послевоенную стратегию Америки в отношении России», в котором говорилось об острой необходимости подобной работы: «Неясно, как и когда закончится война на Украине. Но как только это произойдет, Россия останется угрозой как для Украины, так и для интересов США и союзников.... Поскольку послевоенный период полон неопределенности, они рассмотрели ряд будущих сценариев, основанных на том, как может закончиться конфликт, как могут развиваться международные события в течение десятилетия после войны и как Соединенные Штаты могут решить вести себя с Россией»[23].
Авторы пишут, что крайне важно начать продумывать послевоенную стратегию США уже сейчас, поскольку решения, принятые сразу после войн, могут иметь значительные долгосрочные последствия. В случае с Украиной этот выбор мог бы помочь «снизить риск будущей российской агрессии, – справедливо считают они».
Подчеркнем вновь, что развитие военно-силового варианта базового сценария МО происходило достаточно динамично все предыдущие годы перед началом СВО (2014–2022 гг.). Более того, как показали уже первые месяцы развития СВО на Украине и прогноз развития эскалации военно-силового базового сценария МО, может даже еще более ускоряться. Вплоть до лавинообразного, хаотичного и неконтролируемого развития этого сценария (чего больше всего опасаются на Западе)[24], чего нельзя полностью исключать.
Это обстоятельство поставило на повестку дня, в свою очередь, множество вопросов, среди которых главный вопрос существующей национальной стратегии России заключается в том, что для построения краткосрочного прогноза развития ВПО на Украине на 2024–2025 годы необходимо «заглянуть за горизонт», существующих прогнозов развития МО-ВПО, т.е. за привычные границы стратегического планирования, которые обычно не превышают 5–10 лет[25]. Тем более, что в США и НАТО сохранили такие горизонты планирования. Применительно к современным реалиям 2024 года, как минимум, до 2035–2040 годов и даже далее. Это крайне необходимо, прежде всего, как для уточнения главных, стратегических (долгосрочных и глобальных) целей западной коалиции, лежащих в основе политики (которые имеют очевидно и даже формально долгосрочный характер).
Это необходимо и для уточнения национальной стратегии России в новых условиях, прежде всего, той «руководящей, главной идеи»[26], которая лежит в ее основе. Прежде всего, потому, что в период 2024–2025 годов России предстоит решить задачу уже не только обеспечения военной безопасности и опережающего социально-экономического развития, но и более масштабную – национального выживания в условиях резкого ухудшения международной и военно-политической обстановки[27].
Таким образом, для того, чтобы построить адекватный краткосрочный прогноз развития ВПО и военной стратегии блока на Украине необходимо:
– Сформулировать долгосрочный прогноз развития наиболее вероятного (из возможных) базового сценария МО, и его вариантов, и вытекающий из него прогноз развития базового сценария ВПО.
– Вычленить наиболее вероятные варианты развития этого долгосрочного базового сценария ВПО и соответствующие стратегии основных участников.
– Выделить из долгосрочных сценариев и их вариантов наиболее вероятные краткосрочные и конкретные варианты развития ВПО и (желательно) несколько конкретных вариантов развития СО в мире, Европе и на Украине.
Это означает, что изначально принципиально важно не ошибиться в определении главного вектора развития МО – его базового сценария и возможных вариантов.
В самом общем виде сохраняющееся доминирование политического начала при формировании того или иного сценария развития МО можно изобразить на следующем рисунке[28], где, в частности, видно, что формирование МО и его сценария развития зависит от состояния, тенденций, перспектив развития и отношений между 4 основными группами факторов, а также противоречий между ними.
Собственно базовый сценарий развития ВПО и его конкретные варианты является продолжением и развитием сценария МО, отражением в той или иной степени отношений между этими группами факторов в системе МО. Он не может в принципе противоречить закономерностям развития базового сценария МО, являясь его важной частью. Само сочетание разновекторных и разноплановых тенденций возможно только в политике, когда реальный, доминирующий в настоящее время, интерес выступает своего рода общим знаменателем ведущих интересов и тенденций, а те или иные тенденции отражают иерархию этих интересов. Эти данные ложатся в основу будущей системы исходных данных анализа внешней и военной политики государства (СИД ВП).
Эта формализация, естественно, носит достаточно условный характер. На самом деле таких групп и тенденций может быть любое количество – всё зависит от подхода и фантазии того или иного автора. В значительной степени – от имеющихся ресурсов для исследования. Есть примеры того, как выделяются 7–10, иногда десятки (как, например, в МИДе), а иногда (если структура мощная, как разведка) сотни и тысячи факторов. Взятые вместе, в совокупности, эти факторы и тенденции составляют единую систему исходных данных, иллюстрирующую состояние МО и ВПО в конкретный период времени и перспективы их развития.
Данная тема не является предметом исследования, в том числе и потому, что она подробнее рассматривалась в других работах. В данном материале она приводится только для того, чтобы акцентировать внимание на политическом приоритете базового сценария развития МО и в последующем – ВПО. Важно предугадать логику эволюции развития современного состояния человечества и существующего миропорядка, – вытекающих из этой логики сценариев развития МО и ВПО, и их вариантов. Иначе говоря, суммируя рассуждения на эту схему: миропорядок – это состояние субъектов, акторов и отношений между ними и текущими тенденциями в МО, которые предопределяют основной сценарий развития МО и, как его следствие и логичное продолжение и развитие, – базовый сценарий ВПО[29].
Этот базовый сценарий ВПО, в свою очередь, реализуется в том или ином конкретном частном варианте (иногда – их сочетании) развитии базового сценария ВПО, которые конкретизируются в СО. Иногда даже не одного, а двух-трех, как в 2024 году на Украине, где доминирующий конкретный вариант базового сценария эволюционизирует в более сложный и опасный. Соответственно, военная политика и военная стратегия государств-участников ВПО в решающей степени зависит от этого конкретного варианта базового сценария (в том числе и потому, что он формировался при непосредственном и настойчивом участии этого субъекта).
Отдельная и важная тема, которая особенно популярна у политиков и СМИ, – роль политических и иных руководителей, а также отдельных факторов. Естественно, что влияние тех или иных факторов, субъектов и тенденций, образующих МО, а их, главное, – оценка – достаточно субъективна. Так, например, влияние военно-технологической революции и роль ВВСТ и ВС на МО и ВПО в разное время были разные. На мой взгляд, с началом переломного этапа в формировании нового миропорядка это влияние стремительно усиливалось и стало решающим[30]. Но вместе с тем, усилилось и влияние отдельных политических личностей, даже таких бездарных, которые нередко сегодня руководят государствами и правительствами.
Формирование миропорядка, таким образом, решительно и непосредственно отражается на национальных и военных стратегиях государств[31], в том числе военных, которые достаточно гибко реагируют на изменение внешних условий. Так, например, эксперты РЭНД еще в 2021 году предложили серию рекомендаций для Сухопутных сил США, смысл которых сводился не к собственно военным рекомендациям, а к расширению политического спектра применения этого вида войск на территории Украины, улучшению координации с другими институтами государственной политики США[32].
В настоящее время происходит быстрая корректировка и развитие военной стратегии США, которая навязывается Украине на 2024 год, в частности,
– замораживанию конфликта и переходу к стратегической обороне до конца 2024 года;
– максимальному использованию собственных ресурсов;
– нанесению высокоточных ракетных ударов на большие расстояния (включая территорию России) и ещё большую активизацию масштабной террористической деятельности и т.д.
Эти и другие детали очень важны, но с точки зрения краткосрочного прогноза развития будущей политической и военной стратегии США и их союзников в 2024–2025 годах, изначально важно точно представить себе наиболее общее состояние (модель развития) МО и ВПО в мире и на украинском ТВД, которую в конкретных военно-политических и военно-технических и экономических деталях предстоит в ближайшем будущем еще больше уточнить и скорректировать.
Собственно работа и построена таким образом дедукции – от общего к частному, – когда предлагается концепция и конкретный сценарий развития МО и ВПО, который потом конкретизируется и корректируется при помощи метода индукции в отдельные варианты, когда рассматриваются отдельные аспекты политики, стратегии и экономики на предмет того, насколько они не противоречат (или противоречат) предложенной концепции.
Очевидно, что оценки и прогноз носят достаточно субъективный характер и не претендуют на абсолютную достоверность. Вместе с тем опыт авторов доказывал не раз, что их оценки, как правило, очень близки к окончательным результатам.
________________________________________
[1] Советник президента США: сейчас формируется новый миропорядок // Российская газета. 17 января 2024 г. / https://rg.ru/2024/01/17/sovetnik-prezidenta-ssha-sallivan-sejchas-formiruetsia-novyj-miroporiadok.html?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
[2] Международная обстановка (МО) – зд.: состояние мировой системы международных отношений в определенный период времени, характеризуемое составом субъектов (государственных, международных и негосударственных) мировой политики, ведущими мировыми тенденциями и отношениями между ними. МО оценивается совокупностью результатов действий одних субъектов в отношении других.
[3] Военно-политическая обстановка (ВПО) – зд.: состояние субъектов, акторов и тенденций, образующих ВПО, так и их отношений (субъектов политики и их военных организаций), характеризующие конкретную расстановку военно-политических сил, характер их действий и взаимосвязи между ними в реальном масштабе времени
[4] См. подробнее: Подберёзкин А.И., Тупик Г.В. Современные средства и меры военной политики и их влияние на развитие государственной и военной стратегии. В сб.: Развитие теории и практики военной стратегии. – М.: ВАГШ, 2024, – сс. 20–59.
[5] В качестве одного из примеров можно привести работу Байгузина Р.Н. и Подберезкина А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. – М.: Юстицинформ, 2021. – 768 с.
[6] См., например: Подберёзкин А.И., Тупик Г.В. Современные средства и меры военной политики и их влияние на развитие государственной и военной стратегии./ Развитие теории и практики военной стратегии: Сборник материалов военно-научной школы. – М.: ВАГШ ВС РФ, 2024. – 228 с.
[7] Надо отметить, что прогнозы ЦВПИ с 2014 года были достаточно точными и для своего времени смелыми. Именно поэтому они часто встречали повсеместно возражение. Но даже они отстали от реалий, опередивших прогноз на 6-8 месяцев применительно к 2024 году. См., например: Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. моног. / под ред. А.И.Подберёзкина, М.В. Александрова. – М.: МГИМО-Университет, 2016. 743 с.
[8] Ведущий исследовательский центр США – Институт международных и стратегических исследований, – например, подготовил глобальный прогноз на 2024 год, в котором именно эта проблема была названа «проблемой №1» в американской политике. См.: «глобальный прогноз. Разделение мира». (CSIS), Январь-февраль, 2024 г. / https://features.csis.org/global-forecast-2024/
[9] Проблема с «Глобальным Югом». Foreign Affairs. 1 Apr., 2024 / https://www.foreignaffairs.com/world/trouble-globalsouth?utm_medium=newsletters&utm_ source=twofa&utm_campaign=The%20Trouble%20With%20%E2%80%9Cthe%20Global%20South%E2%80%9D&utm_content=20240405&utm
[10] Следует сразу же оговориться, что термин «Украинский ТВД» рассматривается отлично от существующего в военной политике СССР и России представления о «Театре войны» и «Театре военных действий», которые определяются нормативно решением ВГК по представлению Генштаба. Как считает ведущий исследователь в этой области генерал-майор запаса С.Р. Цырендорджиев, «Украинского ТВД не существует. По крайней мере я об этом не знаю. Актуальные состав и границы ТВД определяются решением ВГК по предложению ГШ ВС РФ при планировании обороны страны на ближнесрочную и среднесрочную перспективу. Этой информации нам никто не даст. Думаю, возможно пользоваться старой геостратегической нарезкой земного шара (период холодной войны). В таком случае Украина оказывается в границах ЮЗ ТВД. Но по-моему нельзя рассматривать сценарии развития МО и ВПО в границах одного ТВД. Влияние СВО на развитие МО и ВПО зависит от масштабов полученных результатов военных действий как военных, так и политических. Говоря навскидку, нужно смотреть обстановку по крайней мере на Западном театре войны. (Вариант геостратегической нарезки (не закрытый вариант) прилагаю.
Он в интернете есть:
– Западный Театр Войны (ЗТВ) :
– Северо-Западный Театр Военных Действий (СЗТВД) :
– Западный Театр Военных Действий (ЗТВД) :
– Юго-Западный Театр Военных Действий (ЮЗТВД) :
– Северо-Американский Театр Военных Действий (САТВД) и т.д.».
[11] В определенной степени это соответствует представлениям о Крымской войне середины XIX, где война велась фактически на нескольких ТВД – Черноморском, Балтийском, Архангельском и Дальневосточном с крупной западной коалицией.
[12] Мартин Т. «Ухудшение ситуации в области безопасности в мире»: приводит к росту мировых военных расходов до 2,2 трлн долл. Срочные военные новости, 15 февраля 2024 г. / https://breakingdefense.com/2024/02/worldwide-deteriorating-security-landscape-sparks-record-2-2-trillion-global-defense-spending-iiss/
[13] Планирование сил НАТО и последствия для Украины. Csis, 24 октября 2023 г. / https://www.csis.org/analysis/nato-force-planning-and-impact-ukraine-war
[14] Среди проблем безопасности в последнее десятилетии на первое место вышли проблемы военной безопасности, что было признано в итоге в 2024 году многими политиками и военными (например, начальников ВАГШ Зарудницкий В.Б. Тенденции изменения системы обеспечения военной безопасности государства в условиях современной геополитической картины мира. Военная мысль, 2024, № 2, – с. 9 / https://vm.ric.mil.ru/upload/ site178/lp3hlpmHPd.pdf
[15] Путин В.В. Послание президента Федеральному Собранию / Официальный сайт «Президент России», 29 февраля 2024 г. / http://www.kremlin.ru/events/president/ transcripts/messages/73585
[16] Подберезкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХХI веке. – М.: Международные отношения, 2018. – 1596 с.
[17] См.: Подберезкин А.И. Оценка и прогноз военно-политической обстановки. – М.: Юстицинфор, 2021. – 1080 с.
[18].См. подробнее: Подберезкин А.И. Современная стратегия национальной безопасности России. – М.: «Международные отношения», 2023. – 1594 с.
[19] Созданию такой системы исходных данных внешней политики России (СИД ВП РФ) была посвящена серия крупных работ Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России в 2012–2023 годах.
[20] См. подробнее: Неизбежные коррективы СНБ России / Эл. ресурс: «Рейтинг персональных страниц», 20 сентября 2023 г. / https://viperson.ru/articles/neizbezhnye-korrektivy-snb-rossii
[21] Концепция внешней политики России от 2023 г. // Официальный сайт МИД России. 2023. Текст электронный URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/official_documents/ 1860586/ (дата обращения: 01.04.2024).
[22] Так, завершение создания в начале 2024 года сплошной зоны контроля воздушного пространства концерном ВКО «Алмаз-Антей» в московском регионе стало радикальным ответом на использование главного средства нападения ВСУ в 2024 году – БПЛА.
[23] U.S. Strategy Toward Russia After the War / RAND Pollicy Currents, 13 Feb. / https://mail.google.com/mail/u/0/#inbox/FMfcgzGxRfFvRCckBBFFZNdmcbjFkkTl
[24] См.: Подберезкин А.И. Стратегия национальной безопасности и стратегическое планирование в условиях резкого обострения военно-политической обстановки. В.
[25] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. – М.: ИД «Международные отношения», 2021. – 790 с.
[26] Руководящая идея – термин, использовавшийся широко одним из русских военных теоретиков Е.И. Мартыновым в качестве эквивалента точного политического целеполагания (Мартынов Е.И. Политика и стратегия. Сб. трудов. – М.: Финансовый контроль, 2003). Такой «руководящей идеей» Дж. Байдена является, например, «уникальная цивилизация Америки» (Biden’s Speech to Congress: Full Transcription).
[27] Подберёзкин А.И., Родионов О.Е. Человеческий капитал и национальная безопасность: Учебное пособие. – М.: Прометей, 2020, – с. 7.
[28] Эту схему я не раз использовал в своих работах, начиная с 2018 года, где она доказала свою полезность. См., подробнее, например: Подберёзкин А.И. Роль США в формировании современной и будущей военно-политической обстановки: монография. – М.: ИД «Международные отношения», 2019. – 462 с.
[29] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. – М.: ИД «Международные отношения», 2021. – 790 с.
[30] Подберезкин А.И. Оценка и прогноз военно-политической обстановки. – М.: Юстицинформ, 2021. – 1080 с.
[31] Страте́гия (др.-греч. στρατηγία – искусство полководца) – зд.: общий, не детализированный план, охватывающий относительно длительный период времени, а также способ достижения сложной цели. Задачей стратегии является максимально эффективное использование (или отказ от использования) наличных ресурсов для достижения основной цели. Стратегия, как способ (набор способов и приемов) наиболее эффективных действий, становится особенно необходимой в ситуации, когда для прямого и быстрого достижения основной цели недостаточно наличных ресурсов.
[32] Stephen Watts, Bryan Rooney, Gene Germanovich, Bruce Mcclintock, Stephanie Pezard, Clint Reach, Melissa Shostak. Deterrence and Escalation in Competition with Russia. The Role of Ground Forces in Preventing Hostile Measures Below Armed Conflict in Europe/ RAND CORPORATION 978-1-9774-0778-8/Research Report. Jan., 2022.
